Кейт понимала, что люди считают ее красавицей - в конце концов, именно благодаря своей внешности она вырвалась из этого убогого места. Однако, понимая, что она достаточно миловидна, Кейт не считала себя более миловидной, чем большинство женщин. Глядя в зеркало, она замечала, что ее нос недостаточно прям и глаза далеко посажены друг от друга. Белокурые волосы у нее были необычного оттенка, но она не понимала, почему это так нравится мужчинам… за исключением разве что герцога Дарлингтона, который смотрел на нее с таким явным презрением, что она с трудом удержалась в рамках вежливого тона.
Дарлингтон напомнил ей о разнице между мужчинами высшего света и мужчинами Сент-Кэтринс. Господа и джентльмены, считающие себя намного выше всех остальных благодаря своему образованию и воспитанию, готовы были с легкостью судить, однако многие из них желали использовать ее. Мужчины с Батчерс-роу не высказывали суждений относительно того выбора, который сделала Кейт, они просто хотели использовать ее.
Дигби проводил ее до Мэри-стрит, где, загораживая дневной свет, по обе стороны стояли суконные и шерстопрядильные фабрики. Кейт и Дигби прошмыгнули мимо складских помещений, где Кейт нашла работу после того, как Нелли Хопкинс решила, что у них недостаточно денег для того, чтобы прокормить четверых детей, и что либо Кейт, либо Джуд должны уйти. Джуду было всего лишь десять или одиннадцать лет, так что ушла Кейт, и отец не остановил ее. Да и мог ли он остановить, если большую часть дней бывал пьян в стельку.
- Здесь даже глотка чистого воздуха не вдохнешь, - проворчал Дигби. - Я никогда не смогу понять, как ты жила на этих улицах. Слава Господу, что ты вырвалась из них.
Возможно, и вырвалась, но Кейт никогда не ощущала себя полностью отрезанной от этих улиц. Ее положение было ненадежным - один ошибочный ход, одно неверное движение в сторону не того человека, и она лишится своего положения и снова окажется на этих улицах. Она подготавливала себя на тот случай, если подобное случится. Она в течение ряда лет старалась как можно больше откладывать из тех денег, которые давали ей на мелкие расходы, а также училась печь под руководством своей постоянной кухарки Сесилии. Если от нее устанет принц или какой-нибудь следующий мужчина, Кейт откроет пекарню. Возможно, не в этой части Лондона, но в каком-нибудь месте, где она сможет жить свободно, без проблем и, конечно же… словом, не чувствовать себя содержанкой. Сейчас она обязана следить за фигурой, но когда у нее будет своя пекарня, она будет есть столько лакомств, сколько ей захочется. Она станет толстой, счастливой и блаженно независимой от мужчин. Она презирала себя за то, что является содержанкой, но это гораздо лучше, чем прозябание на фабрике.
Они дошли до перехода между улочками, который был недостоин даже того, чтобы носить имя. Здесь Дигби остановился и строго посмотрел на Кейт.
- Только полчаса, мадам. И не покидай здание, пока я не приду за тобой. Я ясно высказался?
- Абсолютно, - бодро отозвалась Кейт. Она взяла из рук Дигби корзину, помахала ему пальцами в перчатках и направилась к двери, на которой облупилась краска. Кейт постучала. Через мгновение дверь распахнулась, и на пороге появилась женщина в платье-рубашке, рыжие волосы ложились ей на плечи.
- Мисс Бержерон! - воскликнула женщина, обняла ее и втянула внутрь.
- Веселого Рождества, Холли! - сказала Кейт. Четыре из пяти женщин, которые обретались в этих двух комнатах, лежали на грязных матрацах. Эти комнаты для них наняла Кейт. Женщины работали на складах и получали ничтожную зарплату за свой каторжный труд. Благодаря этим комнатам они не жили на улицах или где-нибудь в еще более отвратительных местах. Кейт мечтала, что в один прекрасный день, когда она будет располагать солидными деньгами, она найдет для всех них прелестный домик. Они заслужили такой домик - ни одна из них никогда не жила в условиях лучше нынешних.
Эта пара комнат когда-то служила то ли подпольной конторой, то ли каким-то складом. Кроме матрацев, женщины располагали парой ведер: одно - для стирки, и одно - для отходов, а также маленькой жаровней для приготовления еды и обогрева. На одной из стен они прибили несколько крюков, на которые вешали свою одежду. Дигби снабдил их рабочей одеждой - он поддерживал связи с суконным складом и купил ее там за считанные пенни. Несмотря на мороз, в комнатах было тепло.
- Взгляни сюда, - сказала Холли Бивенс, показывая на жаровню. - Фабрика дала нам угля на Рождество.
- Замечательно! - воскликнула Кейт. Она сняла пальто и повесила его на спинку одного из двух стульев. Платье на ней были простенькое, тускло-голубое, волосы плотно забраны на затылке. Косметики не было никакой.
- Что ты там принесла? - спросила Люси Рейни, приподнимаясь на локте и глядя на корзину Кейт.
- Рождественские подарки, - ответила Кейт, открыла корзину и наклонила ее так, чтобы все смогли рассмотреть булочки и лакомства, которые находились внутри.
Женщины завизжали от восторга, и Кейт передала корзину Холли, а та стала раздавать содержимое.
- Спасибо, что пришла к нам, - поблагодарила Эсмеральда. Она была, пожалуй, самой старшей из пяти. - Я никак не могу понять, что заставляет такую леди, как ты, приходить сюда и так щедро нас угощать.
- Я не леди, - возразила Кейт.
- Ну как же! - сказала Люси. - Ты ведь и разговариваешь, как королева.
Кейт разговаривала, как королева, лишь потому, что Дигби научил ее этому восемь лет назад, когда взял под свое крыло. А надоумил его Бенуа Кузино, богатый торговец сукном. Бенуа случайно увидел Кейт, которая работала на складе, и, как рассказывал Дигби, мгновенно влюбился в нее. Но Кузино не мог унизиться до того, чтобы затащить в постель девчонку со склада. Поэтому он обязал Дигби сделать ее презентабельной для таких людей, как он сам.
Кейт хотела всего лишь справедливой платы за свой труд, а вовсе не внимания Бенуа. Она вообще не хотела внимания со стороны мужчин. Ей были противны все мужчины с того момента, когда один джентльмен - а именно капитан корабля - захотел завладеть Кейт. Когда она отказала ему в этом, он получил удовольствие, взяв ее силой, и оставил ее в крови и в синяках в темном переулке.
Кейт не помнила в точности, сколько ей было в тот момент лет, но, пожалуй, не более шестнадцати.
Приблизительно через год, когда Дигби заговорил с ней от имени Бенуа, Кейт напрочь отказала ему. Однако Дигби ей любезно объяснил, что если она не откажет Бенуа, тот уберет ее с глаз долой.
- Французы необычайно горды, - сказал он. - Он не понесет свое сукно туда, где рискует увидеть какую-то девчонку из низов, которая ему отказала.
Юная и уже уставшая от всего этого Кейт поняла, что мистер Дигби намекает на то, что она может потерять работу - место, которое так стремилась получить.
Однако Кейт продолжала упорствовать.
Ее убедила согласиться Фанни Брин.
Кейт снимала у Фанни комнату. Фанни была хироманткой и жила в четырехкомнатном доме. Она содержала девушек для моряков и могла бы то же самое сделать с Кейт, но пожалела ее из-за того печального опыта с морским капитаном. Она позволила Кейт снять комнатенку, которая была не больше чулана, но то и дело повторяла по разным поводам:
- Ты могла бы сделать меня богатой, девочка, ей-богу! Тем не менее, у Фанни в сердце имелся добрый уголок, и Кейт часто делилась с ней своими мыслями. Фанни же любила гадать ей по руке.
- Ты когда-нибудь станешь богатой, - сказала она. - В тебя влюбится красивый незнакомец.
Можно ли, нельзя ли что-то прочитать по руке, Кейт не знала, но ей нравилось то, что говорила Фанни. Это было похоже на мечты матери о феях, которые должны унести ее в теплый дворец с полной кладовой, молочной коровой и двумя поросятами. Кейт часто пыталась представить себе красивого джентльмена и двух поросят.
Но видение будущего мгновенно рухнуло, когда Кейт рассказала Фанни о просьбе Бенуа.
Узнав о колебаниях Кейт, гадалка фыркнула.
- Да ты глупенькая, что ли? Если ты останешься здесь, то умрешь на улице от руки какого-нибудь похотливого идиота. А ведь ты такая хорошенькая! Если бы я была бессердечной, я заставила бы тебя стать проституткой. Иди ты к этому французу, бери все, что он может тебе дать! У тебя нету выбора, глупышка! Пусть не француз, пусть кто-нибудь другой, лишь бы был богатый!
И Кейт холодным зимним утром отправилась с Дигби готовиться на роль любовницы. Бенуа Кузино было сорок три года, ей - семнадцать или восемнадцать.
Несколько месяцев назад Кейт попыталась найти Фанни Брин, но гадалка исчезла с Сент-Кэтринс-Док.
Как исчезли бы и эти женщины, если бы Кейт им не помогла.
- Сегодня собирается прийти моя мама, - сказала Адель Норт, самая молодая из пяти собравшихся. - Она принесет то, что останется от господского рождественского гуся.
- А что там останется?! - воскликнула Холли. - Разве что кости!
- Вовсе нет, - гордо возразила Адель. - Эти благородные леди едят как воробушки.
Холли и Люси засмеялись.
- А где Мег? - оглядевшись по сторонам, спросила Кейт.
Эсмеральда фыркнула.
- Она здорово наклюкалась, когда я ее видела последний раз.
Кейт беспокоилась о Мег. Она была хорошенькая, юная и, пожалуй, излишне любила эль. Она постоянно бегала то за одним, то за другим джентльменом.
- Нечего беспокоиться, - сказала Эсмеральда. - Она приползет сюда, когда окажется на мели без пенни в кармане. А что это так пахнет? Яблоко?
- Яблоко и персик, - с гордостью ответила Кейт.
- Персик! - воскликнула Люси. - Обожаю персики! Как ты их только находишь в такое время года? Будь благословен тот день, когда ты нашла Холли!
Кейт встретила Холли чуть больше года назад. Она и Дигби разыскивали Джуда, брата Кейт - эти поиски длились почти семь лет. Кейт наткнулась на рыдающую, дрожащую, скорчившуюся Холли возле дверей. В конце концов, Холли призналась, что за воровство потеряла работу и сейчас у нее нет денег ни на жилье, ни на еду. Она была в отчаянии.
Кейт стало страшно жалко Холли, ведь она и сама когда-то была в таком положении.
Кейт отвела Холли к Фанни Брин и щедро заплатила ей, чтобы та позволила Холли пожить в комнате, которую когда-то занимала сама Кейт, пока она не подыщет более подходящее жилье. У Кейт не было слишком уж много денег, это были деньги, которые она сумела скопить за несколько лет. Не так-то просто оказалось найти и договориться с несговорчивым владельцем, мистером Флемингом, о найме этих двух комнаток для Холли.
На следующий год, когда Кейт пришла навестить Холли, она увидела и других женщин, которые спали в комнате. Это были подруги Холли, и им больше не на кого было надеяться, кроме как друг на друга.
Они верили в то, что Кейт - одна из тех леди, которые занимаются благотворительностью при церкви Святой Катерины, и Кейт позволяла им в это верить. Дигби предостерегал ее от того, чтобы она предавала гласности тот факт, что является любовницей богатого торговца.
- Они используют это во зло, если узнают, и дело кончится тем, что ты потеряешь все, чего добилась.
Дигби был прав: нужен всего один безжалостный человек, чтобы обрушить построенный ею карточный домик.
Стук в дверь заставил Люси вскочить; на пороге стоял Дигби и держал большую коробку.
- Веселого Рождества, - сказал он, передавая коробку Люси.
Люси открыла коробку.
- Здесь пирожки! Вот это настоящее Рождество.
Кейт улыбнулась Дигби; несмотря на всю его ворчливость, у него было доброе сердце. Кейт встала, собираясь уходить, тем временем женщины набросились на пирожки с мясом.
- Всем веселого Рождества! - пожелала Кейт.
- Счастливого Рождества! - дружно откликнулись женщины.
- Послушай, Эсме, а почему ты не расскажешь ей о брате? - спросила Адель, толкнув Эсмеральду ногой.
На мгновение сердце у Кейт дало сбой, она устремила взор на Эсмеральду.
- Ах да, я забыла об этом, - сказала та, облизывая пальцы. - Мег говорит, что она видела парнишку, который как две капли воды похож на вас. Она сказала, что он мог бы быть вашим близнецом - у него такие же белокурые волосы и зеленые глаза, если бы он не был таким бедным.
Джуд.
- Где? Здесь? Возле Сент-Кэтринс-Док? Она говорила, где именно она его видела? - О Господи, Кейт не видела Джуда целых десять лет. Она разыскивала его так давно, что уже разуверилась в том, что он жив.
- А что, он ваш близнец? Она была в "Петухе и короне", вот где она была. - Эсмеральда нахмурилась. - По-моему.
Мег! Ну почему она отсутствует именно сегодня?
- А ты знаешь, где сейчас найти Мег? - спросила Кейт.
- Кейт! - протестующе произнес Дигби.
Однако Кейт его проигнорировала. Она готова уцепиться за любую возможность, которая способна подсказать ей местоположение брата, какой бы маловероятной ни была эта зацепка.
Глава 4
Спустя неделю по Лондону гулял колючий холодный ветер, и Кейт получила в подарок от его королевского высочества норковую шубу вместе с собственноручно написанной запиской о том, что она должна в этот вечер потеплее одеться, поскольку ей предстоит вместе с лордом и леди Уэллсли посетить концерт в Уайтхолле.
Кейт понятия не имела, кто они такие.
Дигби заметил, что если о принце Уэльском и можно сказать что-либо благоприятное, так это то, что он истинный и щедрый покровитель искусств.
Дигби настоял на том, чтобы она надела зеленое платье с кремовой отделкой. Горничная Эми помогла Кейт надеть шелковое платье и уложила волосы.
- О, это платье так идет к твоим глазам, - с гордостью сказал Дигби, когда Кейт предстала одетой. - Ты потрясешь всех аристократов.
- Сомневаюсь, - возразил Олдос, стоявший возле двери со скрещенными на груди руками. - Они восхищаются только самими собой.
- Они восхитятся Кейт, - не согласился Дигби. - Она слишком красива, чтобы ее проигнорировать. Они потянутся к ней, как растения тянутся к свету. Поверьте мне, я знаток аристократов. Человек, который может стать аристократом, всегда наблюдает за ними пристальным и завистливым взглядом.
Кейт засмеялась. Олдос нахмурился. Однако Дигби был прав, Кейт знала это. Бенуа позаботился о том, чтобы ее должным образом обучили на роль куртизанки, отправив во Францию к мадам Альбер, которая была знаменитой куртизанкой. Мадам Альбер придерживалась той же теории, что и Дигби: делай то, что делают аристократы. Говори как они, пей как они, ешь как они, играй как они, а сверх того - обольщай их так, как никто не сможет обольстить. И мадам Альбер потратила немало времени, обучая Кейт, как обольщать мужчин, - искусству, к которому Кейт часто прибегала в гостиной Бенуа, где он устраивал вечера азартных игр для самых богатых людей Лондона.
Лакей, приехавший в неприметной карете, зашел за Кейт часом позже, и Олдос проводил ее к карете. Он сказал кучеру, чтобы тот вез ее с большой осторожностью, и ее, словно принцессу, доставили в Уайтхолл. Лорд Уэллсли встретил ее на ступеньках. Он представился сам и поспешил проводить ее внутрь, где к ним присоединилась леди Уэллсли. Она произнесла "Добрый вечер", с завистью посмотрела на шубу Кейт и больше не обращала на нее внимания. Кейт не обиделась - леди из высшего света всегда ее сторонились.
Кресла были расставлены двумя серповидными рядами. Лорд Уэллсли подвел Кейт и свою жену к первому ряду, чуть левее центра, и сел между ними. Они пришли рано, в зале, похоже, больше никого не было.
Чтобы заполнить неловкую паузу, Кейт сказала:
- Я очень люблю музыкальные вечера. А вы?
Кажется, Уэллсли был ошеломлен ее вопросом.
- Да, - проговорил он.
Похоже, светская беседа бессмысленна. К счастью, Кейт давно перестала обижаться, вооруженная многолетним опытом куртизанки. Она помнила, как Бенуа впервые привел ее в роскошный лондонский особняк в Мейфэре, чтобы она продемонстрировала некоторые образцы шелковых изделий, которые он ввозил с Востока. Кейт чувствовала себя легко и выглядела элегантно в платье, которое Бенуа велел ей надеть. Хозяйка этого грандиозного особняка, в поставках которой был заинтересован Бенуа, тоже восхитилась этим платьем. Она внимательно оглядела платье, позвала, Бенуа в свою персональную гостиную, а лакею велела оставаться рядом с Кейт, пока она ожидала в фойе.
- Не спускай с нее глаз, Джонс. Я не хочу, чтобы у меня что-нибудь пропало.
- Ты слишком чувствительна, - вздохнул Бенуа, когда Кейт пожаловалась на это. - Чего ты ожидала? Ты для них всего лишь ordures.
Когда Кейт спросила Дигби, что означает это слово, ее славный добрый друг даже слегка побледнел.
- Это означает… мусор, - сдержанно объяснил он.
В то время она чувствовала себя оскорбленной. Но с годами научилась игнорировать подобное отношение, оно перестало ее мучить и беспокоить. Таков образ жизни высшего света. Мужчины восхищались ее фигурой и лицом и мечтали встретиться с ней, а женщины, наоборот, презирали ее за то внимание, которое ей оказывали мужчины.
Тем не менее, Кейт научилась получать удовольствие там, где возможно, в частности, слушая хорошую музыку. Теперь жизнь позволяла ей посещение театров, и Кейт получала удовольствие от каждого представления.
Вошли музыканты и начали настраивать свои инструменты. Кейт с интересом наблюдала за ними, пока не вздрогнула от громкого звука, донесшегося сзади. Она вскочила и увидела герольда, который объявил о появлении принца Уэльского. Принц вошел в зал вместе с несколькими сопровождающими. Все поднялись со своих мест. Принц и его свита подошли к креслам слева от Кейт. Когда они сели, зрители снова заняли свои места.
Кейт посмотрела на лорда Уэллсли, но тот сидел отвернувшись. Кейт не знала, как себя вести; это была ее первая встреча с принцем. Ее проинструктировали, что никто не должен почувствовать ее связи с принцем, но Кейт сидела совсем близко от него. Должна ли она его поприветствовать? Казалось довольно странным не сказать, по крайней мере, "добрый вечер". Поэтому, скрестив руки на коленях, Кейт адресовала улыбку сидящему рядом с ней джентльмену.
- Добрый вечер.
Тот взглянул на нее.
- Добрый вечер, мадам, - ответил он. Сидящий за ним принц мельком взглянул на нее, на его губах скользнуло подобие улыбки. Ага, стало быть, это детская игра?
- Страшно холодно на улице, не правда ли? - сказала Кейт, обращаясь к соседу, и заметила, что принц пытается сдержать улыбку.
- Да, холодно.
- По-моему, не помешало бы немного бренди. Ничто так не согревает кровь, как бренди.
- Вы правы, - согласился джентльмен.
Кейт дерзко улыбнулась принцу и обратила свое внимание на музыкантов, поскольку маленькая игра была закончена.
Наконец вышел молодой человек и разложил на фортепьяно ноты. Сделав пару шагов вперед, он поклонился принцу и, кажется, собрался заговорить, но замешкался, услышав решительные шаги человека, двигающегося по проходу. Вполне естественно, что Кейт повернулась, чтобы посмотреть, кто это пришел столь поздно, и увидела герцога Дарлингтона, вышагивающего, словно важный павлин.