Ник вел "порше", ловко лавируя между автомобилями и стараясь не поддаваться панике. Дело было не в том, что он не хотел стать хорошим отцом, и не в том, что он боялся ответственности. И не важно, что Дези считает его каким-то бездушным монстром с комплексом Питера Пэна. Отнюдь. Ник был готов взять на себя ответственность и заботиться о своем ребенке.
Он всего лишь немного побаивался, что может не справиться. Что будет допускать ошибки, которые больно ранят малыша, так же как ранил его и Марка их отец. Ник совсем не хотел стать тем, кто постоянно подводит и разочаровывает свою семью.
Задумавшись, Ник проехал на желтый свет, который тут же сменился красным. Со всех сторон загудели клаксоны, и он поднял руку, молчаливо извиняясь. Наверное, стоит остановиться, пока он не стал причиной аварии.
Парк Гриффит и Обсерватория находились всего в паре кварталов. Ник осторожно перебрался на правую полосу и свернул к парковке. Однако усидеть на месте он не мог. Мысли мелькали в мозгу, как калейдоскоп, и грозили придавить его.
Ник выбрался из машины и зашагал к парку. На крайний случай сгодится и ходьба. Островок леса в центре многолюдного города поможет ему прояснить голову.
Но чем дольше шел Ник, тем больший хаос творился в его мыслях.
Каким отцом он будет?
Сможет ли он не причинять своему ребенку боль, какую причинял ему собственный отец?
Как проломить стену, которую Дези возвела вокруг себя, и заставить ее выслушать его?
Удастся ли им создать хотя бы подобие семьи ради их ребенка, если Дези, судя по всему, его ненавидит? И не хочет иметь с ним ничего общего?
Ник знал, на что похожа жизнь ребенка, родители которого ненавидят друг друга и пользуются детьми, как оружием, – лишь бы больнее ударить противника. Он не допустит, чтобы его ребенок рос в тех же условиях, что и они с Марком.
Но как это предотвратить? Как убедить Дези, что она может верить ему хотя бы в одном – он не причинит вреда ни ей, ни их ребенку? И раз уж речь зашла о доверии, то как он, черт возьми, сумеет доверять ей после того, что она натворила?
Ник был готов признать, что она поверила ложным сведениям, проглотила всю ту чушь, которую ей скормили. Но ведь она журналист и умеет проводить расследования – по крайней мере, ее этому учили. Пусть Дези еще новичок в этом деле, но она обязана искать факты. Это ее работа – говорить с людьми по разные стороны баррикад, чтобы разобраться, какая из сторон говорит правду, а какая лжет.
Ничего этого она не сделала. Несмотря на то что они провели потрясающую и незабываемую ночь, несмотря на то что она носит ребенка, который в свое время унаследует "Бижу", у Дези не возникло никаких сомнений в своей правоте, когда она строчила статью, способную разорить компанию. Ей даже в голову не пришло предупредить его, не говоря уже о том, чтобы позволить ему изложить свою версию.
Как сильно она должна его ненавидеть, если решилась на такое. И почему? Он семь раз возносил ее на вершину наслаждения – при приблизительном подсчете – и пытался увидеться с ней снова. Дези нравилась ему. Очень нравилась – до того, как она чуть не вываляла его в грязи.
Ник шел, вспоминая проведенную с ней ночь. Он пытался найти хоть что-нибудь, что могло бы отвратить Дези от него. Она немного испугалась, когда он, не спросив разрешения, узнал номер ее телефона, но после они пришли к компромиссу. Ник следовал установленным ею правилам. А она в отместку чуть его не погубила.
Это не имело смысла.
– Папочка, папочка, выше, еще!
Восторженный крик привлек внимание Ника.
Затем послышался глубокий мужской смех. Его взгляд устремился к детской площадке. Мужчина примерно его возраста раскачивал качели, на которых сидел маленький мальчик. Мальчишка был очарователен: с непослушными вьющимися волосами, большими карими глазами и улыбкой во весь рот.
– Быстрее, пап, быстрее! – командовал мальчишка.
Его отец смеялся, подчиняясь приказам.
Ник не мог глаз отвести от них. Отец и сын выглядели очень счастливыми.
Он не знал, как долго стоял и смотрел на них, но мужчина стал бросать на него странные взгляды. Просто потрясающе! За какой-то час его сначала обвинили в нарушении прав человека, а теперь, похоже, считают извращенцем, ищущим свои жертвы в парке. Ну и денек выдался…
– Прошу прощения, – извинился Ник, отступая подальше. – Я только что узнал, что я… что у меня будет, э-э-э… мальчик. – Да что с ним происходит? Язык перестал его слушаться. Такого раньше не случалось. Обычно у него наготове всегда была шутка или какая-нибудь история, с ним любой начинал чувствовать себя непринужденно. И вот, пожалуйста, он с грехом пополам пытается произнести простую фразу.
Но, похоже, невнятный лепет мужчин, готовящихся стать отцами, был довольно распространенным явлением. Подозрительность на лице мужчины сменилась усмешкой, к которой примешивалась капелька сочувствия.
– Вы только что узнали, что ждете с женой мальчика? – уточнил он.
Не совсем так, но достаточно близко.
– Да. Это…
– Это бомба, – подхватил мужчина. – С конфетти.
– Да. Точно. Бомба с конфетти. Я до сих пор не могу прийти в себя.
– Папочка, выше! – снова крикнул мальчуган.
– Твоя мама мне голову оторвет, – засмеялся мужчина, но все же подтолкнул качели сильнее. – Да, это безумие, – продолжил он, обращаясь к Нику. – Но в то же время это самое лучшее безумие на свете, потому что вы, – он показал на сына, – получаете вот такое чудо.
– Вижу. Сколько ему?
– Только что исполнилось четыре.
– Он чудесный.
Мужчина довольно хмыкнул:
– Да, это так. Немного сорвиголова, хочет побежать быстрее или подняться выше. В общем, заставляет нас тянуться изо всех сил.
– Все, пап! – перебил их мальчик.
– Все? – удивился мужчина.
– Я хочу покататься на горке.
– А, понятно. – Ник наблюдал, как мужчина аккуратно остановил качели и помог сыну слезть. – Пошли! – Уходя, он бросил взгляд на Ника. – Ну, пусть ваш малыш будет богатырем.
– Спасибо, – искренне поблагодарил Ник. – Надеюсь, что у нас все будет хорошо.
– Обязательно, – подбодрил его незнакомец. – Можете поверить мне на слово: это самое безумное событие, которое только будет в вашей жизни, но лучше его ничего нет.
Мужчина посадил сына на плечи и, подпрыгивая, как лошадка, припустил бегом к горке. "Наездник" приветствовал это восторженными криками.
Ник постоял, провожая их взглядом. Он почувствовал, что успокаивается. Все будет в порядке. Пусть он пока ничего не знает, но у него есть пять месяцев на то, чтобы изучить азы отцовства. И целая жизнь, чтобы узнать об этом все, что только можно.
Дези лучше его принять. Он уступит ей лидерство, но пусть она не пытается полностью исключить его из своей жизни. Она носит его ребенка – его сына. Он готов идти на компромисс, но не позволит ей уйти. Чем раньше она с этим смирится, тем лучше.
Как она могла так напортачить? Дези сидела, уставившись на доказательство, лежащее на ее столе. Документ она прочитала, наверное, раз пятьдесят, однако все еще не могла свыкнуться с мыслью, что допустила ужасную ошибку.
Ник привез ей все материалы, включая химический анализ бриллиантов, которые продает компания "Бижу". Алмазы по своему происхождению и химическому составу в точности совпадали с теми, которые добывают в Канаде. Не в Африке. И все камни были чистыми, что подтверждалось выданными на них сертификатами.
Это было не единственное доказательство, которое предоставил Ник, хотя его было более чем достаточно, учитывая, что заключение подписал один из самых известных экспертов по конфликтным алмазам. Кроме этого, Ник привез письменные показания, данные под присягой бригадирами всех рудников, о том, во сколько оценивается каждое месторождение, и о количестве алмазов, поступивших в "Бижу" за последние три года. Это полностью совпадало с сертификатами.
Ник предоставил все сведения, чтобы доказать несостоятельность ее заявлений, которые в свете этих фактов выглядели вопиющей ложью. Малкольм пришел к такому же выводу. После разговора Дарлин с Ником, когда тот ясно дал понять, что предъявление им иска за клевету – всего лишь вопрос времени, Малкольм сам занялся перепроверкой сведений, предоставленных источником.
Дези, получив от босса предварительную информацию, тоже это сделала. Но похоже, она что-то упустила. Сегодня рано утром между Малкольмом и источником произошел разговор. Каким-то образом Малкольму удалось заставить его признаться в том, что он подделал предоставленные редакции документы, чтобы очернить братьев Дюран.
Все оказалось ложью. Она проглотила фальшивку, как рыба наживку. Ей было необходимо, чтобы информация оказалась правдой, потому что после написания этой статьи она могла забыть про светские приемы и погрузиться в мир настоящих новостей. И какая разница, что в результате этого она могла погубить репутацию двух честных бизнесменов? Какая разница, если в результате ее ошибки могли пострадать другие люди и даже газета? Ей требовалась сенсация.
Как можно быть такой доверчивой? Неужели она была настолько охвачена нервной лихорадкой и попытками вывести Ника Дюрана на чистую воду, что просмотрела очевидные нестыковки? Оглядываясь назад, Дези с содроганием понимала, что их было более чем достаточно. Но она так хотела разработать эту тему и не разочаровать Малкольма, что проявила недопустимое нетерпение и закрыла на эти оплошности глаза, сразу же найдя для них оправдание.
О боже! Высокомерная идиотка, хуже которой не придумаешь. Она отказывалась увидеть и тем более признать свою неправоту. Дези не хотелось вспоминать, что она наговорила Нику, когда он попытался вручить ей документы… Доказательство того, что он не такой, каким она его представила, находилось у нее в руках, но она упрямо отказывалась на него взглянуть.
И вот статья, на которую она потратила столько сил, представляет меньше ценности, чем дохлая мышь. Малкольм утешал ее, утверждал, что это не ее вина. Ведь Кэндис – репортер, у которой было больше опыта и которая работала с ней в паре, – просмотрела те же неточности, что и Дези. Но молодая женщина не находила себе оправдания. К тому же Кэндис не владела всей информацией, какой владела Дези. И ее не учил с юности Алан Мэддокс – один из лучших в мире специалистов по журналистским расследованиям.
Если Кэндис и допустила ошибку, то только потому, что полагалась на Дези, которая твердила ей, что информация, имеющаяся у них в руках, абсолютно достоверна.
Вот почему она снова ведет светскую хронику – по крайней мере, пока. Малкольм сказал, что не собирается увольнять ее из-за промаха, но на такой промах нельзя закрыть глаза. Если бы эта статья была напечатана – если бы Малкольм и Дарлин не были такими дотошными, – для газеты настали бы жаркие деньки. А "Бижу" оказалась бы в осаде прессы, организаций, защищающих права человека, и адвокатов, подающих на них в суд от имени своих клиентов, которые приобрели бриллианты. В общем, ужас того, что могло последовать, лучше не представлять.
И все это произошло бы по ее вине.
А Ник все равно хотел с ней поговорить. И она, проявив высокомерие и самую настоящую тупость, заставила его развернуться и уйти. Хуже того, она загнала его в угол, и он решил, что у него есть единственный путь – вступить с ней в схватку ради своей компании и ради их ребенка.
Отличная работа, Дези! Каким-то образом она умудрилась так запутать свою жизнь, что не представляла, с какого конца начать распутывать клубок. Более того, Дези не была уверена, что сможет это сделать.
Однако попытаться она должна. Пока Малкольм помогает ей исправиться на профессиональном уровне, она обязана исправить все в личном плане.
А это значит, что придется позвонить Нику. И объяснить ситуацию. И – если понадобится – вымаливать у него прощение. Боже… Дези закрыла глаза. Как это унизительно! Пусть даже она не права.
Но Дези была достаточно умна, чтобы признать: ей некого винить в этом, кроме себя. Именно она не стала слушать Ника. Именно она настолько ушла головой в это расследование, настолько уверовала в то, что Ник виноват чуть ли не во всех смертных грехах, что оставила ему лишь одно голосовое сообщение.
Дези дала себе пять минут, чтобы подуться и поупрямиться, а затем собрала волю в кулак и набрала номер Ника.
Глава 10
Дези и Ник приехали в один из его любимых ресторанов в Лос-Анджелесе – небольшую тратторию в сердце Беверли-Хиллз. Он любил в ней бывать, потому что здесь отлично готовили и потому что брат владельца уже много лет работал в "Бижу". Но стоило им войти, как Ник понял, что в этот раз он сделал неправильный выбор.
Хотя Дези ничего не сказала, было очевидно, что она чувствует себя несколько некомфортно. Он было решил не обращать на это внимания, но они и так уже поломали достаточно копий. Совместный ужин должен помочь им прийти к общему знаменателю, и если для того, чтобы Дези чувствовала себя непринужденно, следует найти другое место, он охотно это сделает.
Но когда Ник спросил, не будет ли она чувствовать себя свободнее в каком-нибудь другом ресторане, женщина пожала плечами:
– Все отлично.
– Уверена? Если ты не любишь итальянскую кухню, то…
– Все любят итальянскую кухню, – возразила Дези, слегка округлив глаза. – Проблема не в этом.
– Тогда в чем?
– Здесь дорого.
– Не волнуйся. Я тебя пригласил…
– Мне не нужны твои деньги. Я позвонила тебе не поэтому. И уж точно не из-за них я сохранила ребенка. Поверь, я не хочу, чтобы ты возил меня в шикарные рестораны и тратил на меня много денег.
– Поверь, – усмехнулся Ник, – я прекрасно понимаю, что тебе не нужны мои деньги, Дези. Иначе ты не стала бы писать статью, которая обошлась бы мне очень дорого.
Она вспыхнула и впервые за то время, что они сидели за столом, отказалась смотреть ему в глаза.
– Мне правда очень жаль. Я поверила не тому человеку и… – Ее голос сел.
Ник понял, что ему не нравится эта новая, притихшая Дези. Да, десять часов назад он жаждал крови Д. И. Мэддокс, но это было до того, как выяснилось, кто она такая. Женщина, с которой он провел жаркую, оставившую неизгладимый след в его памяти ночь. Женщина, которая достойно парировала его удары и в которой он чувствовал внутреннюю силу. Женщина, которая носила под сердцем его ребенка.
– Послушай, почему бы нам не начать все сначала? – предложил Ник, наклоняясь к ней и накрывая ее руку своей.
– Все сначала? – недоверчиво переспросила Дези. – Я почти пять месяцев ношу твоего сына. Мне кажется, немного поздновато начинать все сначала.
– Давай попробуем начать с чистого листа, оставив прошлое в прошлом.
– Ты хочешь, чтобы мы все забыли?
– А почему нет?
– Думаешь, мы сможем?
– Почему нет? – повторил Ник.
Дези рассмеялась, хотя и не совсем непринужденно:
– Мы опять пришли к тому, чтобы отвечать вопросом на вопрос?
– Эй, – запротестовал Ник. – Я первый спросил, а ты снова начала сыпать вопросами вместо того, чтобы ответить.
– Все было совсем не так, – заявила Дези и скептически взглянула на него. – Но я готова взять вину на себя в качестве жеста доброй воли.
Ник расслабился, по-настоящему расслабился – впервые за несколько дней. Дези с ним, они не упрекают друг друга, так что можно надеяться, что совсем скоро они начнут вести конструктивный диалог. К тому же компания спасена. Что может быть лучше – на данный момент?
Сделав заказ, они завели беседу, не имеющую к их проблемам никакого отношения. Поговорили о Лос-Анджелесе, о погоде, о концертах, на которых недавно побывали. После того как они приступили к еде, Ник почувствовал, что его раздражение усиливается. Не потому, что он возражал против обсуждения с Дези таких тем. Она снова продемонстрировала свой ум, чувство юмора и доказала, что является интересной собеседницей. Если бы их ситуация была обычной, Ник был бы рад провести вечер, смеясь и флиртуя с ней.
Однако ситуация была далека от обычной. Ник достаточно легко относился ко всему, за исключением "Бижу", но сейчас он отнюдь не испытывал легкость. Не тогда, когда Дези носит его ребенка. И не тогда, когда им еще многое предстоит выяснить.
Официант унес пустые тарелки, и Ник заказал десерт, от которого Дези отказалась, но он надеялся соблазнить ее лимонным чизкейком с маскарпоне.
Ник уже был готов поговорить об их сыне и о том, как им поступить.
Дези почувствовала его настроение, потому что, не закончив историю, которую рассказывала, с опаской взглянула на Ника.
Ему не очень понравилось выражение ее глаз. К тому же Дези напряглась, словно приготовилась к удару. Всю свою жизнь он очаровывал женщин. Не хватало только, чтобы мать его ребенка боялась его.
Потянувшись через стол, он провел рукой по ее волосам. Она вздрогнула, но Ник не убрал руку. Вместо этого он заправил один непослушный локон за ухо Дези, а затем провел пальцем по нежной округлости ее щеки.
Стоило ей почувствовать его прикосновение, как глаза ее закрылись, она слегка покачнулась и подалась навстречу его руке. И в тот же миг пламя, которое полыхало между ними в ту ночь, когда они познакомились, вспыхнуло с прежней силой.
Прошло восемнадцать недель с того дня, когда Ник сжимал Дези в своих объятиях. Восемнадцать недель назад он в последний раз прокладывал дорожку из поцелуев от ее плеча вниз, по плавному изгибу спины. Но он до сих пор помнил ощущение ее тела в своих руках. До сих пор помнил ее стоны, когда он вошел в нее, и как она в беспамятстве царапала ему спину.
– Позволь отвезти тебя домой к тебе, – сказал Ник, его голос звучал хрипло от желания, которое он не пытался скрыть. – Позволь мне сделать так, чтобы тебе стало хорошо.
Глаза Дези распахнулись, и в их глубине Ник увидел то же самое желание, которое снедало его, ту же самую жажду. Но в них также просматривалась легкая настороженность, свидетельствовавшая о смятенных и противоречивых чувствах. И он понял: не важно, как сильно он желает Дези. Он ее не получит. Не сейчас, поскольку еще ничего не решено.
Поэтому Ник откинулся назад, его рука упала.
– Прости, – прошептала Дези. – Я таких дел наворотила…
Так и есть, но Ник не собирался ее за это винить. Он и сам наделал много ошибок. Он удалил номер ее телефона. Он проявил небрежность, не прослушивал сообщения на голосовой почте и пропустил самое важное сообщение в своей жизни.
– Вот почему мы начинаем все заново. Чтобы больше никто ничего не натворил. Чтобы ни мне, ни тебе не пришлось потом расхлебывать.
Голова Ника все еще была затуманена желанием, причем оно отзывалось не только в этой части его тела. Он откинулся на спинку стула и сделал глоток воды, пытаясь собраться с мыслями.
– Послушай, – начала Дези, – я знаю, что ты хочешь поговорить о ребенке. Но я пока не готова к этому. Последние месяцы я жила в уверенности, что буду делать все одна, а теперь ты хочешь принимать в этом участие. Это здорово, но мне нужно время, чтобы привыкнуть к этой мысли.
– Я понимаю. И у нас есть время, чтобы все решить. Но знай: ты больше не одна.
– Я знаю.