Лорд Артур не знал, когда вернется, но до этого времени попросил Роберта и Бел позаботиться о дочери.
Джорджи шла по коридору, размышляя обо всех произошедших в ее жизни переменах и не зная, что самое большое потрясение ждет впереди.
И тут она увидела малыша.
Он сидел в кресле у стены, но, увидев Джорджи, встал и спокойно направился к ней.
Одетый как миниатюрный джентльмен, ребенок почти не возвышался над спинкой кресла. Джорджи заметила, что у него каштановые волосы, светлая кожа, веснушки на носу и огромные темные глаза.
Она удивленно рассматривала мальчика. Тот остановился перед ней, откинул голову, чтобы встретить ее взгляд, и жизнерадостно поздоровался.
- Здравствуйте и вы, сэр. - Сложив руки за спиной, она чуть подалась вперед. - Вы, должно быть, Морли. Я ищу вашу маму.
- Я Мэтью, - покачал головой мальчик. - И у меня нет мамы.
- Что? - тихо переспросила Джорджи, которую застал врасплох этот трогательный ответ. Она даже присела, так что теперь их глаза оказались на одном уровне.
Малыш серьезно уставился на нее:
- Почему вы спите днем?
- Обычно не сплю, но сегодня ужасно устала.
- Вот как? - Он с интересом изучал ее волосы и серьги. - Я люблю собак. А вы?
- Некоторых…
- Тетя Бел сказала, что вас зовут мисс Найт.
- Верно, но вы можете называть меня Джорджи.
Он неожиданно и очень заразительно рассмеялся:
- Джорджи? Как короли?
- Именно, - тоже рассмеялась она. - Совсем как короля.
- Папа говорит, король Георг безумен.
- Кто ваш папа, Мэтью?
Она вспомнила, что четвертый из братьев Найт имел пасынка.
- Это лорд Люсьен?
- Нет, мадам, мой папа - лорд Гриффит, а когда я вырасту, стану таким, как он.
При этой новости она едва не упала.
- Лорд Гриффит? - повторила она. Так вот почему мальчик показался ей таким знакомым!
Мэтью подобрался ближе к ней и кивнул. Но, похоже, ему надоела эта тема, и поэтому он с огромным интересом рассматривал цветочный узор на ее платье, словно никогда раньше не видел дам. Постепенно осмелев, он осторожно коснулся пальцем ее сверкающей сережки, отчего жемчужина закачалась.
Джорджи не мешала ему, пытаясь справиться с шокирущим открытием.
У Йена есть сын!
Очевидно, Мэтью родила его первая жена. Приглядевшись к мальчику, она кивнула. Ну конечно! Чьим же еще может быть этот ребенок? Такой же серьезный вид, такой же умный взгляд, такая же добродушная рассудительность. Таже спокойная сосредоточенность. И такая же грусть во всем облике.
Как он мог не сказать ей, что у него ребенок?!
Джорджи зажмурилась, но взяла себя в руки, всмотрелась в милого малыша и поняла, что его присутствие изменило все.
- Мэтью, вы знаете, где сейчас герцогиня? - спросила она, когда наконец обрела дар речи. - Мне очень хотело бы ее увидеть.
- Тетя Бел? - встрепенулся он. - Она в утренней комнате с малышкой Кейт.
- А где эта комната? Боюсь, что не знаю дороги.
- Пойдемте, я вам покажу.
Он схватил ее за руку и повел по коридору.
Она заметила, что Мэтью все время поглядывает на нее, словно опасается, что она в любую минуту исчезнет.
Несколько часов спустя, после закрытого совещания комитета, сопровождаемого типично бесплодной дискуссией с некоторыми членами кабинета министров, Йен и Хок вернулись в Найт-Хаус.
Судя по тишине, детей уложили спать. Дворецкий мистер Уэлш, бесшумно ступая на цыпочках, забрал у них шляпы и верхнюю одежду и сообщил, что ленч будет подан через полчаса на террасе, в соответствии с желанием ее светлости.
Йену предложение показалось заманчивым, тем более что июньский денек выдался на редкость теплым. Тихо обмениваясь мыслями и наблюдениями по поводу утренних бесед, они направились наверх, где уже сидели дамы. Йен неожиданно почувствовал, как сильно бьется сердце. Все утро он почти не мог сосредоточиться, думая о Джорджиане.
Очевидно, последняя ночь прошла не совсем так, как задумывалось. Что принесет сегодняшний день… впрочем, зная ее, можно только догадываться. Что, если она все еще злится из-за Тесс? Или крепкий ночной сон умиротворил Джорджи и поможет им примириться?
Жена Хока Белинда, изящная блондинка, тихо вышла вкоридор и приветствовала Йена улыбкой, а мужа - поцелуем в щеку.
- Роберт, можно с тобой поговорить? - Она потянула мужа за рукав и одновременно показала Йену на музыкальный салон. - Загляните туда, - шепотом посоветовала она.
Йен нерешительно улыбнулся жене лучшего друга и покорно пошел в указанном направлении. Бел тем временем увлекла Хока в гостиную. Дверь закрылась.
Заглянув в салон, Йен замер при виде своего маленького сына, дремавшего на коленях Джорджианы. Будущий маркиз сосал большой палец - младенческая привычка, которая не оставляла его во время сна. Другой рукой он держался за кружевную оборку рукава, словно утверждая свои права на эту леди.
Зрелище поразило Йена.
Вид Джорджи, баюкающей сына, ошеломил его. Настоящее олицетворение материнской нежности!
Сердце Йена наполнилось радостью и болью. Но сейчас он, возможно, видит начало новой жизни. Это настоящая семья. Настоящий дом.
В его жилище не было души, а у сына - материнской любви.
Джорджиана выглядела такой милой, доброй и приветливой, такой нежной и сердечной, что горло Йена сжалось. Он прислонился к косяку, и продолжал жадно смотреть на нее.
Она должна выйти за него! Иначе и быть не может!
Он хотел для своего сына лучшего воспитания, чем было у него, и остро сожалел о том, что живет еще хуже, чем его родители.
Аристократический дом, в котором он вырос, был холодным и чопорным. Вместо любви в нем царили гордость, достоинство и строгость.
До того момента, когда Джорджи подняла глаза и увидела стоявшего в дверях Йена, в душе все еще жил гнев на него, за то, что утаил от нее существование Мэтью. Одно дело - нежелание упоминать о бывших любовницах, имеющих наглость врываться в дом в самое неподходящее время, и совсем другое - держать в тайне от нее своего ребенка. Это оскорбление куда серьезнее.
Но тут она почувствовала его присутствие, увидела, что он наблюдает, как она баюкает его сына, и замерла, невольно отметив выражение его лица: под глазами лежали густые тени, губы напряженно сжаты, брови сведены, и каждая линия его могучего тела кричала о неописуемом одиночестве.
Джорджи молча уставилась на него.
Еще во время их первой встречи в Калькутте она ощутила скрытую под маской успешного дипломата боль. И еще раз - в молитвенной пещере, где спросила о его жене. Обычно он умело скрывал эту боль, но теперь Джорджи впервые увидела ее. Она была написана на его лице. Отражалась в тоскующем взгляде.
Этот человек тяжело ранен. И одного долгого, испытующего взгляда в его глаза было достаточно, чтобы превратить гнев в сочувствие. Как могла она сердиться, когда он выглядел таким убитым? Так очевидно нуждавшимся в нежности?
И тут ее осенило. Возможно, в том, что ее отослали в Лондон, виден перст судьбы. Йен Прескотт спас жизнь ей и братьям. Может, теперь ее очередь спасти его?
Они безмолвно смотрели друг на друга. Джорджи не шевелилась, боясь разбудить спящего малыша.
Мэтью, должно быть, почувствовал присутствие отца и пошевелился в ее объятиях. Она успокоила мальчика поцелуем в теплый лоб.
- Папа! - Мэтыо брыкнул ножками, но поскольку очень уютно пригрелся, не хотел слезать с колен Джорджи.
Йен улыбнулся. Глаза его светились гордостью.
- Сынок! - Он нагнулся и сжал брыкающуюся ножку сына. - Вижу, у тебя новый друг.
Сердце Джорджи дрогнуло, когда Йен поднял на нее настороженный взгляд.
- Здравствуйте.
Она улыбнулась, вспомнив, что получила такое же приветствие от его сына.
- Ленч подадут на террасе. Скоро, - пробормотал он. - Пойду отыщу кого-нибудь из нянь, чтобы приглядела за ним. Мэтью, ты хорошо себя вел, пока меня не было?
- Он настоящий ангел. И состоит из одних достоинств. - Она поцеловала ребенка в макушку и обняла чуть крепче. - Я забираю его себе.
- Правда? - удивленно прошептал Йен. - Я завидую.
- Нам нужно поговорить, - решительно объявила она.
При этих словах по его лицу пробежала тень. Очевидно, ему было не по себе. Но он тут же кивнул и отправился на поиски няни.
Когда, несколько минут спустя, Мэтью передали на попечение добродушной полной женщины. Йен закрыл дверь и повернулся к Джорджи, не подозревая, что в той проснулся материнский инстинкт и что она сердится на него из-за ребенка.
Ей очень хотелось как следует отчитать Йена, но под настороженностью и внешней стойкостью явно крылась его уязвимость, и стало понятно, что нужно действовать крайне осторожно.
Гадая, с чего начать, Джорджи нахмурилась, пожала плечами и решила, что лучше действовать напрямик.
- Почему ты ничего не сказал мне о сыне?
- Просто не было подходящего случая, - бросил он, глядя на нее с безопасного расстояния.
- Но ты мог хотя бы упомянуть о нем! - воскликнула она. - Специально скрывал его от меня или забыл о его существовании?
- Ни то и ни другое, - проворчал Йен. - Доброго дня и тебе тоже!
- Прости, если мое приветствие тебе не понравилось, но, боюсь, сегодня утром меня ожидало немалое потрясение. Собственно говоря, полагается упомянуть о своих детях, когда делаешь предложение. О чем еще мне следует знать?
- Ни о чем! - крикнул он.
Джорджи медленно выдохнула. У нее было так много общего с маленьким Мэтью Прескоттом! Такая же грусть, которую часто испытывала вечно предоставленная себе малышка Джорджи… Но в то же время кто лучше ее может заставить его понять нужды сына?
Джорджи села в кресло.
- Он прелестный ребенок.
- Спасибо, знаю, - буркнул Йен.
- Чудесный, умный и прекрасно воспитанный. И… - Она осеклась.
Йен оглянулся и послал ей мрачный взгляд:
- И?..
- Изголодался по твоей любви.
Он продолжал смотреть на нее.
- Почему ты никогда не рассказывал о нем?
Йен растерянно провел рукой по волосам и отвернулся.
- Не знаю.
- Не знаешь? Неужели не видишь, как он старается привлечь твое внимание? Надеюсь, ты не стыдишься его?
- Конечно, нет, - обиделся Йен, после чего надолго замолчал, уставившись в стену.
- Поговори со мной, - попросила Джорджи. - Не отворачивайся. Помоги мне понять.
Он расстроенно потер лоб и покачал головой.
- Когда я надолго уезжаю, стараюсь не думать о Мэтью. Я просто должен выбросить его из головы. Иначе просто не мог бы выполнять свою работу. А она требует холодного разума и спокойствия. Отрешенности. Объективности. И, поверь, в этом мальчике ничто меня не раздражает. - Он громко сглотнул и послал ей измученный взгляд. - Он мое дитя. И я никогда его не забуду и не покину.
- О, Йен… - Она подошла и положила руку ему на плечо.
Не стоит спрашивать, почему так болезненно пребывание рядом с сыном. Ответ был очевиден: скорбь по матери Мэтью. Ребенок напоминал Йену об умершей жене. Должно быть, он очень ее любил!
- Идем. Посиди со мной, - прошептала она, сжимая ладонями его руку.
Избегая ее нежного взгляда, он позволил подвести себя к дивану. Они уселись. Джорджи испустила долгий вздох, но оба продолжали молчать. Она почти ощущала присутствие его усопшей жены в этой комнате.
Он заговорил - тон был привычно сдержанным и немного язвительным:
- Он часть причин, по которым ты мне нужна.
- Я это поняла и польщена твоим доверием. Я рада, что ты считаешь, будто из меня выйдет хорошая мать.
Он сухо улыбнулся.
- Я в этом нисколько не сомневаюсь. Ты обладаешь способностью делиться радостью со всеми, кого встречаешь на пути.
Эти слова вызвали новый прилив слез.
- Спасибо.
- И это правда.
- Но, знаешь, сначала нужно убедиться, что брак - именно то, чего мы хотим.
- Я уверен, - не колеблясь выпалил он.
- Ты хорошо все обдумал?
- Разумеется. Я не просил бы тебя стать моей женой, будь у меня сомнения.
- Может, объяснишь причины, заставившие тебя прийти к этому решению?
Йен пожал плечами:
- Прежде всего - Мэтью. И союз между семьями, который все так давно хотели заключить. Наш брак кажется неизбежным. Я уже сказал, что вместе мы хорошая команда. У нас одни и те же ценности, и, конечно, ты очень красива. Ну и я хотел бы иметь еще одною ребенка. Возможно, несколько.
- Правда?
- Да, - решительно кивнул он. - И… после того, что произошло в пещере и прошлой ночью… женитьба на тебе - самый правильный и порядочный поступок.
Все его доводы имели смысл. Но она не смогла не заметить, что он не упомянул о любви.
Странное разочарование овладело ею, но она ничего не сказала. Честность - неотъемлемая часть любви. По крайней мере это начало.
- Похоже, ты действительно уверен, - сдержанно заметила она.
- Да. После того как твои братья предложили этот брак, у меня за время плавания было достаточно возможностей, чтобы принять решение, и, уверяю, я почти ни о чем другом не мог думать.
- Погоди! - воскликнула она. - Мои братья предложили тебе жениться на мне?
- Угу, - весело кивнул он, но Джорджи побледнела.
- Они заставили тебя, Йен? Я знаю, как они могут навязывать свое мнение…
- Нет, что ты, разумеется, нет! Не сердись на них. Они хотят для тебя лучшего - и это я! - деловито пояснил он.
Она сухо усмехнулась и снова взяла его руку.
- Йен… мне понадобится немного времени.
- Для чего?
- Честно говоря, ты можешь быть очень властным, и я тоже должна быть уверена.
- Я не властный! Я решительный! - запротестовал он. - И разве это не добродетель? Ты сама сказала, что хочешь мужа, на которого можно смотреть снизу вверх. Прошлой ночью ты казалась вполне уверенной.
- Да, но потом появилась она, и я поняла, что почти ничего о тебе не знаю.
Она смотрела на него, безмолвно умоляя понять и не сердиться.
- Зачем нам спешить? Неужели мы не можем узнать друг друга лучше? Ради Мэтью…
- Лучше? - намекнул он.
Джорджи побагровела, опустила глаза и сплела пальцы.
- Мне было хорошо прошлой ночью.
- И было бы еще лучше, не вмешайся Тесс, - пробормотал он.
Она улыбнулась, но когда он коснулся ее лица, сразу стала серьезной.
- Пойми, она нам не может помешать. Я сделал все, чтобы она поняла, что эта связь - в прошлом.
- Рада эта слышать.
Дальнейшей беседе помешал негромкий стук.
- Ленч готов! - окликнула Бел, как оказалось, не забывавшая о своих обязанностях дуэньи.
Джорджи не удивилась, что им с Йеном разрешили провести немного времени наедине. Ее родственница, казалось, была исполнена решимости принять на себя роль свахи.
- Спасибо. Мы сейчас придем, - отозвалась она.
- Так что ты хочешь, Джорджиана? - откровенно спросил Йен.
Она легко сжала его руку.
- Всего лишь не желаю торопиться. Думаю, нам троим - мне, тебе, Мэтью - нужно больше времени, чтобы лучше узнать друг друга.
- И сколько времени тебе требуется?
- Похоже, тебе не нравится мой ответ.
- Я не собираюсь ждать вечно! - раздраженно пробурчал он. - И не играю в подобные игры.
- Это не игра! Я только что объяснила, что чувствую.
Йен подался к ней и поцеловал в щеку.
- Две недели! - постановил он. - Потом я ожидаю услышать ответ.
- Йен!
- Пойдем?
Он поднялся и показал на дверь.
Тяжело вздохнув, она пошла к двери и кивком разрешила Йену сопровождать ее.
Они молча покинули музыкальный салон. Но мысли Джорджи были в смятении: она никак не могла понять, почему до него так трудно достучаться.
- Расскажи, каким ты был в детстве, - неожиданно попросила она.
- Зачем?
- Пытаюсь представить тебя в возрасте Мэтью. Ты, наверное, был очаровательным ребенком.
- Естественно, - протянул он. - Но мне не о чем рассказывать.
- Не может быть!
- Я уже родился взрослым, разве не знаешь?
- О, Йен, пожалуйста, хотя бы одну маленькую историю! Я же говорила, что хочу больше о тебе знать! Подробности, пожалуйста!
- О, так и быть! - промямлил он. - Возраст Мэтью? Так вот, когда я был в возрасте Мэтью, решил подарить матери букет цветов.
Они прошли по широкому мраморному коридору к винтовой мраморной лестнице.
- Я был так доволен собой! Сам нарезал цветов, принес в дом в уверенности, что мать обрадуется: по какой-то причине она всегда выглядела грустной. Но, к моему изумлению, она, взглянув на мой подарок, упала в обморок. А меня отослали в детскую без ужина. Вот был скандал!
- Но почему? - ахнула Джорджи.
- К сожалению, оказалось, что я оборвал все цветы в призовом саду матери. В своем энтузиазме я буквально его уничтожил.
- Бедный мальчик! - со смехом посочувствовала Джорджи.
- Ах, дорогая, я вырос в доме, где любовь и нежность были не в цене.
- Похоже, что так! Но это можно исправить, - сообщила она.
- Каким же образом?
- Начать с малого. Я могу сделать так, что наш ленч начнется с десерта.
- И ты способна на такое? - уточнил он, притворяясь шокированным.
Приподнявшись на носочках, она прошептала ему на ухо:
- Но ведь ты сделал то же самое для меня.
Его левая бровь взлетела вверх.
Она прикусила губу, глянула исподлобья и снова потянула его за руку.
Она ему нужна.
В этом нет сомнения.
Ах, Джорджиана! Что ему делать с этим созданием?
Но ее просьба дать ей больше времени запала ему в душу. Он почти не знал Кэтрин до свадьбы. Если бы он настоял на чем-то большем, чем несколько мимолетных встреч в присутствии родных и дуэний, может, скорее разгадал бы истинную сущность этой чопорной богатой наследницы.
С другой стороны, он твердо намеревался получить ответ в течение двух недель, поскольку при ведении переговоров всегда плохо, когда одна из сторон слишком тянет с принятием решения. Это всегда было признаком каких-то затруднений. А то и прямого отказа.
Он хотел заключить этот союз, скрепить сделку, подписать договор. Но если она начнет тянуть время, значит, не хочет этого брака, что, в свою очередь, означает необходимость разрыва. Ему и сыну не нужна еще одна женщина, которая не хочет быть с ними.
Все это уже было.
Дни шли, и он очень старался не выглядеть властным. Ради Мэтью и Джорджи он показывал, что тоже может идти на уступки. Она не оставила ему выбора.
Очевидно, у этой женщины были свои мысли относительно того, какими должны быть их отношения, и он был достаточно заинтригован, чтобы следовать за ней.
Временно свободный от обязанностей в министерстве иностранных дел, Йен решил завоевать Джорджи.