– Из вас получится отличный муж-домосед, – лениво заметила она. Он так тщательно вытирал рабочую поверхность стола, что вполне мог стереть ее покрытие.
Павел хмыкнул:
– Я так понимаю, подобная перспектива вас не прельщает?
И тут Эмили поняла, что ничего не знает о его личной жизни. Ничего. Есть ли у него женщина? Наверняка. Богач вроде Павла вскружит голову любой женщине, просто посмотрев на нее своими потрясающими серыми глазами.
Он снова хмыкнул.
– Вы вообще собираетесь жениться? – спросила она.
Павел перестал вытирать стол и вперился в Эмили взглядом:
– Что вы пристали ко мне с расспросами?
– Мне скучно, – солгала она, пожав плечами. – Именно вы затащили меня в убежище, где нет ничего, чтобы скоротать время.
– Вы не можете скучать молча?
– А зачем? Я вас раздражаю?
– Да.
– Ладно.
На его губах появилась полуулыбка, он мрачно покачал головой.
– Вы будете отвечать на мой вопрос? – не унималась Эмили.
– Нет. Я вряд ли когда-нибудь женюсь. Вернее, я никогда не женюсь.
– Довольно убедительно!
– Потому что так и есть.
– Почему вы не хотите жениться?
Павел повернул голову и бросил на Эмили мрачный взгляд.
– А почему у вас нет мужчины? – возразил он. – Как давно вы одна?
– Семь лет.
Павел прислонился бедром к столу и сложил руки на груди:
– Так долго?
– Ага.
– И никаких романов?
– Не-а. Я работаю в индустрии моды. Подавляющее большинство холостяков, с которыми я работаю, геи. Я редко встречаю подходящих мужчин. – Эмили изо всех сил старалась говорить беспечно. Ладно, она преувеличивает, но это был испытанный и проверенный ответ, который она дает уже много лет. Уж лучше так, чем признаваться, что все мужчины заставляют ее чувствовать себя неадекватной и второсортной.
Эмили давно смирилась с тем, что не встретит настоящую любовь. Она устала ее искать. Эмили была ребенком, когда у ее отца случилась тяжелая депрессия. Но он выкарабкался. Ради своей жены, но никак не ради дочери. Эмили никогда не сомневалась в его любви к ней, но она ни разу не была той соломинкой, за которую ухватился бы ее отец, спасаясь от гибели.
Эмили помрачнела, у нее испортилось настроение. Пора сменить тему разговора.
– Раз уж разговоры о браке бросают нас обоих в холодный пот, расскажите мне, зачем вы покупаете компанию Плющенко? – спросила она. – У вас личный интерес?
– Почему вы так решили?
– Вы не потащили бы женщину на край света, если бы не личный интерес.
Хотя одного упоминания о Плющенко было достаточно, чтобы испортить настроение Павлу, он улыбнулся:
– Вы были журналистом в прошлой жизни?
– Вы бы знали об этом, если бы потрудились спросить о моей работе, – язвительно сказала она.
– Вы мне слова не даете вставить. – Павел выгнул бровь. – Вы задаете больше вопросов, чем следователь на допросе в КГБ.
– Потому что я неисправимо любопытная.
Взяв бутылку вина, он подошел к столу.
– Расскажите мне о вашей работе, а потом я, возможно, расскажу вам о своих отношениях с Маратом Плющенко. – Он наполнил оба бокала вином, потом отодвинул в сторону свой стул, на который Эмили положила ноги.
На мгновение он подумал, что она положит ноги ему на колени, и от предвкушения у него стало покалывать кожу.
Эмили отпила вино.
– Вы хотите знать о моей работе?
– Хочу. – Его осенило, что он желает знать о ней гораздо больше. Эмили Ричардсон – самый интригующий человек, которого он встречал за долгое время. Она проявляет чудеса бесстрашия, когда нужно защитить тех, кого она любит. – Вы говорите, что работаете в индустрии моды?
– Я дизайнер в доме моды "Александер".
– Ага. – Он кивнул. – Вы работаете на Хьюго Александера?
– Да.
– Все встает на свои места.
Дом моды "Александер" был одним из ведущих домов моды Великобритании, известный театральной, кричащей одеждой. Модели Хьюго Александера привлекали редакторов модных журналов во всем мире и будоражили воображение публики. И Павел собирался купить этот дом моды.
– Вы имеете в виду швейную машинку и ткани, которые я привезла с собой?
– И модные журналы, которыми завалена ваша спальня.
"И то, как вы одеваетесь", – подумал Павел. Он не мог представить, что Эмили работает в таком доме моды. Хотя после приезда на остров она одевалась без вызова и театральности.
– Вы в прошлой жизни были Шерлоком Холмсом, – сказала она.
Павел не хотел смеяться. Он не желал считать Эмили забавной, но она действительно таковой была. Он не помнил, когда в последний раз кому-то удавалось его развеселить.
– Вы помните вечеринку после покупки "Бамбер"? – спросила она.
– Помню, – ответил Павел, удивляясь тому, что она сменила тему.
– Я была так одета потому, что приехала на вечеринку прямо с работы. Мы устраивали шоу, и Хьюго попросил нас всех одеться в стиле готов.
Павел посмотрел на нее:
– Значит, обычно вы не одеваетесь как невеста Франкенштейна?
Эмили рассмеялась:
– Не до такой степени. Будь у меня время, я бы надела более подходящую одежду.
– Я решил, что вы специально так оделись.
– Если бы у меня было время переодеться, я бы переоделась. Но вы знаете, что такое показы мод. Просто не хватает времени.
Павел знал, о чем она говорит. Купив свой первый дом моды, он чувствовал себя обязанным присутствовать на Неделе моды в Нью-Йорке. Он пробыл там примерно час, а потом заскучал и ушел, но успел ощутить энергию дизайнеров, визажистов и других причастных людей, похожих на улей творческих пчел, работающих в совершенной гармонии. Он сразу представил себе, как легко Эмили впишется в подобный коллектив.
– Как вы попали в мир моды? – заинтересованно спросил он.
– Когда я была ребенком, для маленьких девочек выпускали только "миленькую" одежду, и всегда розового цвета. – Эмили состроила гримасу. – Я ненавижу розовый цвет. Я рисовала одежду, которую хочу носить. В конце концов я раздразнила маму настолько, что она научила меня шить на швейной машинке.
– Ваша мать была швеей?
– Она стала бы ею, если бы так рано не родила детей. Если бы она прожила дольше, то, вероятно, занималась бы шитьем. – Эмили потянулась за бокалом вина и сделала глоток.
Павлу показалось, что у нее слегка дрожит рука.
Несмотря на угрозы напиться, Эмили выпила лишь бокал рома с кока-колой и едва прикоснулась ко второму бокалу вина.
– Мама так гордилась мной, когда я получила работу в доме моды Хьюго, – задумчиво сказала она. Ее лицо скривилось от боли, но потом она сделала еще глоток вина и заставила себя улыбнуться. – Итак, ваша очередь.
– Моя очередь для чего?
– Для того, чтобы рассказать мне, почему вы хотите купить компанию Плющенко.
Павел подумал, не отмахнуться ли от ее вопроса.
– Здесь нам не остается ничего, кроме как разговаривать, – заметила Эмили, пристально глядя на него великолепными глазами.
Павел посмотрел на ее обнаженное плечо и почувствовал, как его тело обдало жаром. Вообще-то они могли бы найти способ приятно провести время…
Он резко тряхнул головой и приказал себе образумиться. Пусть они сейчас ладят друг с другом, нельзя забывать, из-за чего он привез Эмили на остров.
– Марат Плющенко – мой брат, – сказал он.
Эмили присвистнула:
– Вот этого я никак не ожидала! Вы пытаетесь тайком купить компанию собственного брата?
Павел вздохнул:
– Мы не родные братья. Я не знаю своего биологического отца. Он бросил мою мать до моего рождения. Мать Марата умерла, когда он был еще малышом. Наши родители поженились, когда Марату было два года, а мне пять месяцев. Андрей принял меня, а моя мать приняла Марата.
Эмили медленно кивнула:
– Значит, вас воспитывали как братьев?
– Да. Мы росли вместе как братья, но Марат не считал меня братом. – Павел печально улыбнулся. – Он всегда меня ненавидел.
Молодая женщина выгнула бровь:
– Почему?
Павел потер лицо:
– Марат не желал иметь ничего общего с Плющенко и со мной…
– Погодите-ка, – прервала она его, качая головой. – Насколько я поняла, Андрей Плющенко ваш отчим, поэтому вы член династии Плющенко?
– Династия подразумевает долголетнюю историю. Андрей основал компанию.
– Я понимаю.
– Вы уверены, что не были Шерлоком Холмсом в прошлой жизни?
Она рассмеялась и напомнила:
– Вы рассказывали мне о Марате.
– Он создал несколько неудачных компаний. По-моему, их было пять. Восемь лет назад он решил, что должен присоединиться к семейной фирме, однако не желал начинать с нуля. Он хотел сразу же войти в руководство компании.
– Вы с этим не согласились?
– Нет. Его идея показалась мне смешной. Я обрадовался, что он решил присоединиться к нам. Но я думал, что Марат сначала должен узнать тонкости бизнеса, как когда-то я. – Он покачал головой. – У нашего отца было иное мнение. Он страстно желал, чтобы Марат стал успешным, и исполнил бы любое его желание. Я совершил ошибку, выдвинув Андрею ультиматум: либо Марат входит в состав директоров, либо я ухожу в отставку.
– Андрей выбрал Марата?
– Он не сказал об этом прямо. – Павел вдруг помрачнел и посмотрел на Эмили. – Он заявил: "Павел, он мой родной сын". На следующий день я подал в отставку.
– Как отреагировал Андрей? – тихо спросила Эмили.
– Он очень расстроился из-за моего решения. Моя мать тоже. А я был… – Павел чуть было не сказал "опустошен", но вовремя остановился. – Я очень злился и даже сменил фамилию Плющенко на девичью фамилию моей матери. Я работал в компании со школы, расширял международное производство… – Он выдохнул и покачал головой, вспоминая. – Мне понадобилось пять лет, чтобы осознать свою вину, но мне не удалось попросить прощения у Андрея. Он умер во сне три года назад. Марат взял на себя бразды правления компанией. С тех пор компания Плющенко на грани разорения. Марат не продаст мне фирму, поэтому два года назад я создал подставную компанию и занимался инвестициями в различные фирмы, чтобы у него не было подозрений.
– Почему он возненавидел вас так сильно? Вы его брат.
– Не знаю. Я не помню, как жил без него. Он был старше, когда наши родители поженились. Он помнил, как жил, пока не появился я. – Павел покачал головой и поднял глаза к потолку, потом откинулся на спинку стула и положил ноги на стул рядом с Эмили. – Мне кажется, уместнее спросить, почему я все это вам рассказываю.
По-прежнему глядя на Павла, она печально повела плечом.
Тяжело вздохнув, он поднялся.
– Еще вина? – Обычно он не злоупотреблял алкоголем, но сегодня решил сделать исключение.
Эмили накрыла бокал рукой:
– Я не буду, спасибо.
– Вы отказались от идеи напиться? – весело спросил Павел.
– Когда я пьяна, то становлюсь смешливой и надоедливой. А мы оба знаем, что я и без вина разозлю кого угодно, – так же беспечно ответила она.
– В таком случае я могу предложить вам стакан молока.
Она рассмеялась, но ее взгляд остался беспокойным.
– Прямо сейчас я бы приняла душ. У меня в волосах полно морской соли.
– Ладно. А я в это время свяжусь со своим адвокатом. – Павел не надеялся, что заряда телефонной батареи хватит для разговора, но ему хотелось чем-нибудь заняться, чтобы отвлечься.
Ему было нелегко рассказывать о своем прошлом. Хотя он никогда не оказывался в подобной ситуации, когда время можно было скоротать только за разговорами. Он не мог позволить себе подобного.
И не важно, до чего хороша чертовка Эмили с ее фарфоровой кожей и черными как ночь волосами.
Глава 7
Эмили долго принимала душ, стараясь прояснить мысли.
Павел Вершинин – ее враг. Она не должна об этом забывать. Наслаждаясь его обществом, она обязана помнить, что находится на территории противника. Этот человек не дал шанса ее недавно овдовевшему отцу защитить себя и отстранил его от работы. Этот человек лишил ее отца всякой надежды и не начал расследование, которое вернуло бы ему доброе имя.
Надев черное платье до колен – теперь весь ее гардероб был в темных тонах, – она вернулась в гостиную и увидела, что Павел сидит на диване и читает книгу.
– А я думала, здесь совсем нечем развлечься, – сказала она с притворным осуждением.
Он показал ей обложку книги:
– Здесь все книги на русском языке.
– Ну и ладно. – Эмили прошла мимо него на кухню.
Ей нужно чем-то заняться, чтобы в голову не лезли ненужные мысли.
– Если бы я знал, что буду принимать здесь гостей из Англии, то привез бы книги на английском.
– Вряд ли я для вас гостья, да? – напомнила она и себе, и ему.
Отложив книгу, Павел поднял бровь:
– Пока вы находитесь на этом острове, вы моя гостья, и к вам будут относиться как к гостье.
Эмили очень хотелось заметить, что гостям, как правило, позволяют общаться с внешним миром и обычно они приезжают добровольно, но на этот раз она прикусила язык. Они оба знают, почему Павел так поступил. Нет смысла спорить. Им предстоит долгая ночь. Лучше попробовать и поддержать подобие гармонии в их отношениях. Пока Эмили держит ухо востро, с ней все будет в порядке.
В морозилке она обнаружила большой контейнер с ванильным мороженым.
– Хотите мороженого? – спросила она, протягивая Павлу контейнер.
– Конечно, – ответил он, пожав плечами. Закрыв книгу, он положил ее на подлокотник дивана.
Эмили достала две ложки. Павел уселся за стол напротив нее и кивнул на контейнер:
– Будем есть отсюда?
– Не придется мыть посуду.
– Оно растает.
– Не успеет. Я гарантирую, что через десять минут от мороженого ничего не останется. Если хотите, возьмите себе миску.
Округлив глаза, Павел взял миску и положил в нее мороженое.
– Это все? – спросила Эмили с недоверием – он положил себе только две ложки мороженого.
Он взглянул на нее с упреком:
– Это вряд ли здоровая пища.
– Это мороженое. Оно не может быть здоровой пищей. Оно создано для того, чтобы радовать и утешать.
– Я постараюсь объяснить это своим артериям.
Они ели в тишине, но сейчас молчание не казалось неловким.
Павел проверил свой телефон.
– Вы дозвонились до своего адвоката? – спросила Эмили.
– Да, но аккумулятор разрядился через пару минут. – Он встряхнул телефон, будто надеясь, что тот каким-то чудом заработает.
– Вы понимаете, что мучаете себя, проверяя его? – сказала она.
Павел поджал губы.
– Это бессмысленно, знаю. Я просто ужасно расстроен.
– Съешьте еще мороженого.
– Неужели это поможет? – насмешливо спросил он.
– Не-а. Но оно подсластит ваше расстройство. – Эмили отправила в рот полную ложку лакомства.
Губы Павла дрогнули.
Эмили улыбнулась, увидев, как он кладет себе еще чуть-чуть мороженого.
– Вы всегда так одержимы контролем?
Павел слегка прищурился.
– Мне нравится контролировать мир, в котором я живу, – медленно ответил он.
– Мы все так делаем, до определенной степени, – согласилась она. – Но, по-моему, вы перебарщиваете.
Он положил ложку и просто сказал:
– В детстве у меня была лейкемия.
Вздрогнув, Эмили округлила глаза.
– Когда можешь умереть в таком юном возрасте, начинаешь осторожничать. – Он повел плечом.
– Даже не знаю, что сказать, – пробормотала Эмили. – А сейчас вы в порядке? Я имею в виду…
– Я знаю, что вы имеете в виду. Да, я здоров. – Павел остался жив, но какой ценой… Пять лет химиотерапии и другие процедуры лишили его того, чего не купишь ни за какие деньги. – Но я не отношусь к своему здоровью как к должному. Я откровенно признаю, что хочу себя контролировать. Когда ты пять лет не в состоянии контролировать свое тело или свое лечение, не можешь избавить от страданий тех, кого любишь… – Павел покачал головой, доедая мороженое. – Сейчас я все контролирую. Только я. И я от этого не откажусь.
Эмили перестала есть, ее рука с ложкой застыла в воздухе.
– Мне очень жаль. – Она покачала головой. – Вы пережили ужасные времена. И ваши бедные родители. Об этом даже подумать страшно. Тяжело смотреть, как страдают родители, но когда дело доходит до собственного ребенка… – Она сунула ложку в контейнер с мороженым.
– Да, им было трудно, – согласился Павел. Он подумал о том времени, когда его мать, казалось, постарела за одну ночь. Вечером она была молодой матерью с беззаботным смехом, а утром стала морщинистой женщиной средних лет.
Он вспомнил те мрачные времена, когда они были настолько бедны, что родители могли обогревать только его спальню. Павел помнил, что шептал ему Марат, когда их родители не могли его слышать:
– Умри и избавь нас от забот, кукушонок.
Павлу было всего семь лет, но он знал, что его брат не шутит.
Он посмотрел на свою пустую миску. К черту осторожность! Сегодня он позволит себе расслабиться.
Павел стал поедать мороженое прямо из контейнера.
Что-то мелькнуло в глазах Эмили, когда она сделала то же самое. Их ложки столкнулись, когда они запустили их в контейнер во второй раз. Их взгляды встретились.
Эмили действительно невероятно красива. И легко располагает к себе.
Павел вдруг понял, что рассказал Эмили о том, о чем не знал никто. Он посмотрел на часы:
– Полчаса.
Молодая женщина нахмурилась:
– Полчаса?..
– Мы приканчиваем это мороженое уже полчаса. А вы говорили, что на это уйдет всего десять минут.
– Мы слишком много разговариваем и мало едим. И осталась еще по крайней мере одна большая ложка мороженого. – Она заглянула в контейнер.
– Доедайте, – разрешил Павел.
– Как великодушно.
Павел смотрел, как Эмили выгребает из контейнера растаявшее мороженое до последней капли. Он насторожился, когда она высунула розовый язык, чтобы облизнуть ложку.
Мысленно глубоко вздохнув, он поднялся. Сегодня вечером он откажется от строгой диеты.
– Давайте откупорим еще одну бутылку вина?
– Почему нет? – Эмили отодвинула контейнер. – Вино вкуснее молока. – Она положила руку на живот. – Вино помогает от боли в желудке?
Ее жест почему-то сразу заставил Павла подумать о беременной женщине. Он отмахнулся от образа.
– Кто-то переел мороженого?
– М-м-м… Может быть, – протянула она.
– Мне неприятно вам об этом напоминать, но я вас предупреждал.
Она скривилась:
– Знаю-знаю, слишком много мороженого вредно для здоровья. Но это не помешало вам съесть половину.
– Не совсем половину. – Павел усмехнулся, пододвигая свой стул. Он съел больше мороженого за один присест, чем за последнее десятилетие. Эмили права: с мороженым легче переживать горести.
Когда Павел снова сел за стол с бутылкой и двумя чистыми бокалами, Эмили наклонилась вперед и положила подбородок на руки.