- Господа, - Александр уже отдышался от бешеной скачки наперегонки со временем, которую ему пришлось устроить ради спасения новых друзей, переполошив и распугав половину Петербурга. - Новость о вашем помиловании - не единственная. Я должен вам сообщить, что государь, прощая ваш проступок и даруя свободу, не отказывается от наказания вообще. И в качестве такового лишает вас воинского чина.
- Что это значит? - заволновалась Наташа.
- Простите, но я взял на себя смелость сам сообщить вам об этом, чтобы хотя бы как-то уменьшить неприятность этой новости. Но вы… Вы больше… не служите в армии, господа…
Глава 5
Любви волшебный сон
Проснувшись, Репнин долго не мог понять, где он. События минувших дней так утомили его, что сейчас он уже не сознавал - происходило ли все это в действительности, или ему просто привиделся сон, полный кошмаров и чудовищных наваждений.
Михаил сел на постели и оглянулся. Он ночевал у Корфов, в одной из гостевых комнат, отведенных вчера Владимиром для него и Наташи.
Значит, ему ничего не приснилось - дуэль, промозглая камера в крепости, расстрел и божественное провидение - явление Александра с приказом императора о помиловании. Щедрая рука монарха, великодушно дарующая жизнь, но отнимающая честь и доброе имя. Есть ли что-либо ужаснее для дворянина, чем лишение его права служить своему государю и Отечеству на поле брани?! Репнину как-то сразу стало неуютно - Боже, что скажут родители?! Наташа грозилась написать им в Италию. Маман последнее время что-то слишком часто кашляла и жаловалась на грудь, и князь Репнин повез супругу на Капри - излюбленное, после Ниццы, место для желающих поправить свое здоровье лечебными ароматами бриза и несравненной теплотой солнечного и вечнозеленого Средиземноморья.
Михаил оделся и вышел в зал. В доме было тихо, и оттого он казался опустевшим. На Репнина напала меланхолия и склонность к романтическому. Он открыл крышку рояля, пробежал по клавишам - чуть робко и тихо, словно опасаясь кого-либо потревожить или разбудить. Но инструмент звучал мягко и сдержанно, у него был редкий клавесинный звук. И Михаил сел к роялю. Он заиграл старинный русский романс, и слова вдруг полились из него сами собой. Михаил говорил и говорил, уносясь в мечтах так далеко, как рисовало его воображение.
- Здравствуйте, Анна! Несмотря на ваш запрет, пишу вам! Сегодня я уже написал письмо маме, потом отцу, потом тетушке по поводу ее собачек, губернатору по поводу состояния дорог и городовому с требованием отменить пьяных на улицах… А теперь хочу задать вам глупый и вместе с тем жизненно важный для меня вопрос: когда вы вернетесь в Петербург? Я спрашиваю вас об этом не просто так, я очень хочу увидеть вас… И, честно говоря, даже не подозревал, что можно столь сильно желать кого-либо просто увидеть!
- Дорогой Миша! - раздался рядом серебристый и такой желанный голос. - Я перечитала ваше письмо сто раз и сто раз восхитилась вашим эпистолярным талантом! Прежде всего, передаю привет собачкам тетушки…
- Боже! Это вы! - вскричал Михаил, поспешно и неловко вставая из-за рояля.
В дверях залы он увидел ее - не воображаемую, а настоящую, прелестную, чудную… Михаил бросился к Анне, потом смутился и отступил за рояль. Он испытывал одновременно и чувство неловкости, и безмерную радость от этой неожиданной встречи. Анна ободряюще улыбнулась ему, прошла в комнату и присела на диван.
- Однако в своем письме вы не сообщили о вашем счастливом избавлении, - участливо сказала она.
- Вы знаете, что с нами случилось? - Михаил на мгновение вернулся из царства грез в реальность недавних событий.
- Князь Долгорукий передал Ивану Ивановичу шкатулку от сына, и он же рассказал об обстоятельствах дела. Но, - Анна подняла на Михаила глаза, полные удивления и искренней радости, - как вы очутились на свободе?
- Поверьте, я бы хотел ответить вам, вы ждете от меня объяснений… Но мне совсем не хочется говорить о прошедшем. Я желаю лишь писать вам письма, держать вас за руки, говорить глупости и испытывать одновременно отчаяние и счастье! Я, наверное, болен? - шутливо спросил Михаил.
- Думаю, мне известна эта тяжелая болезнь! Ее не лечит ни один доктор, - с притворной обреченностью посетовала Анна.
- Вы ошибаетесь, лечение и доктор известны. И мой целитель - предо мной!
- Отчего вы так решили? - смутилась Анна.
- Потому что мне вдруг стало лучше, - Михаил, наконец, решил изменить диспозицию и присел на диванчик рядом с ней. - Я вспомнил - государь помиловал меня и Владимира Корфа, мы свободны! И я точно знаю - почему. Все это время со мною был мой талисман - ваш платочек. Вспоминаете? Вы обронили его при нашей первой встрече.
- Вы все время хранили мой платок? - растрогалась Анна.
- Да, и он принес мне удачу! - Михаил порывисто потянулся к Анне и обнял ее.
Анна не сопротивлялась - ее потрясло услышанное. Сколько раз за эти дни воображение рисовало ей картины ее встречи с Михаилом, но она даже предположить не могла, что действительность окажется намного прекраснее. Анна запрокинула голову, ожидая продолжения столь пылкого объятья, но Михаил внезапно почувствовал стеснение и робость - Анна была так хороша, так доверчива! Мягким, ласковым движением Репнин отстранился от девушки и уж очень потерянным тоном сказал:
- Кажется, в письме я не дописал вам две строчки…
- И что же это за строчки? - с шутливым соболезнованием спросила Анна, с трудом очнувшись от флера овладевшего ею чувства.
- В них заключалось жуткое признание - я разбил любимую ночную вазу Владимира! Только т-с-с! Ему ни слова, - Репнин театрально приложил палец к губам, пытаясь шуткою разрядить обстановку.
- И как же вы скрыли следы этого ужасного преступления? - подыграла ему Анна.
- У меня есть алиби! Я обнимал самую прекрасную женщину в мире!
- Вазу припомню! - грубовато сказал Корф, входя в залу и переводя недобрый взгляд на Анну. - А вы здесь каким ветром? С отцом или одна?
- Одна, - Анна как-то сразу поблекла и сжалась. - Приехала на прослушивание к директору Императорских театров. И случайно встретила…
- А я, тоже, совершенно случайно, услышал обрывок вашего разговора! - раздраженно бросил Владимир, подойдя ближе. - Кстати, я знаю, какие две строчки на самом деле не дописал Михаил!
- Володя… - попытался остановить его Репнин.
- О том, что его с позором выгнали из армии!
- Это шутка? - Анна растерянно посмотрела на Михаила.
- Это правда, - кивнул Репнин. - Но этого человека с его тонким слухом постигла та же участь.
- Но не мог же я оставить тебя одного, Миша! - саркастически усмехаясь, сказал Корф.
- Бедный Иван Иванович! Это окончательно разобьет ему сердце, - горестно прошептала Анна.
- А что с его сердцем? - бравируя, поинтересовался Владимир.
- У дядюшки был сердечный приступ, и он так плох…
- Во-первых, не смей называть отца дядюшкой, - с откровенной злостью прервал ее Корф. - А, во-вторых, почему ты сразу не сказала?
- Но вы же не дали мне и рта раскрыть…
- Эй, полегче! - вступился Репнин за Анну, которая под страшным взглядом Корфа напоминала райскую птичку в когтях хищника.
- И вы оставили его одного? Да о чем вы думали? - не мог успокоиться Владимир.
- Иван Иванович настоял, чтобы я отправилась на прослушивание. Но я больше приехала за тем, чтобы разыскать вас и умолять повиниться перед государем. Вы должны жить, вы нужны своему отцу, и немедленно - ваше поместье в опасности!
- С чего бы это? - удивился Корф.
- Княгиня Долгорукая затеяла отобрать у вашего отца имение в Двугорском. Она утверждает, что барон не выплатил покойному князю Долгорукому давний долг.
- Это немыслимо! - вскричал Владимир. - Есть расписка…
- Ее украли. И сегодня у барона Корфа встреча с доверенным лицом княгини Долгорукой - господином Забалуевым, предводителем местного дворянства…
- Сегодня?! - Владимир усмирил гнев и нахмурился. - Если этот мерзавец Забалуев поддерживает княгиню, то вполне может статься, что ее дерзкий план удастся. Придется срочно ехать к отцу!.. Анна, поедете со мной! Прослушивание надо отменить.
- Владимир, - остановил его Репнин. - Не стоит увозить Анну, не дождавшись прослушивания. Твой отец мечтал об этом дне, так не надрывай ему сердце больше, чем оно может выдержать. А я, в свою очередь, почту за честь позаботиться об Анне здесь! Так как все равно живу у тебя…
- Я благодарен тебе за предложение, но боюсь, - в голосе Корфа послышалась насмешка, - это повредит репутации Анны. Ведь ты - мужчина холостой и нам не родственник!
- Я постараюсь ничем не навредить ей…
- Не я придумал правила приличия, Миша, - ожесточился Корф.
- Надеюсь, ты не собираешься вызвать меня на дуэль? - невинным тоном спросил Репнин.
- Пожалуй, один я доберусь до имения быстрее, чем в коляске с Анной, - после продолжительной паузы сказал побелевший Корф. Он с большим усилием сдержался, чтобы не сорваться - эта дрянь снова встала между ним и близким ему человеком. Сначала отец, теперь Репнин! - Хорошо, пусть так и будет, но сначала я все же хотел дать Анне кое-какие рекомендации. Пройдемте со мной, сударыня!
Владимир решительно вышел из залы, и Анна, бросив умоляющий взгляд на Репнина, последовала за ним.
- Закройте за собой дверь! - раздраженно прикрикнул Владимир, войдя в кабинет отца. - И подойдите ближе!
- Благодарю вас за разрешение остаться в Петербурге, - промолвила Анна, приближаясь по приказу Корфа.
- Вот что… - Владимир схватил Анну за локоть и сильно сжал пальцы, с удовольствием наблюдая, как по лицу девушки пробежала судорога боли. - Я вас предупредил! Держитесь от Репнина подальше!
- Вы это уже говорили… - прошептала Анна, пытаясь освободить разом онемевшую руку.
- Если я только узнаю, что вы перешли границу дозволенного, я выполню свое обещание. И тогда все узнают, что ты - крепостная!
- Несмотря на обещание, которое вы дали отцу? - слабо сопротивляясь, спросила Анна.
- Я не боюсь гнева отца!
- Господи! - взмолилась Анна. - Да за что же вы меня так ненавидите?!
- Не льстите себе! - рассмеялся Корф. - Я не испытываю к вам ненависти - это чувство благородное. Мое отношение к вам совершенно нормально, так и должно относиться к крепостной.
- Но к остальным крепостным вы относитесь лучше, чем ко мне!
- Они знают свое место и выполняют свои обязанности! А ты - с твоим безукоризненным французским, твоим музицированием, твоим нелепым рвением стать актрисой - мне противна!
- Дать мне образование было волей вашего батюшки! - в голосе Анны послышались слезы. - И видеть меня на сцене - тоже его желание. Иван Иванович вырастил меня, как родную дочь, и я ему бесконечно благодарна…
- Брось! - грубо прервал ее Владимир, отталкивая Анну от себя. - При чем тут благодарность! Ты просто заигралась в дворянскую жизнь. Все эти платья, украшения, поездки в Петербург избаловали тебя, и ты забыла, где твое настоящее место, отведенное тебе по рождению. И уж совсем отвратительно, что ты пытаешься заманить в свои сети Репнина!
- Уверена, что отношение поручика ко мне - лишь предлог. Ваша ненависть - более древнего свойства. И я хочу знать, почему вам доставляет такое удовольствие унижать меня? - отчаяние придало Анне уверенность в себе, и она смело посмотрела прямо в лицо Владимиру.
- Ты мне - не ровня, и я не обязан любезничать с тобой!
- Я хочу знать, в чем моя вина, - настаивала Анна. - Меня измучил этот вопрос! Скажите, Владимир, чем я вас обидела? Словом ли, делом, и я попрошу у вас прощения.
- Что мне до твоих извинений! - Корф вдруг почувствовал усталость и бессмысленность этого разговора. - Ты прекрасно знаешь, за что я тебя ненавижу. У тебя всегда было все, чего ты совершенно не заслуживала! И поэтому будь счастлива, что ты до сей поры жила жизнью, которой недостойна. А теперь уходи, я должен сделать еще несколько распоряжений. И перестань заигрывать с Мишей! Ты сделаешь его несчастным.
- Это вы несчастны, - твердым тоном сказала Анна. - Ненависть не оставляет в вашей жизни места для радости. Мне искренне жаль вас, Владимир…
- Подите прочь, - Корф отвернулся к окну.
Он стоял так до тех пор, пока не услышал, как прошелестел, удаляясь, подол ее платья и захлопнулась дверь в кабинет.
* * *
Тем временем, ожидая завершения их разговора, Репнин вышел во двор. У крыльца конюх Корфов Никита готовил лошадь Владимира к отъезду. Репнин хотел погладить лошадь, но Никита остановил его:
- Вы, барин, осторожнее, лошадка норовистая. Она только ко мне прислушивается да Владимира Ивановича боится. А так может и лягнуть.
- Это у нее, судя по всему, семейное, корфовское, - рассмеялся Репнин.
- Не скажите, старый барон - человек деликатный и добрый. Из-за того, думаю, и сердцем слаб. Хорошо, что хотя бы Анна заботится о хозяине… - Никита осекся и быстро отвернулся, "вспомнив", что не перепроверил подпругу лошади.
- Хозяине? - не понял Репнин. - Ты, верно, хотел сказать - о своем опекуне?
- Готова уже лошадь-то, - Никита старался не смотреть в глаза Репнину. - Пойду, доложу барину.
- Постой! - догнал Михаил собравшегося уйти конюха. - Что ты имел в виду? Анна - свободная девушка, а хозяева бывают только у слуг да у крепостных! Ты, верно, оговорился?
- Я хотел сказать, - замялся Никита, - Анна такая добрая, что…
- Что заботится о барине, словно служит ему? - подсказал Репнин.
- Как же верно вы умеете подобрать слова! - расцвел Никита. - И то правда - все для барина делает. Так заботится о нем, словно не воспитанница, а прислуга. Себя не жалеет.
- Ты хорошо знаешь ее, верно? - не отступал от него Репнин. - Мы с ней едва знакомы, мне ничего неизвестно о ней, о ее прошлом. Кто были ее родители? В каком родстве состояли с бароном?
- Про семью Анны ничего сказать не могу. Так что вы уж не обессудьте, барин. Спросите лучше у Владимира Иваныча. Он вам живо это семейное древо нарисует. Со всеми веточками да листочками.
- Да-да, ты прав, конечно, - кивнул Репнин.
И право, что это он, в самом деле - принялся расспрашивать крепостного, как будто он Корфам приятель какой или поверенный в делах. Чудно! Совсем ему чувства все затмили.
- Что ж, Мишель, прощаемся! - сказал Корф, спускаясь с крыльца.
Он был во всем цивильном, и кажется, испытывал от этого явную неловкость. Никита подвел к нему лошадь.
- Будь осторожен, Владимир! - заботливо сказал Репнин, глядя с каким усилием друг подтянулся, чтобы вскочить в седло. - А то ведь не удержишь раненой рукой поводья.
- Пустяки! Рана почти зажила, - небрежно отмахнулся Корф.
- Езжай с Богом и не переживай - я позабочусь об Анне.
- Смотри не переусердствуй! И помни - она - не та, за кого себя выдает, - Корф собрался козырнуть Репнину, но вспомнил, что отныне он штатский, помрачнел и сердито пришпорил лошадь.
Когда Репнин вернулся в залу, он застал там Анну - бледную и сосредоточенно изучавшую какую-то книгу. Михаил присел рядом с ней на диванчик и, взявшись за корешок книги, отвел ее от лица девушки.
- Вам следует послушать своего друга и держаться от меня подальше, - тихо сказал Анна.
- Но почему?
- Я прошу вас. Разве этого недостаточно?
- Это не причина, это прихоть ревнивого Корфа. Но мне нет дела до его капризов! Я пообещал ему обращаться с вами, как с родной сестрой. И готов приступить к своим обязанностям.
- И к каким же? - сквозь слезы улыбнулась Анна.
- Дергать вас за косу. Пугать дохлой крысой, - шутливо сказал Репнин.
- Вы всегда так обходились со своей сестрой?
- Напротив - это моя сестра так обходилась со мной!
- Не может быть, - покачала головой Анна, пытаясь понять, серьезно ли это он говорит. - Мне казалось, что княжна Наталья такая милая девушка.
- Да, она милая девушка, но если не помочь ей спрягать французские глаголы, то славная мадемуазель превращается в сущую бестию! Представьте, она нарочно ломала мои перья, ставила кляксы в моих тетрадях, выливала чернила в рукомойник… А ее коронным номером было подсыпать пауков мне в постель!
- Со мной вам нечего бояться - спрягать французские глаголы я умею без чужой помощи, - Анна вздохнула с облегчением - Репнин не принял на веру предупреждения Корфа.
Она видела во взгляде Михаила восхищение и обожание, от которых на сердце становилось легко и свободно.
- Охотно верю, - кивнул Репнин и снова игриво потряс книгу за корешок. - Так что же вы читаете на сей раз - неужели грамматику?
- Это пьесы господина Шекспира. Я повторяю для прослушивания сцену из "Ромео и Джульетты". Их первая встреча.
- А вы позволите ассистировать вам? - Репнин сел ближе. - Мне кажется репетировать без Ромео - сущее наказание. Так с какого места начнем?
Анна подала ему книгу и указала место в тексте.
Репнин начал читать - "Когда рукою недостойной грубо/ Я осквернил святой алтарь - прости./ Как два смиренных пилигрима, губы/ Лобзаньем смогут след греха смести…" Анна отвечала по памяти и так проникновенно и страстно, что Михаил невольно перешел границу между реальностью и игрой. Чувства Анны были так достоверны и трепетны, а страсть - столь искренней, что Репнин не просто перевоплотился в героя шекспировской пьесы - он стал Ромео. Он ощущал эту юную горячность в крови и стремился навстречу судьбе, не задумываясь о последствиях прекрасной, но роковой встречи. И лишь одно желание владело им, когда он глядел в прелестное лицо своей возлюбленной. "Ромео" переполняла нежность и, получив от "Джульетты" согласие на поцелуй, Репнин пылко обнял Анну. Она ответила ему, подавшись вперед и позволяя его губам вкусить доселе запретный плод. Их поцелуй был долгим и совсем не театральным. И, когда Репнин нашел в себе силы оторваться от Анны, то увидел, что лицо ее осветилось и стало еще более родным и притягательным.
- Прошу прощенья… - раздался от дверей голос Никиты. - Если не выехать сейчас же, опоздаем.
- О, Господи! - Анна взглянула на большие напольные часы в зале - их стрелки приближались к заветному часу. - Как я могла забыть! У меня же прослушивание!
- Я провожу вас, - Репнин смущенно поднялся, стараясь избегать укоряющего взгляда Никиты. - Сергей Степанович мне дядя, и я смогу убедить его, что вашей вины в опоздании нет.
И, хотя они действительно выехали тотчас, с дорогой им не повезло. После весеннего паводка, который в том году выдался поздним и бурным, мостовые в столице местами настолько пришли в негодность, что их усердно принялись менять. И предсказать, на каком именно участке в этот день станут перекладывать булыжник, было невозможно. И поэтому карета, управляемая Никитой, несколько раз упиралась в развороченную мостовую, отчего приходилось искать объезды и снова гнать лошадей.