- Он умный мужчина, ваш муж, - усмехнулся Грейсон и дерзко убрал выбившийся локон ей за ухо. Леди Юстис слегка повернула голову, отстраняясь от его руки. - А не посоветовал ли лорд Юстис, как вам следует вести себя, случись подобное несчастье? - Грейсон пальцем коснулся ее уха и поиграл серьгой.
- Сказал, что я должна немедленно покинуть общество этого негодяя и тут же уведомить об этом мужа.
- Я слышал, что ваш муж сейчас в Шропшире.
- Верно, ваша светлость.
- В таком случае весьма трудно уведомить его об этом немедленно, в особенности, если этот негодяй не позволит вам покинуть его общество.
Она искоса взглянула на него, на губах появилась легкая улыбка.
- А вы не позволите мне вас покинуть?
- Ни за что, - пробормотал он и поцеловал ее в шею, обнимая за талию. Леди Юстис попыталась вывернуться, но Грейсон проигнорировал эту ее попытку и, поставив свечу на консоль, крепко прижал красавицу к себе. - Интересно, что посоветовал бы лорд Юстис, если бы этот негодяй не попросил, а настоял на том, - добавил он, покусывая ей губы, - чтобы вы приподняли юбку и он смог овладеть вами должным образом?
- Он определенно не одобрил бы это, - ответила она, подставляя для поцелуя шею.
Грейсон, не глядя, нащупал ближайшую дверь и распахнул ее.
- Мудрый мужчина, - сказал он и втащил леди в комнату, вернувшись на мгновение, чтобы захватить и свечу. Оказавшись в комнате, он ногой захлопнул дверь, поставил свечу на стол и, прижав леди Юстис к стене, положил ей руки на грудь.
- Что заставило вас так задержаться? - задыхаясь, поинтересовалась леди.
- Принц, - пробормотал он. Ему не хотелось сейчас думать о принце.
- Принц! Чего он хочет? - спросила она, тяжело дыша. Если и было что-то, к чему Диана питала слабость, так это сплетни. При тусклом свете единственной свечи Грейсон видел розовую кожу ее щек, гладкость шеи, вздымаемую дыханием грудь. Как же произнести то, что он должен сказать?
- Вы прекрасны, Диана, - хрипло проговорил он, притянул к себе и прижался губами к ее губам.
Диана не сопротивлялась. Ее ладони заскользили по его груди, она обняла его за шею и притянула к себе его голову. Диана пахла розами, и это усиливало его вожделение. Он сжал ее в объятиях и горячо поцеловал, его язык проник ей в рот, зубами он покусывал ей губы. Его рука достигла выпуклостей ее ягодиц, и он принялся их мять и прижимать к себе. Его член затвердел, и Грейсон тихонько заворчал, когда она стала тереться об него своим телом.
Однако, когда герцог потянулся к ее шее, она обхватила его голову руками и снова спросила:
- Так чего хочет принц?
- Позже, дорогая…
- Позже! Позже я вынуждена буду притворяться, что едва знакома с тобой, - сказала она, пока он, сжимая в кулаке подол ее платья, пытался задрать его выше талии.
- Ты думаешь сейчас о принце? - спросил он, когда его рука оказалась между ее ног.
Диана судорожно втянула в себя воздух и на мгновение закрыла глаза.
- Нет… Грейсон! - Она ахнула, когда он ввел два пальца в ее лоно, и соблазнительно задвигалась.
Принц тут же был забыт. Грейсон видел, как приоткрылись губы Дианы, как кончиком языка она коснулась нижней губы, когда задвигались его пальцы. Ее ладони скользнули вниз.
Грейсон повозился с брюками, а затем задрал повыше ее бархатное платье.
- Скорей, - прошептала Диана и обхватила ногами его талию. Грейсон со сладострастным вздохом вошел в нее. Диана покусывала ему мочки ушей и стонала от удовольствия - тем сильнее, чем быстрее он двигался. Обхватив Грейсона за плечи, она стала двигаться навстречу, отвечая на все его толчки, и он понял, что она близка к завершению. Наконец тело Дианы задергалось, и она уронила голову ему на плечо.
Они оба прильнули друг к другу, хватая ртом воздух. Грейсон нашел в кармане носовой платок и передал его Диане. Диана стряхнула вниз юбки.
- О Господи! - воскликнула она, посмотрев на юбки. Они были изрядно смяты. Она провела ладонью по платью, немного разгладила его. В это время Грейсон поправлял свою одежду.
- Я не могу оставаться здесь долго, дорогой, а то по мне соскучатся, - сказала Диана, возвращая Грейсону носовой платок. - Так скажи мне, зачем тебя вызывал принц? - добавила она, поправляя ему жилет.
- Это была не самая лучшая из новостей, - признался Грейсон.
Он провел пальцами по волосам, очевидно, взлохматив их, потому что Диана тут же принялась их приглаживать.
- Так что же случилось? - спросила она.
Свет свечи придавал ее привлекательному лицу мягкость. Грейсон любил Диану и верил, что никогда не причинит ей горя. К сожалению, принц Уэльский был замешан в нашумевшем скандале вокруг его жены принцессы Каролины, живущей отдельно. Он горел желанием развестись с ней. Он выступил с заявлениями о предательстве и адюльтере Каролины, и эти заявления подверглись расследованию. В ходе так называемого деликатного расследования было установлено, что поведение принцессы предосудительно, однако доказать предательство не удалось.
В ответ на это принцесса Каролина попыталась снискать расположение короля, пригрозив оглашением всех проступков принца, а их было много. Фактически именно склонность Джорджа к адюльтеру подтолкнула его послать за Грейсоном. Принц был потрясен куртизанкой Кэтрин Бержерон и недавно устроил так, чтобы она стала его любовницей. Ходили слухи, что Джордж купил ее у мистера Кузино, пригрозив ему закрыть его французский бизнес в Лондоне, если соглашение не будет достигнуто. Мистер Кузино, будучи в первую очередь торговцем, согласился с условиями принца и уступил ему красавицу куртизанку.
Джордж поселил мисс Бержерон в доме на Кинг-стрит, но, учитывая общественный резонанс, не хотел, чтобы мисс Бержерон оказалась на виду и таким образом была втянута в скандал. А еще принц не хотел публичного суда, если король захочет дать разрешение на развод через парламент.
По этой причине Джордж попросил Грейсона: Дарлингтон должен показать обществу, что Кэтрин Бержерон - его любовница, и сделать это нужно так, чтобы ни у кого не возникло сомнения. Это защитит Кэтрин от сплетен, а также заставит других мужчин высшего света не искать ее услуг.
- О Господи, что же это такое? - спросила Диана.
- Скандал с разводом достигает критической точки, - ответил Грейсон.
Как и все в Лондоне, Диана была хорошо осведомлена о подробностях.
- Надеюсь, что так, - лаконично сказала она. - Он давно тревожит наше общество.
- А тем временем принц завел новую любовницу… или, точнее, скоро заведет.
Диана закатила глаза.
- Это куртизанка, Диана. И Джордж боится, что, если он открыто возьмет ее в качестве любовницы, это повредит его иску против принцессы. Словом, он решил скрывать ее до тех пор, пока не сможет ввести в свет.
- Ну что ж, - сказала Диана и снова попыталась разгладить платье. Ей не нравился разговор об адюльтере, поскольку она сама уже год как вступила в это пылкую, запретную связь с Грейсоном. Однако Диана полагала, что ее поведение оправдывалось тем, что ее муж был намного старше и женился только лишь ради рождения наследника. Что оставалось бедной графине?
Грейсон никогда не предполагал, что станет прелюбодеем. Он всегда осознавал свое место в обществе и значение репутации, а сама идея о наставлении рогов другому мужчине была ему неприятна. Однако Диана преследовала его, и он однажды понял, что готов отдаться своим чувственным желаниям. Сейчас, спустя год, он научился находить массу доводов для того, чтобы оправдать свое поведение, хотя чаще всего просто не позволял себе об этом думать.
Однако сегодня он не мог уйти от размышлений об этом.
- Диана, - со вздохом произнес он, - Джордж попросил меня представить эту куртизанку в качестве моей любовницы, и сделать это надо настолько убедительно, чтобы ни одна тень не упала ни на мисс Бержерон, ни на принца.
- Что?.. - заикаясь, произнесла Диана.
- Он выразил эту просьбу весьма… непреклонно.
- И ты отказался! - твердо закончила Диана.
- Я не отказался, - тихо сказал он. Диана ахнула.
Грейсон поймал ее руку.
- Диана, выслушай меня. Я не отказался, потому что он угрожал предать гласности нашу связь.
У Дианы приоткрылся рот.
- Он знает? - шепотом спросила она.
- Очевидно, да.
- Но откуда?
- Я не знаю, дорогая, но у него есть очень преданные люди. А общество весьма привлекают сплетни.
- О Господи! - прошептала Диана, и ее глаза стали огромными от испуга.
И в самом деле, есть от чего ужаснуться. Грейсону было не по душе все это нагромождение обмана со стороны принца. В конце концов, Грейсон был главой могучего семейства. Он имел чин, положение, о котором следовало думать. У него были младшие братья, сестры, кузены, тетушки и дядюшки, качество жизни которых зависело от него, от его доброго имени. Он гордился своей репутацией. Все это и еще многое он высказывал Джорджу, но Джордж часто руководствовался плотскими желаниями и на этот раздал понять Грейсону, что если он не разыграет эту роль, то принц испортит ему репутацию, предав гласности скандальную связь с леди Юстис.
- Все не так уж плохо, - бесцеремонно заявил Джордж. - Кэтрин Бержерон - весьма приятная дама. Вы будете наслаждаться ее компанией, и ни один мужчина не сможет вас в чем-то обвинить.
Найдется много мужчин, которые обвинят его, подумал Грейсон, но, по крайней мере, будут трепать имя Грейсона, а не Дианы.
- Ты не можешь согласиться. Скажи мне, что ты не можешь, - жалобно проговорила Диана.
- Не думаю, что у меня есть какой-то выбор. Я не позволю, чтобы ущерб был нанесен твоей репутации.
- Но я не смогу выдержать того, что ты будешь с другой женщиной!
- Я и не буду с ней…
- Я ее видела, Грейсон. Она писаная красавица. Она настоящая соблазнительница, она заставит тебя влюбиться.
Грейсон хмыкнул и протянул к Диане руку.
- Я не влюблюсь в купеческую шлюху, можешь мне поверить, - сказал он. - Я герцог Дарлингтон и никогда не паду столь низко. Успокойся, моя любовь, ты должна спуститься вниз и присоединиться к гостям.
Однако Диана посмотрела на него умоляющим взглядом.
- Я прошу тебя, Грейсон. Пожалуйста, не делай этого.
Разговор становился утомительным.
- Я уже сказал вам, мадам, что у меня нет иного выбора. Не стоит слишком волноваться. Через месяц все закончится. - Грейсон открыл дверь. Бросив быстрый взгляд в темный коридор, герцог выпустил Диану.
Он дал ей несколько минут для того, чтобы она присоединилась к празднику внизу. Когда прошло достаточно времени, он взял свечу и вышел другим путем, сосредоточив внимание на обязанностях хозяина и позабыв о купеческой шлюхе.
Глава 3
Снег в сочельник был похож скорее на мелкую снежную пыль, так что на следующее утро улицы Лондона были вполне проходимы. На Чарлз-стрит эта новость была встречена радостно, последние гости Дарлингтон-Хауса, спотыкаясь, выползали в серый день с помощью своих одетых в ливреи лакеев, после чего их загружали в кареты, увенчанные гербовыми щитами и потускневшими украшениями.
Реджинальд Дигби заехал на Кинг-стрит за Кейт точно в десять часов. Он приехал в простой карете, которой управлял нанятый возница, поскольку Дигби был слишком крупным, чтобы поместиться в сиденье кучера. Кейт Бержерон в сопровождении Олдоса Батлера вышла из небольшого городского домика в очень простом пальто и платье, голова ее была покрыта капюшоном.
Дигби был единственным другом, которому Кейт доверяла полностью и на которого могла положиться. Она знала его дольше, чем кого-либо из своих знакомых, и могла со всей определенностью сказать, что он был единственным мужчиной в ее жизни, который не ждал от нее ничего, кроме дружбы. Дигби познакомился с ней около восьми лет назад, когда она работала в суконной мастерской, наматывала сукно. Он был человеком Бенуа Кузино, и у Кейт сразу возникло ощущение, что Дигби обладает доброй душой. Она не ошиблась, и за эти годы их дружба только окрепла.
Дигби продолжал работать на Бенуа, но теперь в качестве лондонского агента, поскольку Кузино вернулся во Францию. Дигби постоянно искал новые торговые возможности. Он мечтал стать богатым торговцем, настоящим аристократом и медленно, но верно шел к осуществлению своей мечты.
Именно по этой причине он не одобрял цель сегодняшнего выезда. При каждой возможности он вслух выражал свою нелюбовь к Сент-Кэтринс, убогому и нищенскому, но слишком обожал Кейт, чтобы позволить ей ехать туда одной.
Дверь распахнулась, и Дигби высунулся наружу.
- Веселого Рождества всем!
- Веселого Рождества, Дигби! - ответила Кейт. Олдос нес корзину со сладостями, но пальто на нем не было. Он молча поставил корзину на сиденье рядом с Дигби.
- Ты не едешь, Олдос?
- Нет, - ответил Батлер и протянул руку, чтобы помочь Кейт сесть в карету.
- Он сегодня очень загадочный, - сказала Кейт, позволив Дигби чмокнуть ее в щеку. - Говорит, что у него свидание.
- С семьей, наверное? - спросил Дигби.
- Не знаю! Ему, должно быть, тридцать пять или около того, неужели же он до сих пор не обзавелся семьей? - Кейт улыбнулась. Олдос, не отличающийся особой склонностью к юмору, нахмурился и захлопнул дверцу. Кейт засмеялась. - Он ничего мне не скажет! - воскликнула она. - Но я думаю, что это какая-то миленькая пташка.
- Райская пташка, хотите сказать, - хмыкнул Дигби.
- Дигби! - одернула Кейт. - Бедняжка Олдос имеет право на кусочек счастья. У него была тяжелая жизнь.
- А разве у всех нас она была легкой? - задумчиво произнес Дигби и посмотрел на корзину. - Я страстно мечтаю, чтобы ваша тяжелая жизнь осталась далеко позади. Вам ни к чему ехать в Сент-Кэтринс и подвергать себя опасности.
- Опасности! - фыркнула Кейт.
- Кейт, - терпеливо проговорил Дигби, - ты необыкновенно красивая женщина. Тебя может обидеть любой недоумок.
- Никто меня не обидит, Дигби. Я не какая-нибудь леди из благотворного общества…
- Откуда?
- Из благотворительного общества. Я в том квартале родилась и воспитывалась. И даже названа в честь святой Катерины. - Это была часть семейного предания, о которой Кейт не говорила никому, кроме Дигби. Отец Кейт, никогда не испытывавший симпатии к каждодневной честной работе, был безработным, когда мать понесла Кейт. Однако как раз перед рождением Кейт ему повезло найти работу на Сент-Кэтринс-Док, и в благодарность за это мать назвала девочку Кэтрин.
Возможно, у мамы не хватало воображения, но она хотела добра. А брата Кейт она назвала в честь католического священника, который отдал ей подаяния молящихся, когда отец снова потерял работу.
- Это все хорошо, но ты не живешь среди них, Кэтрин. Больше не живешь, - твердо сказал Дигби. - Твоя доброта к тем, кто желал тебе зла, когда ты была девочкой, сродни безумию.
Кейт улыбнулась. Она верила всем и каждому, кто жил в районе Сент-Кэтринс-Док и кто пытался эксплуатировать ее, когда она пребывала в нежном четырнадцатилетнем возрасте. Или тринадцатилетнем? Кейт не могла припомнить в точности.
- Дигби, я и тебя встретила на пристани.
Дигби фыркнул и устремил взгляд в окно.
Район Сент-Кэтринс-Док казался малоприятным, но тем не менее для Кейт он был домом. В детстве она и Джуд жили среди людей, которые работали на набережной или в тесных складских помещениях. Им постоянно не хватало еды, но, насколько помнила Кейт, мать это не слишком огорчало. Она умудрялась накормить одной картофелиной четверых.
К сожалению, когда Кейт было лет десять, мать подхватила чахотку и года через два умерла. Кейт всегда вспоминала ее с любовью. У матери были такие же, как и у Кейт, белокурые волосы и выразительные зеленые глаза. Она иногда лежала перед очагом на тюфяке вместе с Кейт и Джудом и мечтала о лучшей жизни. "Мы не будем жить так, как сейчас, - обещала мать. - Придет волшебница-фея, и мы не будем так жить".
- Расскажи нам про фей, мама, - просила Кейт, которая никогда не уставала слушать о них.
- Однажды ночью они придут к нам, посадят на свои крылья и принесут во дворец, который находится в лесу.
- А в каком лесу?
- О, вы никогда не видели такого красивого леса, - говорила мать. - Там и деревья, и птицы совсем не такие, как на нашей набережной. Это очень красивые птицы - голубые, зеленые и красные. И еще там много цветов, крошечных речушек, и там всегда солнце, много солнца.
Мечта о том, что их унесут на крыльях, умерла вместе с матерью. Несчастья Кейт начались с того момента, когда ее отец женился снова. У его новой жены, Нелли Хопкинс, было двое собственных детей, и она не считала своей обязанностью кормить тех подкидышей, которых она не рожала.
- Я бы не возражал против этих поездок, если бы эти люди должным образом ценили твои усилия, - сказал Дигби, глядя на корзину, которую Кейт держала в руках.
- Они ценят, - улыбнулась Кейт. - Хочешь булочку?
- Нет, - ответил Дигби, складывая руки на своем большом животе. - Я мечтаю о пироге и каше от миссис Андерсон.
Кейт не смогла удержаться от смеха - несмотря на неодобрение ее действий, Дигби все-таки нашел нечто такое, что ему нравилось в магазинах и на рынке, расположенных вдоль Батчерс-роу и Мэри-стрит.
Когда они приехали на Сент-Кэтринс-Док, Кейт нисколько не удивилась тому, что дневная активность не спала из-за метели или по причине праздника. Улица кишела людьми; ее обитатели не считали Рождество праздником. Там, где живут одним днем, такая вещь, как рождественские праздники, является непозволительной роскошью.
Кейт и Дигби вышли из кареты в длинном, узком, мощеном переулке, застроенном приземистыми домами и лавками. Держа корзину в одной руке и крепко сжимая другой рукой локоть Кейт, Дигби повел ее через весьма пеструю толпу.
Если Кейт что-то оценила, подрастая на набережной, то это людское разнообразие. Здесь всегда можно было увидеть что-нибудь интересное - негров с кожей цвета угля, в ярких полосатых штанах и черных пальто; индийцев с тюрбанами на голове; испанских моряков в экзотических бушлатах. Там были только что приехавшие в Лондон путешественники, которые бродили с чемоданами по улице, восхищенно озираясь вокруг. Были и владельцы лавок, и свахи, и парни, которые ловко обчищают карманы тех, кто пробирается сквозь толпу.
Под крышами лавок были подвешены мясные туши. Можно было лишь гадать, насколько они свежи. Во всяком случае, сейчас не было слышно истошного рева скота в переулках позади лавок, где мясники выполняли свою работу, - вероятно, бедным животным дали рождественскую передышку. Поскольку была зима, запах гниющего мяса и навоза не ощущался столь сильно, как летом. Самыми популярными запахами в это утро были запах дыма и рыбы.
- Эй, красотка, иди сюда! - окликнул Кейт мужчина.
- Осторожно, сэр, - пророкотал Дигби, загораживая Кейт, чтобы защитить ее.
Кейт поправила на голове капюшон, натянула его пониже. Она всегда привлекала внимание, но не всегда то, какое ей хотелось бы. Одно из ее ранних воспоминаний заключалось в том, как похотливый башмачник ласкает ей ноги под предлогом того, что измеряет размер ее ноги.