Рейф и Дмитрий связались со всеми друзьями и знакомыми Нины, чтобы узнать, нет ли у них новостей о ней. Новостей не было. Затем они обзвонили все гостиницы, чтобы проверить, не заселилась ли куда Нина Палитова в субботу ночью. Поиски оказались безрезультатными, и тогда они принялись прозванивать гостиницы в окрестностях города на случай, если Нина остановилась там.
Безрезультатно. Нина где-то спряталась и совершенно очевидно не хотела, чтобы ее нашли.
Рейф надеялся, что для него она сделает исключение, но из ее последних слов он понял: Нина и не догадывалась о том, что он станет искать ее, когда она не сдержала обещания и не приехала к нему в субботу. Может, он и заслужил такое отношение; Нина не могла знать, что Рейф не в состоянии думать ни о ком, кроме нее, с тех самых пор, как они встретились.
Но сейчас не самый подходящий момент для признаний.
- Знаешь… - тихо заговорил он, - что бы ни рассказал тебе отец, что бы он ни сделал, ничто не бывает только черным или только белым, есть еще серые зоны, которые…
- Только не надо! - перебила его Нина. - Он и тебе промыл мозги? - продолжала она насмешливо. - И конечно же он рассказал тебе достаточно деталей, оправдывающих то, что он сделал.
- Он ничего мне не рассказал, Нина, и не оправдывался, - угрюмо ответил Рейф.
- Потому что ему нет оправданий! - Ее темно-зеленые глаза блестели. В ее броне появилась первая трещинка, но Нина взяла себя в руки и выпрямила спину. - Нет никакого оправдания тому, что он сделал, - спокойно повторила она.
- Он очень любит тебя и просто хотел защитить.
- Он всю мою жизнь защищал меня от самой жизни! - Ее бледные щеки раскраснелись.
- Да, так и есть, - спокойно согласился Рейф. - И возможно, он был не прав.
- Возможно? - Она принялась беспокойно ходить по кабинету. - Никаких "возможно"! - Ее глаза гневно блестели. - Очевидно, он что-то рассказал тебе, Рейф, - пренебрежительно бросила она, - и тебе стало жаль его.
- Дело не в жалости.
- Разве нет? - огрызнулась она. - Что ж, можешь поверить, мне совсем не жаль его после того, что, как оказалось, он скрывал от меня все эти годы.
Рейф внимательно вгляделся в ее лицо: на щеках блестели слезы, а значит, страдания отца тронули ее вопреки ее словам.
- Ты сейчас сама не своя, Нина, - тихо увещевал ее он. - Ты любишь своего отца, и в тебе нет этой жестокости, ни по отношению к нему, ни к кому-то другому.
Она снова горько рассмеялась:
- Да что ты знаешь обо мне, Рейф? То, что я люблю, когда ты меня трогаешь? Что мне было так хорошо с тобой в субботу, когда я позволила тебе затащить меня в ту кладовку со швабрами, чтобы ты мог ласкать меня? - Она с отвращением покачала головой. - Мы просто занимались сексом. Ты ничего не знаешь обо мне.
- Замолчи, - тихо предостерег ее Рейф, зная, что она может наговорить лишнего. - Ты пришла сюда сегодня, Нина, - напомнил он, держа руки по швам, чтобы не броситься к ней и не обнять ее. - Как бы ты ни оправдывалась за это перед собой, ты пришла, черт возьми!
Да, пришла. Принимая душ в номере гостиницы этим утром, Нина убедила себя в том, что увидится с Рейфом только потому, что хочет принять предложение спроектировать витрины для галерей "Архангел". Она пыталась поверить, что получить эту работу для нее важнее, чем сохранить собственную гордость.
Теперь, находясь здесь, в его кабинете, Нина не была до конца уверена в том, что была честна, даже с самой собой.
Рядом с Рейфом ей было спокойно. В нем была некая сила, которая словно бальзам успокаивала ее расшатанные нервы. Нине было необходимо побыть с тем, кто, по крайней мере, хотел ее, тем, кто мог хоть немного согреть ее; сейчас ее сердце было похоже на кубик льда.
Так что - да, она пришла к Рейфу, потому что ей было нужно… потому что она хотела быть с ним. Быть с тем мужчиной, в которого она влюблена.
За последние двое суток она думала не только о разговоре с отцом. Она и о Рейфе думала тоже. Очень много. О том, что для нее значили их отношения. О том, что она не просто хотела его, но он нравился ей. Она влюбилась в него.
Нельзя отрицать, что она желала его, но за прошедшую неделю Нина узнала, что за фасадом очаровательного весельчака скрывается более глубокий человек.
Рейф заботился галерее. Заботился о Нине.
И он трепетно любил свою семью. Эта любовь, как показал разговор с Майклом, была взаимной.
Сначала, как бы между прочим, серьезный старший брат захотел поговорить с Ниной о Рейфе наедине. Он рассказал, как много и с какой отдачей Рейф работает на благо галереи, да и такой продолжительный успех их предприятия во многом обуславливался новыми идеями и изменениями, которые предлагал Рейф.
Эта сторона его души уже бросалась в глаза Нине, как бы тщательно он ни старался ее спрятать. Ей было достаточно этого, чтобы влюбиться в него. Влюбиться безответно.
Она уверенно выпрямила спину:
- Я пришла только для того, чтобы показать тебе мои эскизы. Если, конечно, ты все еще хочешь на них взглянуть.
- Нина, мы не можем просто стоять и обсуждать твои эскизы как ни в чем не бывало.
- Почему же? - ледяным тоном поинтересовалась она.
- Нина…
- Что именно отец сказал тебе о нашем разговоре? - снова хрипло спросила она. - Насколько он доверился тебе, зная тебя лишь неделю?
Рейф покачал головой:
- Нина, тебе нужно успокоиться.
- Нет, Рейф, не нужно. Мне вообще теперь ничего не нужно делать. - Ее глаза тревожно блестели. - Отныне я, черт возьми, буду делать то, что захочу. Так ты хочешь посмотреть эскизы или нет?
Он вздрогнул - так много агрессии в ее тоне.
- Конечно, я хочу посмотреть твои эскизы.
- Не мог бы ты сделать это сейчас? - Нина протянула ему папку. - Мне сегодня еще нужно найти помещение для офиса и новую квартиру.
- Ты не вернешься в дом отца? - нахмурился Рейф.
Нина стиснула зубы:
- Нет.
Рейф растерялся. Он совершенно не представлял, как вести себя с этой недосягаемой, непроницаемой Ниной. Он с трудом мог узнать в ней ту женщину, с мыслями о которой просыпался каждое утро в течение всей последней недели.
При одном лишь взгляде на ту Нину он возбуждался. Она дразнила его и заставляла смеяться. Она была нежной и ласковой. Он доверился ей. Эта женщина была совершенно не похожа ни на кого, и Рейф чувствовал, что она околдовала его. Он хотел быть с ней.
А сейчас эта женщина страдала, весь ее мир рушился.
Что бы Дмитрий ни рассказал ей в субботу, это очень ранило ее. Если не разбило ее сердце.
- Нина…
- Прошу тебя, Рейф! - Ее голос дрожал. - Если я тебе хоть немного дорога, помоги мне!
Если хоть немного дорога? Нина стала так важна ему, как ни одна женщина до нее. И никто не сможет занять ее место.
- Нина…
Они резко обернулись, когда двери вдруг распахнулись. В кабинет вошли два телохранителя, затем расступились, и они увидели Дмитрия Палитова.
Нина побледнела и осуждающе смотрела на Рейфа. Ясно, она решила, что он к этому причастен.
Глава 11
- Ты велел своей помощнице сообщить моему отцу, когда я приду? - Она злобно взглянула на него.
- Нет.
- Рейф тут совершенно ни при чем, Нина, - спокойно сказал Дмитрий, приказав телохранителям ждать в коридоре. - Я установил наблюдение и за его квартирой, и за галереей.
Рейф угрюмо взглянул на него:
- Наглости вам не занимать!
- Приношу свои извинения, Рейф, но это было необходимо, - сказал старик.
- Это ты так думаешь, - огрызнулась Нина; ей стало легче, когда она поняла, что Рейф тут ни при чем. Она не знала, хватит ли ей сил пережить еще одно предательство со стороны мужчины, который так много значил для нее.
Отец спокойно посмотрел на нее:
- Где ты была вчера и позавчера, Нина?
- Здесь, в Нью-Йорке, в гостинице.
- Мы проверили все городские гостиницы.
- Заселилась под именем Нины Фрейзер. - Она пожалела, что воспользовалась девичьей фамилией матери, увидев, как отец изменился в лице.
Да, Нина была обижена и сердита на него за то, что он утаил от нее правду, но Рейф не ошибся: она никогда не смогла бы намеренно обидеть кого-либо, а тем более отца.
- Папа, ты должен был с самого начала рассказать мне правду о маме, - тихо сказала она.
На его напряженном лице появилась гримаса боли.
- Тебе было всего лишь пять лет, ты была слишком мала, чтобы понять, а тем более принять правду.
- Но тогда ты должен был бы объяснить мне все, когда я стала постарше! - воскликнула она.
- Конечно же я думал об этом. Но я предпочел, чтобы у тебя остались хорошие воспоминания о маме.
Рейф совершенно не понимал, о чем они говорят, но он все равно чувствовал, что вмешивается во что-то очень личное для них обоих.
- Может, мне оставить вас наедине?
- Нет.
- Нет!
Отец и дочь ответили хором, и Рейф кивнул.
- Нина, давай присядем? - ласково предложил он, беря ее за руку и усаживаясь вместе с ней на диван.
Когда он переплел свои пальцы с ее, Нину переполнила благодарность за этот молчаливый жест поддержки. Любовь к нему грозила захлестнуть ее целиком.
Теперь у Нины не осталось сомнений: она в самом деле полюбила Рейфа. Поэтому сейчас она должна быть честной с ним и позволить ему поддержать ее, оттого-то она и не хотела, чтобы он уходил.
- Рейф, мне очень жаль, что мы вот так ворвались сюда, - спокойно сказала она, - но тебе не обязательно находиться здесь, если ты не хочешь все это слушать. - Она подняла глаза и умоляюще посмотрела на отца.
Тот понял ее немую просьбу, едва заметно кивнул и посмотрел на Рейфа:
- Рейф, если ты не хочешь присутствовать, ты не обязан.
- Я хочу того же, чего и Нина. - Он посмотрел на Нину и заметил, как она напряжена, как потемнели ее зеленые глаза. - Я хочу поддержать тебя, - тихо сказал он, - если, конечно, ты этого хочешь.
- Да, хочу, - прошептала она.
Рейф кивнул и посмотрел на Дмитрия.
- Значит, я остаюсь, - твердо сказал он.
Нина крепко сжала его руку в знак благодарности и посмотрела на отца. В ее глазах стояли слезы.
- Ты поступил очень жестоко, утаивая от меня правду о маме все эти годы. Я же имею право знать, не так ли? Имею право выбирать сама?
- Тогда я считал, что поступаю правильно.
Слезы лились по щекам Нины, она посмотрела на Рейфа:
- Ты еще можешь уйти, если хочешь.
- Я остаюсь, - угрюмо сказал он. Рейф очень хотел знать, что же так сильно расстроило Нину.
Она сделала глубокий вдох:
- Тогда слушай: девятнадцать лет назад мою мать похитили. Похитители связались с папой сразу же и потребовали не заявлять в полицию, а если он выплатит выкуп в течение недели, то они отпустят маму живой и невредимой.
Теперь Рейф понял, почему Дмитрий Палитов так опекал свою дочь - у него отняли жену девятнадцать лет назад, и он не собирался допустить, чтобы то же случилось и с его юной дочерью.
Рейф ощутил ком в горле при мысли о том, как, должно быть, тогда страдал Дмитрий Палитов. Какую боль и муку он испытал, когда похитили его жену, как он страдал, не зная, увидит ли ее снова.
Каково было бы ему, если бы у него отняли Нину?
Она крепко вцепилась в его руку, костяшки ее пальцев побелели.
- Папа сделал все так, как они сказали, заплатил выкуп, но… но…
- Тогда я ничего не сказал Нине о похищении, сказал, что мама умерла, - видя ее замешательство, вступил Дмитрий. - Когда Нине исполнилось десять, я рассказал ей, что маму похитили, чтобы дать ей понять, почему я так опекал ее, но… До самой субботы я не решался рассказать Нине всю правду о судьбе ее матери. - Мучительная гримаса исказила лицо старика.
- Анна не умерла, когда Нине было пять, - прошептал Рейф, вспомнив о том, что не смог найти информацию о смерти Анны в Интернете.
Старик стиснул зубы:
- Она умерла пять лет спустя в частной психиатрической больнице, куда мне пришлось определить ее, когда ее вернули. Она похоронена на кладбище возле церквушки. Анна лишилась рассудка, понимаешь? Больше не узнавала меня. Она ушла туда, где ни я и никто другой никогда не смогли бы ее найти. То, что те изверги сделали с ней, навсегда сломило ее.
- Не надо, папа! - воскликнула Нина, протягивая отцу другую руку. Лед, сковавший ее сердце, когда она узнала правду два дня назад, треснул.
Он распался на куски и растаял, когда она увидела, какие страдания доставляют ее отцу эти воспоминания, какая боль застыла в его бледных зеленых глазах.
Слишком много информации для субботнего вечера. Нина не смогла до конца осознать, почему отец скрывал это от нее все эти годы и как это отразилось на нем самом. В тот день она услышала лишь то, что мама была жива, в то время как Нина думала, что ее больше нет.
Но Нина поняла, как одиноко было ее отцу, как он горевал по жене, которая так и не вернулась к нему. Поняла, как он страдал все эти пять лет, навещая Анну в больнице, где она доживала, затерявшись в своем собственном безопасном мирке, в котором она забыла о том, что у нее был муж и малышка-дочка.
Нина наконец поняла, что папа поступил так ради нее. Он хотел, чтобы у дочери остались только счастливые воспоминания о маме.
- Я был не прав.
- Папа, не надо так говорить! - взмолилась Нина. - Это я была не права, я не понимала… - Она выпустила руку Рейфа и обняла отца. - Прости меня, пожалуйста, папочка. Прости, что я ушла в субботу. Прости, что заставила волноваться обо мне в эти дни.
- Я прощу тебе что угодно, доченька, знай это, - хриплым голосом ответил он, - только бы ты была в безопасности.
Нина горько разрыдалась, она больше не могла сдерживаться.
- Но ведь это не конец, так?
Продолжая обнимать плачущего отца, Нина посмотрела на Рейфа.
- Нет, это еще не конец. - Рейф резко встал.
Он изо всех сил боролся с желанием подойти и обнять Нину, но понимал, что сейчас она должна быть с отцом. Ему нужно держать чувства под контролем.
Рейф покачал головой:
- У меня нет слов, чтобы выразить, как мне жаль. То, что вы пережили, просто в голове не укладывается.
Рейф вырос в семье, где любовь родителей друг к другу не вызывала никаких сомнений, и он знал наверняка: окажись его собственный отец в подобных обстоятельствах, он поступил бы так же. Если бы Джорджио потерял жену, то он сделал бы все, что в его власти, чтобы позаботиться о ней и сделать так, чтобы его трое сыновей не узнали горькой правды.
Рейф также знал: его брат Габриэль так сильно любит Брин, что, если кто-то сделает ей больно, достанет обидчика из-под земли.
И еще он знал, случись такое с ним, он захочет найти преступников, стереть их в порошок, порвать их голыми руками за то, что они сотворили с его любимой женщиной, и он сделает все, чтобы они не смогли причинить боль больше ни одной другой женщине, не смогли разрушить больше ни одной семьи, как они разрушили его.
Он со свистом вдохнул:
- Та авария не была случайностью, да?
- Да, - ответил старик, выпрямившись в кресле, он по-прежнему не выпускал Нинину руку. - На это ушло время, но я выследил похитителей и договорился о встрече с ними. - Он вздохнул, собираясь с силами. - Я хотел убить их той ночью, хотел заставить их страдать, как страдала моя Анна… - Его голос дрогнул. - У меня не получилось, доченька.
- Не получилось? - удивленно прошептала Нина. - Но все эти годы я думала… Я думала… Мы никогда не говорили об этом откровенно, но я всегда считала…
Дмитрий горько покачал головой:
- Видимо, у них были точно такие же намерения на мой счет. Они не хотел оставлять в живых никого, кто мог бы их опознать. - Он стиснул зубы. - Они протаранили мою машину по дороге на место встречи, хотели столкнуть с дороги. Но загорелась их машина. Двое погибли сразу же, третий умер год спустя от полученных травм. - Дмитрий говорил ровно, без эмоций, без единой нотки сожаления.
- Знаете, - медленно заговорил Рейф, - если бы я знал вас тогда, Дмитрий, я бы захотел помочь вам с поисками.
- Ты уникальный молодой человек, Рейф Д’Анджело, - уважительно сказал Дмитрий.
- Я считаю вашу дочь уникальной. - Рейф посмотрел на Нину полными обожания глазами. - Все эти годы она думала, что вы убили похитителей вашей жены, но сохранила свои догадки в тайне.
- Да, - согласился Дмитрий.
- Может, если бы мы поговорили об этом раньше, мне бы не пришлось ничего додумывать. Мне теперь так стыдно за то, что я такое о тебе думала, папочка. Прости меня, я правда думала… я была уверена, что… - Голос Нины прервался.
- Но судьба распорядилась иначе, доченька, - ласково успокоил ее отец. - И потом, той ночью я ушел из дома с намерением убить тех людей.
- Ты же этого не сделал! - Она крепко сжала ладони отца в своих, постепенно осознавая всю правду. Нина чувствовала, как тяжелый груз уходит с ее души, и понимала, какая свобода выбора открывается теперь перед ней. - Ты ни в чем не виноват, папа!
- Нет, я не виноват, - тихим голосом признался Дмитрий. - Ведь, пока я ехал на место встречи, я понял, что не смогу осуществить задуманное. Из-за тебя, Нина. - Он сжал ее руки. - Я очень хотел стереть этих уродов с лица земли, но тогда мне пришлось бы расплачиваться за свой поступок, и ты осталась бы совершенно одна. А я не мог так обойтись с тобой, доченька. Не мог оставить тебя круглой сиротой.
Нина тихо плакала. Плакала оттого, как сильно папа любил ее, и она любила его так же крепко. То были слезы радости, ведь ее подозрения не оправдались. Нина плакала оттого, что была теперь свободна и могла отдать свое сердце тому, кого по-настоящему любила.
И пусть Рейф никогда не ответит ей взаимностью; достаточно того, что Нина может теперь позволить себе быть с ним до тех пор, пока он не разлюбит ее.
Если, конечно, она еще нужна ему.
Нина повернулась к нему и улыбнулась, и Рейф почувствовал, как ком подступил к горлу. На ее губах играла улыбка чистой нежной радости, и на его глаза навернулись слезы.
Но оставался лишь один вопрос, на который не ответил Дмитрий.
- Но почему сейчас? - тихо спросил Рейф, глядя на старика. - Почему вы решили, что пришло время рассказать Нине правду о ее матери?
Старик грустно улыбнулся:
- А ты как думаешь, Рейф?
Он пристально посмотрел на Дмитрия, он не был до конца уверен… Но ведь он мог надеяться.
Да, конечно, он мог надеяться на то, что так Дмитрий отпускает Нину. Позволяет ей жить. Любить.
Потому что Дмитрий понял. Он уже знает, что Рейф влюблен в Нину.
- Думаю, вам с Ниной нужно еще очень о многом поговорить, - обратился Рейф к старику, - но позвольте мне украсть ее на пару часов. Что-то мне подсказывает, что она совсем ничего не ела последние пару дней. Я отведу ее пообедать.
- Думаю, это прекрасная идея, Рейф, - кивнул Дмитрий. - У нас с Ниной впереди еще вся жизнь, успеем наговориться.
- Нина? - окликнул ее Рейф, протягивая руку; затаив дыхание, он ждал ее ответа.