– Ты действительно хочешь знать трагическую историю моей жизни?
Джорджия фыркнула:
– По части трагических историй могу дать тебе фору.
– Тогда расскажи мне о себе. – Ему было гораздо интереснее узнать побольше о Джорджии, чем говорить о себе.
Джорджия непреклонно покачала головой:
– Нет. Я первая спросила. И это ведь твоя история. Хочу удостовериться, что не ступлю на минное поле.
Братья хотели, чтобы он раскопал правду об их отце. Если она будет рядом, ей нужно знать.
– Ладно, слушай, – уступил он. – У нас никогда не было другой семьи, кроме мамы. Тетя Герти давно умерла, да она и не была родственницей по крови. Потеряв мать, мы утратили и свои корни. Осознание этого факта нам далось с большим трудом.
– Понимаю, что вы чувствовали, – сказала Джорджия, не вдаваясь в подробности. – Мама рассказывала вам об отце или о своей семье?
– Очень скупо и ничего хорошего. Она говорила, что отец был жестоким, и она сбежала от него буквально среди ночи, когда мы были младенцами. Она никогда не упоминала, где мы жили раньше, как звали отца. Она явно не хотела, чтобы мы искали его, когда повзрослеем.
– Это было для вас большим мучением, – заметила Джорджия. – Желание знать свою родословную и страх, что правда окажется хуже, чем безвестность о прошлом.
– Так оно и есть, – удивленно сказал Карсон, не ожидая, что она так быстро вникнет в суть проблемы. – Брукс и Грэхем уверены, что в доме можно обнаружить какие-то документы, проливающие свет на наше прошлое. Я обещал им поискать как следует. Это наш последний шанс узнать правду. Остальное ушло вместе с мамой.
– Я помогу тебе выяснить правду.
Карсон почувствовал облегчение и благодарность за то, что Джорджия была рядом.
– Спасибо, – только и мог вымолвить он.
– Я тоже практически ничего не знаю о своей семье, – начала она. – Я выросла в Детройте. В три года меня поместили в приют, лишив мою несовершеннолетнюю беглянку-мать родительских прав за употребление наркотиков. Я не знаю, кем был мой отец. Его имени нет в свидетельстве о рождении. Я даже не уверена, что Адамс моя настоящая фамилия. Она могла ее просто выдумать. Не имея прошлого и не зная, откуда ты родом, чувствуешь себя ненужной оберткой, выброшенной в мусорный бак.
Исповедь Джорджии удивила Карсона, но многое о ней стало ему понятно. Может, поэтому его так к ней тянуло, что оба они были без роду и племени.
– Ты пыталась связаться с матерью?
– Нет, – стиснув руки, ответила она. – Я не видела ее с тех пор, как меня забрала социальная служба. Я бы даже не знала, как она выглядит, если бы соцработник Шейла не дала бы мне ее старую фотографию. Я храню ее в сумке. – Джорджия достала фото.
Карсон подъезжал к дому матери, когда Джорджия протянула ему фотографию. Припарковавшись, Карсон стал рассматривать потертое фото, на котором была изображена блондинка с младенцем на руках. На вид ей можно было дать лет пятнадцать-шестнадцать. Прическа в стиле восьмидесятых и избыток макияжа не могли скрыть темные круги под глазами и запавшие щеки. На руке девушке явно видна фиолетовая дорожка от инъекций.
– Она похожа на меня, только худее, жестче и глаза какие-то безжизненные. Я ее плохо помню, зато прекрасно помню приюты, в которых жила.
В этот момент Карсон почувствовал огромную благодарность к матери за все, что она сделала для него и братьев. Они жили скромно, но мама заботилась об их безопасности и здоровье. Джорджии в этом смысле не повезло. Он отдал ей фотографию.
– Ты часто переезжала?
Джорджия горько усмехнулась, убирая фото в сумку.
– Можно и так сказать. Это было благословение и проклятие одновременно. Если семья была ужасной, утешало то, что я в ней ненадолго. А если приемные родители были добрые, я рыдала каждую ночь, переживая, что в конце концов мне придется с ними расстаться. Единственным постоянным человеком в моей жизни была Шейла. Она, по сути, и была моей семьей. Она помогла мне поступить в колледж, заставив меня написать миллион писем с просьбой о стипендии. Она настаивала на том, чтобы я получила образование и сделала карьеру.
– Тетя Герти тоже много для нас сделала. После смерти ее мужа мы переехали к ней жить. Она оставила нам наследство, позволившее нам с братьями получить образование и начать наш бизнес. Мы всем в жизни обязаны маме и тете Герти.
Джорджия молча пожала ему руку. Ее прикосновение было теплым и дружеским. Они еще немного посидели в машине, пытаясь осознать то, что узнали друг о друге.
Карсон и Джорджия остановились перед входом. Какие воспоминания и тайны хранил этот особняк?
– Ты готов? – спросила Джорджия.
– Нет, но все равно нужно войти.
Карсон отпер дверь, и они вошли в отделанный плиткой холл. Раньше дом был таким теплым и приветливым, а сейчас, в отсутствие хозяйки, казался холодным и мрачным, как склеп.
– Откуда начнем?
Осмотревшись, Карсон указал на лестницу:
– Давай начнем со спальни. Если она и хранила какие-то секреты, то скорее всего именно там.
– Хорошо. – Джорджия направилась к лестнице. Карсон стоял на месте. Джорджия вопросительно на него посмотрела.
Слава богу, что она рядом. Надо сделать дело и точка. Если Карсон не обнаружит никаких документов о прошлом их семьи, значит, так тому и быть. По крайней мере, он и братья успокоятся и продолжат жить дальше.
– Иду.
Джорджия протянула ему руку:
– Мое прошлое похоронено навеки. Но что-то мне подсказывает, что мы найдем твою семью, Карсон.
Глава 5
Карсон почувствовал разочарование. Они разобрали почти все ящики и коробки. Упаковали личные вещи, отобрали кое-что для благотворительных фондов, что-то отправили на выброску.
Они работали уже несколько часов, но так и не нашли пока ничего интересного. Никаких скелетов под кроватью, никаких темных секретов в ящике с нижним бельем. Они проверили карманы верхней одежды, содержимое всех сумок. Ничего, кроме использованных тюбиков губной помады и потертых чеков. Остались только обувные коробки на верхней полке в гардеробной.
Карсон с отвращением взглянул на ряды коробок. Наверняка в них ничего нет, кроме туфель. Но одна коробка привлекла его внимание. В самом дальнем углу он увидел старую коробку с затертой этикеткой обувной фирмы "Хаш паппиз". Вне всякого сомнения – этой коробке было больше тридцати лет.
– Кажется, я нашел что-то интересное, там, наверху. Нужно принести снизу стул, так не достать.
– Стул не нужен. Я смогу достать, если ты меня подсадишь.
Карсон не стал спорить. Слегка наклонившись вперед, он переплел пальцы обеих рук и подставил их Джорджии.
– Раз, два, три, – сосчитала Джорджия и, встав на импровизированную ступеньку, потянулась за коробкой.
Подняв ее, Карсон терпеливо ждал.
– Достала?
– Она прямо надо мной. Подожди. Я… почти… достала. – Секунду спустя коробка свалилась, потянув за собой несколько других. Потеряв равновесие, Джорджия соскользнула с его ладоней, ударившись о его грудь.
Он инстинктивно обнял ее, прижав к себе, чтобы она не упала. Этот неожиданный контакт заставил его сердце учащенно забиться. Он остро почувствовал ее груди, прижавшиеся к ему. Все его тело напряглось.
– Ты в порядке? – спросил он, судорожно сглотнув.
Ее взор затуманился на какое-то мгновение.
– Да, просто не ожидала, что коробки прольются дождем на голову, – произнесла Джорджия, мягко, но настойчиво от него отстраняясь. Карсон глубоко вздохнул, стараясь охладить свой пыл и сосредоточиться на находке.
Старая коробка валялась на полу открытой, и ее содержимое веером разлетелось по полу. Присев на корточки, они начали просматривать рассыпавшиеся бумаги. Карсон взял в руки пачку старых фотографий, перевязанных тесемкой. Детские фотографии его и братьев, мама в молодости, мама в окружении незнакомых людей. Ни на одной фотографии не было ни дат, ни имен.
Отложив фотографии, он начал просматривать старые газетные вырезки. Почти все они касались пропавшей девочки Эми Тернер. Он пробежал глазами одну из статей в надежде встретить упоминание о матери, но в статье говорилось лишь об обстоятельствах исчезновения. Власти предполагали худшее. На озере обнаружили пустую лодку, а неделю спустя одну туфлю и свитер, в котором ее видели в последний раз; прибило к берегу в километре от места происшествия.
Вырезки были из местной газеты Хьюстона начала 80-х, еще до рождения Брукса и Грэхема. Их мать никогда не упоминала Хьюстон, тем более, что она там жила. Кто такая Эми Тернер? Как она связана с его матерью? Не зря же она хранила эти вырезки более тридцати лет.
– Карсон, – окликнула его Джорджия, – посмотри на это.
Он взял выцветший конверт у нее из рук и развернул письмо. Письмо было написано от руки и адресовано его матери. Он нетерпеливо пробежал письмо до конца, увидев вместо подписи только заглавную букву "С". Вернувшись в начало, он еще раз прочитал текст более внимательно в поисках информации о личности автора письма.
"Дорогая Синтия!
Ты даже не представляешь, как тяжело мне было расстаться с тобой. Я знаю, что сам во всем виноват, и мне не хватает слов, чтобы перед тобой извиниться. Мне кажется, что я разрушаю все, что люблю. Возможно, тебе и мальчикам будет без меня лучше. Надеюсь, что ты когда-нибудь простишь меня за то, как я с тобой поступил. Знай, что сколько бы времени ни прошло, мое чувство к тебе никогда не угаснет. Ты всегда была, есть и будешь единственной, настоящей любовью моей жизни.
Твой навеки, С. ".
Письмо было совершенно бесполезным. Из него Карсон узнал только инициал. Он перевернул конверт, чтобы взглянуть на штемпель. Его охватило волнение. Письмо было отправлено из Чикаго за семь месяцев до его рождения. Это что-то значило. Может быть, этот мамин возлюбленный с именем, начинающимся на букву "С", и был его отцом? Почему этот человек не подписался полным именем? Всем было бы гораздо легче.
– Что ты думаешь об этом? – спросила Джорджия немного помолчав.
– Я думаю, что тот, кто написал это письмо, и есть мой отец. Это ключ к разрешению загадки, но разве одна буква поможет установить его личность?
– И все-таки это больше, чем ты знал раньше, – оживленно сказала она.
Карсон не испытывал подобного оптимизма.
– У тебя есть что-нибудь интересное? – спросил он.
Джорджия просмотрела еще несколько конвертов, перетянутых резинкой.
– Только старые счета, извини.
Карсон кивнул и принялся складывать бумаги обратно в коробку.
– Ладно. Мы все же кое-что нашли. Братья будут довольны. Давай запакуем коробку и на этом закончим.
Они собрали все мешки и коробки и спустили их в холл.
Посмотрев на часы, Карсон присвистнул от удивления. Он понял, что задержал Джорджию гораздо дольше, чем рассчитывал.
– Уже поздно. Извини, что я украл у тебя выходной.
Джорджия пожала плечами:
– Я все равно провела бы его на работе. Я же сама вызвалась помочь тебе и не устанавливала лимит времени.
– Спасибо тебе большое. С твоей помощью я сделал гораздо больше. Без тебя я вряд ли добрался бы до этой коробки. Многое еще предстоит сделать, но я нашел главное, – сказал он, указывая на старую обувную коробку. – Хочу тебя отблагодарить. Могу я пригласить тебя на ужин?
Наморщив нос, Джорджия внимательно на него смотрела, явно что-то обдумывая.
Наконец она спросила:
– Как ты относишься к еде навынос из китайского ресторана?
– Передай мне, пожалуйста, коробочку с жареным рисом.
Ловко орудуя палочками, Джорджия положила себе на тарелку порцию риса к цыпленку в кунжутном соусе. Китайский ресторан находился через дом от ее квартиры, и она ела там раза три в неделю. Карсон поначалу не впечатлился ее предложением о еде навынос. Вероятно, он хотел пригласить ее в шикарный ресторан с льняными салфетками и дорогущей едой, но она настояла на своем.
Припарковавшись у ее дома, они прошли вперед по улице и взяли из ресторана большой пакет еды, а в соседнем магазинчике купили упаковку из шести банок сидра. Это тоже ее идея. Лобстер и дорогое вино, конечно, тоже было бы неплохо. Но ничто не может сравниться с китайской едой, сервированной на кофейном столике.
– Вау, – только и мог сказать Карсон, отведав говядины и брокколи. – И правда вкусно.
– Ну а я что говорила? Это потрясающе. И сидеть нужно обязательно на полу, это усиливает вкус.
Карсон довольно хмыкнул, продолжая жевать.
– Какое-то время я жила в семье, где все ели за кофейным столиком, – пояснила Джорджия. – Они не смотрели телевизор, просто хотели быть вместе. Нас было шестеро. Мы ели, болтали, смеялись. Мне это очень нравилось.
– Такие моменты – лучшие в жизни, – согласился Карсон. – Иногда мне кажется, что я отдал бы все до копейки, чтобы вновь оказаться в детстве и смотреть старые фильмы, поедая попкорн вместе с братьями, мамой и тетей Герти. Мы и сейчас собираемся с братьями раз в месяц на попкорн, пиво и старое кино. Но это совсем не то.
На лице Карсона появилось ностальгически грустное выражение. Уставившись в тарелку, он рассеянно жевал кусочек цыпленка. Она тоже знала, что такое скучать по тем, кого уже никогда не будет рядом. Джорджия всегда утешалась мыслью, что в будущем ее ожидает что-то хорошее.
– У тебя будут новые прекрасные моменты, – уверила она его. – И однажды, когда у тебя будет собственная семья, твои дети будут так же дорожить временем, проведенным в кругу семьи.
– Не думаю, что смогу обзавестись семьей в ближайшем будущем. Я слишком много работаю. И даже если встречу идеальную женщину, буду чувствовать себя мошенником. Как я могу стать отцом, когда я не знаю, что такое иметь отца.
– Ты разберешься, инстинкт подскажет. Ты хороший парень, Карсон. Не сомневаюсь, у тебя все получится.
– А как же ты? Вряд ли ты сумеешь создать семью, если проводишь все время на работе.
Джорджия себя знала. Какой смысл начинать отношения, если они все равно закончатся? Жизнь показала, что ее всегда покидали, поэтому она избегала привязанностей, чтобы не разочаровываться.
– Сейчас "Ньюпорт корпорейшен" и ее персонал – моя семья. Пока мне этого достаточно.
– Значит, ты ни с кем не встречаешься? – спросил Карсон.
Джорджия с любопытством на него посмотрела. Это простая вежливость, или он действительно хочет знать?
– Разве ты не слышал? Карсон Ньюпорт – мой возлюбленный. – Положив в рот последнюю порцию еды, она бросила палочки на тарелку. Иногда ей хотелось вырвать себе язык. Ну черт ее дернул ляпнуть такое?
Карсон хмыкнул и тоже отложил палочки в сторону. Облокотившись на руку, он посмотрел на нее и сказал:
– Могу я тебя кое о чем спросить?
– Почему нет? – Он уже знал о ее горьком детстве, хуже вопроса не может быть.
– Почему ты заявила вчера Саттону, что я твой любовник?
"Этот вопрос действительно хуже", – подумала она.
– Я… хм… это было первое, что пришло мне в голову, – неуверенно ответила она, направляясь с тарелками на кухню.
Карсон последовал за ней.
– И только? – Облокотившись на стойку, он оказался так близко, что она почувствовала запах его одеколона и жар, исходящий от его тела.
– Я просто выдала желаемое за действительное, – призналась она.
Карсон обнял ее за талию.
– Джорджия? – мягко произнес он.
Когда он до нее дотрагивался, она лишалась дара речи.
– Да, – едва слышно вымолвила она.
Карсон пальцем приподнял ее подбородок и посмотрел ей прямо в глаза. Ее щеки зарделись от смущения и она почувствовала волнение. Его зеленые глаза горели желанием, на губах играла соблазнительная улыбка.
– Я надеялся на такой ответ.
Джорджия почти не слышала его, кровь стучала в висках. Неужели тот поцелуй был не только из-за эйфории и шампанского?
– Почему? – выдохнула она.
Он крепче притянул ее к себе.
– Потому что каждую ночь я думаю о том поцелуе. Я мечтаю о том, чтобы ты снова оказалась в моих объятиях. Я знаю, что не должен об этом думать, но это сильнее меня. А теперь, когда ты во всеуслышание объявила, что мы любовники и мир не перевернулся, я не могу больше сдерживаться.
Джорджия зачарованно смотрела на Карсона. Он прав. Их деловые отношения не пострадают, если они будут вести себя по-взрослому. Их тянет друг к другу. Небольшое любовное приключение не повредит. Оно не может перерасти во что-то более серьезное и помешать их совместной работе. До их романа никому нет дела, кроме Саттона.
– Тогда не думай, – глядя ему в глаза, смело сказала она.
Он поймал ее на слове, тут же накрыв ее рот своими губами. Его поцелуй был страстным, но не подавляющим. Приподнявшись на цыпочки, Джорджия обхватила его за шею, теснее прижимаясь к нему. Она приоткрыла губы и растворилась в его поцелуе. Руки Карсона поглаживали ее спину, а кончики пальцев нежно вонзались в ее кожу.
Страсть пронзила ее подобно удару молнии.
– Я хочу тебя, – прошептала она, не отрывая губы от его рта.
Карсон, проделав дорожку из поцелуев от губ до чувствительной ямки на шее, тихо прорычал ей в ухо:
– Сейчас ты меня получишь.
Он снова вернулся к ее губам, терзая их жадным поцелуем. Это уже был не просто поцелуй, а настоящая прелюдия. Не прерывая поцелуя он подвел ее к обеденному столу. Усадив ее на стол, он ловко пристроился между ее обтянутых джинсами бедер. Она чувствовала как его возбуждение дрожью отзывается в ее теле.
Карсон просунул руку под ее футболку, нежно касаясь ее разгоряченной кожи, и привлек ее к себе еще ближе. Ухватившись на низ футболки, он одним движением сдернул ее через голову Джорджии, бросив на пол. Увидев ее упругую грудь, готовую выпрыгнуть из бюстгальтера, он буквально содрал с себя рубашку.
Его губы лихорадочно скользили от ключицы к ее грудям, горя желанием попробовать их на вкус. Джорджия сняла бюстгальтер. Она хотела полного контакта их обнаженных тел.
Обхватив руками ее роскошные груди, Карсон застонал от вожделения. Она почувствовала, как затвердели бутоны ее сосков от его прикосновения. Он покрыл ее грудь поцелуями, пробуя на вкус каждый миллиметр ее обнаженного тела, прежде чем взял в рот ее упругий сосок.
– Карсон! – вскрикнула она, не в силах сдержать пронзающие ее словно клинком волны возбуждения и удовольствия. Она выгнула спину навстречу его дразнящим ласкам. – Не могу поверить, что со мной такое происходит, – выдохнула Джорджия, уставившись взглядом в потолок.
Карсон запечатлел еще один горячий поцелуй у нее на груди.
– Поверь, красавица моя.
Джорджия, прикрыв глаза, наслаждалась невероятными ощущениями, которые Карсон пробудил в ее теле, желая, чтобы эта сладкая пытка длилась вечно. Вдруг она почувствовала, как его рука поползла вниз по ее животу к джинсам. Приподняв бедра, она позволила ему стянуть их с нее вместе с трусиками.