Десять лет - немалый срок для брака. Буквально со школьной скамьи пошла Хейзл под венец и вскоре стала матерью очаровательных тройняшек. У нее есть все, о чем может мечтать женщина: любящий и богатый муж, здоровые дети. Иначе как о "лучшей матери на свете, изумительной жене и женщине удивительных достоинств" никто о Хейзл и не говорит. Однако она вдруг задумывается: неужели этого я хотела от жизни? И Хейзл начинает "искать себя", чтобы в конце концов понять: семья - самый драгоценный дар, преподнесенный ей судьбой.
Элис Детли
Преображение мира
1
Дик Треверс вытащил из-за чайника балетную туфельку и выругался сквозь зубы. Он было подумал, не запустить ли ею в другой конец светлой просторной кухни, но сдержался. Тогда туфелька скорее всего канет безвозвратно в этом шумном безалаберном доме, и он представил, какая воцарится паника, если это случится!
- Кладут ли эти девчонки хоть что-нибудь на место? - вопросил он таким низким, глубоким и потрясающе чувственным голосом, что большинство из тех, кто встречался с ним в первый раз, не могли отделаться от иллюзии, что перед ними драматический актер.
На самом деле Дик был бизнесменом, обладающим едва ли не самым солидным портфелем ценных бумаг в Лондоне.
Подняв голову, Хейзл посмотрела на мужа. Она сидела на полу, наводя глянец на три пары детской обуви, и у нее уже начала побаливать шея. Надо сказать, что сегодня Дик нарушил устоявшуюся привычку, неожиданно рано явившись с работы. И до сих пор не сказал, в чем дело!
У Хейзл зачастило сердце, когда она с обожанием посмотрела на мужа. Дик был одним из тех мужчин, о которых часто говорят, что для их же собственного блага им не стоит так хорошо выглядеть, правда, по этой части у Хейзл не было никаких претензий. Высокий и хорошо сложенный, с сильными мускулистыми ногами и поджарым гибким телом, Дик обладал грацией прирожденного спортсмена. Его густые черные волосы слегка вились, а улыбка была ослепительной.
Если бы кто-нибудь попросил Хейзл перечислить не столь привлекательные качества супруга, она бы зашла в тупик, ибо, когда дело касалось Дика, ей порой хотелось ущипнуть себя, дабы убедиться, что их брак ей не приснился.
Десять совместно прожитых лет и трое детишек никоим образом не сказывались на том ощущении чуда, которое порой охватывало Хейзл, стоило ей осознать, что она замужем за такой потрясающей личностью, как Дик Треверс.
- Ммм? - рассеянно переспросила она, осторожно кладя сапожную щетку на расстеленную газету. - Что ты сказал, дорогой?
- Эти девчонки, - нетерпеливо повторил Дик. - Похоже, они никогда не научатся класть вещи на место.
Хейзл покосилась на холодильник, на котором разместила большой портрет хохочущих тройняшек, со светлыми кудряшками и с темно-синими, как у матери, глазами.
Фотография заметно преувеличивала их достоинства и была сделана у известного лондонского фотографа, который не переставал восхищаться фотогеничностью девочек. Но удивляться этому вряд ли стоило, ибо Лили, Летти и Валери Треверс последние два года успешно участвовали в рекламной кампании сети супермаркетов "Триумф".
Эти три девочки были находкой агента по подбору актеров, чей сын учился с ними в одной школе - той же самой, которую ребенком посещала и Хейзл. Троица с огромным удовольствием согласилась принять участие в рекламной кампании, но потребовались немалые старания, дабы убедить Хейзл и Дика, что школьные занятия дочерей не пострадают.
И с тех пор девочки работали исключительно на "Триумф", обширную сеть супермаркетов, раскинувшуюся по всей Великобритании. Они регулярно появлялись в телерекламах, их симпатичные мордашки красовались на огромных рекламных щитах по всей стране. Школьные друзья отчаянно завидовали популярности тройняшек.
- Я знаю, что они могут быть слегка несобранными, - неохотно согласилась с мужем Хейзл, ибо, обзаведись ее три дочери крылышками и нимбами, преданную мать это не удивило бы.
Черные брови Дика сошлись над серыми глазами, которые сегодня были мрачными, как декабрьское небо.
- Чему вряд ли стоит удивляться, - ехидно заметил он.
Хейзл вопросительно уставилась на него.
- Да? Почему же?
- Потому что ты всю жизнь квохчешь над ними! - возмущенно рыкнул он.
- Дик, я вовсе не…
- Хейзл, так и есть, - перебил он. - И ты прекрасно это знаешь! Ты стараешься все за них делать! Вот, например, как сейчас! - Он раздраженно ткнул пальцем в наполовину почищенные туфельки. - Почему ты стараешься все делать для них?
- Потому что я их мать, - спокойно ответила Хейзл.
- Другим матерям дети помогают.
- Другие матери заняты своей карьерой. А коль скоро я не работаю, то не могу доверить воспитание своих детей чужим людям!
- Не могу видеть, как ты чистишь их обувь, - упрямо сказал он. - Вот и все.
Хейзл перестала думать, есть ли у девочек чистые трико для завтрашней съемки, разогреть ли на ужин лазанью, которая лежит в холодильнике, или просто что-нибудь наспех приготовить: теперь все ее внимание было отдано мужу. Она аккуратно закрыла баночку с кремом.
- Ты из-за чего-то сердишься, Дик?
Их взгляды встретились.
- Ты даже не хочешь слушать о…
- Нет-нет, я слушаю.
Хейзл, не сводя с него своих огромных темно-синих глаз, рассеянно поймала длинную прядь волос, упавшую на щеку, и заправила ее за ухо.
Этот жест подчеркнул соблазнительные округлости ее высокой груди, и Дика опалило жаром, хотя жена не сделала ровно ничего, чтобы соблазнить его. В сущности, скорее наоборот.
Хейзл всегда одевалась с предельной практичностью: привычка эта объяснялась наличием трех маленьких детей, которые требовали постоянного внимания. На ней были брючки, которые от долгого ношения уже пузырились на коленях, и совершенно бесформенный и оттого выглядевший неряшливо красный свитер. Ее пышные светлые волосы были собраны на затылке в конский хвостик и перетянуты бархатной ленточкой; на лице нет и следа косметики.
- Почему бы тебе не рассказать, в чем дело, Дик? - Она поднялась с пола и лукаво посмотрела на него. - Или сначала приготовить тебе выпить?
Он покачал головой, но, взглянув в доверчивое лицо жены, едва не передумал, зная, какую неожиданность сейчас вывалит ей на голову.
- Спасибо, не надо. Давай присядем где-нибудь в комнате, хорошо?
Кивнув, Хейзл последовала за ним в гостиную, где Дик немедленно уселся на один из огромных диванов болотно-зеленоватого цвета. Хейзл устроилась на дальнем конце того же дивана и ободряюще улыбнулась, понимая, что ее обычно спокойный и уравновешенный муж сегодня чем-то раздражен. Хотя, если задуматься, это настроение не покидало его последние несколько недель. И каждый раз, когда она спрашивала, все ли в порядке, Дик лишь нетерпеливо мотал головой.
- Так что тебя беспокоит, дорогой?
Он помедлил, подбирая слова, поскольку предвидел реакцию жены на то, что он собирался сообщить.
- Радость моя…
- Ох, ради Бога, Дик, не мямли!
Хейзл была единственной женщиной в мире, которой Дик Треверс позволял разговаривать с собой подобным образом.
- Может, настало время подумать о переезде…
Вот это Хейзл ожидала услышать меньше всего. Она бы не столь удивилась, если бы Дик сказал, что хочет организовать пешую прогулку для всей семьи по Аравийской пустыне.
- О переезде? - испуганно переспросила Хейзл.
Она начали семейную жизнь в этой квартире, вырастили в ее стенах троицу веселых здоровых детей и продолжали жить здесь дружно и счастливо, несмотря на сомнения и мрачные прогнозы тех, кто знал супругов Треверс как облупленных.
Дик кивнул.
- Именно. Ведь это не такое уж бредовое предложение, радость моя? Многие и года не могут усидеть на месте! Напряги извилины и поразмысли об этом.
Хейзл с унынием подумала, что напрячь извилины для нее почти невыполнимая задача. За десять лет после рождения тройняшек мозги у нее буквально размягчились. И если в школе она могла складывать в уме целые столбцы цифр, то теперь, когда к чаю собирались друзья и подруги детей, она порой считала на пальцах, сколько понадобится чашек и приборов! Она с головой ушла в материнские обязанности, ухитряясь помнить о двадцати вещах одновременно, но терялась, сталкиваясь с необходимостью логически осмыслить проблему. Вот и сейчас растерялась.
Эта квартира была ее гнездом и прибежищем; она жила в ней, сколько помнила себя - задолго до того, как вышла замуж за Дика. И здесь они были счастливы. Меньше всего на свете Хейзл хотелось покидать насиженное место, и поэтому она твердо сказала:
- Но я никуда не хочу переезжать.
На его лице отразилась досада.
- Да, я понимаю. Но ты не можешь просто взять и отбросить мое предложение, Хейзл!
Он прав. Этого сделать она не могла. Ни в коем случае, если хотела одержать верх и заставить мужа принять ее точку зрения. Ибо Дик Треверс был одним из тех потрясающе спокойных и рассудительных личностей, у которых всегда готов ответ на что угодно. А если Хейзл разразится бурными истерическими слезами - что в данный момент ей и хотелось сделать - и со всей силой страсти объявит, что никуда переезжать не собирается, в таком случае Дик пустит в ход свою изощренную логику и не оставит камня на камне от всех ее аргументов.
Хейзл набрала в грудь побольше воздуха и жалобно спросила:
- Но, дорогой, почему мы должны переезжать? Я хочу сказать, ведь мы так счастливы здесь… Верно?
Он помедлил с ответом. Хейзл отметила, что Дик замялся уже во второй раз. Наступившее молчание повисло в комнате как густое облако дыма.
- Дик? - Хейзл внезапно побледнела. - Ты хочешь сказать, что несчастлив?
Он помотал головой.
- Милая моя… все не так просто.
Серьезность его тона заставила Хейзл застыть на месте, и, тут же погрузившись в уныние, она стала прикидывать, что же на самом деле муж пытается сообщить ей.
- Т-ты хочешь сказать, что встретил другую женщину? - высказала она догадку и почувствовала дурноту.
Дик расхохотался.
- Ох, Хейзл…
- Хватит! - взорвалась она, хотя реакция мужа вызвала у нее облегчение. - Если в твоей жизни появилась другая женщина, то я, черт возьми, хочу знать об этом, Дик Треверс!
Дик встал, и Хейзл поймала себя на том, что похотливо смотрит на его бедра. Да возможно ли так злиться на человека, подумала она, и в то же время понимать, что, если этот мужчина подойдет ко мне с целью заняться любовью, я не стану противиться? Конечно, он этого не сделает. Во всяком случае, здесь и сейчас: на диване, средь бела дня. Дик всегда держит в узде свои непомерные сексуальные аппетиты…
- Никакой другой женщины нет, - мягко сказал он. - И ты это отлично знаешь. Другие женщины меня просто не интересуют…
- Неужели? - позволила себе кокетливо усомниться Хейзл, не желая отказываться от предмета разговора.
- Разве что у меня было бы время и силы… Оп! - воскликнул Дик, когда в него полетела подушка, которая попала точно в цель. - Вы отличный стрелок, миссис Треверс, - пробормотал он, потирая подбородок, куда угодила вышитая бисером подушка. - Может, вам стоит заняться гольфом?
- Только не пытайся сменить тему, Дик, - весело предупредила она. - И если нет другой женщины, то тебе лучше не медлить с объяснением, почему ты несчастлив!
- Я ведь не говорил ничего подобного, не так ли?
Он остановился прямо перед ней, и Хейзл, к своему стыду, ощутила желание.
- Могу я присесть?
- С каких это пор ты стал просить разрешения?
- С тех пор, как ты стала швырять в меня вещи и вообще смотреть на меня как на отпетого злодея, - насупился Дик. - Так могу я присесть?
- Располагайся, - пожала плечами Хейзл, беспокоясь, что ведет себя отнюдь не как взрослый человек, но совершенно не знает, как овладеть ситуацией. По мрачному выражению физиономии Дика она догадывалась, что муж собирается сообщить ей нечто, чего она решительно не хочет слышать.
Отметив, что Дик устроился в некотором отдалении, Хейзл испытала чувство благодарности за то, что он позаботился по крайней мере сохранить дистанцию, ибо ее внезапно вспыхнувшее влечение к Дику не собиралось угасать.
- Ты спросила, были ли мы счастливы в этой квартире…
- И ты дал мне уклончивый ответ.
- Что ж, попробую ответить с полной откровенностью. - Дик провел рукой по густым, уже взъерошенным темным волосам и посмотрел на нее. - Конечно, я был тут счастлив.
Она отметила, что глагол употреблен в прошедшем времени.
- Ах был…
- Я и теперь счастлив, - поправился он. - Просто думаю, что мы можем стать еще счастливее.
- И как же это, по-твоему, получится?
Дик вздохнул, пожалев, что отказался от выпивки. Он слишком долго ждал и боялся этого момента, но и не хотел дольше тянуть время.
- А то, что нам может выпасть большая, очень большая удача… в чем я не сомневаюсь, Хейзл. Мы можем жить в еще более большой и комфортабельной квартире…
- …От которой рукой подать от центра столицы! - с иронией подхватила она.
- Верно.
- Дик, при всем желании мы не можем жить ближе к центру! Не правда ли?
- Совершенно верно. Но кроме того у нас три стремительно растущие дочери, - сухо напомнил он. - Которых очень скоро перестанет устраивать общая спальня, как бы она ни была велика.
- Тройняшки никогда не захотят, чтобы их разделяли! - горячо возразила Хейзл, вспомнив все сражения, что ей пришлось выдержать за эти годы. Господи, даже на каникулах девчонки и слышать не хотели об отдельных комнатах. - Они всегда это говорят! - выдвинула она аргумент, казавшийся ей убийственным.
- Как давно ты с ними разговаривала на эту тему?
Что-то в его интонации предостерегло Хейзл вступать в дискуссию, в которой она неминуемо потерпит поражение.
- Давно, - честно призналась она. - Но, кажется, ты располагаешь более свежими данными?
- Я действительно поговорил с девочками об образе жизни. В общих чертах, - неохотно признался Дик, удивляясь, почему чувствует себя так, словно совершил преступление.
- И ты, конечно, решил, что я не имею права присутствовать при вашем разговоре? - ехидно спросила Хейзл. - Или это не обсуждалось?
Дик побарабанил длинными пальцами по подлокотнику дивана.
- Не пытайся выставить меня предателем по отношению к тебе, Хейзл, - мягко предупредил он. - У тебя была масса бесед с девочками, при которых я не присутствовал.
Хейзл с трудом удержалась от искушения напомнить, что болтовня о покупке новых платьев или напоминания о необходимости вовремя делать уроки вряд ли имеют что-то общее с обсуждением переезда в другой дом.
Она в упор посмотрела в помрачневшие серые глаза мужа и требовательно спросила:
- Так что же вы обсуждали? И когда возникла эта тема?
- В твой день рождения, когда я остался с ними. Помнишь?
Еще бы ей не помнить! Когда Хейзл исполнилось двадцать восемь, Дик преподнес ей билет на целый день пребывания в одном из самых шикарных лондонских женских клубов здоровья.
Хейзл сердечно поблагодарила за подарок, хотя ее не слишком привлекало это заведение. Тем не менее весь день ее разминали и массировали; она потела в сауне, из которой приходилось прыгать в бассейн с ледяной водой. Ее кожу умащивали кремами, привели в порядок ногти на руках и ногах, и после ланча, состоявшего из совершенно несъедобной травы и кореньев, она явилась домой помолодевшей и посвежевшей. И со зверским аппетитом!
- Значит, эта тема возникла сама собой? - не стала скрывать подозрений Хейзл. - Вот так, сама собой? Девочки внезапно подошли к тебе и сказали: "Папа, мы хотим переехать"?
Дик не ответил, всем своим видом выражая бесконечное терпение.
- Ну?! - не на шутку разъярилась Хейзл. - Значит, так и было?
- Может, позволишь мне все рассказать? - холодно осведомился Дик. - Или ты и дальше собираешься разговаривать в таком мелодраматическом тоне?
- Мне нужно выпить, - вдруг вскинулась Хейзл, заметив удивленный взгляд мужа. Она, которая обычно употребляла алкоголь лишь по праздникам и на отдыхе, да и то в таких мизерных количествах, что бокал вина для нее был бы просто пьянкой!
- Я сейчас приготовлю, - тут же вызвался Дик и скрылся в кухне, где, открывая вино и доставая бокалы из буфета, прикидывал, как лучше продолжить разговор, который пошел явно не по тому пути.
Хейзл вскинула брови, когда Дик принес в гостиную поднос с бокалами, отметив, что он выбрал самое дорогое вино.
- Должно быть, меня ждут очень плохие новости, - невесело пошутила она.
Дик, усевшись рядом и молча выпив содержимое своего бокала, пропустил эти слова мимо ушей, после чего, поставив бокал на стол, повернулся к Хейзл.
- Дело в том, что я проводил с девочками куда меньше времени, чем мне всегда хотелось, так что в твой день рождения я разрешил им делать все, что хочется, конечно, в разумных пределах. Это был мой подарок им.
- Весьма любезно с твоей стороны, - автоматически ответила Хейзл, пригубив вино.
- Вот тогда-то самым убитым голосом, который только можно себе представить, Лили сообщила: она не может заниматься тем, о чем мечтает, лишь потому, что ей не разрешают.
- Полагаю, она имела в виду лошадей?
Лили, первой из тройняшек появившаяся на свет, буквально сходила с ума по лошадям. Все свои деньги девочка тратила на катание на пони и на журналы, посвященные лошадям. Более того: в каждой книге, которую она читала ради удовольствия, затрагивалась эта тема.
- Да, так и есть, - согласился Дик. - Она откровенно спросила меня, почему ей не разрешается иметь собственную лошадь.
- Потому что она прекрасно знает, как рискованна верховая езда, - вздохнула Хейзл. - Все трое в курсе дела, что не имеют права заниматься опасными видами спорта. Господи, да это записано в их контрактах! Режиссер с самого начала предупредил Лили, что, если она поломает руку или ногу, это будет просто катастрофа.
- Которая, без сомнения, станет для фирмы концом света, не так ли? - ехидно осведомился Дик. - "Триумф" пойдет ко дну?
Задетая насмешливым тоном, Хейзл вскинула голову, и какое-то неуловимое выражение в глазах мужа вынудило ее торопливо поставить на стол бокал вина, к которому она едва притронулась.
- Что ты конкретно имеешь в виду? - тихо спросила она.
Дик спокойно выдержал ее взгляд.
- Ничего особенного. Просто прикидываю, так ли будет страшно, если наши девочки перестанут работать для магазинов "Триумф"…
- Конечно, будет! - возмутилась Хейзл. - Ты же знаешь, как они были счастливы, заполучив этот контракт! Другие родители обеими руками ухватились бы за возможность сделать детей знаменитыми!
- Ты говоришь как типичная мамаша, чей ребенок работает в шоу-бизнесе, - осуждающе сказал Дик, и Хейзл похолодела от возмущения и страха, потому что муж никогда не говорил с ней так неодобрительно.
- Это нечестно! Я никогда не организовывала судьбу девочек, она сама нашла их! Прежде чем позволить им заниматься рекламой, мы с тобой долго говорили со всеми тремя на эту тему! И мы оба согласились, что, пока это не мешает учебе, пусть попробуют. И учеба не пострадала, не так ли?
- Пока нет, - осторожно ответил Дик. - Но…
- И они зарабатывают кучу денег на свои нужды, - не ослабляла натиска Хейзл.