Валя хлопнув трубку о рычаг подошла к окну. Щёки горели. Приложила ладошки к такому огню. В висках стучало: "Я увижу его!" Мужчина обладатель целого списка достоинств: мужественный, выносливый, умный, интеллигентный, обаятельный, который ей так понравился, да он не мог не нравится, был не её и к тому же не свободен. О, у мужчины не идущего в руки, сумасшедшая притягательность. С ходу показалось - ерунда. Все мужики одинаковые. В последствии - гранит. И с этим не возможно ничего было поделать. Она ли не старалась. Только он ей деликатно сообщил, что его сердце занято. А время показало - женщина составляющая его половинку оказалась сильнее её, Вали. Так уж фокусничает природа располагая с таким мужчиной рядом женщину под стать ему. А ведь попервой решила - ничего особенного: провинциальная бабёнка. Она видела их в театре на спектакле. Эта скала, твёрдая, как гранит, был подобен котёнку рядом с Юлией. Ох как она ненавидела их обоих. Валя поддавшись эмоциям сорвалась, понеслась в зал, пытаясь разъединить их, задержать его не дать уйти… Ей захотелось всё поломать, изменить доказать себе, что сможет тоже вот так с ним, как Юлия… Ведь она красивее, интереснее и вообще, - она же Седова. Но столкнувшись второй раз с Юлией, отступила. Что он подумал про неё - наверняка: истеричка. Смотрел с нескрываемой досадой. Мол, зачем всё портить. Вы хорошая актриса и я смотрю на вас в кино. Это было больно, непонятно, но вполне определённо. Только глупому сердцу не прикажешь. Оно стонет. А, может быть, тот стон от злости. Может быть, согласись её Герой на её предложение и не найди в себе силы отказать ей, их роман долго не продлился бы. Насытившись она устала бы от него, ведь с Сироновым было так же… Увлёкшись остыла. Сначала одиночество подтолкнуло. Ухаживал, был настойчив. Потом было зазорно, престижно, много завистников, в общем, тешило самолюбие, а вообще-то, стало скучно. Мужчина интересен любимым. В любом другом качестве - раздражитель. Можно при желании привыкнуть ко всему, но… только привыкнуть. Любовь - это другое… Второй раз пережить ей её не удаётся. А вот при нём, Герое, сладко сжалось сердце. Дыхание сделалось прерывистым. Почувствовав сильную волю и руку, готова была сдать тело… Она бы позволила всё. Только вот досадно, он не собирался ни её тело, ни саму брать. Возможно Юлия права и он не хуже и не лучше других… Но известно же, человек не верит ничему пока не попробует собственными руками. Беда в том, что ей ни Юлия, ни он сам не дают того шанса - попробовать. Раненное женское самолюбие - это такой вулкан. Криво усмехнувшись своему пойманному в зеркале отражению, вспомнила, как от имени Сталина распустила слух сама про Рутковского и себя. Да, да, от обиды. Отвергнутой быть страшно. Да и надеялась - дойдёт до жены тот слух- бросит его. Но Юлия не поверила. Ей рассказывали, что Сталин узнав о том её ходе, долго и от души смеялся в усы. Оно и понятно: делать ему больше нечего, как только следить за постелями актрис и военных. И то, что жена Рутковского жаловаться ходила к Сталину - это тоже её, Валино, сочинение. Так легче. Повода для насмешек нет, одни сожаления кругом, о "несчастной любви". Наверное, по отношению к Рутковскому это не совсем красиво… Но чёрт с ним, с мужика как с гусей вода. И Юлия переживёт. Ишь, счастливица, таким мужиком владеть. Опять же, чёрт возьми, должна же быть она отмщена. Только вот желаемого покоя это не принесло и радости с той бяки не получила. Начала уговаривать себя, что вступить с ним в отношения было бы чистой глупостью для них обоих. Стало немного легче. Ну почему она к нему так прикипела? Возможно задело тем, что напомнил Седова… Всё может быть. Или посчитала что только он, вот такой достоин её. Но как бы там не было, а отказ Рутковского её раззадорил, причём это выросло до такой степени, что превратилось почти в болезнь. Она писала ему, рвалась к нему в палату и на фронт, пыталась организовать ни одну встречу… Выдохлась только тогда, когда поняла, что эту стену ей не одолеть. Мужик не пробиваем. А ещё, как щит спокойное с умными глазами лицо Юлии стояло на её пути к нему и именно этот щит отбрасывал её назад и именно его ей не под силу свернуть. А ведь поначалу думала, что ей, актрисе и любимице публики, убрать с пути какую-то селючку- провинциалку сибирячку не составит труда. Кто она и кто Валя. Естественно, любой мужик выберет Седову. Уверена была, что препятствием она для неё не будет. Поэтому потребовала и вызвать её из палаты, решила не тратя времени заткнуть, поставить в угол и указать ей своё место. Но натолкнувшись на силу, кажущейся слабой женщины и утонув в умных, полных достоинства к себе и жалости к ней, Вале, глазах - напугалась. Попробовала быть хитрой, наглой во время разговора и взбалмошной во время встречи в театре и снова упёрлась в спокойные, но неприступные глаза… "Он мой!" Надо бы отступить, но нет. Не раз подсылала молодых актрисочек, обряженных в военную форму, чтоб те демонстрировали перед Юлией фронтовых любовниц её мужа. Она очень надеялась, что та грохнет дверью и он будет свободен. Только Юлия и этот бой выиграла. Валя приняла свой проигрыш, мелко помстила и успокоилась, правда не сразу… однако живёт. Даже восхищается Юлией. Но всё равно болит. Она смотрела на его фотографии в газетах и ей хотелось, чтоб его рот впился в её губы или на худой конец самой прижаться к его губам. Валя сделала это раз, когда он лежал в палате. Без разрешения. Не могла сдержаться, хотелось его подтолкнуть к действию, а вышло всё наоборот. Он запретил её пускать. Вызвал семью. Разве она думала, что он струсит. Казался ей таким мачо. Ужас, какой стресс она испытала… Ей захотелось вернуть всё обратно, хотя бы на уровень встреч, но птичка улетела. Ах, если б знать о нём больше, она б действовала осторожно, не торопясь… Слушала его рассказы о пропавшей семье, о фронте, мечте о сыне. О чем жалеть, она ему их с десяток родит. Всё шло так хорошо. Ах, если б знать, что та семья нашлась и не говорит он об том ради их безопасности… Господи, если б знать, что привязан он к той семье цепями… А так подумала: с фронта, голодный на женщину мужчина и ей актрисе, любимице мужчин, особо и напрягаться-то не надо, только пальчиком пошевелить и готово. Но не тут-то было. Он словно смущаясь промолчал на её пыл, но наглухо закрыл перед ней двери. При встрече с ним она не кокетничала и впредь не собиралась. Она была уверена, что после грязи и ужасов боёв и боли ранения ему нужен домашний уход и душевная, чистая женщина сиделка. Ему плохо, но он не из таких, чтоб попросить, постесняется взвалить на кого-то свои проблемы. Он водивший в атаку армию, не желает обременять собой никого. И Валя дала ему это душевное добро, собираясь обеспечить и уютом, правда не заметила, как влюбилась. Всё было замечательно, но она поторопилась с действиями. Ах, зачем, зачем она поторопилась… Тот неосторожный ворованный поцелуй. Теперь-то понятно, что он не спал, а притворялся. Потом писала, пробовала проникнуть к нему любым путём, во что бы то ни стало, объясниться, рассказать, что она совсем не легкомысленная особа, но он играл в молчанку. Взять его измором не удалось. А так хотела чтоб он понял, как нужен ей, как она хочет его, как готова всю оставшуюся жизнь быть его любящей женщиной… Казалось, если он выслушает, то непременно поверит. Она уверена, что он согласится с её доводами, согласиться непременно. Он же не деревянный истукан. Он не может её не понять. Он будет её… Главное - к нему пробиться. И пробивалась… Только толку-то охрану не свернуть. Пока не поговорила с Юлией не понимала его упорства. Знала - таких мужчин не бывает. Они все рано или поздно поднимают лапки. Разговор с Юлией много прояснил. Через эту женщину ей, Вале, не перешагнуть. А ведь когда он сказал Вале, что любить может только одну женщину - жену. И другой женщиной может только воспользоваться из-за сложившихся обстоятельств. Валя почти ликовала - воспользуйся мной. Но он покачал головой и сказал, что она любимая его актриса и он уважает её… На кой чёрт ей его уважение. Ох, Юлия!.. Как она ей завидовала. Он великолепен во всех отношениях. Это тип "настоящего мужчины", рыцаря. Они так редки. Валя просто никак не могла пройти мимо него. Да на её месте любая бы втюрилась… Но как страшно оказаться перед закрытой дверью с табличкой "Входа нет". Она не нужна в том качестве в котором себя предложила и ей это дали наглядно понять. Он по - прежнему улыбался, но близко к себе не подпускал, а потом ещё и закрыл дверь… Но она прошла и через это унижение. Лишь бы позвал… Господи, почему же так происходит: мужчина обладающий таким потрясающим обаянием, пленяющим и обезоруживающим, который необходим ей, не нуждается в ней совершенно. Ей было плохо ужасно плохо… А обидно-то как. Как-то увидев в окно после окончания войны какого-то генерала в ожидании с кем-то встречи у памятника, она зло пошутила, сказав своему другу, что это Рутковский ждёт её. Тот почти пьяный вдрызг пялил глаза и икал: "Так ему и надо, пусть ждёт. Молодец Валька!" Если б то был маршал, она б была удовлетворена, но это была всего лишь её мстительная ложь. Ложь во имя гонору, амбиций. Она же женщина, актриса, с ней так нельзя… Как обидно! Она сходила с ума и вела себя как взбалмошная девчонка. На зло и для мести, вот, мол, тебе, выскочила замуж за Сиронова. Зачем? Хотела доказать всем, что любима и благополучна. Но играть с вдохновением можно не долго. Очень скоро остыла. Себя не обманешь. Да и он не тот, кто ей нужен. Каждый жил своей жизнью. Потом спохватилась- не худший же вариант, попыталась что-то склеить, но не выходило. Уж слишком они были разные и он не рыцарь, хоть и в своём роде герой. Жизнь проходит не как хочется и ни с тем с кем хочется. Почему так? За что так? Валя водила кончиком пальцев по его лицу на глянце журнала и ей хотелось, чтоб это было на самом деле.
Она мысленно молила его появиться на её спектакле, концерте, просто на пути… Почему бы и нет, ведь она только бы поздоровалась, спросила как дела, улыбнулась… Но нет, больше судьба не устроила ей такого подарка. Как жаль, что она своим безумным порывом напугала так его. Могла б стать просто другом. Они б от этого только оба приобрели. Ах, почему она так поторопилась.
Зазвонил телефон. Сняла трубку. Поболтала с портнихой. Потом мысли перекинулись на другое. Тот год ей никогда не забыть. Провинциальная девчонка, без поддержки и будущего. Таких актрис много. Роли- принеси, подай. Режиссеры снимают своих жён и любовниц. Шансы пробиться нулевые. Даже в более менее приличные компании не попасть. А тут её вызвали и сообщили, что она мобилизуется на правительственное задание. Объявили, что собираются поручить ей одно важное дело. Этим делом было прощупывание взглядов и настроений важных гостей на одном мероприятии. Она непременно выступит, а уж потом… Женщине быстрее раскрывают души. Она помертвела, но вынуждена была согласиться: - "Постараюсь всё сделать, буду рада, если вы останетесь довольны". Ей было наказано, быть уступчивой и угождать гостям в их капризах. Она всё поняла. Так началась её вторая жизнь. Так она попала в компанию с Седовым, в кино. Игра стоила свеч. К Рутковскому, в госпиталь, её не случай занёс, а такой же приказ. Она должна была узнать какими мыслями живёт бывший зек-генерал, не держит ли обиды, не собирается ли мстить… И задание она отработала честно. Никто не виноват, что она влюбилась, а он оказался таким, каким оказался…
Юлия постояла заключив виски в плен ладоней. Нет, нет: всё сделала правильно. Говорила бодро, вела себя при муже спокойно, а ушёл не сдержалась, нервы сдали до трясучки… Почему бы Валентине не заткнуть свои отвергнутые чувства и дать спокойно жить ему и его семье, если уж она так любит его. Женщины такие странные - принимая за любовь всё, что угодно коверкают жизни себе, мужчинам к которым прикасаются. Хорошо хоть Седова в силу своего характера действует открыто. Это безусловно легче, но всё равно бьёт Юлию по нервам. Жаль своих сил. Жизнь так коротка, а приходится её тратить бог знает на что. Вдруг вспомнился Сиронов. Как давно это было… Но ведь было! Она открыла дверь, а на пороге он. Конечно, Юлия его узнала. Естественно, встречаться не довелось, но по пестрящим фотографиям газет его не узнать было не возможно. Она не горела желанием его видеть у себя, к тому же, ей было не просто любопытно, а тревожно: зачем он здесь?! Взволнованный, смущённый и оправдывающийся. Мол, очень много слышал от Валентины про вас и хотел поговорить с женщиной, которая умеет ждать. Смуглая щека подёргивалась. Карие глаза ели её. Юлия выдержала натиск и пригласила:
- Ждать? Ждать умею! Проходите…
- Минут двадцать, очень прошу, уделите, - приложив к груди руку, просил он. - Пару вопросов. Очерк для фронта. Можем прямо тут, у двери…
Юлия улыбнулась.
- Ну зачем же… Проходите. Вместо того чтоб подпирать стену и дверь, мы можем спокойно посидеть, выпить чаю и поговорить.
А про себя подумала: "Врёт. Дело не в очерке". Внешне это никак не отразилось. Всё осталось в душе. Она умеет скрывать свои чувства.
Он облегчённо вздохнул и порывшись во внутреннем кармане, протянул маленькую синюю коробочку конфет, перевязанную тонкой золотистой ниточкой. По её вспыхнувшим смехом глазам понял, что раскрыт. Улыбнулся: "Виноват. Надеялся на чай".
Пока она занималась чаем, он вытянул трубку, раскурил. Извинился. Юлия улыбнулась: "Пытается подражать Сталину. Имеет право. Каждый насыщается своим способом". Проговорили три часа. Он спрашивал и спрашивал. Ему было интересно решительно все мелочи про неё. Юлия не всё могла откровенно рассказать, но своё отношение к мужу постаралась описать доходчиво и понятно. Про жизнь до его ареста и после, эвакуацию и работу в госпитале, он слушал с большим вниманием. Про то, как такая женщина, как она любит и ждёт, он узнал. Чем был потрясён и изумлён. "Разве так бывает?!" - застыло в его глазах. Сила любви и верности этой женщины положила его на лопатки. Схватив её руки он со слезами на глазах прошептал:
- Юлия Петровна, он непременно вернётся. Он не может не вернуться потому что вы умеете ждать, как никто другой. Я бы очень хотел, чтоб меня ждали всегда так же. Ваша вера и терпение вырвет его из бед, а любовь накроет своим крылом, как защитным панцирем. По-другому просто не может быть. Вы потрясающая женщина и если наши с ним фронтовые пути сойдутся, я найду слова… обещаю, непременно скажу ему об этом.
Человек эмоциональный, он прощался с грустной нежностью. Его будут видеть всяким, больше суровым и надменным, но таким - только она одна. Юлия запомнила его приход на всю жизнь.
Сиронов сказал: "спасибо", "до свидания" и ушёл, а она перевернув чашку на блюдце долго сидела задумавшись. Зачем он приходил? Что его пригнало - любопытство, которое распалила к её особе Седова или хотел убедиться, что со стороны Рутковского ему ничего не угрожает и дурь его новой возлюбленной останется без ответа? Могли и гуляющие по Москве сладкие басни привести его сюда. Мужики ревнивы. Что тут гадать, возможно и то и другое в плюсе. Но он ушёл довольным. Это неплохо для обоих мужчин: Сиронова и её Кости.
Позже, когда прочтёт его стихотворение адресованное В.С., она поймёт, что он этим хотел сказать. Это образ женщины, которая любит и ждёт он воплотит так или иначе в сценариях, пьесах и сыграет Седова. Слушая Юлию он загорелся её умением любить и ждать. Сиронов мечтал, чтоб Валентина любила и ждала его так же, как Юлия своего Рыцаря. Но он понимал, что это не возможно и всё-таки безумно, безнадёжно желал. Только вот желать и любить разные вещи. Юлия видела: он безумно желает Седову, но это не любовь. Она его заворожила тем, чем и других, своим сиянием. Восхищаться сиянием- это не любить. Земля и небо сходятся только на горизонте. Эти двое чужие. Совершенно. Случись с ней беда, он откачнётся, перешагнёт, побрезгует, не поможет, не спасёт. Такая она ему не нужна. Он даже не понимает её, а она боится или не хочет ему открыться. В любом случае - не очень надеется на понимание. У него к ней кроме как желания притулиться к известности, полезности, другие направления отсутствуют. Даже её красота и талант теряются среди его немалочисленных романов. Он тоже играет, только не на сцене, а в жизни. Это свинство. Сейчас он ей дарит цветы и внимание, потом она ему будет дарить букеты и вымаливать внимание. Может так случиться, что именно эти пункты будут чуть позже его раздражителем и он постарается ставить ей палки в колёса или совсем избавиться от неё. У Валентины- побег от одиночества, уступка настойчивости, возможно, поиск надёжного плеча, другого-то тоже больше ничего нет. Со всех сторон странная парочка. Она отгорела в своей первой любви к Седову. К Рутковскому прицепилась не зря. В нём она нашла мужественную схожесть с мужем и надёжность. Как раз этого, не хватало Сиронову и до зарезу необходимо было ей. Пара из двух, на одном желании, без любви счастлива не будет и долго не протянет. Опять же терпением не наделён ни один. Оба порывистые и горячие… У них есть вариант создать союз на дружбе, но додумаются ли они до такого решения.
Воспоминания после нежданного звонка разорвали грудь… Сбрасывая их, Юлия встряхнула головой. Столько весенних ручьёв отжурчало. Нет, она так не может. Надо выпить воды. Ничего что пролилось на пол. Подотрётся, велика беда. Но с водой проглатывается застрявший в горле комок. Вроде бы Юлия говорила и вела себя неплохо… Но что может нести в себе этот ранний звонок для них?
Вспомнила, как Костя после этого звонка жевал нехотя и без аппетита, настроения явно не было. Смотрел несчастным, каким-то пристыжённым взглядом. Села рядом, обняла, покусала мочку ушка. Он засопел. Прижался щекой. Вздохнул и просипел:
- Ты меня совсем не любишь.
"Вот это да!" Юлия засмеялась. Покосившись на улыбающуюся домработницу перебралась на его колени и сомкнула пальцы в замок на шее.
- А сейчас?
Он осторожно поглаживая своим загрубелым пальцем её запястье и ладошку упрямо пробормотал:
- Не разобрал…
Юлия поцеловала. Вероятно под настроение каждый нуждается в нежной игре и подтверждении своей нужности и любви, она дарила эти минуты любимому мужчине. Пусть чувствует себя для неё самым, самым. У неё тоже бывают минуты когда хочется его слов о любви, обожания и непременно чувствовать его рядом…
- Костик, милый, я тебя безумно люблю. Никогда никому не отдам. Ты мне по макушку нужен самой. Я ж не могу без тебя аж ни на столечко, - демонстрирует она ему самый кончик мизинца. - Да она только раскроет своё хотение я ей сразу откушу нос.
Он помалкивает.
- Что мало? - наиграно удивляется Юлия. - Могу выдрать её космы и расцарапать лицо.
Не сдержавшись он хохочет, прижимает на всю силушку её к груди и соглашается пойти.