И только выйдя из машины, Оливия вынуждена была отвлечься. Джек Верной, управляющий ранчо, с которым она не успела переговорить до отъезда, дожидался ее возвращения. Она извинилась перед своим гостем и провела управляющего в кабинет, где постаралась поскорее разрешить возникшие вопросы.
- Отлично, Джек, убедили. Так и сделаем. В конце концов, если эти затраты окупятся, как вы обещаете, за два года, то почему бы и не обновить стадо? Покупайте, Джек, покупайте.
Оливия приветливо улыбнулась, кивнула и поспешила в гостиную, где ее дожидался Дуэйн. Но была остановлена по пути настойчивым телефонным звонком. Сняв трубку с ближайшего аппарата, она с удивлением услышала голос своей бывшей мачехи.
- Почему ты так поступаешь со мной, Оливия? - плаксиво простонала та. - Разве я не пошла тебе навстречу с этим твоим драгоценным ранчо? Ведь я могла бы и не уступать…
- Я не понимаю, о чем ты говоришь, Присцилла, - холодно ответила молодая женщина.
- Не понимаешь? А кто натравил на меня этих чертовых законников? Кто норовит отнять у меня то, что принадлежит мне по воле моего дорогого Джонни?
Оливия едва сдержалась, чтобы не завизжать от ярости.
- Твоего дорогого Джонни? Не смей трепать его имя своим грязным языком! - воскликнула она. - И что бы там с тобой ни происходило, помни: ты заслужила это! И не только это, но и много большее. Не думай, что тебе удалось надуть меня, Присцилла. И благодари Господа, что я по-настоящему любила отца. Надеюсь, ты понимаешь меня? - И она с такой силой швырнула трубку, что несчастный телефон дал трещину.
Впрочем, ее такой пустяк не затормозил ни на мгновение. Она ворвалась в гостиную и выпалила:
- Мне только что звонила Присцилла.
- Вот как? - Дуэйн приподнял бровь и улыбнулся. - И что же она сказала?
- Что я натравила на нее законников и хочу отнять отписанное по завещанию имущество.
- Какой у нее был голос?
- Словно у нее саму жизнь отнимают, - усмехнувшись в ответ и тут же успокоившись, ответила Оливия. - Так это твоих рук дело?
- Конечно, дорогая. Что бы ни говорили о нас в народе, но многие адвокаты в высшей степени совестливые люди. И я отношусь к их числу.
- А что говорят? Я не знаю, - заинтересовалась она.
- О, самое разное. Одному моему знакомому клиентка заявила: "Что вы можете знать о совести? Вы же адвокат!"
- Какой ужас! - возмутилась молодая женщина.
- Да, неприятно. Но зачастую такое отношение, к сожалению, бывает вполне заслуженным.
- Как скажешь, - не стала спорить Оливия. Сейчас ее не занимали абстрактные материи. - Так что же с Присциллой?
- О, я, как и говорил тебе, связался со Стивенсоном. Он помог повернуть кое-какие колеса в нерасторопной машине правосудия. Слушание дела по признанию завещания недействительным, назначено на двадцать восьмое июня.
- Так скоро?
- Да, и у нас высокие шансы выиграть его. Очевидно, Присцилла только что узнала об этом. Ты довольна?
Оливия кивнула.
- Да, Дуэйн, очень. Спасибо. Надеюсь, ты понимаешь, что мне не важны деньги. Для меня главное…
- Понимаю, милая. - Он поднялся и подошел к ней. Крепко обнял за талию, заглянул в любимые карие глаза. - Мне так жаль, что приходится вести разговоры, причиняющие тебе боль. Тебе, женщине, которую я боготворю и которой желаю только счастья.
У нее закружилась голова - от искренности его тона, от смысла, который он вложил в эти слова.
- Дуэйн… - шепнула Оливия, прижимаясь к нему всем телом, - давай не будем больше говорить.
- И чем же тогда мы займемся? - с дразнящей улыбкой отозвался он.
- Догадайся…
И он догадался. Так и не разомкнув объятий, они направились к лестнице, ведущей на второй этаж.
10
Когда Оливия открыла глаза, солнце уже спускалось к горизонту. Она потянулась и, повернув голову, встретила горящий взгляд возлюбленного.
- Ты чертовски хороша, Олли. Так бы и съел тебя. Иди ко мне скорее…
Он попытался схватить ее за руку, но она увернулась и, смеясь, скатилась с кровати.
- Но-но, мистер Картрайт, умерьте свой пыл. Жертва вашей сексуальной ненасытности в любую секунду может скончаться голодной смертью. И вам, между прочим, тоже не мешает подкрепиться перед следующим раундом.
Дуэйн тоже засмеялся.
- Боишься, у меня сил не хватит? Иди, проверь… - И потянулся к ней с таким выражением лица, что она не выдержала и упала в его объятия.
Только через полчаса они вспомнили о пропущенном времени обеда.
Но вылезать из постели не хотелось, ни тому, ни другой. Однако Оливия, помня об обязанностях хозяйки, вызвалась спуститься в кухню. Что и сделала, не забыв захватить кроме еды еще и бутылку вина.
Некоторое время оба молча, и сосредоточенно жевали, а когда, наконец, утолили первый голод, Оливия вернулась к прерванному любовной игрой разговору.
- Знаешь, Дуэйн, я решилась.
- Решилась? - непонимающе отозвался он, все еще увлеченный столь полюбившимся ему пирогом. - На что, милая? - Но когда взглянул на нее, то выражение ее лица сказало ему все. - Ты уверена?
- На сто пятьдесят процентов, - заявила Оливия. - Я готова вытерпеть неприятные расспросы, если это необходимое условие, чтобы покарать зло. Мне мысли не только об отце, но и о несчастной девочке покоя не дают.
Он качнул головой.
- Будет непросто, Олли. Надеюсь, ты отдаешь себе в этом отчет?
- Да, Дуэйн. Полностью.
- Понимаешь, журналисты могут даже обвинить тебя в том, что ты знала о наезде.
Оливия кивнула.
- Понимаю. Но полиция ведь не заподозрит?
- Нет. Гарантирую. Показания Орландо будут недвусмысленными и однозначными. Я сам займусь им.
- Но… - Ей вдруг пришла в голову тревожная мысль. - Разве он может давать показания? Они же обратятся против него…
- Олли, милая, за него не тревожься. Этот вопрос будет решен обычным образом. Смягчение наказания за дачу свидетельских показаний практикуется довольно широко. Сейчас речь идет только о тебе. Готова ли ты к тому, что у твоего порога появятся десятки репортеров, сующих нос не в свои дела?
- Я понимаю, Дуэйн. Все понимаю. Но Эндрю надо остановить. Согласен? И то, что он время от времени перепродает кому-то сигарету с марихуаной или щепотку кокаина, едва ли поможет надолго засадить его за решетку. Он - опасный человек, Дуэйн, я поняла это. И готова, потерпеть некоторые неудобства, чтобы избавить от него ни в чем не повинных людей. Откуда мы знаем, может, в эту самую минуту он замышляет новое убийство?
- Мы не знаем, - мрачно подтвердил адвокат и подлил ей вина. - И ты абсолютно права: его необходимо остановить. Я завтра же вернусь в Нью-Йорк. Так?
- Так, - кивнув, согласилась Оливия. - И Присцилле… тоже не давай пощады, Дуэйн. Надо оставить ее без единого цента, принадлежавшего отцу. И я хочу выгнать ее из его квартиры. Это… возможно?
- На свете практически нет ничего невозможного.
- Для нее утрата роскошной квартиры в одном из самых престижных районов Нью-Йорка будет равна катастрофе. Она не только алчная, но и жутко тщеславная особа. - Оливия на секунду задумалась, потом добавила: - А я жутко мстительная.
Дуэйн обнял ее и нежно поцеловал в обнаженное плечо.
- У тебя есть все основания для этого. Ты имеешь полное право мстить за родных.
- Значит, ты не осуждаешь меня?
- Никоим образом, любимая. Я был бы не в состоянии осудить тебя, даже если бы ты этого заслуживала…
Он скрепил свое заявление еще одним поцелуем, на сей раз в призывно приоткрытые яркие губы. Поцелуй затянулся. Дуэйн лишь ненадолго оторвался от Оливии, чтобы поставить мешающий им поднос на пол…
На следующее утро молодая женщина отвезла возлюбленного обратно в аэропорт и простилась с ним на несколько дней.
- Я закончу дела, скорее всего в воскресенье, но должен буду сразу вернуться в Сиэтл. Мне предстоит наверстать упущенное время…
- Дуэйн, сколько ты терпишь из-за меня неудобств, - целуя его, шепнула Оливия.
- Награда более чем оправдывает эти неудобства, - ответил он. - Чем ты будешь заниматься без меня, милая?
Она пожала плечами.
- Работать, конечно. Может, заеду к Бекки. Ее мужчины, как она их называет, должны были уже вернуться с верхних пастбищ. В субботу могу съездить с Джеком на аукцион в Бутт. Он хочет купить несколько быков-производителей новой породы. У меня, знаешь ли, весьма образованный управляющий. Читает массу журналов по современному скотоводству, следит за всеми новыми веяниями. Мне очень повезло с ним…
- Похоже, что так. Кстати, а какой он, этот твой Джек?
Оливия засмеялась.
- Уж не хотите ли вы приревновать меня к Джеку Вернону, мистер Картрайт?
- Почему бы и нет? Он, наверное, молод и хорош собой?
Смех превратился в хохот.
- Ну, Дуэйн, тут тебе беспокоиться не о чем. Ты его видел вчера, когда мы приехали… Джек ждал меня в доме, помнишь?
- Помню. Но мне он не показался старым или безобразным.
- Собственно говоря, мне он тоже не кажется таким, - подумав, согласилась Оливия. - Просто я так привыкла к нему, что не воспринимаю как мужчину.
- У него, однако, есть одно преимущество передо мной… - задумчиво протянул Дуэйн, поглядывая на молодую женщину.
- Какое же? - несказанно удивилась та.
- Он всегда рядом, - грустно ответил он. - А я опять уезжаю… Думаю, нам надо будет поговорить на эту тему после моего возвращения.
- Хорошо, Дуэйн, - серьезно сказала Оливия. - Обещаю. А по поводу Джека не волнуйся, ладно? И звони мне, когда будет возможность.
Он пообещал. Они поцеловались, и адвокат заспешил к стойке, где как раз заканчивалась регистрация. Через десять минут самолет, раскрашенный голубыми и красными полосами, пробежал по полю и поднялся в воздух, унося его на восток, прочь от любимой женщины…
И снова потянулись для Оливии тоскливые дни - дни без него. Она заполняла их, как могла, не позволяя себе скучать, или погружаться в депрессию. Живопись и новаторские идеи Джека Вернона активно помогали ей в этом. И ежедневные звонки Дуэйна тоже. Ему пришлось задержаться в Нью-Йорке дольше, чем он планировал.
А когда пятые сутки разлуки подходили к концу, он сообщил ей, что наступило время готовиться к испытаниям.
- Олли, мне очень неприятно говорить тебе об этом, но, полагаю, уже завтра ты будешь в осаде. Сегодня утром в прессе появились первые статьи…
- Вот как? - с замиранием сердца отозвалась она.
- Увы. И весьма неприятные. Один грязный листок назвал Уоррена "видным деятелем современного театрального искусства" и весьма прозрачно намекнул на его "связь с одним из ведущих современных дизайнеров". Вечерние выпуски газет еще не вышли, но я с легкостью представляю себе, что в них будет. А завтра… завтра должно начаться нашествие желающих взять интервью у тебя. Что, если ты какое-то время побудешь дома? И попросишь Джека собрать сильных парней и не пускать репортеров на порог?
- Думаешь, это благоразумно? Они могут решить, что мне есть что скрывать.
- Олли, тебе есть что скрывать, - настойчиво произнес Дуэйн. - Не забывай об этом.
- Что ты имеешь в виду?
- Я имею в виду печальное событие, происшедшее в твоей семье около месяца назад, - ответил Дуэйн.
- Почему ты так странно изъясняешься?
- Потому что не могу быть на сто процентов уверенным, что наш разговор никто не слушает.
- О!..
- Вот именно. Поэтому и прошу от тебя максимальной осторожности и осмотрительности.
- Хорошо, поняла. Когда ты собираешься вернуться, Дуэйн?
- Не раньше, чем послезавтра.
Она вздохнула, но ничем его слова не прокомментировала. Потом вдруг вспомнила о другом звонке, раздавшемся часа три назад.
- Кстати, мне сегодня снова звонила Присцилла. Она буквально плевалась от ярости и заявила, что "я и мой рыжий любовник-адвокат еще пожалеем о том, как с ней обошлись".
- Хорошо, что сказала мне. Я займусь этим.
- Ты считаешь, это серьезно?
- Сейчас все серьезно. Но ничего, у меня найдется средство заткнуть ее хорошенький ротик. А если не у меня, то у Макса и его коллег… - Он немного помолчал, затем спросил: - Ты ни о чем не жалеешь, Олли?
- Нет, - решительно ответила она. - Ни на мгновение. - И легкомысленным тоном добавила: - В конце концов, лишняя реклама не повредит моим полотнам. Даже наоборот. Мой агент будет в восторге. Он имеет десять процентов, так что…
- Черт, Олли, о нем-то я и не подумал! - воскликнул Дуэйн. - Что этот идиот наболтает прессе?
- Он совсем не идиот, - мягко возразила Оливия, - а очень приятный пожилой господин. И его отличительная черта - это ненависть к газетчикам. Что, конечно, более чем странно для человека его профессии. Но это факт. Так что тут мы можем быть совершенно спокойными.
- Вот как! Что ж, приятно слышать, что еще остались на свете люди с нормальным, здоровым отношением к прессе.
Оливия рассмеялась, хотя ей было совсем не смешно. Несмотря на предстоящее нашествие журналистов и связанные с ним неприятности, она продолжала думать о том, что до возвращения любимого остается еще целых два дня. Самое меньшее.
- Я позвоню тебе завтра. А сейчас переговори, пожалуйста, с Джеком и миссис Грейнджер и отдыхай. Ничего не бойся. И помни: я люблю тебя. Спокойной ночи, милая.
- Спокойной ночи.
Она послушалась его совета-приказания и позвонила своему бесценному управляющему, несмотря на поздний час, он еще не ушел.
- Джек, у меня для вас неприятные новости, - прямо сказала она. - Завтра с утра к нам могут нагрянуть репортеры. И мне бы не хотелось встречаться с ними. Вы можете это организовать?
- Конечно, мисс Олли, - с готовностью ответил Джек. - Нет проблем. А может, вы хотите, чтобы я отвез вас сегодня к миссис Майлз? Или в Миссулу, в отель?
- Нет-нет, Джек, спасибо, но полагаю, пока это излишне, - сказала Оливия, оценив его такт, ведь, несмотря на странность просьбы, он не стал выспрашивать, чем вызван неожиданный интерес репортеров. И решила поставить его в известность. Все равно скоро это будет известно всем и каждому. - Дело в моем бывшем муже. У него возникли весьма серьезные проблемы с законом. И мои знакомые считают, что журналисты захотят побеседовать со мной на эту тему.
- Мисс Олли, вы не обязаны мне что-то объяснять. Я соберу ребят и позабочусь о том, чтобы вас не беспокоили.
- Спасибо, Джек, я искренне признательна. Кстати, как там наши новые подопечные?
- Великолепно, мисс Олли, просто великолепно! Завтра ветеринар приедет, осмотрит, сделает прививки и через недельку, пожалуй, выведу их заниматься делом.
Олли улыбнулась.
- Неплохая у них жизнь, если разобраться.
Джек усмехнулся, потом заметил:
- С одной стороны, отличная. Все лето заниматься любовью, всю зиму лежать и жевать лучшее сено. Но, с другой - родись ты быком, и девяносто девять шансов из ста, что тебя кастрируют, а жизнь ты закончишь на филе в виде гамбургера. Сомнительное удовольствие.
Хозяйка ранчо фыркнула и слегка покраснела.
- Пожалуй, зайду попозже взглянуть на них.
- Договорились. Я предупрежу Джерри, сегодня его дежурство.
Они расстались. И Оливия в очередной раз подумала, как ей посчастливилось найти такого надежного и честного управляющего. С ним ее участие в ежедневных заботах о ранчо сводилось к минимуму, а благосостояние росло на глазах.
Побродив из угла в угол, она включила телевизор. Посидела недолго, бездумно глядя в экран, потом решительно выключила его, натянула сапоги и отправилась на конюшню.
- Ну что, малышка, как себя чувствуешь? - нежно поглаживая шелковистую гриву, спросила она Ржавую Подкову. - Хочешь прогуляться?
Лошадь фыркнула в знак согласия, и Оливия легко закинула на широкую спину седло, затянула подпругу и сунула ногу в стремя.
Сколько дней пройдет, прежде чем у нее появится возможность снова беспрепятственно ездить верхом, когда вздумается? Кто знает?..
Проклятый Эндрю! Почему и как он дошел до такого? - уныло размышляла Оливия, направляясь вслед за быстро спускающимся к горизонту солнцем. Ведь я хорошо помню, каким он был в самом начале: добрым, ласковым, внимательным… Или не был? И мне все это только казалось? Она вздохнула. Какая разница. Что толку теперь рассуждать на эту тему? Отца не вернуть, невинного ребенка не оживить.
Молодая женщина вздрогнула от вечерней прохлады, зябко повела плечами и обвела глазами окрестности.
Господи, ты создал великолепный мир! Так почему же позволил жить в нем бесчестным, бессовестным людям, подобным Эндрю и Присцилле?
Очарование прогулки было безнадежно отравлено невеселыми думами, и Оливия вскоре вернулась домой. Завтрашний день не сулил ничего хорошего. И разлука с Дуэйном тяготила все больше и больше…
К ее несказанному изумлению, на следующее утро репортеры не появились. И к вечеру тоже. Странно. Весьма странно. Она поделилась своим удивлением с Дуэйном, но он посоветовал не расслабляться.
- Газеты полны грязными сплетнями. Одна из актрисулек дала интервью скандальной газетенке. Все с восторгом обсуждают, гей Уоррен или нет.
- Бог с ними, - нетерпеливо ответила Оливия. - Как продвигаются дела?
- Уоррен был арестован вчера вечером, а сегодня утром его выпустили под залог в двести пятьдесят тысяч. Но на практике все, как правило, ограничивается десятью процентами. Я пытался выяснить, кто заплатил за него, но не удалось. Впрочем, это не важно. Орландо уже дал показания, так что теперь все пойдет своим чередом. Уоррену не уйти от ответственности. Разве, что он решит скрыться, хотя я сомневаюсь. Макс договорился с кем-то из местных коллег, что они присмотрят за ним.
- Ясно…
- Ты… недовольна, Олли? Может быть, жалеешь, что мы затеяли это расследование?
- Нет, ну что ты, конечно нет! Просто… знаешь, мне так тяжело, так одиноко. Все время думаю, как могло дойти до такого? Проклятая жизнь! Ведь когда-то давно Эндрю был неплохим человеком…
- Олли, Олли, что с тобой, малышка? - встревожено спросил Дуэйн. - Ты это серьезно?
Она выдавила из себя смешок, но как-то неубедительно.
- Не обращай внимания, милый. Пожалуйста.
- Любимая, я собираюсь вернуться завтра утром. Позвоню тебе с работы, ладно?
- Ладно. А когда мы увидимся?
- Пока не знаю. Думаю, мне стоит воздержаться от визитов на ранчо. Но я что-нибудь обязательно придумаю. Обещаю. Ты веришь мне?
- Да, дорогой. Конечно. И буду ждать.
- Постараюсь, чтобы ты ждала не напрасно. У меня есть кое-что для тебя, - поддразнивающим тоном произнес он.
- Правда? А что это?
- Сюрприз. И не допытывайся, все равно не скажу. Придет время, тогда узнаешь, - довольно ответил Дуэйн.
Они еще несколько минут обменивались нежными словечками, прежде чем решились расстаться. И Оливия отправилась спать уже не в таком мрачном расположении духа. Завтра! - пела ее душа. Завтра!