Писем было много, каждое на нескольких страницах. История отношений Эви и Каза, от их первой встречи в классической ситуации босс - секретарь до последней.
Тарн прикусила губу. Она сама не знала, почему хранила эти письма. Возможно, как доказательство того, что сказки случаются и в жизни. Если да, насколько далека она была от истины?
Эви всегда любила все записывать. Она писала множество писем, с раннего детства вела дневник и сочиняла стихи обо всех своих детских увлечениях.
Тарн приготовила крепкий чай, села в кресло и начала читать.
"Я нашла фантастическую работу у фантастического человека, - писала Эви. - Его секретарша ушла в декретный отпуск, и я надеюсь все это время работать на ее месте. А потом - кто знает?"
Тарн обрадовалась, что Эви наконец нашла работу, которая ее устраивает. Сестре было нужно одно - босс привлекательной наружности.
В следующем письме не было ничего особенного, зато третье буквально дышало радостным возбуждением. Божественный босс попросил Эви поработать во время ланча и заказал бутерброды, которыми поделился с ней.
"А что еще ему оставалось делать? Есть их у нее на глазах?" - с иронией подумала Тарн.
"Он задал мне множество вопросов, хотел знать, что мне нравится, чего я хочу добиться в жизни, - продолжала Эви. - С ним очень легко разговаривать. И его глаза улыбаются".
Тарн вспомнила, как радовалась, читая все это в первый раз.
Любопытства ради она посмотрела все, что есть о Казе Брэндоне в Интернете, и вынуждена была признать, что он обладал всем, о чем писала Эви. Может быть, и кое-чем еще. "И как я могла не понять, кто он на самом деле? - спрашивала себя Тарн. - Циничный сердцеед, играющий чувствами наивной девочки".
На следующей неделе герой Эви уже не был мистером Брэндоном, а стал просто Казом.
"Каз повел меня после работы в замечательный бар, - сообщала Эви. - Это было похоже на сказку, со всеми этими знаменитостями и журналистами. И он меня им представил. Я сама не знала, во сне это или наяву".
Последующее приглашение на обед казалось закономерным. Эви детально описывала ресторан, блюда, которые им подавали, вина, которые они выбрали.
"Как ребенок в магазине игрушек", - вздохнула Тарн.
А игрушки продолжали появляться каждый день. Обеды вдвоем, приглашения в театр, в кино, на концерты.
Затем романтические выходные на природе.
"Конечно, я не смогу продолжать у него работать, - писала Эви. - Каз строго придерживается правила не смешивать служебное и личное. Так что меня переводят в другой департамент. А еще он готовится перевезти меня в отдельную квартиру".
Несколько недель писем не было, потом Эви написала опять: "Тарн, мы помолвлены. Он подарил мне кольцо с огромным бриллиантом. Правда, я не могу носить его на работе, потому что мы не должны афишировать наши отношения. Я не могу поверить, что Каз выбрал именно меня. Все его прежние подруги были богатыми и знаменитыми. Но он захотел разделить свою жизнь со мной".
"Ну, это понятно, - подумала тогда Тарн, игнорируя свои сомнения относительно столь бурного романа. - Эви очень хорошенькая, любой мужчина способен в нее влюбиться. А от ее простодушия человек, привыкший к капризным властным дамам, возможно, испытывает облегчение".
"У него замечательная квартира, - писала Эви. - Пентхаус, откуда виден весь Лондон, а кровать огромная. Я сказала ему, что он может потерять меня в ней. А он ответил, что как бы далеко от него я ни оказалась, он меня все равно найдет. Это великолепно!"
Следующие письма были полны свадебных планов. Какое у Эви будет платье, какие цветы, где они проведут медовый месяц. В свое время все это радовало Тарн, теперь раздирало ей душу.
"Быть с Казом - это словно видеть самые сладкие сны наяву. Как мне повезло!"
Только теперь Эви больше не везет. Она поняла, как быстро сладкие сны могут превратиться в ночной кошмар.
Тарн смотрела на кипу бумаг у себя на коленях и думала об Эви, тоненькой, стройной, с массой светлых волос и огромными голубыми глазами. Неожиданный, поздний ребенок, которого родители обожали. Ей прощали все шалости, старались исполнить все ее желания. И она ждала того же от мужчины, который говорил, что любит ее.
Как бездумно и жестоко!
У Тарн сжималось горло, ей хотелось плакать. Но этим Эви не поможешь. Надо быть сильной, надо дать разгореться искре злости, которая зародилась в ней.
И она произнесла вслух, ясно и четко:
- Ты сломал ее жизнь, мерзавец. Но даром это тебе не пройдет. Потому что я найду способ сделать с тобой то же самое.
Сегодня она сделала первый шаг к тому, чтобы сломать жизнь Каза Брэндона.
Глава 2
"Убежище" располагалось в большом красном кирпичном доме, стоявшем посреди огромного двора.
Когда Тарн приехала туда в первый раз, она, увидев людей на солнечных лужайках, решила, что это больше похоже на загородный отель, чем на больницу. Но потом разглядела, что почти все эти люди одеты в белые куртки и брюки - обычную форму медицинского персонала.
Когда же Тарн вошла внутрь, впечатление покоя и уюта исчезло. Она знала, что ей с большой неохотой разрешили навестить Эви. Но не ожидала, что ее проведут в маленькую комнату, отберут сумку, заверив, что, уходя, она получит ее обратно, и подвергнут чему-то вроде беглого обыска, а потом проводят наверх для беседы с директором клиники, профессором Вайнрайтом.
Протесты Тарн не произвели никакого впечатления на седого бородатого человека, сидевшего за большим письменным столом.
- Мы должны думать о покое и благополучии вверенных нашим заботам пациентов, мисс Гриффитс, а не о ваших чувствах, - сказал он сурово.
Тарн решила не сообщать профессору, что он неверно назвал ее имя, и холодно посмотрела ему в глаза:
- Надеюсь, вам не придет в голову, что я могу причинить вред моей сестре.
Он открыл лежавшую перед ним папку:
- Вы выросли в приемной семье, как я понимаю.
- Это имеет значение?
- Это одно из обстоятельств, которое должно быть учтено, - ответил профессор и немного помолчал. - Я думаю, вам объяснили условия посещения.
Тарн прикусила губу.
- Я не должна спрашивать у Эви, что с ней случилось и почему, - холодно ответила она. А про себя добавила: "И не нужно. Ее письма рассказали все, что мне надо знать. Но вам, доктор, об этом знать не надо".
- Правильно. - Профессор Вайнрайт посмотрел на нее поверх очков без оправы. - К сожалению, мы вынуждены были временно запретить матери мисс Гриффитс навещать ее. Она - очень возбудимая, эмоциональная женщина, и ее присутствие вредит пациентке.
- Кому-нибудь еще разрешено навещать мою сестру?
- Н-нет. - Он закрыл папку. - Список может быть изменен, когда она начнет поправляться. - Профессор нажал кнопку звонка. - Сестра Фарлоу проводит вас к ней.
В дверях Тарн остановилась:
- Я принесла сестре ее любимые шоколадные конфеты. Они остались в сумке, которую у меня отобрали. Но мне хотелось бы отдать их ей.
- Боюсь, приносить что-либо съедобное пока не разрешается. В дальнейшем вам надо справляться, можете ли вы принести сестре тот или иной подарок.
Тарн решила, что это место больше напоминает тюрьму, чем клинику, и что с Эви обращаются как с арестанткой, а не с пациенткой.
Неужели они не понимают, что с ней случилось? Что богач без совести и чести соблазнил ее, а потом бросил, когда Эви ему надоела. И что она попыталась лишить себя жизни от отчаяния.
У двери палаты медсестра бросила на Тарн предупреждающий взгляд:
- В первый раз вам разрешено пробыть здесь пятнадцать минут. Затем я приду за вами. - Она открыла дверь. - К вам пришли, дорогая. - И подтолкнула Тарн вперед.
Тарн ожидала увидеть подобие тюремной камеры с решетками на окнах. Вместо этого она оказалась в уютной комнате с современной мебелью, морскими пейзажами на стенах и светло-синими занавесками. Эви лежала в постели с закрытыми глазами, и Тарн, увидев ее, пришла в ужас.
Волосы слиплись, лицо осунулось, тело под голубым одеялом как будто съежилось.
"Хорошо, что они не пускают сюда тетю Хейзел, - подумала Тарн. - Она постоянно билась бы в истерике. Я сама вот-вот расплачусь".
У окна стояли два кресла. Тарн пододвинула одно к кровати и села.
Несколько минут царило молчание, потом Эви хрипло спросила:
- Каз? Каз, это ты? Ты пришел, наконец?
Тарн не сразу смогла заговорить - настолько переполняли ее злоба и жалость.
Потом она взяла руку сестры:
- Нет, родная. Это я.
Веки Эви медленно поднялись. Ее глаза казались странно бледными, словно обесцвеченными нескончаемыми потоками слез.
Эви тихонько вздохнула:
- Тарн. Я знала, что ты придешь. Ты должна вызволить меня отсюда. Они не отпускают меня, хотя я все время прошу об этом. Мне говорят, что, если я хочу поправиться, я должна забыть Каза. Забыть, как сильно я его любила. Признать, что между нами все кончено. Но я не могу, не могу. Они дают мне что-то, чтобы я успокоилась. Чтобы спала. Но я вижу его во сне. Мне снится, что он все еще мой. - Ее пальцы с силой сжали руку Тарн. - Я не хотела жить без него. Ты должна понять. Тебе известно, что он для меня значил. Ведь я связала с ним будущее.
Тарн спокойно произнесла:
- Покончить с собой - не решение проблемы, поверь. - Она помолчала. - Эви, ты очень красивая девушка, ты встретишь другого человека, хорошего, честного. Он полюбит тебя и искренне захочет делить с тобой жизнь.
- Но я хочу Каза. - Эви еще сильнее сжала руку сестры. - Я отдала ему все. Как он мог бросить меня?
- Не знаю. - Тарн осторожно высвободила руку. - Но нам не стоит говорить об этом, иначе ты разнервничаешься. Если они узнают, то больше не разрешат мне к тебе приходить.
- А у меня кроме тебя никого не осталось. - Эви упала на подушки. Ее лицо побледнело. - Каз никогда сюда не придет, правда? Я ждала, ждала, но этого не будет. Теперь я знаю. - По ее щеке поползла слеза. - Как он мог так со мной поступить? Повернуться и уйти, будто я ничего не значу?
Тарн чувствовала, как ярость охватывает ее, и, чтобы вернуть контроль над собой, впилась ногтями в ладони.
- Но ты значишь, - возразила она с дрожью в голосе. - Очень скоро он поймет, как много ты значишь, и ему будет хуже, чем можно себе представить. - Она протянула Эви платок. - А теперь вытри глаза и постарайся сделать вид, что мой визит принес тебе пользу. Когда я приду в следующий раз, мы серьезно поговорим о том, как нам поступить с Казом Брэндоном.
За ужином она спросила:
- А что вы думали о женихе Эви, тетя Хейзел? Не казалось ли вам иногда, что у них не все хорошо?
Приемная мать положила нож и вилку и посмотрела на Тарн.
- Но я никогда его не видела, - призналась она. - Я знала все только со слов Эви, а она боготворила его.
- Никогда не видели? - медленно повторила Тарн. - Но как же так? Вы хотите сказать, что она никогда не приводила его домой?
- Ну, вряд ли она стала бы это делать, - сердито заметила миссис Гриффитс. - Он привык к роскоши, а у нас простой маленький дом. Но они хотели пышно отпраздновать помолвку. Тогда я и должна была познакомиться с ним.
- Понимаю, - протянула Тарн, хотя на самом деле ничего не понимала. - И вас это устраивало? - поинтересовалась она, секунду поколебавшись.
- Пока моя девочка была счастлива, и я была счастлива, - отрезала миссис Гриффитс.
Теперь у Тарн появилась пища для размышления на остаток вечера.
Когда Тарн через несколько дней вновь приехала в "Убежище", профессор, к ее удивлению, встретил посетительницу с холодной улыбкой:
- Думаю, вы найдете, что вашей сестре стало немного лучше. Она очень хочет повидать вас. - Он помолчал. - Но вы еще некоторое время будете ее единственным гостем. Просил ли вас кто-нибудь что-то ей передать? Если да, могу я знать, кто и что?
- Мать Эви просила передать, что любит ее, - ответила Тарн, гордо вскинув голову. - Надеюсь, это разрешается?
Профессор опять поколебался, потом ответил:
- Конечно.
И вызвал сестру Фарлоу.
Эви сидела в кресле у окна. Ее недавно вымытые волосы чуть вились, на щеках появился слабый румянец.
- Ну, - сказала Тарн, целуя сестру в щеку, - если так пойдет дело, ты очень-очень скоро выйдешь отсюда.
- Хорошо бы, - со вздохом проговорила Эви. - Но мне ясно дали понять, что надеяться на это не стоит. Так бывает, когда совершаешь безумные поступки. И все из-за него. - Она ударила кулаком по ладони. - Надо было быть сумасшедшей, чтобы верить ему. Я должна была понять, что он просто играет. - Ее голос дрогнул. - О господи! Я должна была убить его, а не себя. Ты считаешь, надо причинить ему боль? Этого мало. Мне нужно, чтобы он перестал хотеть жить.
- Может быть, нам удастся и это. - Тарн села в кресло напротив. - Но успокойся, родная, потому что я хочу кое о чем спросить тебя.
Эви пристально посмотрела на нее и прикусила губу:
- О чем?
- Что ты рассказывала ему? О твоей маме? Обо мне?
- Ничего. Он никогда не хотел говорить о семейных делах.
- Тебе это не показалось странным? - осторожно спросила Тарн.
- Таков его стиль, - пожала плечами Эви. - И я приняла его. А почему ты спрашиваешь?
- Потому что, если он не знает о моем существовании, мне будет проще, когда мы встретимся.
- Ты хочешь встретиться с ним? - Эви напряглась и побледнела. - Нет, ты не можешь. Ты не должна. Ты… ты не знаешь, что он собой представляет.
- Но именно это я и хочу узнать, - сообщила Тарн. - Я должна все выяснить о нем, чтобы причинить ему вред. Надо найти его ахиллесову пяту. Она непременно должна быть. Она есть у всех. - Тарн помолчала. - Ты уверена, что никогда не упоминала обо мне? Не называла ему мое имя?
- Нет, никогда. - Эви покачала головой. - Зачем? - Она вздрогнула. - Все равно, держись от него подальше, Тарн. Это небезопасно. Он… У него могущественные друзья.
- Я не собираюсь идти на ненужный риск. То, что он не знает, кто я, дает мне преимущество. - Тарн старалась ободрить сестру, хотя в душе была потрясена предупреждением. Ведь Каз Брэндон и сам по себе могуществен. - Но если я хочу причинить ему такую боль, какую он причинил тебе, я должна сблизиться с ним. Понять, куда надо ударить, чтобы ранить глубже.
- Ты сможешь это сделать? - тихо спросила Эви. - Тогда, наверное, безумна ты, а не я.
- Я могу, по крайней мере, попытаться. - Тарн поколебалась. - Я не собираюсь ничего рассказывать твоей маме. Это наш с тобой секрет. И я не останусь на Вилмонт-Роуд. Перееду к подруге.
- Ты в самом деле собираешься это сделать? - Эви беспокойно заерзала, ее лицо побледнело. - Лучше бы я вообще не упоминала о нем, - добавила она жалобно. - Ну вот, у меня начинает болеть голова. Тебе лучше уйти.
- Да, конечно. - Тарн встала, с тревогой посмотрела на сестру и ласково произнесла: - Эви, этому человеку надо объяснить, что нельзя шагать по головам людей. То, что он с тобой сделал, привело к ужасным последствиям, и я не могу это простить. Ты сейчас не можешь нанести ответный удар, а я могу. - Она постаралась изобразить веселую улыбку. - И тебе не о чем волноваться.
- Ты думаешь? - Эви пожала плечами и отвернулась к окну. - Это потому, что ты его не знаешь.
И она опять вздрогнула.
Каз узнал ее волосы. Правда, сейчас они не падали свободно на плечи, а были заплетены в толстую косу, завязанную голубым бантом, под цвет брючного костюма. Но все равно нельзя было не узнать этот золотисто-каштановый оттенок.
Он никак не ожидал опять увидеть ее, но вот она тут, входит в лифт, сосредоточенно нахмурившись, не замечая, кажется, ничего вокруг.
- Мисс Десмонд, не так ли?
Девушка удивленно подняла глаза:
- О! - Она прикусила губу. - Это вы. Извините, я в тот вечер не поняла, кто вы такой, мистер Брэндон. Мне очень неловко.
- Забудьте об этом. - Каз лукаво улыбнулся. - Я не хочу причинять вам беспокойство, но это личный директорский лифт, и если вас в нем заметят, то могут сделать выговор.
- О боже. - Тарн покраснела. - Кажется, меня предупреждали об этом, но я забыла и села в лифт, который пришел первым. Еще раз извините.
- Как я понимаю, вы теперь тут работаете.
Она кивнула:
- С понедельника. - Ее взгляд был одновременно робким и веселым. - Я последовала вашему совету и подала заявление обычным образом. Мистер Веллингтон был так любезен, что взял меня на работу. Временно. - Она замялась. - Мне лучше сойти на втором этаже, чтобы обойтись без выговора.
- Оставайтесь, - предложил он. - Если кто-нибудь заметит, отправьте его ко мне, а я объясню, что мы возобновили старое знакомство.
- А… - Она нажала какую-то кнопку на пульте лифта. - Думаю, лестница удобнее. - И добавила: - Сэр.
Двери лифта открылись, Тарн коротко улыбнулась и исчезла.
Каз подумал, что следовало бы издать закон, запрещающий девушкам с такими ногами приходить на работу в брюках. Еще он подумал, что наверняка существует закон, приравнивающий такие мысли к пассивному сексуальному домогательству, и скривил губы.
"Тише, мальчик, - приказал себе Каз. - Иначе ты нарушишь твое собственное золотое правило о служебных романах. Если тебе требуется женское общество, позвони Джинни Фрезер и спроси, может ли она с тобой пообедать".
Он позвонил, и Джинни могла, и на этом все должно было бы кончиться.
И все-таки за ланчем в директорской столовой Каз неожиданно для себя самого заметил, как бы невзначай:
- Я сегодня столкнулся с вашей новенькой, Роб.
- Вряд ли это мое приобретение, - сухо заметил управляющий персоналом. - Вы сообщили, что от нее может поступить заявление, и я уловил намек.
Каз с удивлением уставился на него:
- Я не говорил ничего такого.
Роб Веллингтон усмехнулся:
- Не беспокойтесь. Лори первой пообщалась с девушкой и доложила, что ее квалификация гораздо выше той, которая требуется для имеющихся у нас вакансий. Надо быть сумасшедшим, чтобы ее упустить. Теперь она работает помощником редактора в журнале "Все ваше" вместо Сьюзан Элис, ушедшей в декретный отпуск. - Он налил себе еще кофе. - Судя по отзывам из Нью-Йорка, мисс Десмонд могла бы одна вести весь журнал.
Каз удивленно поднял брови:
- Если она добилась таких успехов на Манхэттене, почему оказалась в Лондоне, на низшей ступеньке, и работает за сравнительно небольшие деньги?
- Я задал ей этот вопрос, - заметил Роб. - Она объяснила, что вернулась домой, потому что кто-то из родных тяжело заболел, и решила немного задержаться тут. - Он помолчал. - Она очень хотела работать у нас. У нее какие-то особые мотивы?
- Возможно, мы должны быть просто польщены. - Каз задумался. - Вам знаком некий Филипп Хансон? Он никогда не работал у нас?
Роб нахмурился:
- Кажется, нет, но я должен просмотреть документы.
Каз отодвинул стул и встал:
- Забудьте об этом. У вас много других дел.
И ему тоже следует забыть об этом. В качестве шага в этом направлении он попросил своего личного секретаря послать Дженни Фрезер букет цветов.