За время своей трудовой жизни Сэнди сталкивалась со многими мужчинами, одни из которых были красивы, другие просто симпатичны, а третьи не стоили доброго слова. Жак - совершенно особенный. В нем явно есть что-то такое, чему она не может подобрать названия, - возможно, это умение подчинять себе других. Оно привлекает женщин любого возраста, от шестнадцати до шестидесяти. Этой же чертой обладал и Айан.
Как ни противно было ей думать о - покойном муже, о том, что она подчинилась ему - душой и телом, - Сэнди признавала иногда, что он был неотразим. Впрочем, гораздо чаще она вспоминала о нем как о предателе, человеке без совести, грязном аферисте. Все в нем было несовместимо с представлениями о порядочности.
Сэнди не допускала мысли, что Жак способен на такое же вероломство, как Айан. Однако кто знает?.. И она все стояла в тени, наблюдая за тем, как Жак рассекает воду сильными, равномерными ударами рук. Меня не привлекают его достоинства, думала Сэнди. У него было бесчисленное множество женщин, он вполне доволен холостяцкой жизнью, и притом у него есть Моника.
Моника. Сэнди вспомнила, как откровенно говорил о ней Жан-Пьер всего несколько часов назад, когда они наблюдали танцующую парочку в объятиях друг друга. "Красивая пара, не правда ли? Глядя на них, я всегда задаюсь вопросом: почему бы Монике не уйти из нашего изматывающего бизнеса и не сосредоточиться на семье? Тем более что клан Шалье - очень богатые люди". Ну что ж, в один прекрасный день Моника так и сделает, они ведь идеально подходят друг другу. При этой мысли у Сэнди что-то сжалось внутри.
Вода была такой, как обещал Жак: теплой и ласковой, она приятно охладила разгоряченную кожу Сэнди.
Но когда голова Жака вынырнула совсем рядом, Сэнди взвизгнула от неожиданности. Прижав ее к себе, он крепко поцеловал ее в губы.
- Как? Вы же были на другом конце пруда? - удивилась Сэнди. И тут же онемела - прижимавшееся к ней мужское тело было абсолютно нагим.
- Ты очаровательна, - сказал он. Освещение над прудом придавало его глазам особый блеск. - Почему ты так долго колебалась?
- Разве вы за мной наблюдали? - Она-то думала, что, поглощенный своим плаванием, он не видел ее в тени перестроенного амбара, и она могла любоваться им сколько угодно.
- Наблюдал все время. Я вообще люблю на тебя смотреть. - Вслед за этими словами Сэнди получила и весьма осязаемое подтверждение признанию Жака - она почувствовала, как он, прижимавшийся к ней, возбужден.
Неожиданно он отпустил ее и поплыл прочь, рассекая воду теми же сильными размеренными ударами; над водой была видна только темная голова.
- Догоняй! - Он обернулся, подняв одну руку. - Покажи, на что способны златокудрые русалки.
Сэнди всегда была хорошей пловчихой, и теперь она вложила всю свою силу и страсть в это соревнование. Не без труда догнала она Жака, но проплыла мимо него с таким изяществом, словно вода действительно была ее родной стихией. Направляясь к противоположному концу пруда, Сэнди чувствовала Жака рядом, но не оборачивалась. Она остановилась лишь у мраморной стенки, где стала отжимать и собирать в узел растрепавшиеся волосы.
- Впечатляющее зрелище. - Жак потрогал завиток, прилипший к ее лбу. - Ты плаваешь не хуже мужчины.
- Это разве комплимент?
- Хочешь услышать от меня, как ты женственна? - В глазах Жака плясали смешинки. - Боюсь, на это я уже не способен. Раздавлен твоим превосходством по всем параметрам.
- Ну что ж, на сегодня хватит. - Сэнди откровенно засмеялась, и в последующие полчаса они плавали и ныряли, наслаждаясь свободой, которую тело обретает в воде. Сэнди почти забыла, что с этим человеком следует быть начеку. Забыла - но не совсем…
- Хочешь кофе? - Он моментально заметил, что она продрогла. Вылез на берег, нисколько не смущаясь своей наготы, и протянул руку Сэнди, помогая ей выйти из воды.
Она старалась удержать взгляд на верхней части его торса, но - тщетно. Глаза невольно скользили вниз, и она чувствовала себя девчонкой, подглядывающей за взрослыми купальщиками. Какая нелепость, подумала Сэнди, однако вид этого сильного обнаженного мужского тела подействовал на ее гормональный механизм так, что где-то в глубине ее существа возникла влажная теплота, а сердце забилось, будто пойманная птица.
Жак вытащил ее из воды без малейших усилий, и она встала рядом, чувствуя, как дрожат у нее коленки - не только от холода. А он сказал:
- Чем больше я смотрю на тебя, тем больше я тебя хочу. Ты околдовала меня, маленькая белокурая англичанка. И ведь ты тоже загораешься в моих объятиях.
Сэнди собиралась сказать в ответ что-нибудь остроумное, даже циничное, способное погасить возникшие в них обоих заряды, но во рту у нее пересохло, а сердце стучало как молот. Она отчетливо представляла во всех подробностях его большое, мускулистое тело, хотя глаза ее были прикованы к глазам Жака. Появилось сознание его мужской власти над ней, оно пугало и вместе с тем приводило в восторг, делало ее беспомощной, но счастливой.
- Мне неприятна мысль о том, что другие мужчины прикасались к тебе, целовали тебя, - сказал он хрипловатым от волнения голосом. - Понимаешь? Мне самому это не нравится, но я ничего не могу с этим поделать.
Он, конечно, подразумевает Айана, решила Сэнди, и вдруг это имя послужило противоядием, способным уничтожить ее новое чувство, эту по сути своей страшную, неконтролируемую, примитивную, всепоглощающую страсть.
- Вы говорите о моем муже? - спросила Сэнди, с трудом произнося слова.
- Твоем покойном муже, - мягко поправил Жак. - Он умер, Сэнди, его больше нет. Как бы ни было тебе хорошо с ним, этого больше не будет.
- Я знаю. - Она отшатнулась, и он заметил боль в ее глазах.
- Нет, не знаешь. - Поймав руку Сэнди, он повернул ее лицом к себе, глаза его напоминали два черных омута. - Нельзя жить одними воспоминаниями - неужели ты еще этого не поняла? Я не предлагаю тебе забыть его совсем, это невозможно, но я хочу, чтобы ты поняла: все кончилось.
- Оставьте меня! - Она-то думала, что Айан может служить противоядием, но теперь осознала, что она слабее, чем хотелось бы. Все горькие чувства: стыд, неуверенность в себе, потерянность обманутой женщины - снова нахлынули на нее так, словно все это было вчера.
По вине Айана она испытала немыслимое унижение - она была прахом у него под ногами. Он сыграл на ее наивности, а потом исчез, не попрощавшись. А ведь она любила его, доверяла во всем. И вдруг их любовь оказалась иллюзией, уродливой и страшной.
Месяц за месяцем она бродила тогда вечерами по улицам, не в силах заснуть. Она смотрела на других женщин, самых обыкновенных, а иногда совсем некрасивых, недоумевая: чем же я хуже? Почему мужчины их любят, а меня нет? Вот что сделал с ней Айан - она поняла это сейчас настолько отчетливо, что уже не видела лица Жака. После истории с Айаном она привыкла к тому, что ее можно только унижать, презирать, в крайнем случае - жалеть. Но любви она недостойна.
- Сэнди?
- Нет! - Ей вдруг почудилось, что не Жак, а Айан стоит рядом, и она вложила в этот возглас всю боль и горечь, скопившиеся у нее в душе. Сэнди молотила его широкую грудь и выла, словно волчица на луну; Жак не мгновение растерялся.
Потом прижал ее к себе, стиснул в огромной ладони оба ее кулачка, а, другой рукой поднял ее и быстро понес к дому.
Как только ноги ее оторвались от земли, у Сэнди пропало желание кусаться, брыкаться и рвать кого-то на куски. Вместо этого слезы полились потоком, и, пока Жак ее нес, она рыдала не переставая. Нет, то были не красивые "дамские" слезы, а сотрясавшие все тело рыдания. Адская смесь из унижения, боли и ярости. То была истерика, какой она раньше себе не позволяла. Сэнди оплакивала выпавшую ей долю, горе, которое она не в силах вынести. Я же не заслужила этого, билась в мозгу мысль, не заслужила. Не сделав никому ничего плохого, я почему-то должна расплачиваться. Как это несправедливо.
- Выпей вот это. - Она и не заметила, что он внес ее в дом и уложил на софу, покрытую чем-то мягким и пушистым. Жак заставил ее взять бокал, потом поднес ее руку с бокалом к губам. - Выпей это, Сэнди, до дна.
Крепкий бренди обжег словно огонь ее горло, она прыснула им в Жака и залила ему грудь. Во вторую попытку Сэнди была осторожнее и маленькими глотками выпила почти все, после чего бессильно упала на софу. Слезы еще текли из ее глаз.
- Ну, хватит плакать. Перестань. Слышишь, Сэнди? - Слов она не разобрала, но ее успокоил тон и прикосновение Жака: поставив бокал на столик, Жак взял ее руки в свои. Истерика перешла в отдельные всхлипывания, а потом Сэнди затихла, лишь время от времени вздрагивая. - Ну все, все. Довольно, кончим с этим. Теперь лежи спокойно, а я сварю кофе. Хорошо? Только не двигайся с места.
Сэнди попробовала раскрыть опухшие глаза. Она знала, что выглядит ужасно. Никогда не умела она плакать красиво, даже от счастья. Вечно у нее текло из носа, нос распухал, глаза заплывали и лицо покрывалось пятнами.
- Простите меня. Я не собиралась этого делать. Я… - слова заглушил последний всхлип.
- Извиняться должен я, а не ты. Я по глупости заговорил о вещах, обсуждать которые не имею права.
- Нет, нет. - Сэнди вглядывалась в Жака, удивляясь этому мягкому, почти ласковому тону. - Виновата я. Не знаю, с чего вдруг со мной такое… Вы сочли меня ненормальной?
- Нет. - Теперь он стоял перед ней на коленях, не выпуская ее рук из своих. - Но я думаю, что ты слишком долго несла эту боль в себе. Слишком долго.
- Я… - Глаза ее снова наполнились слезами: это сочувствие было трудно вынести.
- Кофе пойдет тебе на пользу, - сказал Жак, быстро вставая с колен.
Он стоял перед ней совершенно голый, и она невольно сосредоточила взгляд на этом сильном мужском теле. Она слабо улыбнулась, чем удивила и себя, и его, ведь лицо ее было еще залито слезами.
- Может, вы что-нибудь наденете, прежде чем нести чашки с горячим кофе?
- Разумное предложение, - улыбнулся Жак насмешливо, эта ирония относилась к нему самому, и в душе Сэнди что-то потеплело. - Бурная сцена изнасилования прошла не по сценарию, - продолжал Жак, - как правило, я не довожу женщин до слез своей наготой.
- Не сомневаюсь. - Его юмор помогал Сэнди обрести самообладание, однако в ней росло беспокойство. Какую же я устроила безобразную сцену, думала она. Чуть задрожав, она прислонилась к спинке софы и закрыла глаза.
- Тебе холодно, - произнес Жак. Потом она поняла, что он ушел куда-то, ступая почти неслышно босыми ногами по ковру, а через минуту он уже заворачивал ее во что-то мягкое и теплое. Открыть глаза и посмотреть, что это, не было сил.
- Спасибо.
- А вот теперь я сварю кофе.
Сэнди чувствовала, что он все еще стоит перед ней, и когда тишина затянулась, она открыла глаза и увидела, что он смотрит на нее со странным выражением.
- Проявить свои чувства - в этом нет ничего предосудительного. - Ты понимаешь, Сэнди?
- Да. - Теперь она страстно хотела лишь одного: чтобы он надел на себя хоть что-нибудь. Ей было известно, что у французов нет предрассудков по поводу появления на людях аи nafurel , в чем можно убедиться у них на пляжах. Но сейчас видеть его вот так оказалось для нее пыткой. А он говорит о чувствах!
- Нет, ты не понимаешь. Ты как жемчужница, спрятавшаяся в своей раковине от бурного моря жизни. Она цепляется за жемчужину, и больше ей ничего не надо.
- А если у нее отнять жемчужину? - спросила Сэнди и сама себе ответила:
- Она потеряет абсолютно все.
- Именно этого ты сейчас боишься? - задумчиво спросил Жак. - Что, открыв раковину и начав все сначала, ты все потеряешь во второй раз?
Он не понимает, подумала Сэнди, и все же как он близок к истине! Сэнди не мигая уставилась на него расширенными от удивления глазами.
- Жак, - она наконец опустила глаза, - я не могу об этом говорить сейчас, я просто не в силах.
Действительно ли он болеет душой за меня, думала Сэнди, или вся эта забота направлена на то, чтобы затащить меня в постель? Он не скрывает, кто он такой в смысле образа жизни, точнее говоря - жизни сексуальной.
Всего какой-нибудь час назад, привезя ее сюда, он сказал, что часто бывает в отлучках, иногда по несколько дней. Неважно, по каким причинам, деловым или личным, он покидает дом, главное ясно - он против постоянных отношений. Есть женщины, которых это вполне устраивает: они наслаждаются мужчиной, руководствуясь принципом "хоть день, да мой". Берут от жизни (и от мужчины) все, а расставаясь, обмениваются на прощанье объятиями и поцелуями.
Она не такая, никогда такой не была. И сейчас не может даже помыслить о том, чтобы раскрыть душу и отдаться телом какому-то мужчине. А уж если до этого дойдет, то мужчина будет принадлежать ей одной.
Жак бесшумно вышел из комнаты, а когда вернулся через несколько минут, на нем были обтягивающие черные джинсы; верхняя часть тела осталась обнаженной, ноги - босыми. И хотя снова ее сердце сладко сжалось при виде поросшей волосами мускулистой груди и широких плеч, это было легче вынести, чем полную наготу. Жак принес поднос с горячим кофе и какое-то время молча стоял перед ней - Сэнди чувствовала на себе его пристальный взгляд.
- Сколько сахара? - Он слегка прикоснулся к ней теплой рукой.
- Два кусочка, пожалуйста.
Налив и себе чашку, Жак присел рядом с ней на софу. Сэнди хотела опустить ноги на пол, но он остановил ее:
- Не двигайся, я помещусь.
Жак положил руку ей на бедро, и, хотя между его и ее плотью было одеяло, прикосновение Жака снова подействовало на нее как ожог. Сэнди не знала, чего ждать: будет ли он расспрашивать ее дальше или продолжит "сцену изнасилования". Но, сидя рядом с ней в этой красивой комнате с мягким освещением, он молча потягивал кофе, видимо занятый своими мыслями.
Сэнди раза два взглянула украдкой на его четкий профиль, всего в футе от нее, и поняла, что смотреть на него ей приятно. Все еще мокрые от купания, черные как смоль волосы покрыли лоб кольцами, а длинные ресницы и волевой подбородок, на котором уже стала проглядывать щетина, придавали его лицу чувственность.
Если бы все было иначе, думала Сэнди, если бы я познакомилась с ним много лет назад, до Айана, когда еще была способна любить и верить, что счастье возможно!
Вдруг она поняла, как опасны эти мысли, и у нее перехватило дыхание. О чем это я? Разве я имею право так думать? Когда бы я его ни встретила, он был бы все тем же: совсем не домашним человеком. Сколько же раз мне придется обжигаться, чтобы наконец поумнеть?
Сэнди резко опустила ноги на пол, сбросив его руку, и встала во весь рост, обернутая одеялом.
- Я, пожалуй, оденусь, если вы не возражаете.
- Нисколько. - Он тоже встал, и, хотя ответил холодно, в его глазах засветилась улыбка. - Вы похожи в этом одеяле на маленькую, чем-то расстроенную девочку.
- Разве? - Ей не понравилась эта улыбка, эти слова. Он не сказал бы ничего подобного Монике. Высокая красавица - женщина до кончиков ногтей, независимо от того, какую часть своего стройного тела она захочет оголить. И он это знает.
- Сэнди… - он снова привлек ее к себе, голос его стал нежным. Как и взгляд. - Ты согрелась?
- Да. - Согрелась… я горю как в огне, думала Сэнди, когда рука его заскользила под одеялом по ее телу, не спеша лаская ее. Этот огонь, казалось, проникал в самую глубь ее существа. Но я же ждала этого! - пронзила ее мысль. Я этого хотела!
- Не знаю, почему меня так тянет к тебе, - пробормотал Жак, - почему я так хочу тебя. О, Сэнди…
Он впился губами в ее рот, и в тот же миг Сэнди потеряла всякую способность соображать. Одеяло соскользнуло на ковер, она этого не заметила, хотя и осталась в одном купальнике, едва прикрывавшем ее наготу: в раздевалке Сэнди с трудом выбрала костюм, который не был бы ей велик.
Впрочем, величина прикрывавшей ее тряпицы теперь не имела значения. Ничто не имело значения - ее охватило блаженство. Она ощущала только его сильное тело, прижатое к ее телу. Поцелуй длился вечность: язык Жака находил самые тайные, чувственные уголки ее рта, невообразимо возбуждая ее, а руки Жака продолжали гладить ее тело, и Сэнди чувствовала, как твердеют ее соски, отвечая на прикосновение его пальцев.
- Что ты делаешь со мной… - шептал он, - это невозможно, невероятно. - Французский акцент придавал особое очарование его словам.
Его поцелуи были горячи, когда он, оставив ее рот, двинулся вниз, и теперь он ласкал губами ее шею, потом уши, а потом грудь под тонкой тканью купальника. Вот уже упали бретельки с плеч, и ее груди затрепетали под натиском его рта.
Сэнди и не подозревала, что способна испытать такие ощущения, что сочетание мужской силы и нежности превратят ее в безвольную массу, во вместилище сплошной чувственности. Сэнди слышала, что такое случается с женщинами, читала об этом в романах. Но сейчас это было не с кем-то, а с ней.
Она погрузила пальцы в его волосы и, когда он поднял голову, вдруг поняла, что между поцелуями шепчет ему нежные, ласковые, почти невнятные слова. Но она распоряжалась своими мыслями не больше, чем телом. Она пылала, и ни за что не сказала бы, как все это началось.
- Сэнди? - На какой-то миг она была не способна поверить, что он оторвался от нее, отодвинулся на расстояние вытянутой руки, но, открыв затуманенные глаза, увидев его лицо, почти испугалась. - Сэнди, еще минута, и я не смогу остановиться. Ты меня слышишь? Хочешь ты этого или нет, я тобой овладею, но это буду я, Жак Шалье, а не какая-то бестелесная тень. Не образ, созданный тобой в мыслях. Слышишь, Сэнди?
Слышит ли она? Сэнди встала, чуть шатаясь, кожа ее порозовела от возбуждения. Она едва его понимала.
- Я не хочу заменять кого-то, этого я не потерплю.
Заменять?.. Мысль не доходила. О чем это он?
- Когда я тебя возьму - а это случится, потому что ты хочешь меня так же страстно, как я тебя, - так вот, когда это произойдет, твоему мужу не бывать призраком, вставшим между нами. Что бы у тебя с ним ни было, как бы ты его ни любила, я этого не допущу.
- Но… - Сэнди хотела ответить, однако мысли ее, так же как и чувства, были ей неподвластны. Отведя глаза в сторону, она попыталась сосредоточиться.
- Посмотри на меня. - Теперь его голос стал жестким, совсем не похожим на прежний - мягкий и ласковый. - Взгляни на меня, я живой человек, из мяса и костей, пощупай. - Взяв ее руку в свою, он похлопал ею по своей груди. - Убедилась?
- Не надо… - Сэнди отшатнулась, испуганная его тоном, его злым лицом.
- Я хочу тебя, Сэнди, хочу так сильно, что пьянею от одной этой мысли. Но гордостью я не пожертвую.
Взяв ее за руку, он провел ее через комнату во внутренний двор, и все это молча. Открыл дверь раздевалки, почти втолкнул ее внутрь и собрался уходить. - Жак! - Сэнди ничего не понимала.
- Одевайся, Сэнди! - Голос его был холодным и жестким, было видно, что Жак пытается взять себя в руки: рот упрямо сжат, тело напряжено. Он стоял так прямо, словно внутри у него был стержень. - Я жду тебя в машине.
Он вышел, хлопнув дверью, и тогда Сэнди поняла, что Жак утратил власть над собой.