- В чем же дело? - промурлыкала она, гладя его ладонями по широкой спине. - Как я рада, что ни с кем, кроме Билли, не была… ждала тебя. - Она наморщила нос. - Должно быть, я где-то на уровне подсознания знала о твоем существовании.
- А я, должно быть, сделал что-то хорошее, чтобы заслужить тебя, - сказал Падди, целуя ее и зарываясь в ее волосы. - Ах как ты пахнешь!
- Куда мне до тебя, - проговорила Брайди с таким энтузиазмом, что в груди у Падди все заклокотало от приступа смеха.
- Итак, дражайшая Брайди, когда это мы решили послать побоку Брайтона?
- Вчера вечером. А сегодня, проснувшись утром, я поняла, что на правильном пути. Вот только когда ты явился, я струхнула. - Она провела пальцами по его руке, поражаясь дивному хитросплетению мышц и жил и теплоте кожи. Вот оно. Рядом. Это ее. Она уткнулась носом в его плечо и промычала: - У меня такое чувство, что я с закрытыми глазами могла бы найти тебя среди дюжины мужчин.
- И ты говоришь о дюжине мужчин после того, чем мы сейчас занимались? - наигранно возмутился он, поглаживая ладонью ее сосок. - Придется мне показать, на что я способен, чтобы ты и думать о них забыла.
- А потом, - решительно добавила она, - это наше свидание совершенно предсказуемое и заранее предрешенное… Ах, Падди, что ты со мной делаешь?!
- Борюсь с угрозой скуки.
- Ты великий борец.
- Спасибо. - Он втянул в рот сосок, и по всему ее телу прошла дрожь. Все с той же нежностью он стал обследовать каждый сантиметр ее тела, двигаясь вниз. Его волосы казались пронзительно черными на фоне нежной белизны ее тела.
Он раздвинул ее бедра. Брайди издала пронзительный стон, когда он добрался до самого чувствительного местечка. Он ласкал ее до тех пор, пока она не выгнулась дугой и не стала ритмично подниматься и опускаться, выкрикивая его имя изменившимся до неузнаваемости голосом.
Когда он поднял голову, она притянула его к себе, почти ничего не соображая и плавая в каком-то чувственном бреду.
- Никогда ничего подобного не могла представить, - бормотала она, чувствуя, что вот-вот расплачется. - Ах, как славно… возьми меня, Падди, возьми, пожалуйста.
- К чему слезы, радость моя. Я хочу, чтобы ты была счастлива.
- Более счастливой и быть невозможно, - искренне проговорила Брайди, в бессилии роняя голову на его плечо. - Придется ввести еще одно слово в мой словарь, - сонным голосом говорила она, - кроме "эротики". "Интимность". Вот так быть с тобой в постели рядом - это самое интимное, что довелось мне узнать.
Веки у нее сомкнулись, дыхание замедлилось, и она не заметила взгляда, который бросил на нее Падди. В нем было смешение восхищения, удовлетворения, счастья и страха.
Когда Брайди проснулась, она не сразу поняла, не снится ли ей это. Она лежала в кровати, рука Падди прижимала ее к своей груди, он ласкал ее груди, улыбаясь ей с такой нежностью, что у нее стало таять сердце. Все тело ныло желанием. Она думала только об одном: доставить Падди такое же наслаждение, какое он доставил ей.
Сначала робко, затем с каждым движением все более уверенно она принялась за дело, стала исследовать, что доставляет ему удовольствие, и, с восторгом наблюдая малейшие изменения выражения его лица, начала выделывать с ним всякие штучки, о которых раньше и знать не знала. Результат ее подвигов был, впрочем, заранее предрешен: оба исступленно обнялись, извиваясь в пароксизме страсти, и наконец обессиленные в изнеможении откинулись на подушки.
- О Боже! - прошептала Брайди.
С неожиданной горячностью Падди выпалил:
- Ты раскрепостила меня, Брайди. Я снова стал самим собой.
Слезы слепили ей глаза.
- Я так рада, - прошептала она, тронутая до глубины души. - Я так рада.
- С первой нашей встречи я понял, что должен получить тебя, но даже представить себе не мог, что это будет так. Черт побери, у меня нет слов!
- Может, их вообще нет, - сказала Брайди. - Вероятно, есть моменты, когда за нас говорят наши тела.
- Устами младенца глаголет истина, - весело подхватил он.
- И младенец хочет доставить наслаждение, - пробормотала Брайди, обвивая его руками и вздыхая с удовольствием. - Разве это не лучше Брайтона?
- Это мысль года, - пробормотал Падди, положив щеку ей на руку и засыпая.
Она погладила его по щеке и свернулась подле него, наслаждаясь теплом его тела и всем сердцем понимая, что это и есть счастье.
12
Падди спал недолго. Открыв глаза, он рассмеялся веселым смехом, который так любила Брайди.
- Так мне это не приснилось?!.. - пробормотал он, обняв ее за талию одной рукой, а другой - дотронувшись до ее груди.
Бедром она почувствовала его готовность вновь предаться безумию любви. Вспыхнув, она сказала:
- Я хочу есть. Почему это в готических романах, которые я читала, никогда не говорится, что в самый разгар любви, когда герой целует героиню, у нее урчит в животе.
- Это намек? - спросил Падди.
- Лимонник, - громко заявила она, блестя глазами.
- Форель Шэрон.
- Только я не уверена, что у меня хватит сил накрыть на стол.
- Так я тебя вымотал? И как тебе это нравится, Брайди?
- Еще как, - живо подхватила она, глядя, как он смеется, и радуясь вместе с ним.
Все же кое-как им удалось встать. Брайди надела халат и тряхнула головой, чтобы высвободить волосы. Падди натянул брюки и рубашку, не застегивая на ней пуговицы. Между поцелуями, то ласковыми и шутливыми, то страстными и затяжными, они перекусили чипсами с соусом и выпили вина, пока Падди готовил форель на терраске, откуда хорошо было видно выбирающуюся из океанских волн луну. Затем они сели за простой сосновый стол у окна, ели, болтали и смеялись по каждому пустяку.
Падди был счастлив. Брайди видела это своими глазами.
И ему страшно понравился ее лимонный пирог.
Она сварила кофе, и они пили его, сидя рядышком на диване в гостиной. Брайди зажгла свечу, и пламя ее освещало энергичное лицо Падди, который рассказывал ей о своем детстве и о своих беспокойных родителях, утонувших на плоту в Арктике, когда ему было семь лет.
- Меня воспитали мамин брат и его жена. Как только мне стукнуло двенадцать, меня отдали в школу-интернат, а там на каникулах - путешествия на байдарке и скаутский лагерь… Нет, они меня любили, на свой лад конечно, и я их любил. Но я был для них обузой, без которой они вполне обошлись бы. Это такая самодостаточная пара. - Он замолчал.
Брайди бросила:
- Ты, видать, был одинок, Падди. И столько потерь: родители, Пегги да еще эта невозможность родить собственного ребенка.
Падди повел плечами.
- Я люблю Крис. Она для меня родная дочь.
- Разве я спорю. Ей повезло. - А как же иначе, подумала Брайди, кого любит Падди, тому уже, считай, повезло.
- Я бы хотел, чтобы она… но мы же договорились не говорить сегодня о Крис, верно ведь? - Он глотнул кофе. - Может быть, из-за моего детства я полюбил Маргарет. Она была такая добрая и любящая. Только потом я понял, что для нее, как и для моих дяди и тети, важнее всего покой и безопасность.
- Ты еще любишь Маргарет, Падди? - тихо спросила Брайди. Она не хотела ворошить это, но так уж вышло.
- Она всегда была частью меня, Брайди, и от этого никуда не уйти. Из-за ее здоровья и из-за того, что у нее не могло быть детей, мы прошли через многие трудности в нашем браке. Она была хорошей матерью, хотя порой у нас были жаркие споры. Я считал, что она склонна слишком опекать Крис. - Он посмотрел на нее. - Я говорю неприятные вещи, да? Вообще-то, у меня есть немало более светлых воспоминаний, когда мы были счастливы с Маргарет и любили друг друга. Но если тебя интересует, люблю ли я Пегги сейчас, то должен признаться - нет. - Он посмотрел на нее снова и сказал: - Пойдем-ка в постель. Я не могу оставаться на ночь. Крис может позвонить спозаранку. А я хочу тебя прямо сейчас. Ты права, есть вещи, которые лучше всяких слов выражают наши тела.
О Боже, как я люблю его! - подумала Брайди.
- Что ж, идем, - ответила она.
Падди встал, обнял ее за плечо и тут же перешел к делу.
На следующее утро Брайди с трудом поднялась. Она глянула в зеркало. Вид у нее был такой, будто она не спала всю ночь. Опытный взгляд мог по ее лицу прочесть все перипетии любовных баталий с Падди. Уж от Шэрон-то точно ничего не скроешь. У нее наметанный взгляд.
Хоть бы ученики не оказались такими прозорливыми.
Она поработала карандашом, тенями, не забыла губную помаду, надела оранжевую шелковую блузку и оливкового цвета брюки.
Глядя в зеркало, она вспомнила, с каким нежеланием отпускала Падди. Он уехал часа в три утра. Хотя его грустный вид при расставании послужил ей некоторым утешением, постель без него показалась холодной и одинокой.
Но ему надо было ехать. Из-за Крис.
Вглядываясь в бирюзовую глубину своих глаз, Брайди открыла для себя, что значит заниматься любовью. Как звучит это старое как мир выражение? Что земля вертится? Она была так потрясена, что, по ней, хоть вся вселенная вертись.
Она действительно за ночь полностью изменилась. Никогда больше не будет она полностью принадлежать себе. Теперь Падди, этот мужчина, который вознес ее на вершину блаженства, - часть ее "я". Так влюблена она или нет?
Брайди не могла теперь ответить. В холодном свете утра скорее сказала бы, что нет. Быть влюбленной - это же значит парить в восторге на седьмом небе, прыгать от счастья. Она же, прислушиваясь к немолчному шуму волн, испытывала совсем другое чувство. Брайди была напугана. Это был тот же страх, который испытала она в шестнадцать лет, когда поняла, что беременна.
После того как мы будем любить друг друга, Брайди, дороги назад не будет. Так он сказал.
Он прав. То, что произошло, необратимо. Запечатлев себя в ее теле, Падди запечатлел себя и в ее душе. Теперь уже об интрижке на расстоянии в пятьдесят миль не может быть и речи. Но о чем еще может идти речь? Ведь Крис не переменилась? Ни капельки. Эта история может подкосить девочку.
Тяжело вздохнув, Брайди вышла из дома. В библиотеку привезли книги. Часть из того, что она заказывала, а часть предназначалась школе в Клойстере, судя по накладной. Брайди даже была по-своему рада путанице. Она до большой перемены не заходила в учительскую, а в обед пошла домой.
Когда она вернулась в школу, ее тут же перехватила Шэрон, и Брайди даже не покраснела, когда подруга сказала ей, что она замечательно выглядит. В три у нее в библиотеке был наплыв восьмиклассников, шумно обсуждающих, какое произведение выбрать для сообщения. Это была часть работы, которую Брайди любила.
Она записывала книжки двум мальчикам, когда что-то заставило ее оторвать взгляд от формуляров. В дверях стояла рыжая девочка в джинсах и красном свитере, на плече у нее висел рюкзак. Крис.
У Брайди нервы напряглись до предела, и только колоссальным усилием воли она взяла себя в руки. Неужели Крис догадалась? И поэтому тут?
Брайди заговорила спокойно:
- Здравствуй, Крис. Входи… Можешь подождать минутку? Я сейчас.
Крис вошла в библиотеку, не обращая внимания на три пары мальчишеских глаз, завороженных ее рыжими кудрями. А одна девочка переводила взгляд с Брайди на Крис и обратно и уже хотела что-то сказать, но Брайди поспешно проговорила:
- Можешь идти, Сью, вот твоя книжка. Поторопись, а то на автобус опоздаешь.
Сью закрыла рот, взяла книгу и вышла. Мальчишки поплелись за ней следом. Брайди встала из-за стола, за которым чувствовала себя не в своей тарелке.
- Пойдем ко мне? - спросила она как можно более безразличным тоном. - Это здесь неподалеку.
Крис кивнула головой, но не улыбнулась.
- Пойдем через черный ход, - предложила Брайди. Там учителя не ходят, и некому будет видеть их.
Через десять минут они были у нее. У Брайди было такое ощущение, что присутствие Падди кричит о себе из каждого угла, и она молилась про себя, чтобы девочка ничего этого не заметила. Крис осматривалась с некоторым пренебрежительным любопытством. Дом крошечный, угадала Брайди, не идет ни в какое сравнение с их просторным домом в Гринвуде.
- Хочешь чего-нибудь, Крис? У меня бзик на чипсы. Выбирай какие угодно, у меня полно всяких.
Крис снова молча кивнула. Она нервничает не меньше меня. От этой мысли Брайди стало легче. Она налила два стакана кока-колы, открыла пакет чипсов для барбекю и вернулась со всем этим в гостиную.
- Папа знает, где ты? - спросила она как бы между прочим, боясь впасть в менторский тон.
Крис быстро ответила:
- Он думает, я в школе… но у нас заболел учитель. Я смоталась сразу после французского и села на портлендский автобус. Он останавливается прямо напротив вашей школы. - Она уткнулась в свой стакан.
- Мне бы не хотелось, чтоб он беспокоился.
Крис подняла голову. На верхней губе у нее были усики из коки, она смотрела с вызовом и в то же время выглядела беззащитной.
- Вы не займете место моей мамы!
Брайди подняла на нее глаза.
- Но у меня нет такого намерения, Крис. Это было бы глупо с моей стороны. Никто не может занять ее место. Да и никому бы это не удалось.
Крис с удивлением воззрилась на Брайди, пораженная твердостью ее голоса. Потом снова бросилась в атаку:
- Если ваша мама и правда отобрала меня у вас, то, наверное, она вас очень ненавидела. За что?
Опешив от агрессивности девочки, Брайди попыталась объясниться:
- Честно говоря, я и сама себя спрашиваю. Видишь ли, давным-давно мой отец оставил ее и ушел к другой женщине. И больше мы его никогда не видели. Мы с мамой не были близки. Она всегда была занята на своей фабрике. Она была самым влиятельным человеком в Бернстоне. А потом, после выпускного вечера я оказалась беременной. То есть я нанесла удар ее репутации. Вот она и решила, что я никогда не принесу домой ребенка, и отдала тебя в чужую семью. - Брайди говорила глухим голосом. Она и сама не подозревала, что воспоминания такой давности все еще ранят ее.
- Моя мама любила меня, - с вызовом бросила Крис.
Брайди посмотрела ей в глаза.
- Вам, значит, повезло, что вы были друг у друга. Даже если недолго. Увы, недолго.
- Я сегодня ночевала у своей подруги Кейт. Ее папа лучший друг моего папы, и мама у Кейт прелесть. - Крис помолчала. - Мне надо было с кем-то поделиться, меня все это разрывало, я должна была кому-нибудь рассказать. Я все рассказала Кейтиной маме. Она очень внимательно меня выслушала и сказала, что знает такой случай, как с вашей мамой. Она сказала, что я не должна валить с больной головы на здоровую и обвинять вас, не разобравшись в чем дело.
Она говорила явно с чужих слов. Поблагодарив мысленно мать Кейт, Брайди сказала:
- Я рада, что ты ей доверяешь.
- Папа просил никому не говорить.
- Раз родители Кейт его близкие друзья, я не думаю, чтоб он был против.
- Мама Кейт сказала, что если папа поверил в эту историю, то и я могу поверить.
- Но ты не веришь, - сухо резюмировала Брайди.
- Не знаю.
Брайди многое отдала бы за то, чтобы Крис поверила ей без всяких сомнений. Она попыталась действовать на ощупь.
- Я рада, что ты приехала, Крис. И что ты говоришь то, что думаешь. Наверное, это уже кое-что. Для начала этого хватит. В конце недели ты повидаешься с Билли и дедушкой и бабушкой, а там посмотрим.
Крис набила полный рот чипсов.
- Я приехала сказать, чтобы вы не пытались занять место моей мамы. Не знаю почему, но я считала, что это важно сказать, - почти зло договорила она.
- Я понимаю. - И правда, как ни странно, Брайди ее понимала. И хотя больше всего на свете ей сейчас хотелось обнять Крис, она знала, что эта мечта в данный момент неосуществима.
Крис бросила на нее взгляд, в котором боролись недоверие и любопытство. Брайди выдержала ее взгляд и произнесла:
- Наверное, лучше позвонить папе.
- Он с ума сойдет, - сказала Крис и с философским смирением взяла трубку. Разговор был кратким. Кладя трубку на место, Крис сообщила: - Он будет через час.
- Хочешь посмотреть фотографию Билли и его родителей? - предложила Брайди.
- Я… хочу, - откликнулась Крис.
Брайди взяла фотографию в рамке с книжной полки и протянула девочке. У нее сердце екнуло, когда она увидела, с какой жадностью рассматривает Крис всех четверых. Она стала рассказывать, как хорошо к ней относились Сильви и Грег, как ездили они все вместе за город. Крис молчала, но Брайди видела, что она слушает. Потом они пошли погулять по берегу и прихватили с собой Либби. Брайди с удовольствием наблюдала, как Крис, забыв о своей настороженности, носится за собакой и визжит от восторга, когда та обдавала ее холодной водой.
Наконец Брайди позвала ее домой:
- Пойдем, а то твой папа уже, наверное, скоро приедет.
Крис сразу сникла. Она побежала к дому, ветер играл ее рыжими кудрями. Когда они вернулись, Брайди снова наполнила стаканы, а Крис сказала:
- Папа говорил, что вы альпинистка.
- Я уже лет пять лазаю по скалам, - кивнула Брайди.
- У нас на уроках по физкультуре был мини-курс скалолазания. Мы занимались на университетской стене. Но после этого я больше не пробовала.
- А тебе нравится?
- Было и страшно и приятно. И то и другое. Я смеялась над папой, говорила ему, что у нас одноэтажный дом, потому что он боится подниматься выше первого этажа.
- На вкус и цвет товарищей нет, - засмеялась Брайди.
Крис затеребила подол свитера.
- Может, это наследственное. Я говорю о том, что мне нравится лазать.
Улыбка на губах Брайди увяла. На глаза навернулись слезы. Она неуверенно пробормотала:
- Может, и так. - И тут до них донесся шум подъехавшей машины. Брайди моргнула и добавила: - Похоже, твой папа.
- Похоже, - поддакнула Крис и вся собралась.
Брайди пошла открывать. Падди в вельветовых брюках и ковбойской рубашке поднимался к дому. А ведь несколько часов назад с этим черноволосым человеком она испытала подлинное блаженство.
- Здравствуй, Падди, - приветствовала она его с наигранным равнодушием.
Он окинул ее таким же страстным взглядом, которым смотрел на нее еще недавно.
- Как ты?
- Нормально. Крис у меня.
Они вошли в гостиную, и Крис поднялась им навстречу.
- Привет, па, - произнесла она.
Падди не стал ходить вокруг да около.
- Если бы ты сказала мне, что хочешь повидать Брайди, я отвез бы тебя.
Крис вдруг как будто вытянулась и стала старше своих лет.
- Но я должна была сделать это сама.
- Ты это о Брайди?
- Мне надо было кое-что сказать ей. Это очень важно, папа.
Брайди обратила внимание на то, что Падди не стал допытываться, что именно было важно сказать Крис.
- Спасибо и на том, что поехала на автобусе, а не на попутках.
Крис посмотрела на него с лукавой усмешкой.
- Ах, не учите меня жить. - Она бросила взгляд на Брайди, которая стояла у двери прямая и строгая, словно аршин проглотила. Со свойственным ей непостоянством Крис вдруг нахмурилась. - Она никогда не займет место мамы, - горячо проговорила она. - Ради этого я и приехала.
Губы у Падди сжались, по лицу пробежала мимолетная тень и тут же исчезла, и Брайди подумала, уж не привиделось ли ей это.