Кейтлин кивнула, заметив, что он больше не винит во всем Филиппа. Но ей не хотелось начинать дискуссию на тему юношеской страстности. Особенно с Рафаэло.
- А чем сейчас занимается твоя мать?
- Она участвует в нашем деле. Херес в Испании - это большой бизнес. Думаю, ты бы ей понравилась. Она бы удивилась, что ты винодел.
Кейтлин улыбнулась, понимая, что он удостоил ее самым высоким комплиментом, каким только мог.
- Тебе бы стоило приехать к нам как-нибудь, - добавил он.
Она кивнула.
- Может быть… Меня всегда интересовал треугольник хереса… и местные представления о производстве настоящего оригинального шерри.
Затаив дыхание, она ждала реакции Рафаэло на слово "шерри". Несколько секунд лишь острые синкопы джаза наполняли молчание между ними. Наконец он вздохнул и переменил тему:
- А твои родители тоже виноделы?
- О нет. - Ее впервые обрадовала мысль, что Рафаэло, маркиз де Лас Каррерас не был, что называется, чистокровным маркизом. Она подняла голову и сказала: - Моя мать была дояркой, отец - пастухом. У них было пятеро детей. Я их третий ребенок.
Несколько секунд он задумчиво смотрел на нее.
- Как у единственного ребенка богатых родителей, - сказал он, - у меня было все, чего я хотел. Думаю, ты росла совсем в других условиях.
Она вспомнила, как бессонными ночами еще в детстве давала себе клятвы, что никогда не попадется в тиски бедности, в которых оказались ее родители.
- Мне повезло, - сказала она, - я любила школу. И поняла, что хорошие оценки - это мой путь наверх. Никакого лото. Никаких ставок на собачьих бегах, где мой отец каждую пятницу просаживал почти весь свой недельный заработок.
- Мудрое решение для ребенка.
- Моему старшему брату тоже удалось выйти из этого круга. Он высоко поднялся. Теперь мы вдвоем выплачиваем нашим родителям небольшое содержание. Они обеспечены.
- А остальные братья и сестры?
- Джеймс - рабочий. Шеннон и Рианон работают на ферме на юге. Рианон очень хорошенькая - она самая младшая - и такая высокая, что могла бы стать моделью.
Кейтлин подняла бокал, благородное вино мягко скользнуло по ее горлу - вино, которое ни Шеннон, ни Рианон никогда, наверное, и не пробовали.
- Честный труд. Ты должна гордиться ими.
- Конечно.
Зачем она ему все это говорит? Она никогда не рассказывала о своем детстве. Слишком унылые воспоминания. К тому же некоторые начинали косо смотреть после того, как узнавали, что ее родители были всего лишь низкооплачиваемыми работниками на ферме.
Но в глазах Рафаэло не было презрения.
- Должно быть, этот путь наверх тебе немалого стоил?
- Труд и полная сосредоточенность. Я провела школьные годы, уткнувшись в учебники.
И потом, в университете, она тоже корпела над книжками, когда ее сокурсники отправлялись на свидания и вечеринки. Ей были нужны самые высокие оценки, чтобы получать стипендию, которая дала бы Кейтлин возможность учиться дальше.
- Могу представить, какие были жертвы.
Кейтлин кивнула.
Она подумала о бессонных ночах за книжками. О свиданиях, которых у нее не было. Тогда это казалось неважным, у нее были свои приоритеты.
Но сейчас все было наоборот. В отношениях с Рафаэло некоторый женский опыт совсем бы не помешал. Она отвела глаза и посмотрела на сцену. Под оживленный ритм там увлеченно танцевали несколько пар.
Рафаэло проследил за ее взглядом.
- Ты хотела бы потанцевать?
По лестнице они спустилась туда, где на маленьком пятачке тесно сгрудились пары.
- Должен признаться, я преклоняюсь перед тобой.
В его глазах не было и тени насмешки. Только искреннее восхищение… и что-то еще, что заставило адреналин хлынуть в ее кровь. На щеках у нее выступил румянец.
- Я, кажется, смутил тебя.
- Я очень легко краснею. Это характерно для кельтов. Единственное, что досталось мне от отца.
- А как насчет роста?
- Мои родители оба высокие. А мать еще и такая же худая.
Его руки оказались на ее талии.
- Не худая, а стройная.
Одна рука опустилась еще ниже… За разговором она не думала о том, что на ней надето. Теперь же при мысли о шелковых стрингах и подаренном Меган комбидрессе у нее перехватило дыхание.
Проклятье. Надо держать себя в руках. Откуда ему знать, что там на ней надето под платьем. Но рано или поздно эта неспособность сдерживаться выдаст ее. Черт, он может подумать, что она увлеклась им… что пытается подтолкнуть его.
От этих мыслей Кейтлин стало неуютно.
Его руки тут же поднялись и остановились на ее талии - там, где им, собственно, и надлежало быть.
- Расслабься.
Эти тихие слова, сказанные на ухо, оказали прямо противоположное действие. Каждый мускул ее одеревеневшего вдруг тела напрягся. Она попыталась отстраниться от него, но вокруг них было так много танцующих, что просто некуда было деваться.
Его мягкие объятия, чувственный ритм музыки, волнующий тембр саксофона, приглушенные краски, полутьма клуба - все, казалось, было против нее.
Но в чем дело? Откуда вдруг снова этот внезапный необъяснимый страх? Они не одни. Она здесь в безопасности, напомнила себе Кейтлин.
Ее руки на его плечах расслабились, бедра начали двигаться в такт музыке. Когда она в последний раз так танцевала? Черт, танцевала ли она так вообще когда-нибудь?
Словно растворившись в незнакомом мире, Кейтлин позволила волне звуков подхватить себя. Танцующих становилось все больше. С каждым движением Кейтлин чувствовала себя все свободнее. Она приблизилась к нему почти вплотную, ее пальцы зарылись в его волосы. Волосы были шелковистыми, более упругими, чем ее, совсем непохожими на те, которых она когда-либо касалась. Ее пальцы играли с ними, поглаживали его шею - словно жили своей собственной жизнью…
- Кейтлин… - Она почувствовала его дыхание возле уха.
Дрожь удовольствия прошла по ней, заставив откликнуться все ее тело.
Он наклонился ниже. Под легким покровом светлых волос его губы коснулись ее шеи.
- Рафаэло!
Он поднял голову.
- Слишком быстро?
Не в силах произнести ни слова, она замерла, ослепленная вспышкой желания, подобно которой никогда не испытывала.
Слишком быстро? Черт! Ее сердце стучало о ребра. Она вывернулась из его рук, не осмеливаясь взглянуть на его губы, оказавшие на нее такое действие.
- Давай пропустим следующий танец, - прозвучал едва слышно ее голос.
Вернувшись к их столику, она едва держала себя в руках, чтобы сохранить самообладание. К ним подошла официантка. Кейтлин отказалась от десерта и попросила счет.
Боковым зрением она заметила, как Рафаэло поднял брови, но ее это не волновало. Кто оплачивал ужин, тот мог и закончить все это. И не нужно буравить ее взглядом и вскидывать брови в этой своей чисто мужской манере.
Официантка принесла счет в кожаной папке и, улыбнувшись, подала Рафаэло. Кейтлин жестом остановила ее.
Но он уже взял папку и, когда Кейтлин ухватилась за другой ее конец, не выпустил и потянул на себя.
Официантка смотрела на них во все глаза. Кейтлин почувствовала, как начали краснеть ее щеки.
Она проглотила унижение.
- Отдай мне счет. Пожалуйста.
Он медленно покачал головой:
- Ты оплатила свою долю тем, что пришла на свидание.
У нее не было никакого желания быть у него в долгу. Но и говорить об этом в присутствии официантки - тоже.
Как только Рафаэло оплатил счет, она сказала:
- Мне хотелось бы уйти.
Напряжение вернулось к ней, сжав ее в своих тисках сильнее, чем прежде. Подхватив свою маленькую сумочку, она была на ногах прежде, чем он успел отодвинуть ей стул.
- Что случилось? - спросил он.
- Ничего.
Разве можно было сказать ему о том странном ощущении, каждый раз возникавшем у нее при его приближении? И о том страхе, который опутывал ее с головы до ног?
- Хочешь немного пройтись?
Она быстро кивнула, но потом подумала, что лучше было бы отказаться. Возможно, прогулка развеет это изматывавшее душу беспокойство. Может, то, что случилось на танцплощадке, просто плод ее разгоряченного воображения? Огромный золотой диск луны низко висел над морем, волны перекатывали прибрежную гальку на пустынном берегу. Влажный ветерок успокаивающе овевал ее лицо, обостряя все ощущения.
- Не хочешь накинуть мой пиджак?
Ей и без того было жарко.
- Здесь тепло, - сказала она.
Она не могла принять от него пиджак, не могла позволить себе оказаться окутанной его запахом, еще сильнее ощутить ту трепетную дрожь, что волнами накатывала на нее. Повернувшись спиной к шумящему прибою, Кейтлин направилась к переливавшемуся всеми цветами радуги фонтану.
Она немного пришла в себя, пока они молча стояли и смотрели, как фонтан менял свои краски - как синий цвет сливался с красным, они растворялись друг в друге и образовывали густой пурпур.
- Фантастическое зрелище, не правда ли?
- Фантастическое. - Его взгляд был направлен на Кейтлин.
Последние остатки самообладания покинули ее.
К тому времени, когда Рафаэло остановил машину, Кейтлин была словно одно сплошное дрожащее ожидание. Осмелиться ли она позволить ему поцеловать ее?
В то же мгновение в ее сознании мелькнула мысль, что он может уехать отсюда в любой день. Ну и что?
Хватит быть испуганным маленьким котенком. Когда-нибудь надо попытаться начать жить снова. Так почему не сегодня?
- Мы не выпили кофе, - сказала она. - Давай зайдем ко мне, я приготовлю. - Ее голос звенел от волнения.
- Спасибо. - Уголки его губ медленно поднялись в улыбке. - Но я не думаю, что мне следует заходить.
Она не хотела его отпускать. Для нее вдруг стало жизненно важным, чтобы он остался. В следующий раз у нее не хватит смелости решиться на это.
- Ну, может быть, тогда рюмочку на ночь?
Он долго-долго смотрел на нее, потом усмехнулся:
- Ну что ж, пожалуй, не отказался бы.
Они вошли внутрь.
- У тебя мило. - Рафаэло с любопытством оглядел побеленные стены, деревянный пол, покрытый полотняными ковриками, темные балки на потолке.
- Мой дом.
Кейтлин бросила сумочку на низенький комод, одновременно служивший и кофейным столиком. Потом достала бутылку канадского вина из холодильника.
- Днем отсюда открывается замечательный вид на виноградники.
Медленно и осторожно она до половины наполнила вином высокие стаканы. Они тут же матово запотели от налитого в них ледяного напитка.
- Присаживайся.
Когда он опустился на кушетку, Кейтлин подала ему стакан. Он сделал глоток.
- Изысканный вкус. Богатый.
Она рассмеялась столь лаконичной оценке.
- Не слишком сладкое, нет?
- Да, сладкое… - Его взгляд заставил замереть ее смех. - Но не приторное.
Кейтлин расслабилась - он говорил о вине.
Устроившись на низеньком стульчике рядом с ним, она снова подумала о дневниках. Пусть эта правда гнетет ее, но открыть чужую тайну она не имеет права. Это может сделать только сам Филипп. Что ж, если чужая тайна под запретом, тогда она поведает свою собственную - самое сокровенное, столько лет теребившее сердце, словно старый ржавый осколок. Сейчас или никогда.
- Помнишь, я говорила, - медленно произнесла она, - что благодаря Хиту у меня появилась работа в "Саксон Фолли", еще когда я была студенткой?
Рафаэло кивнул, его взгляд стал сосредоточенным.
- Кое-что случилось… - Она помолчала и с явным усилием продолжила: - В винодельне был еще один работник. - Ее голос звучал очень тихо, словно вся жизнь ушла из него.
- Не надо мне рассказывать о старых увлечениях…
- Это не было увлечением. - Она судорожно втянула в себя воздух. - Томми был молод, хорош собой, уверен в себе, многие девчонки считали его привлекательным.
Рафаэло нахмурился, сбитый с толку неприязнью в ее голосе.
- Так, значит, ты его таким не считала. - Это скорее прозвучало как вопрос.
- Нет. Потому что я… - Она виновато посмотрела на него.
- Потому что ты была влюблена в Хита, - догадался он.
- Да. - Она отвела взгляд.
- И тебе никогда не хотелось познакомиться с кем-нибудь еще, чтобы отвлечься от Хита?
- Нет! У меня было много работы. Обычно у меня был занят весь день.
Потому что это позволяло ей быть рядом с Хитом?
- Даже если бы я не получила предложение от Саксонов, то хотела иметь хорошую рекомендацию.
Она делала карьеру. Для нее это имело смысл, судя по тому, каким было ее детство.
- И?
- И как-то раз я задержалась на работе допоздна. Все уже ушли… кроме Томми. Это был очень жаркий вечер. Я была в шортах и майке без рукавов. Майка была такого ярко-желтого, солнечного цвета… - Ее голос оборвался. - Как хорошо я все это помню…
Предчувствие кольнуло Рафаэло. Он потянулся к ее рукам. Они были холодны как лед.
- Он попытался…
- Поцеловать меня. Мне не очень это понравилось. Но у меня никогда никого не было. Вся моя жизнь заключалась в учебе. Мне было любопытно. В следующий раз, когда кто-нибудь заговорил бы о парнях, я не сидела бы красная как рак. И думала, что ничего плохого не будет, если позволю ему поцеловать меня.
- Но он не остановился на этом, да?
- Не остановился… - Ее пальцы сжались в кулак. - Он начал трогать… хватать меня. У него были такие жесткие, жадные руки. Это было отвратительно! Но было невозможно остановить его. Я стала бороться. Он начал оскорблять меня. Я чувствовала себя облитой грязью с головы до ног. Он говорил такие вещи! - Она закрыла лицо руками, ее тонкие пальцы мелко дрожали.
- Кейтлин, - Рафаэло пытался пробиться сквозь ее отчаяние, - его нет здесь сейчас. Он говорил это, потому что хотел унизить тебя, заставить сделать то, чего он хотел.
- Я знаю… Но он не просто говорил… Он еще и делал…
Глаза Рафаэло сузились.
- Он хотел силой взять тебя?
- Да. - Это был почти неслышный звук.
- Он тебя…
- Нет. - Она подняла голову. - Нет. Он разорвал мою майку. Он схватил меня. - Ее дыхание участилось. - Потом ударил меня… попытался сорвать с меня шорты. Я начала кричать.
Она остановилась и нагнулась вперед. Плечи Кейтлин судорожно вздрагивали.
- Мне повезло, - ее голос стал почти бесцветным. - Джошуа забыл в винодельне ключи от дома… Он тут же уволил его. Мне не хотелось, чтобы о случившемся стало известно кому-то еще. Я и так была достаточно унижена.
- Значит, Томми просто уволили. - Рафаэло усилием воли заставил себя сдержаться.
- Нет. Джошуа все же убедил меня подать на него заявление. Он был осужден за оскорбление действием.
Его счастье, что эта мразь в тюрьме, подумал Рафаэло. Будь этот мерзавец на свободе, он преподал бы ему такой урок, которого тот не забыл бы до конца жизни.
- Несмотря на то, что врач засвидетельствовал мои синяки и ссадины, Томми утверждал, что я сама спровоцировала его. Что сама этого хотела. Так сказать, с обоюдного согласия, как назвал это адвокат.
- Лжецы. - Не желая испугать ее, Рафаэло заретушировал в своем голосе ту ярость, что бушевала в нем против незнакомого ему Томми и продажного адвоката.
- И сейчас меня беспокоит…
- Что?
- Что кто-то может подумать…
- Может подумать, что это твоя вина? - Рафаэло в изумлении уставился на нее.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
- Никогда. - Кожа на его скулах натянулась. - Нельзя считать мужчину достойным, который мог бы подумать, что в этом была твоя вина.
Кейтлин, сгорбившись, сидела на своем маленьком стульчике, словно ей хотелось сжаться и исчезнуть.
- Я знаю это. Но иногда все равно чувствую себя…
- Виноватой?
Она грустно вздохнула.
- Кейтлин, тебе не за что чувствовать себя виноватой! - Он открыл ей свои объятия.
Она доверчиво потянулась к нему, уютно устроившись на его широкой груди.
- Иногда мне кажется, я получила работу здесь, потому что Саксоны считали себя виноватыми в том, что случилось со мной.
- Не думай так. - Его губы коснулись ее уха. - Это им повезло, что они тебя заполучили. С такими талантами ты могла бы рассчитывать на самое лучшее место.
- Спасибо, - прошептала она.
- Мне хочется крепче обнять тебя, ты не против?
- Нет… Конечно, нет.
В упругом кольце его сильных рук она почувствовала себя уютно и защищенно.
- Я хочу поцеловать тебя. - Его дыхание обдало теплом ее щеку.
На мгновение она замерла. Потом подумала… и кивнула в знак согласия.
Его пальцы коснулись ее подбородка. Кейтлин закрыла глаза и подняла к нему свое лицо.
- Открой глаза. Я хочу, чтобы ты видела, кто целует тебя. - Его голос был так нежен, что она почувствовала комок в горле.
Ее ресницы взлетели вверх.
Рафаэло наклонил голову, его губы слегка коснулись горячих губ Кейтлин.
- Почему ты сама не целуешь меня?
Его глаза были такими теплыми, в голосе была слышна улыбка.
Все будет хорошо.
Кейтлин потянулась к нему, и их губы слились в первом для нее настоящем поцелуе.
Происходящее потрясло, одновременно обдав все тело невыносимой головокружительной сладостью. Она чувствовала на своих губах вкус ледяного вина вперемешку с его дыханием. Когда Рафаэло поднял голову, Кейтлин готова была взмолиться, чтобы это никогда не кончалось. Должно быть, он что-то прочитал в ее глазах и снова наклонил свое лицо к ней.
В этот раз его губы были настойчивее. Но того страха, который долгие годы держал ее в своих стальных когтях, больше не было. Откинув назад голову, она ответила ему и приоткрыла свои губы. Незнакомые потрясающие ощущения волнами окатывали всю ее с головы до ног.
Словно во сне она дотронулась пылавшими ладонями до мускулистой груди Рафаэло. И ощутила, как сильно колотилось о ребра его сердце, но поцелуи, которыми он осыпал ее лицо, были легки, трепетны и нежны.
Его пальцы легкими касаниями прошлись вдоль выреза серебристого платья. Кейтлин задержала дыхание, когда сильная теплая рука скользнула к ее груди. И остановилась. Сердце стучало так громко, что, должно быть, Рафаэло слышал его удары.
Чувства девушки обострились так, словно оголился каждый кончик нерва. Ей захотелось еще полнее погрузиться в него.
- Не торопись, не торопись, - прошептал он.
Она столько лет пробыла замороженной. Возвращение к жизни было подобно агонии. Кейтлин чувствовала себя ужасно неуверенной, в который раз пытаясь угадать, что Рафаэло мог думать о ней.
- Все нормально? - Его голос был хриплым.
- Да. - Она хотела, чтобы он перестал говорить и снова поцеловал ее.
Его рука чуть двинулась с места.
- Я не слишком тороплюсь?
Она лишь покачала головой в ответ, не в силах произнести ни слова от переполнявших ее эмоций.
Когда кончик пальца Рафаэло дотронулся до ее соска, по телу Кейтлин разлилась волна такого удовольствия, что из ее уст вырвался едва слышный стон.
Другая его рука медленно двинулась к краю платья. Она следила за ее движением по своей молочной коже, смотрела, как та исчезает под тканью… Внезапно Кейтлин начала бить дрожь.