Скунс позвонил в тот же вечер, видимо чтобы исключить малейшую возможность недоразумения. Поблагодарил за хорошее качество товара и выразил надежду на дальнейшее плодотворное сотрудничество.
- Если бы я только знал, во что вы втягиваете меня! - буркнул Марч больше для очистки совести, чем протеста ради.
- И что бы было? - Скунс издевательски хихикнул. - Бросьте, Марч, охота вам развешивать лапшу по ушам? Вы в любом случае работали бы с нами, потому что очень любите денежки, не так ли? - Марч слушал и не узнавал голос Скунса. - Да и женушка ваша… Третьего дня лицезрел ее у входа в "Альберт Холл". Зрелище не для слабонервных, доложу я вам. Цацки болтались на всех возможных и невозможных местах.
У Марча противно ёкнуло под ложечкой. Итак, их еще и "пасут", отслеживая каждый шаг. Но больше всего его поразил тон, который Скунс выбрал для разговора: нахрапистый и наглый, ни грана прежнего елея. Это означало только одно: он, Марч, по уши увяз и с ним больше не считают нужным церемониться.
Вскоре на горизонте возник Алек Финчли, рыжий журналюга, известный своей хваткой. Он коршуном парил над Марчем, постепенно сужая круги, готовясь к последнему, смертельному удару. Скунс куда-то пропал и не подавал признаков жизни, а поскольку связь у них была односторонняя, Марч не знал, как разыскать "благодетеля". Поняв, что его подставили, он запаниковал.
Убрать ненужного человека не проблема, были бы деньги, а их Марч не жалел. Финчли под предлогом передачи столь необходимых ему документов заманили в укромное место и сожгли вместе с машиной. Никаких дальнейших разоблачений не последовало, и Марч вздохнул спокойно.
И вот спустя два года, когда он уже надежно похоронил всю эту историю в закоулках памяти, кошмар начался снова. Он с ненавистью посмотрел на валяющуюся на полу газету. "Известный бизнесмен уличен в связях с ирландскими террористами. Манчестерский след ведет в правительство".
Александра Финчли, проклятое отродье! Когда он увидел ее у Рэдклифа и, уловив в ее чертах сходство, понял, кто перед ним, то чуть не задохнулся от стиснувшего горло страха. Марч непременно выдал бы себя, если бы Барнс со своей слепой внучкой очень кстати не отвлек внимание присутствующих.
Роковая цепь совпадений, дурацких случайностей и вот - возмездие, расплата за самый страшный смертный грех, убийство.
Марч схватил бутылку с виски и сделал несколько жадных глотков прямо из горлышка. Резкий звонок телефона заставил его вздрогнуть. Рука непроизвольно дернулась к трубке и замерла на полдороге. Ну вот, началось. Он заткнул уши, чтобы не слышать настырного, корежащего душу звона.
Прочь! Все прочь! Я еще не ваш. Марч услышал скрип собственных зубов и дрожащей рукой вытер пот со лба. Есть один должок, который кое-кто должен заплатить. Красавчик Грегори, лоботряс и бездельник, палец о палец не ударивший, чтобы оправдать свое существование на этом свете. Ходячий укор его, Марча, плебейской внешности и каждодневной изнурительной борьбе за существование. И это ничтожество предало его.
Номер набрался только с третьей попытки: дрожащие пальцы никак не хотели попадать на нужные кнопки. Металлический голос автоответчика:
- Сейчас дома никого нет. Дождитесь сигнала и говорите.
- Красавчик.
Не успел он отключиться, как телефон зазвонил снова. Шакалы! Марч схватил дребезжащий аппарат и запустил им в стену. Наконец-то долгожданная тишина. Он открыл окно и, тяжело дыша, вскарабкался на подоконник.
Далеко внизу бежали, гудя, машины, размером с божьих коровок. Маленькие человечки спешили куда-то по своим никчемным делам. Еще вчера они и не подозревали о существовании Джеймса Марча. А сегодня обрывают телефон, каждому нужен кусочек его шкуры.
Он вцепился в оконную раму. Голова кружилась, перед глазами плыли круги. Когда смотришь в бездну, бездна смотрит в тебя. И нет сил выдержать этот взгляд. Марч разжал пальцы и шагнул в пустоту.
Глава пятая
"Я люблю тебя"
Грег вошел в комнату Барнса и присел на край кровати. Знакомый профиль четко вырисовывался на фоне белой подушки. Что-то старик сильно сдал за последнее время, озабоченно подумал Грег. Щеки ввалились, кожа стала пергаментной, седая грива волос будто поредела.
- Не спишь?
- Нет. Думаю.
- Можно спросить о чем?
- Не сейчас.
- Ладно. - Грег не стал настаивать, зная, что все равно бесполезно. - Собирайся, старина, поедем в Лайм-Парк. Мне надо поговорить с отцом.
- Давно пора. Но именно поговорить, а не побоксировать, как обычно.
- Он не дает мне такого шанса.
- Видел бы ты себя, мой мальчик, когда разговариваешь с ним. - Барнс улыбнулся, в глазах мелькнула лукавая искорка. - Бойцовский петушок, перья торчком, гребешок вздыблен. И наскакиваешь, наскакиваешь. - Старик вдруг посерьезнел. - А между тем граф уже немолодой и очень одинокий человек. У него есть только ты, больше никого на целом свете. Представь себе, что он целыми днями один в огромном доме, как в темнице.
- Его темница совсем иного свойства, - возразил Грег. - Высокомерие и презрение к себе подобным. Из нее выбраться куда труднее, чем из пустого дома.
- Ты впадаешь в страшный грех, мой мальчик, - огорченно сказал Барнс. - Дети не должны судить своих отцов.
- Зато отцы могут судить своих детей! Нет уж, слуга покорный! Предпочитаю оставаться самим собой.
- А результат? Ты им доволен? Случайные друзья, случайные женщины, ни одного человека, на которого можно положиться, про которого можно сказать: "Этот со мной и в огонь, и в воду". Пока ты молод и силен, ты этого не замечаешь, тебе никто не нужен, но, не дай Бог, что случится, и ты сразу почувствуешь пустоту.
- На такой исключительный случай у меня есть ты.
- Я стар и мало что могу тебе дать.
- Ты сам знаешь, что это не так. После смерти мамы ты заменил мне семью.
- У тебя есть отец, и он любит тебя. Своеобразно, не всегда понятно, но любит. Знаешь, после смерти этого мальчика, Бада, я о многом стал задумываться. - Барнс откинулся на подушку и закрыл глаза, словно так ему легче было говорить. - О том, что можно просто не успеть сказать и сделать то, что хочешь и должен. Ведь он так любил ее. Ты себе не представляешь, как он любил мисс Сомерсет. Весь светился от счастья, когда смотрел на нее.
- Ты ошибаешься, - резко возразил Грег. - Бад был парнем Сандры. Она и возненавидела меня, после того как провела со мной ночь в Лайм-Парке. Видно, не могла себе простить, что изменила ему. Впрочем, я не оставил ей никаких шансов. - Он усмехнулся, но усмешка получилась невеселой.
- Не забывай, я провел там целый вечер. Между ними ничего не было.
- Ты уверен?
- Абсолютно.
- Тогда я вообще ничего не понимаю! - вскричал Грег. - Мне тридцать лет, Барнс, и даром время я не терял. Перепробовал всяких женщин - белых, желтых, черных, толстых, худых, всяких. Изучил их вдоль и поперек, благо это несложно. Они еще только начинают думать своим куриным умишком, а я уже знаю о чем. Но этой-то что надо?!
- Уважения.
- Ерунда, Барнс! Женщинам нужно восхищение, комплименты, лесть, деньги, что угодно, только не уважение. Это их убивает.
- А Сандре от тебя нужно именно это. Ну, помимо всего прочего, разумеется.
- Нда-а-а… Это ж надо было так влететь!
- Ага! - возликовал Барнс. - Признаешь, что влетел? Куда ты?!
- К ней! - крикнул Грег уже от двери. - Припру ее к стенке и докажу, что способен уважать ее до полного изнеможения.
Неторопливое, мягкое жужжание лифта сегодня вызывало у него лишь раздражение. Тащится как улитка, сбивая с ритма неистовую пульсацию крови. А крепость по имени Сандра надо брать с наскока, неожиданным броском, чтобы в зародыше подавить сопротивление. Теперь, когда он знает, что ее сердце свободно, это будет несложно.
Старина Барнс может сколько угодно носиться с мечтой о сказочной любви. Ничего подобного нет, просто эта девочка зацепила его, Грега, своим упрямством, граничащим с тупостью. Ни одна женщина в его солидном донжуанском списке не сопротивлялась так долго и с таким поразительным упорством, и это лишь подогревало его охотничий инстинкт. Грег бросал женщин, легко и без сожаления, они его - никогда. И незачем нарушать традицию.
В гараже у будки дежурного маячил какой-то незнакомый тип. И скверно вымуштрованный к тому же. Вместо принятого здесь приветствия и улыбки на все тридцать два зуба - в расчете на чаевые, конечно, - он резко отвернулся, надел зачем-то наушники…
- Эй! - крикнул на бегу Грег. - Открывай ворота!
Тот даже не пошевелился. И откуда только берут таких хамов, раздраженно подумал Грег.
Любимая "ламборджини" призывно серебрилась в полумраке гаража. Верная лошадка чистых, незамутненных кровей. Иногда Грег думал, что машина живая, куда более живая, чем многие люди. Они понимали друг друга с полуслова. Грег ласково похлопал верную подружку по сверкающему капоту.
- Застоялась, милая? Ничего, сейчас помчимся.
Он рванул дверцу и повернул ключ зажигания. Машина тут же ожила, мигнула ему сразу всеми лампочками, готовая к рывку. Черт бы побрал этого придурка в будке! Трудно, что ли, кнопку нажать? Впрочем, он новенький, не знает еще, что Грегори Мортимер терпеть не может ждать у медленно ползущих в стороны ворот. Ничего, сейчас я ему вправлю мозги. На всю жизнь запомнит.
Грег выскочил из машины и сделал всего несколько шагов, когда чудовищный грохот накрыл его с головой и шарахнул по барабанным перепонкам ударом неистовой силы. Жаркая смрадная волна подхватила его, как пушинку, завертела, ослепив, и бросила тряпичной куклой о бетонную стену.
- Я читала твою колонку в "Уик-энд миррор". - Делла Кори со скучающим видом помешала лед в бокале. - Мне понра-ахвилось.
- Спасибо.
- Этот несчастный гра-ахф так одинок в своем замке. - Делла возвела к потолку томные глаза и сразу стала похожа на кающуюся Марию Магдалину Тициана. - Мне захотелось уте-ехшить его.
Она говорила с придыханием, не очень естественно, явно изображая какой-то акцент, непонятно только какой. Может, итальянский?
- А как же Сэм? - спросила Сандра, в притворном удивлении округляя глаза. - Я слышала, он тебя никуда от себя не отпускает.
Она, конечно же, имела в виду Сэма Зингера, знаменитого продюсера, который и явил миру Деллу Кори в своем последнем нашумевшем блокбастере, неоспоримом чемпионе проката последнего месяца. Он, действительно, не отходил от Деллы ни на шаг, должен был даже присутствовать на сегодняшнем интервью, если бы дела не отвлекли в последний момент.
- О, это сильно преувеличено. Журналисты… - Делла подвесила слово в воздухе и замолчала, словно обозревая его со всех сторон. - Настоящие пира-ахньи. Ахнуть не успеешь, как обгрызут тебя до скелета. Это Сэм так говорит, а уж он-то знает. Тебя я, конечно, не имею в виду, - спохватилась она.
- Ничего, - улыбнулась Сандра. - Я привыкла. А откуда у тебя такой очаровательный акцент?
- Неужели заметно? - Делла просияла. - А я так стараюсь изба-ахвиться от него. Когда Сэм пригласил меня в свой фильм, он сразу же нанял мне учителя.
- А фильм ты сама озвучивала?
- Сама, конечно. Сэм любит, чтобы все было натурально.
- Потрясающе! - с энтузиазмом воскликнула Сандра. - Так, значит, ты не американка.
- Нет конечно! - Делла фыркнула, будто само предположение было нелепым и оскорбительным. - Мой папочка был итальянец, инженер в маленькой компьютерной фирме, мамочка - англичанка. Мы жили в Риме, там я и познакомилась с Сэмом. Совершенно случайно. Я сидела у фонтана Треви, и он…
- А где именно в Риме живут твои родители? - моментально насторожившись, спросила Сандра: уж больно затертое место выбрала Делла для встречи с Сэмом, там ни одного римлянина днем с огнем не сыщешь, сплошь туристы.
- О, я не хочу об этом говорить! - Делла наспех скроила печальную гримаску. - Такое горе! Мои родители погибли в автомобильной катастрофе.
- Мне очень жаль. Самое ужасное, что мой отец тоже.
- Значит, мы с тобой обе бедные маленькие сиротки.
- Увы, - вздохнула Сандра. - Знаешь, я обожаю Рим. Была там один раз и жила в Трастевере у знакомых. Ты наверняка знаешь этот район.
- Еще бы! Потрясающее место, роскошное. Все эти виллы и… и… дворцы.
- Палаццо, - подсказала Сандра, окончательно убеждаясь, что Делла никогда в Риме не была.
Случайно подслушанная в "Трэмпе" сплетня о Гамбурге и порнофильмах находила все больше подтверждений, учитывая явную надуманность рассказа Деллы о Риме, а также то, что ее акцент то появлялся, то исчезал. Очевидно, она, увлекаясь, начисто забывала о нем.
- Как тебе понравилась Америка? - сделала новый заход Сандра.
- Ужасно! - Делла негодующе надула губки, словно ей подсунули дохлую крысу. - Там все синтетическое, даже люди. А эти кошмарные голливудские девицы! На них просто живого места нет. Силиконовые бюсты, накладные ногти, искусственные зубы, контактные линзы, вместо лиц - пластическая хирургия. Не понимаю тамошних мужчин.
- Потому Сэм и не стал искать свою героиню в Голливуде, а выбрал тебя.
- Ну да, мне-то пришлось только волосы перекрасить и слегка подправить глаза. Ой!
Делла зажала ладонью рот, но было уже поздно. Вот, подумала Сандра, шах и мат. Осталось только задать вопрос о ее настоящем имени и о том, что она делала в Гамбурге.
Но неподдельный страх, застывший в глазах Деллы, тут же заставил Сандру передумать. На одной чаше весов разоблачительная статья, дурно пахнущий скандал, несколько лишних фунтов в ее, Сандры, кармане, а на другой - разрушенная жизнь. Девчонка еще так молода и так старается забыть о прошлом… Сочиняет легенду об очередной Золушке, которая на улице случайно встретила своего принца. Ну и ладно, люди любят красивые сказочки почти так же, как смачные скандальчики.
- Ты имеешь в виду, что тебе понадобилось лишь слегка изменить имидж, чтобы получить роль?
- Да, да, да! Я не всегда пра-ахвильно употребляю слова.
Нда-а-а… Сэм, пожалуй, прав, что не разрешает Делле встречаться с журналистами тет-а-тет. Расколоть ее ничего не стоит, и рано или поздно кто-нибудь это обязательно сделает.
- Огромное спасибо за интервью, - как можно сердечнее сказала Сандра, вставая. - Надеюсь, в следующий раз Сэм к нам присоединится.
- Можешь не сомневаться. Ни на шаг его от себя не отпущу.
- И это правильно. - Сандра не уставала поражаться ее чисто детской непосредственности. Воистину, красивая женщина это пиршество для глаз и пытка для ушей. - Ну что ж, жду следующего фильма. Я - твоя ярая поклонница.
Делла сорвалась с кресла, обняла Сандру и поцеловала. По-настоящему, от души, а не как принято в киношных кругах - в пустоту. От ее волос пахло дорогим парфюмом. Обворожительные миндалевидные глаза, как выяснилось "слегка подправленные", смотрели открыто и беззащитно.
- Подписать тебе мою фотографию?
- О, спасибо!
Занятно было наблюдать, как Делла в задумчивости покусывает ручку, выискивая подходящие слова: ни дать ни взять прилежная школьница на контрольной. И пишет, наверное, с ошибками. Да, Сэму придется попотеть, чтобы сделать из Деллы настоящую звезду, мерцающую таинственным, отстраненным светом не только на экране, но и в жизни, - вожделенную и недосягаемую. Мечту мужчин и образец для подражания женщин. Если, конечно, ему не надоест и он не бросит ее, как бросал уже многих. В любом случае, свою подкупающую непосредственность Делла наверняка потеряет.
- А какого цвета были у тебя волосы? - спросила вдруг Сандра.
- Разные. В последний раз рыжие, как морковка. Ужас! Но только ты никому, ладно?
- Могила!
Делла лихо расписалась на фотографии и протянула ее Сандре.
- Забегай как-нибудь, так хочется иногда с кем-то поболтать.
- Болтать будешь со мной. - Голос был резкий, будто удар хлыста.
Обе, как по команде, обернулись. Сэм стоял в дверях, по-бычьи нагнув лысую голову, и смотрел так, что Сандре сразу захотелось съежиться до размеров микроба и кануть в какую-нибудь глухую щель.
- Сэм! - пискнула Делла. - А мы как раз закончили.
- Иди.
- Но мы ничего…
- Я сказал, иди.
Он не повысил голос, но это "иди" прозвучало как окрик. Делла беспомощно оглянулась на Сандру и мгновенно испарилась. В буквальном смысле: только что была - и нету.
Тяжело ступая, Сэм двинулся на Сандру, маленький, квадратный, угрожающий. Властно протянул руку. Сандра попятилась.
- Пленку!
Сандра выщелкнула из диктофона кассету и отдала ему. Сэм бросил ее на пол и раздавил каблуком.
- В этом не было необходимости, - заметила Сандра. - У меня хорошая память. Кроме того, там не было ничего интересного, только сказочка вашего сочинения о погибших родителях. Вам бы надо отрепетировать ее получше.
Сэм смотрел на нее сузившимися щелочками глаз. Если бы взгляд обладал убойной силой, Сандру давно уже размазало бы по стенке.
- А самое пикантное я знала, когда шла сюда, - продолжала невозмутимо Сандра. Она уже успела взять себя в руки. - О Гамбурге и о некоторых любопытных эпизодах из жизни Деллы, когда она еще носила другое имя и волосы цвета морковки.
- Вы хотите денег?
Сандра услышала, как скрипят его зубы.
- Деньги всем нужны, но свои я предпочитаю зарабатывать.
- Что вам нужно?
- Право первой ночи, - нахально объяснила Сандра. - Эксклюзивные интервью, сообщения о намечающихся проектах, любая интересная информация. Взамен я тиражирую вашу итальянскую историю, останетесь довольны. Но ваша задача наглухо перекрыть все возможные каналы утечки информации.
- Не вам меня учить, - буркнул Сэм. - Свяжитесь с моим пресс-секретарем. Он будет в курсе.
- Хотелось бы иметь соответствующую бумагу. Так, на всякий случай.
- Сопливая девчонка! - взревел Сэм. - Слово Сэма Зингера стоит сотни бумажек, и ты его имеешь!
В полумиле от дома Сэма Сандра сразу же попала в пробку. Вот незадача! Скоро по Лондону вообще невозможно будет ездить. Быстрее на метро.
Однако грех жаловаться. Такой жирный кус обломился, причем без особых усилий с ее стороны. За столь щедрые подарки судьбы можно хоть весь день в пробке проторчать.
Дело Марча стремительно раскручивалось, причем самоубийство главного героя придало ему неслыханную остроту и драматизм. Сандра сразу же стала любимицей всех средств массовой информации. Ее просто на части рвали, телефон звонил, не переставая. Она уже успела появиться в нескольких телевизионных передачах. Почту на ее имя таскали мешками.
Вскоре после выхода ее статьи премьер-министр выступил с речью, одновременно покаянной и обличительной, в которой клятвенно пообещал взять расследование под свой личный контроль. Ничего удивительного, ведь дело того и гляди грозило перерасти в правительственный кризис.
Несколько крупных издательств обратились к Сандре с предложением написать книгу об отце, а для начала издать сборник его статей.
Сандра тут же подключила к этому делу Марго, которая и вела переговоры.
Смитти сиял и смотрел орлом. Его тоже не обошли вниманием, и он не преминул сообщить коллегам, как поддерживал начинающую журналистку, как учил ее тонкостям профессии, как подбадривал в тяжелую минуту. Сандра только посмеивалась.