- Ну, простите меня, мисс Йорк. Я действительно неуклюже выразил свою мысль. Но нам обоим следует развеяться, ощутить что-то новое, возможно, вернуться к истокам. Почувствовать себя детьми. Вы устали от монотонности вашей жизни, мне надоели бесконечные перелеты. Я подумал, что велосипедная прогулка пойдет на пользу нам обоим. Мне следовало убеждать вас иначе, а не глупыми мальчишескими доводами. Простите.
- Я рада, что вы понимаете, сколь глупы были ваши доводы, мистер Беннингтон. Вряд ли вы найдете женщину, которой захочется услышать, что она уже давно не девочка.
- Но вы всегда можете вновь ею стать, мисс Йорк, - осторожно произнес Хадсон.
- Усевшись на раму вашего дряхлого велосипеда?
- Хотя бы, - энергично закивал он головой.
- Это просто смешно, мистер Беннингтон. Вести себя незрело и безответственно - вовсе не значит вновь стать девочкой. Я добьюсь только того, что буду выглядеть нелепо.
- Мисс Йорк, не сочтите за лесть, но вы никогда не будете выглядеть нелепо.
- Это невозможно, - упрямо проговорила Кендалл, внимательно наблюдая за тем, как, благодаря усилиям Хадсона, велосипед постепенно обретал свой изначальный вид.
Хадсон методично водил тряпкой по литым бокам и ворсистой щеточкой по местам соединений деталей, любовно осматривая своего "друга".
- Невозможно? - с сомнением спросил он, отполировав до первозданного блеска раму. - Почему невозможно?
- Просто я и в юности никогда не каталась на рамах чужих велосипедов, - смущенно призналась Кендалл.
- Не поверю, что у ваших сверстников не возникало желания вас покатать, - усмехнулся Хадсон.
Кендалл Йорк лишь пожала плечами.
- А что же Мирабелла? - спросила Кендалл.
- Мирабелла? - тоном искреннего удивления переспросил Хадсон.
- Да, Мирабелла, - подтвердила молодая женщина, кивнув в сторону его татуированного плеча. - Ее вы тоже катали на раме своего велосипеда?
- Ах, вот вы о чем! - с чувством облегчения воскликнул Хадсон. - Мирабелла - это имя моей камеры. Я сам его придумал. Ну, знаете, маленький талисман на удачу. Без нее весь мой талант ничего не стоит. Фотограф неотделим от своего главного оружия.
- Вы накололи воображаемое имя фотоаппарата на своем плече? - озадаченно проговорила Кендалл. - На мой взгляд, это более чем эксцентричный поступок.
- Я эксцентричен, - подтвердил Хадсон. - Поэтому и предлагаю вам прокатиться на моем велосипеде.
- Только поэтому? - недоверчиво спросила она.
- Только.
- Тогда я согласна, - поддалась-таки на уговоры Кендалл Йорк.
- Странно. Мне удалось убедить вас только потому, что я люблю давать имена вещам, которые меня окружают.
- Это увлечение не кажется мне таким уж опасным, - объяснилась Кендалл.
- Понятно, - произнес Хадсон, больше занятый своим стареньким велосипедом, чем ходом разговора.
- И куда вы намерены на нем отправиться, мистер Беннингтон?
- Я намерен вас удивить, мисс Йорк. Надеюсь, вы любите сюрпризы?
- Я тоже на это надеюсь, - осторожно отозвалась благоразумная молодая женщина.
- Вы когда-нибудь одевались в обтягивающие джинсы и топики? Пользовались репутацией рисковой девчонки? - осведомился он.
- Я никогда не носила вызывающих нарядов и всегда дорожила своей репутацией благоразумной девушки, - усмехнулась Кендалл.
- Скучно, - тотчас отозвался Хадсон. - Однако еще можно наверстать упущенное… И не курили?
- Никогда, - решительно ответила рыжая.
- Это что-то феноменальное, - подметил он. - Хотя откуда мне знать, что вы говорите правду?
- Я протестую! - воскликнула Кендалл.
- Вопрос снимается, - произнес Хадсон, выставив на ее обозрение, казалось, совершенно новехонький велосипед.
Кендалл Йорк широко улыбнулась. Ей определенно понравилось то, что она увидела.
Хадсон Беннингтон Третий выкатил начищенный до блеска велосипед на поросшую сорняком дорожку сада.
Солнце приближалась к своей наивысшей точке. Травы и цветы благоухали.
Кендалл Йорк откинула волосы с лица и тяжело вздохнула, предвкушая невыносимо душный полдень. Она на мгновение даже пожалела о том, что вместе с Таффи не отправилась по магазинам, в которых всегда исправно работает система кондиционирования. Но пора сожаления длилась недолго, поскольку, выведя велосипед за чугунную ограду сада и поставив его на широкую дорожку, пролегавшую вдоль соснового бора, Хадсон Беннингтон Третий провозгласил:
- Ну что, мисс Йорк, прокатимся с ветерком?
- Если только с ветерком, потому что этот душный воздух меня угнетает. Вы не будете возражать, если я займу место на вашем багажнике?
- Вам не будет жестко? - осведомился он.
- Думаю, что смогу приспособиться, - с улыбкой ответила она.
Но оказалось, что ехать на багажнике неудобно по двум причинам. Как бы крепко Кендалл не держалась за торс Хадсона, она постоянно теряла равновесие и, кроме того, ноги норовили задеть спицы. Пришлось остановиться и пересесть на раму, как и предлагал с самого начала инициатор велосипедной прогулки.
Кендалл с удивлением обнаружила, что сидеть на раме гораздо удобнее, чем на багажнике.
Хадсон Беннингтон неутомимо крутил педали.
- Надо же, я не потерял навык!
- Возить девчонок? - уточнила Кендалл.
- Управлять велосипедом.
- Говорят, что разучиться ездить на велосипеде невозможно по определению.
- И мы в этом убедились, - подытожил он. - Как вы, мисс Йорк?
- Поездку с ветерком я воспринимаю как спасение.
- Рад, что вы не разочарованы.
- Не разочарована, но проголодалась, - сообщила она, удерживая на коленях кулер с приготовленной едой.
- Тогда имеет смысл перекусить… Вернемся к вашему любимому пруду и окунемся. Что скажете?
- Неплохая идея, - отозвалась Кендалл.
- Я знал, что вы ее непременно поддержите, - резюмировал Хадсон, поворачивая велосипед в сторону особняка.
Расположившись для пикника, он продолжил размышлять вслух:
- Странное чувство охватывает в окружении напоминаний о детстве. Кажется, оно было так недавно, а считаешь годы, создается впечатление, что с каждым прожитым днем время несется все быстрее и быстрее.
- Быстрее и быстрее с каждым днем… - повторила вслед за ним Кендалл. - Я согласна с вами, Хадсон. Я разделяю это ощущение, и оно меня пугает. Особенно неприятно это сознавать тогда, когда надежды потерпели крушение.
- В ваши годы не должно предаваться унынию, Кендалл, - упрекнул ее мужчина.
- Но это так. То, к чему я стремилась с юности, стало невозможным по ряду причин.
- Но всегда остается масса возможностей. Человеческая судьба не может исчерпаться одним-единственным несостоявшимся вариантом. Всегда есть резервы и основания не только продолжать жить, но и радоваться жизни.
- Я больше не хочу испытывать судьбу, Хадсон. Я стремлюсь к тому, чтобы каждый день своей жизни чувствовать твердую почву под ногами. Я хочу, чтобы моя жизнь была предсказуемой, без тревог и потрясений, - убежденно проговорила молодая женщина.
- Вы уже готовы рассказать старому доброму Хадсону, что сделало вас такой пугливой? - полюбопытствовал Хадсон.
- Только если вы готовы рассказать, что заставило вас вернуться в родные пенаты, - хитро проговорила рыжая.
- Ммм, - протянул озадаченный мужчина. - А вы проницательнее, чем может показаться. Я-то был уверен, что вы помешаны на своих проблемах и переживаниях и не замечаете ничего вокруг, - откровенно признался он.
- Человеку свойственно ошибаться, - глубокомысленно изрекла Кендалл Йорк.
- Что, если мы сегодня воздержимся от скользких тем, дабы не сорваться в пропасть взаимонепонимания? - предложил ей Хадсон Беннингтон.
- Учитывая, что мы пока недостаточно хорошо знаем друг друга, я полностью поддерживаю ваше предложение, - отозвалась она, и оба сосредоточились на бутербродах.
* * *
- Кендалл, - первым заговорил Хадсон после продолжительного молчания. - У вас было прозвище в школьные годы?
- Было, как и у всех. Но я вам его не назову, - ответила она, смутившись.
- Боитесь, буду дразнить? - рассмеялся он.
- От вас всего можно ожидать, Хадсон.
- Тут вы правы, дорогая. Меня, например, звали третьим: "Эй, ты, третий!", "Как делишки, третий?", "Че пялишься, третий?".
- Интересно, с чего бы они вас так? - рассмеялась вслед за Хадсоном Кендалл. - Меня звали Кен Долл - кукла Кен.
- Милое прозвище, - проговорил Хадсон.
- Достаточно кому-то одному пустить в ход что-нибудь оскорбительное, все тут же подхватывают… Однако ваше прозвище мне кажется куда более отвратительным, - добавила Кендалл.
- Это почему еще? Третий - часть моего имени, - шутливо возмутился Хадсон Беннингтон Третий.
- Но, вырванное из контекста, оно звучит обидно. Приходит на ум "третий - лишний", "третий сорт".
- Тем не менее сверстники меня уважали и не давали повода обижаться, - заверил ее мужчина. - Давайте лучше искупаемся.
- Не сейчас, - возразила Кендалл.
- Странно слышать. Я думал, вы обожаете мой пруд.
- Обожаю, но все же не сейчас, - упрямилась Кендалл. - Я не захватила купальник.
- Тоже мне проблема! Купайтесь в нижнем белье. Я вас не осужу, дорогая, - великодушно предложил молодой мужчина.
- Ну, это не совсем прилично.
- Женщины всегда интересовали меня больше, чем их белье. Так что ничего неприличного не вижу. Я отвернусь, и вы нырнете. А потом я снова отвернусь, когда вы решите вернуться на берег.
- Но тогда мне придется просыхать на солнце в неглиже.
- Ладно, - согласился Хадсон. - Больше не уговариваю. Поступайте, как хотите, а я иду купаться, - сообщил он, расстегнул "молнию" на своих истрепанных джинсах, скинул обувь, футболку и с разбега бросился в водоем.
Кендалл долго с завистью наблюдала за тем, как Хадсон плещется в прохладной воде. Он всем своим видом выказывал наслаждение, словно поддразнивая ее.
В очередной раз вынырнув на поверхность, он прокричал:
- В моей профессии существует особая категория людей, которые умеют проницательно наблюдать жизнь, всесторонне изучать и исключительно талантливо описывать ее. Но сами они не живут. Складывается такое ощущение, что они родились для того, чтобы стать свидетелями чужих судеб. Я четко сознаю, что не способен на такую жертву. Я не стремлюсь быть всеобъемлющим и объективным. Я хочу быть однобоко и субъективно счастливым, мисс Йорк. А вам я позволяю сидеть на берегу и созерцать мое маленькое человеческое счастье.
- Могу я напомнить вам, что какие-нибудь четыре дня назад мы еще ничего не знали друг о друге?
- Я помню это, Кендалл. Но, возможно, в том-то и прелесть.
- Бывает, вы живете полной жизнью и точно знаете, что для вас наиболее значимо. Но случается нечто, обрывающее эту жизнь. И все, что происходило до рокового мгновения, теряет краски, тускнеет и омрачается, превращаясь в череду тягостных воспоминаний. И сложно становится представить, что этот затертый след когда-то был твоей жизнью.
- Неплохо сказано, мисс Йорк. Но непростительно трагично для двадцатитрехлетней красивой и здоровой женщины, - отозвался Хадсон, невольно напомнив ей состоявшийся накануне разговор с Таффи. - Знаете, Кендалл, мои родители были антропологами. Они изучали представителей древних цивилизаций и были настоящими фанатиками своего дела. Они постоянно путешествовали. Забрасывали меня в имение заботливой тетушки Фэй и полностью погружались в свои изыскания… Они обещали взять меня с собой в экспедицию после того, как я закончу школу. Я с нетерпением ждал этого мгновенья. Но они погибли в горах Гватемалы за год до того, как я получил аттестат.
- Моя мама умерла, когда мне было восемь. Тогда я завела себе тетрадку, в которую регулярно записывала все, что вспоминала о своей маме. Папа всегда понимал, как мне не хватает ее. Он был очень… добр ко мне, но друзьями мы так и не стали.
- А сейчас вы часто общаетесь?
- Звонки на дни рожденья, звонки на Рождество, - ответила Кендалл. - Мне иногда кажется, что я выросла сама по себе.
- Такого не бывает, - возразил Хадсон. - Хотел бы я обходиться без человеческого влияния извне, но, к сожалению, это невозможно. Нас формирует все, что нас окружает. Другой вопрос, как мы это преломляем в себе…
- И от чего зависит ответ на ваш вопрос?
- Я думаю, от идеалов, от надежд и стремлений, от понимания ценностей.
- Но они тоже должны откуда-то взяться.
- Верно… Полагаю, между всеми людьми на планете существует своеобразный круговорот идей.
- Глобально мыслите! - отметила Кендалл Йорк и рассмеялась, а Хадсон с охотой присоединился к ней. - Скажите, Хадсон, а что для вас фотография? Мгновение, которое никогда больше не повторится, но навсегда останется с тобой?
- Нет, Кендалл, я отношусь к этому несколько иначе. Когда я стремлюсь запечатлеть визуальный образ, самой важной для меня задачей является возможность передать зрителям мои собственные эмоции в тот момент. Как видите, все очень эгоцентрично. Именно из таких фотографий я формирую свое портфолио.
- Портфолио? Вы собираетесь сменить работу? - удивленно воскликнула Кендалл, но Хадсон вновь ушел с головой под воду.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Утомленная прогулкой и болтовней, Кендалл после полудня была очень задумчива и тиха.
- Кендалл, вы хорошо себя чувствуете? Мне показалось, вы прихрамываете. Вам было неудобно сидеть на раме?
- Не беспокойтесь, - тихо ответила молодая женщина, рухнув в кресло в холле.
- Когда я плавал, предоставив вам сидеть под деревом, то видел, как вы несколько раз засыпали. Вы не высыпаетесь, Кендалл? У вас много работы или какие-то проблемы? - чутко поинтересовался мужчина, внимательно всматриваясь в ее разгоряченное на солнце лицо.
- Да не тревожитесь вы так обо мне, Хадсон, - улыбнувшись, протянула она. - Я нормально себя чувствую. Просто немного утомилась. А что касается моей хромоты, то я действительно передавила мышцу. Скоро пройдет… Я сейчас отсижусь немного, заберу свой портфель из вашего кабинета и отправлюсь домой, - медленно огласила свои планы молодая женщина.
- Вы уже обдумали мое предложение заняться составлением каталога антиквариата леди Беннингтон? - спросил Хадсон.
- Тогда мне придется поселиться в этом мавзолее и начать вести себя подобно приведению. А мне бы этого не хотелось, мистер Беннингтон. И вам не советую. Вычистите-ка это место и обустройте его под себя, если вы, конечно, намерены и впредь здесь жить.
- Может быть, вы и правы. Не исключено, что я здесь останусь, - нехотя отозвался он, нахмурившись.
- Вам необходим каталог мебели, чтобы ее продать? - уточнила Кендалл Йорк.
- Я бы хотел иметь его для порядка, - сдержанно ответил Хадсон Беннингтон.
Заметив его внезапную грусть, Кендалл встала с кресла, намереваясь покинуть особняк "Клодель".
- Побудьте еще немного! - правильно расценив ее намерения, властно распорядился хозяин дома. - Я принесу ваши вещи, - сообщил он и удалился в свой кабинет.
Кендалл Йорк проводила его удивленным взглядом и осталась ждать.
Буквально через минуту он вернулся с ее портфелем в руках и аккуратно передал его своей гостье, которая уже стояла у выхода.
Хадсон распахнул перед нею дверь и натянуто улыбнулся.
Кендалл охватила неловкость. Она уже представила, как после такого насыщенного впечатлениями дня вернется домой и будет изводить себя в паническом ожидании завтрашнего визита. Поэтому Кендалл рискнула предложить:
- Я понимаю, что сегодня мы не работали, но я все же хотела бы попросить вас о выходном. Завтра в первой половине дня мне необходимо сделать кое-какие важные личные дела, - расплывчато объяснила она.
- Если первая половина дня у вас занята, мы бы могли поработать после полудня или даже вечером, - деловито предложил Хадсон.
Кендалл Йорк постаралась скрыть свое разочарование таким неуступчивым ответом и пробормотала:
- Я думаю, что управлюсь со всеми своими делами до полудня, мистер Беннингтон.
- Хорошо, буду вас ждать в двенадцать, мисс Йорк… И постарайтесь не опаздывать, - чуть раздраженно добавил он.
Кендалл кивнула в знак согласия и собралась уже переступить порог, когда он внезапно обхватил ее за талию и поцеловал в щеку. Она почувствовала глубокий цитрусовый аромат и еле уловимые нотки сандала.
После поцелуя, который длился не дольше вздоха, Хадсон отнял от нее руку, словно позволяя наконец покинуть его дом. Но Кендалл застыла в недоумении на пороге, вопросительно глядя на него. В качестве объяснения она тотчас же получила еще один поцелуй, на сей раз в губы, вернее, в уголок рта.
- Я приду завтра, мистер Беннингтон, - прошептала Кендалл, чувствуя, как румянец заливает ее лицо. - В четыре, - добавила она.
- В четыре так в четыре. Я буду ждать вас, мисс Йорк, - буркнул он.
Кендалл удалялась, чувствуя, что Хадсон Беннингтон продолжает стоять на пороге и следит за каждым ее шагом. И все же она не поддалась искушению и не оглянулась.
Хадсон Беннингтон Третий наблюдал, как уменьшается хрупкая фигурка Кендалл Йорк. В его голове не было мыслей - он просто созерцал уход своей новой знакомой. Когда она исчезла из виду, она закрыл дверь. Настроение у него было хорошим, хотя по лицу этого сказать было нельзя. Он даже не почувствовал никакого волнения в связи со своим поступком, а только провел рукой по губам, довольный тем, что поцелуй состоялся.