- Чего Оливия не понимает, - произнесла леди Кейт и сделала глоток чаю, - так это того, что ее присутствие здесь идеально соответствует моим целям. Больше всего на свете мне хочется насолить Уиндемам. Исключая Джека, они вызывают у меня отвращение, их любимое развлечение - осуждать меня. Я для них слишком… эксцентричная, вы ведь знаете.
Оливия хмыкнула.
- Моя дорогая леди Кейт, для них и королева Шарлотта слишком эксцентрична. Вообразите, как далека от них была дочь викария.
- Вы бежали и обвенчались?
- Совсем нет. Мое семейство было без ума от счастья. Мой отец сам обвенчал нас в приходской церкви.
- Никто из семьи Джека не присутствовал при этом?
- Самым высоким гостем был Джервейс.
На этот раз леди Кейт удивилась:
- Вот как?
Грейс смотрела то на одну даму, то на другую.
- Надеюсь, вы не посчитаете меня слишком тупой…
- Сейчас вы все поймете, дорогая. - Леди Кейт похлопала ее по руке. - Оливия говорит нам, что она, дочь викария, без ума влюбилась в нашего загадочного раненого из той комнаты наверху, Джека Уиндема. Семейство Джека, одно из древнейших в королевстве, предсказуемо не могло примириться с таким браком и… вероятно, попыталось признать брак недействительным?
Оливия кивнула:
- Поначалу они испробовали такой план, разумеется.
- Второй раунд, должно быть, заключался в распространении слухов о пристрастии графини к азартным играм.
Оливии вспомнилась ярость Джека, и ей пришлось приложить усилия, чтобы отвечать невозмутимо, с достоинством.
- Он оказался куда более действенным.
Кейт кивнула.
- Но все же недостаточно результативным, если через короткое время стали распространяться слухи о давней связи Оливии с ее двоюродным братом Тристрамом Гордоном. Для молодого импульсивного Джека это было уже слишком, поэтому он инициировал развод и убил на дуэли бедного Тристрама.
Таковы таланты Джервейса, чуть было не сказала Оливия. Хотя леди Кейт уже предложила ей помощь, Оливия еще не знала герцогиню настолько хорошо, чтобы понять, как она относится к улыбчивому красавцу Джервейсу.
- Так и было, - прямо сказала она.
- Дурно воспитанный ребенок, - вырвалось у леди Би.
- Господи! - пробормотала Грейс.
Леди Кейт кивнула:
- Прямо как в сентиментальном романе, из тех, что печатает "Минерва пресс", не так ли? Хотя мне все стало ясно, когда они попытались сделать из Тристрама козла отпущения. Помимо всех остальных нелепостей.
Оливия замерла.
- Вы знали Триса?
Леди Кейт посмотрела ей прямо в глаза.
- Я знаю, кто был предметом его страсти.
Оливия пять лет жила в аду и не роптала. Но слова леди Кейт почти сломали ее. Леди Би сочувственно похлопала по ее руке, и Оливия едва не задохнулась.
- Я, конечно, тоже встречалась с Тристрамом, - с потеплевшими глазами продолжила герцогиня. - Меня очень опечалила его смерть.
Оливия проглотила комок в горле.
- Как и меня.
Милый Трис - ее тень, когда она была совсем маленькой, лучший друг, когда она подросла, наперсник, когда она стала взрослой. Он стал жертвой людской непорядочности и не был никем оплакан, кроме нее и еще этой хорошо владеющей собой герцогини, которая брала на работу беременных служанок.
- После дуэли Джек вынужден был покинуть страну, - продолжала леди Кейт. - Оливия, неужели прошло уже четыре года?
- Пять. Джек застал меня и Триса в ситуации, которая показалась ему компрометирующей, и вызвал Триса на дуэль, а меня в тот же день выгнал из дома.
- Очень действенно с его стороны. Вы вернулись к родителям?
- На неделю, пока мой отец не вычеркнул мое имя из семейной летописи во время богослужения.
Грейс перестала дышать. Леди Кейт закусила губу.
- Я справилась, - сказала она самым ровным голосом, на который оказалась способна. - Она никогда бы не смогла рассказать им, какой ценой. Это останется с ней. Даже Джорджи, которая знает больше, чем кто-либо другой, известно далеко не все.
- И Джервейс узнал вас на балу, - сказала леди Кейт. - Я не ошиблась, да?
- Да, - сказала Оливия, вставая, как если бы это помогло ей избежать проницательных глаз леди Кейт. Она принялась рассматривать сладострастных фарфоровых пастушек, выставленных на каминной полке. - Он больше других обличал меня, когда я уже оказалась в самом тяжелом положении.
- Так и было, - согласилась леди Кейт. - И он угрожал вам?
- Джервейс? - повторила Оливия, и при мысли о его сладкоречивом насилии тошнота подступила к ее горлу. - Можно сказать, да. Он разозлился… увидев, как все обернулось.
Разозлился. Какой замечательный эвфемизм. Он был готов убить.
- Я слышала, что ваш малыш умер.
Оливия застыла, она боялась пошевелиться, чтобы не выдать боль, которую вызвали эти слова. Ее самые драгоценные воспоминания и самые опасные. Ее Джейми. Прижав руку к спрятанному под платьем медальону, она уставилась на фигурку смеющейся пастушки.
- Это было тяжелое время.
Воцарилось молчание. Ей хотелось бы сказать больше, но она не знала как.
- Я сожалею, - тихо сказала Грейс.
- Небесный хор, - шепнула леди Би, и это прозвучало как молитва.
Оливия не знала, что сказать.
- Спасибо вам. - Это все, что она смогла произнести.
- Что теперь? - спросила леди Кейт подозрительно сдавленным голосом.
Оливия оглядела своих подруг.
- Мне следует уйти, - снова повторила она, втайне надеясь, что леди Кейт повторит свое предложение.
После некоторого размышления леди Кейт оправдала ее надежды.
- О, я так не думаю, Оливия. Я считаю, вам надо остаться здесь, где мы могли бы наслаждаться нашей дурной славой. Кроме того, я, пожалуй, единственная персона, которая может заставить Джервейса держать язык за зубами.
Должно быть, у Оливии был недоверчивый вид, потому что леди Кейт посмотрела на нее свирепо.
- Моя семья мало интересуется мной. Вернее, они стараются не упускать меня из виду, чтобы присылать грозные предупреждения относительно моего положениям обществе и состояния моей души, в таком порядке. - Она ухмыльнулась. - Но я все еще дочь и вдова герцогов, и не важно, что говорит мой брат, это все еще имеет значение. Что скажете, Оливия, стоит нам поставить на уши всю Бельгию и Лондон?
Оливия снова удивилась тому, какими горячими бывают слезы. С ней очень давно никто не был так добр. В этот миг она почти отбросила свои опасения и была готова рассказать им все до конца.
- Но нет. Нельзя. Она снова села и взяла в руки чайную чашку с таким видом, словно нашла прибежище.
- Семейству Джека незачем знать, что он жив, - сказала леди Кейт, наливая всем еще чаю. - Поскольку Джервейс уже знает, кто вы, ему-то можно сказать.
Оливия чуть не поперхнулась. Она взглянула на грязный, видавший виды ранец, лежавший на полу, и вздохнула.
- Мы не можем сказать Джервейсу, - сказала она, пряча разочарование. - Мы не можем никому ничего говорить. Боюсь, все гораздо запутаннее, чем моя дурная слава.
- Но, моя дорогая, в дурной славе нет ничего запутанного, - уверила ее леди Кейт, весело помахав рукой. - На самом деле это очень простая вещь. Я заработала свою, сказав Салли Джерси, что ей ужасно не идет красно-коричневое. К тому времени как я танцевала в Карлтон-Хаусе в муслине, меня признали старомодной.
- Это очень серьезно, леди Кейт. То, о чем я хочу рассказать, гораздо рискованнее, чем потеря репутации.
- О Боже, - заинтригованно произнесла леди Кейт. - Что может быть хуже, чем потеря репутации?
Оливия задержала дыхание и сурово посмотрела на подругу.
- Предательство.
Глава 7
Леди Кейт подняла бровь.
- Так вы французская шпионка, Оливия? Оливия преодолела нелепое чувство неприязни.
- Я о Джеке.
Чашка выпала из рук леди Кейт и покатилась по ковру.
- Джек?
- Может быть, - уклонилась от прямого ответа Оливия. - Я так не думаю. Я…
- Сначала объясните, а потом мы будем делать выводы, - спокойно сказала Грейс.
Леди Кейт явно была в замешательстве.
- Неудивительно, что я попросила вас остаться, Грейс. Вы напоминаете мне о моих манерах.
Подняв чашечку, она грациозно опустилась на диванчик, обитый дамастом, являя собой образец безупречной герцогини.
Оливия теперь смотрела на свои руки, лежащие на коленях. Ее платье было таким же серым, как у Грейс. Другого и быть не могло, подумала она.
- Когда мы нашли Джека у Угумона… - начала она.
- Вы нашли его? - прервала Грейс.
Оливия кивнула и обратилась к леди Кейт, в руках у которой были судьбы их всех.
- У него было вот это.
И прежде чем пуститься в объяснения, она сунула руку в ранец и достала мятую бумажку, сложенную как любовная записка.
Леди Кейт, нахмурившись, взяла бумажку. Остальные ждали. Одна Оливия знала, какая опасность таилась в ней.
- Она… на французском, - сказала леди Кейт. - Адресована какому-то генералу Груши. "Немедленно идите на Папелотт. Без всякого промедления. Ваш император приказывает вам". - Ее глаза широко раскрылись, она подняла листок так, словно он был объят огнем. - Подписано "Н". Неужели тот самый Н.? Малыш, который совсем недавно собирался завоевать весь мир?
- Граф мог перехватить ее, - предположила Грейс и потянулась за бумагой, чтобы увидеть все своими глазами.
- На нем был французский мундир, - пролепетала Оливия.
Грейс дернула головой.
- Что? На ком?
Оливия с трудом встретила ее безжалостный взгляд.
- На Джеке.
Леди Кейт, казалось, окоченела.
- Это правда? Вы уверены?
Оливия кивнула:
- Поверьте. Ошибки не могло быть.
- Когда мы наткнулись на него, - обвинительным тоном сказала вскочившая на ноги Грейс, - он был в красном мундире гвардейца.
Оливии хотелось зажмуриться, чтобы не видеть обвиняющих глаз Грейс.
- Я заменила его куртку.
Она, как смогла, объяснила, что сделала это в минуты безумия, после того как нашла Джека. Она видела отвращение на честном лице Грейс и знала, что заслужила его. Она чувствовала себя ничтожной и замаранной перед лицом скорбящей девушки.
- Вы видели, сколько наших солдат полегло на ферме? - тихо произнесла Грейс, и ее глаза вдруг наполнились слезами. - Сколько еще раненых нуждались в доставке?
- Конечно, видела. Но он был совсем плох. Я не могла допустить, чтобы кто-нибудь обнаружил его, пока я не буду знать, почему он…
- Предал свою страну? - холодно сказала Грейс.
Леди Кейт дотронулась до ее руки.
- Пожалуйста, Грейс. Во всем этом много неочевидного. Уиндем никогда бы… - Покачав головой, она снова опустилась на диван. - Его мать была француженкой…
- И умерла раньше, чем он мог запомнить ее, - возразила Оливия, тоже садясь. - Но я так давно не видела его. Вы не могли бы рассказать мне, что было после того, как он покинул Англию?
- Я всегда полагала, что он отправился на Ямайку, - задумчиво протянула леди Кейт. - У его семьи там плантации. Я видела его… нет, дайте подумать… два года назад. Я просто не могу поверить, что Джек Уиндем мог совершить что-то такое…
- Гнусное, - вырвалось у Грейс, которая сидела неподвижно, словно изваяние. Как воплощение правосудия. А Джек нуждался в милосердии.
Леди Би, покачивая головой, похлопала ее по руке. Кажется, даже она не знала, что и думать.
- Боже мой. - Герцогиня покачала головой, невидящими глазами глядя в окно, за которым был виден парк. - Ну, нам просто надо спросить его.
Оливия терла висок, голова болела все сильнее.
- Мы не можем.
Все три женщины уставились на нее.
- Почему? - потребовала ответа Грейс. - Вы сказали, что он очнулся.
- Очнулся. - Оливия боялась, что снова начнет хохотать. - Он очнулся. Только вот он ничего не помнит о последних пяти годах. Он думает, что сейчас восемьсот десятый год.
На этот раз молчание было долгим. У леди Би отвисла челюсть. Грейс пришла в совершенное замешательство.
- Он ведь не думает, что вы все еще женаты? - проговорила наконец леди Кейт.
Оливия болезненно улыбнулась:
- О, он именно так и думает.
Снова воцарилось молчание, оно становилось все напряженнее с каждым новым вопросом, который возникал в головах у женщин. И вдруг леди Кейт рассмеялась:
- О, это совершенно очаровательно. А я не могу… рассказать… ни одной душе!
- Он ничего не знает? - строго спросила Грейс.
Оливия безнадежно развела руками.
- Думает, что упал с лошади во время охоты на лис в Лестершире.
Леди Кейт вытирала глаза кружевным батистовым платочком и все не могла остановиться.
- Извините, Оливия. Это бессовестно с моей стороны. Но даже миссис Радклифф не могла бы придумать что-нибудь столь же нелепое.
- Поверьте мне, - сказала Оливия, - у меня возникла такая же мысль.
Грейс не сводила с нее глаз.
- Он думает, что вы еще женаты.
Оливия все терла висок. Боль усиливалась.
- Да. Он думает, мы просто в ссоре после приписываемого мне увлечения азартными играми и что он уехал, "чтобы остыть".
- Боу-стрит, - изрекла леди Би.
Леди Кейт кивнула, все еще вытирая глаза.
- Ничего себе ситуация. Нам надо узнать секреты Джека.
- Как? - спросила Оливия. - Что, если мы ошибемся? Если мы еще ухудшим его состояние?
- Дорогая Оливия, - сказала леди Кейт, тряхнув головкой, - на вашем месте я бы предпочла добавить ему по голове, а не заботиться о ней.
Оливия выдавила улыбку.
- Об этом я тоже думала.
- Я согласна с Оливией, - неожиданно сказала Грейс. - Мы не можем начать действовать, не подумав о последствиях.
Оливия хмуро посмотрела на нее.
- Тогда что же нам делать?
- Может быть, мне поговорить с доктором Хьюмом? - предложила Грейс. - Он главный хирург армии.
Оливия заколебалась.
- Я не знаю…
Улыбка Грейс больно отозвалась в груди Оливии своей сдержанностью.
- Поверьте мне, Оливия. У меня нет намерения делать ваш рассказ достоянием всех. Никто мне не поверит. После похорон отца я могу поговорить с доктором Хьюмом.
- Завтра? - спросила леди Кейт, внезапно став серьезной.
Грейс кивнула и вдруг стала внимательно рассматривать потертую тесьму на рукаве своего платья.
- Да, завтра. Я договорилась, что он будет похоронен вместе со своими солдатами на поле битвы.
Леди Кейт кивнула:
- Мы присоединимся к вам, если можно.
Леди Би вдруг заволновалась и дернула за юбку леди Кейт.
- Вечерня?
Леди Кейт улыбнулась ей.
- Да, дорогая. Грейс, моя славная Би говорит, что она хотела бы спеть для вашего отца.
Судя по всему, Грейс была не в силах развеять хрупкую надежду в глазах старой женщины.
- Почту за честь.
Леди Кейт кивнула.
- А пока мы не поговорим с доктором?
- Статус-кво, - сказала леди Би, сияя от облегчения.
- Я не могу оставить все как есть, - запротестовала Оливия. - Джек думает, что мы все еще женаты.
- Только до завтра, - уверила ее Грейс.
Она представления не имела, о чем просила. У Оливии было чувство, словно земля уплывает у нее из-под ног.
- Я постараюсь, - наконец сказала она. - Но не думаю, что мы можем ждать долго. Может быть, кто-нибудь узнал Джека. Мы не знаем, какая опасность ему угрожает. В какой опасности мы сами.
Грейс кивнула:
- Понимаю.
- Я хочу еще раз просить вас ничего не говорить Джервейсу, - сказала Оливия. - Особенно Джервейсу.
- Разумеется, не скажем, - согласилась леди Кейт. - Он не способен сохранить в тайне подобную историю. - Она повернулась к Грейс. - В конечном счете решать Грейс. Пусть Джек и очень импульсивный, я не колеблясь доверила бы Джеку Уиндему свою жизнь. Но я не буду рисковать другими из-за своих убеждений.
- А что ваши люди? - спросила Оливия.
Леди Кейт махнула рукой, показывая, что это ее не заботит.
- О, я скажу им. Но никто не станет преследовать слуг за проступки их хозяев. - Ее улыбка стала шире. - Особенно мои. Итак, Грейс?
Оливия ждала, какой приговор вынесет Грейс. Но та молчала. Оливия взглянула на нее и встретилась с мягкими серыми глазами, полными слез.
- Оливия, вам когда-нибудь раньше приходилось видеть поле после сражения до этих последних нескольких дней? - спросила Грейс.
Оливия нахмурилась, не понимая, зачем Грейс знать это.
- Простите? О нет. Ничего хуже обычной хорошей драки в таверне.
В серых глазах Оливия увидела неуверенность.
- И все же вы отправились туда со мной?
Оливия пожала плечами, ей стало неловко.
- Это не меняет того, что всем вам может грозить опасность. Я увезу Джека прежде, чем что-нибудь случится.
Леди Би вскочила. Леди Кейт удержала ее на месте. Грейс покачала головой и взяла Оливию за руку.
- Для вас естественно было оставаться там, где вы в безопасности, - сказала она. - Что вы и могли сделать, когда я попросила вас помочь мне найти моего отца. Однако вы отправились со мной на поле сражения. Я никогда не смогу отплатить вам за этот мужественный поступок.
Оливия старалась не заплакать.
- Но Джек, может быть, предал все, что защищал ваш отец.
- Ну, - сказала Грейс, сжимая руку Оливии, - когда память вернется к нему, мы его спросим.
Пора было переодеваться к обеду. Но сначала Грейс Фэрчайлд предстояло другое. Вместо того чтобы вслед за герцогиней подняться наверх, она спустилась в винный погреб, где лежал ее отец.
Каменный погреб был холодным и темным, отец ее лежал в гробу, сколоченном Харпером, у его головы и в ногах горели свечи. Рядом съежилась на стуле маленькая беременная служанка Лиззи.
- Спасибо, Лиззи, - сказала ей Грейс. - Если вы хотите пойти поесть, я побуду здесь.
Лиззи вскочила, в мерцающем свете стали видны ее веснушки.
- О, мэм, не беспокойтесь. Кто, как не я, сидел с моими бабкой и дедом, когда пришло их время? Здесь чувствуешь покой и все такое. Ваш отец, похоже, был большим человеком.
Грейс смотрела туда, где лежал ее отец, - в той же пропахшей дымом, залитой кровью одежде, в которой сражался. Она подумывала о том, чтобы переодеть отца для похорон в его лучший мундир, но он никогда бы этого не одобрил. Он всегда больше гордился своим потрепанным в боях мундиром, чем парадным со сверкающими пуговицами. Сейчас он лежал такой спокойный. Как человек, честно сделавший свою работу.
- Он был большим человеком, Лиззи, - сказала она и улыбнулась.
Она подождала, пока Лиззи поднимется по ступенькам, и только потом села.
- Мне нужно сказать вам, сэр, - сказала она, беря его за холодную руку. - Я собираюсь сделать нечто такое, что вызвало бы у вас сильнейшее недовольство. Но я надеюсь, вы поймете почему.
И она наклонилась, чтобы поцеловать его на прощание.