– Он пытался покончить с собой в тот день, когда ты отстранил его от работы по подозрению в краже. Это случилось через два месяца после того, как мы похоронили маму.
Эмили почувствовала, что Павел раскаивается, и ей вдруг стало тошно.
Она высвободила запястье из его сильных пальцев, а потом накрыла ладонью его руку.
– Он был на грани еще до того, как ты заподозрил его в краже, – объяснила она, беспомощно пожав плечами. – Ты действительно подтолкнул его к краю, Павел, и я не буду тебе лгать. Весь прошедший месяц я ненавидела тебя за это. Но правда в том, что мой отец просто ждал предлога. Мы с Джеймсом знали, насколько ему плохо. Это как наблюдать за ребенком, переходящим дорогу перед несущимся на него грузовиком, и не иметь возможности ни оттолкнуть малыша в сторону, ни громко закричать, чтобы предупредить. Мы не могли достучаться до отца. Я не могла на него влиять. Я никогда на него не влияла. Единственным человеком, который мог к нему пробиться, была наша мать. Но ее больше нет.
Павел задался вопросом, чувствует ли Эмили, что по ее щекам текут слезы. Знает ли она, что вцепилась пальцами в его руку, словно в спасательный круг? При виде ее горя у него сдавило грудь.
– У него были депрессии раньше? – спросил он.
Эмили кивнула, проведя рукой по лицу, чтобы стереть слезы:
– Он всегда страдал от депрессий, но иногда рецидивов не было месяцами и даже годами. Он не мог справиться с этой чудовищной болезнью.
Павел представил, что бы чувствовал, будучи ребенком, если бы его отец запирался в комнате на несколько недель подряд. Дети чувствительны и понимают все гораздо быстрее взрослых.
Болезнь Павла измучила его родителей, но они были взрослыми людьми и понимали, что не могут сами ничего исправить. А дети склонны обвинять во всем себя.
Пока Павел размышлял, где найти хорошего психиатра для отца Эмили, громко зазвонил его телефон.
Эмили рассмеялась, хотя в ее глазах по-прежнему стояли слезы.
– Мне нравится эта мелодия.
Он улыбнулся и ответил на звонок.
Звонил его адвокат – Златан.
– Я вам перезвоню.
Павел поднялся и посмотрел на Эмили сверху вниз. Она уже не плакала. Ее глаза были красными и опухшими, а щеки покрылись нездоровым румянцем. И все равно она была очаровательна.
– Ты побудешь одна? Мне нужно позвонить Златану.
Шмыгнув носом, Эмили кивнула:
– Я до сих пор не могу привыкнуть к твоей мелодии. Это был мой любимый мультфильм в детстве.
– Мой тоже, – признался Павел. – Когда мне было особенно плохо, я смотрел мультики снова и снова.
Они пристально вглядывались друг другу в глаза. У Павла возникло сильнейшее желание перегнуться через стол и обнять Эмили.
Вчера он поклялся себе, что прекратит с ней отношения. Он может предложить Эмили только деньги. Но она ни за что их не возьмет.
Эмили нужен мужчина, который будет ее любить и с которым она создаст полноценную семью. А Павел никогда не сможет дать ей всего этого.
Но, несмотря на все свои намерения, он поднялся по лестнице, ведущей в ее хижину, глухой ночью, не выспавшийся, и постучал в ее дверь прежде, чем понял, куда пришел. Павел пытался убедить себя, что пришел просто извиниться, ничего более. Он не собирался снова заниматься с ней любовью.
Он должен от нее отстраниться. Их отношения стали… Павел не знал, какими словами описать крепнущую между ними связь. Он знал только, что у их отношений нет будущего.
– Мне нужно идти, – сказал Павел. – У меня много работы.
– Я останусь здесь и закончу эту вещь, – произнесла она, беря в руки яркий материал, который отложила в сторону, когда пришел Павел. – А потом, возможно, снова прогуляюсь к водопаду.
– Скоро стемнеет, – заметил он. – Я бы предпочел, чтобы ты отправилась к водопаду завтра утром.
За свою заботу он был вознагражден мягкой улыбкой.
– Если тебе будет от этого лучше, то я отложу прогулку до утра.
– Спасибо.
– И я буду прыгать в бассейн, пока не увижу дна.
– Очень смешно. – Даже Эмили не настолько сумасшедшая, чтобы прыгать в омут у водопада. – Увидимся.
Идя в дом, он чувствовал, что она смотрит ему вслед.
Эмили предполагала, что проведет весь вечер в своей хижине одна, как накануне. Уборка острова продолжалась, большая часть персонала распиливала поваленные деревья и выполняла другую физическую работу.
Когда Павел вышел из дома вскоре после захода солнца, он выглядел спокойнее, чем когда-либо. Морщинки вокруг его глаз и рта разгладились. Он был в выцветших джинсах и белой футболке. Эмили и подумать не могла, что у Павла есть джинсы. И что они так хорошо на нем сидят.
– Сегодня мы ужинаем на пляже, – сказал он напрямик.
На пляже… После их первого ужина на пляже минуло всего три дня. Эмили казалось, что с тех пор прошла целая жизнь.
Она посмотрела на платье, которое шила после обеда. Оно было единственным ярким пятном в комнате. Эмили осточертела темная одежда.
– Я буду готова через минуту, – сказала она, снимая платье с вешалки и отправляясь в ванную комнату. Там она быстро сняла черный топ и шорты и надела свое творение.
Эмили повертелась перед зеркалом, критически себя оглядывая.
Отклонившись от первоначального эскиза, она сделала платье без рукавов, с эластичным лифом и юбкой в форме буквы V длиной до колен.
Распустив волосы, она направилась обратно в комнату.
– Еще две секунды. – Эмили села за туалетный столик. Она подвела черным карандашом глаза, накрасила ресницы тушью и нанесла на губы коралловую помаду.
Нет необходимости делать яркий макияж. Павел уже видел ее ненакрашенной и обнаженной. И он по-прежнему ее хочет. И она хочет его так сильно, как и предположить не могла.
Когда Эмили повернулась к нему лицом, его серые глаза заблестели. У нее радостно ёкнуло сердце.
– Ты похожа… – Он поднял плечи, будто подыскивая подходящее слово. – На огненный опал.
Ее голос надломился.
– Спасибо.
Павел направился к двери.
– Нам пора.
Эмили последовала за ним вниз по лестнице на пляж.
Персонал был уже на месте, накрывая длинные столы. На столах была посуда, столовые приборы и много бутылок с вином и пивом. Кое-какие упавшие деревья и ветви сложили в виде конуса и развели костер на пляже недалеко от того места, где расположились Павел и Эмили.
– По-моему, мы все заслужили праздник, – тихо произнес Павел ей на ухо.
Вздрогнув, Эмили подняла лицо, чтобы посмотреть на него. Павел стоял, непринужденно сложив руки на широкой груди, и горделиво оглядывал свой остров.
– Чем я могу помочь? – спросила она.
Он быстро улыбнулся, обнажив белые зубы:
– Помоги мне с барбекю.
– Ты умеешь готовить?
– Барбекю – мой конек, – ответил он.
– Ты делал это раньше?
Он поднял плечо:
– Несколько раз.
Павел снова ее удивил.
Вскоре везде слышались смех и разговоры. Два десятка сотрудников Павла решили на один вечер забыть о заботах. Еды было вдоволь, вино текло рекой. Теплая погода и черное небо со сверкающими звездами, похожими на крошечные драгоценные камни, прибавляли вечеринке очарования.
У всех было хорошее настроение. Улыбался даже Павел, занимаясь барбекю. Эмили относила на столы подносы с готовыми ребрышками, куриными грудками, королевскими креветками, шашлыком… Список блюд был бесконечным.
Эмили так много общалась и была так занята, что почти не разговаривала с Павлом. Однако это не мешало ей чувствовать его присутствие.
Для человека, отчаянно старающегося выбраться с острова, он был явно доволен тем, что происходит вокруг. Глядя на него, никто бы не сказал, что Павел хочет куда-то уехать.
Заметив, что его бокал опустел, Эмили налила Павлу пива.
– Присядешь?
– Я дожарю стейки, а потом присоединюсь к тебе, – пообещал он, беря у нее бокал. – Спасибо.
– Всегда к твоим услугам.
От его улыбки у нее засосало под ложечкой и стало легко на душе. Она поспешила обратно к столам.
Павел наблюдал, как Эмили оживленно разговаривает с его персоналом.
Ему хотелось строить отношения с людьми так же непринужденно, как делала она, но он был довольно замкнутым человеком. Он пропустил большую часть школьного обучения из-за болезни, поэтому, когда выздоровел, стал изгоем. Пять лет – долгий период в жизни ребенка. Павел не умел заводить друзей. Если бы не Андрей, который взял его под свое крыло, воспитывал в нем уверенность в собственных силах и говорил, что не нужно расстраиваться, если сверстники не приглашают тебя на вечеринки, еще неизвестно, что стало бы с Павлом. Он нашел свою нишу в жизни, но всегда помнил, что везде будет чужаком. Даже прячась под крылом Андрея, Павел знал, что с каждым днем Марат ненавидит его все сильнее.
Не потому ли Павел так страстно хотел удержать Яну? Вероятно, он решил, что рядом с ней может быть самим собой.
Павел попытался представить себе, какой стала бы его жизнь, если бы он наконец не признал, что Яна превратилась в тусклый алмаз. У него похолодело в груди.
Павел посмотрел на Эмили. Она сшила замечательное платье.
Цвет платья – оттенок огненного опала – был ослепительно жизнерадостным. Если бы Эмили прошла путь Яны, подвергаясь эмоциональному шантажу, то, вероятно, тоже превратилась бы в тень, отказываясь от своих желаний.
Об этом Павел никогда не узнает. Он ни за что не позволит Эмили последовать путем Яны.
Павел уселся в конце стола. Он посмотрел на Эмили другими глазами. Он наблюдал, как она встает и идет танцевать вокруг костра с молодыми людьми из его персонала. Подол ее великолепного наряда развевался, пока она кружилась в такт музыке. Садовник, Оливер, пел регги и бренчал на гитаре. Ее нежные руки поднимались вверх, чтобы аплодировать, и покачивались, черные кудри разметались во все стороны. Павел чувствовал, как она излучает энергию. Его тянуло к Эмили.
У него заныло в груди, и он отпил пива, словно оно могло его успокоить.
Вдруг Эмили поймала его взгляд и замерла на мгновение. Потом одна из девушек схватила ее за руку и потащила танцевать.
Павел мог смотреть на нее часами. У него ёкнуло сердце, когда она подхватила на руки Аву – двухлетнюю племянницу Валерии, которая жила на острове с родителями, работающими на Павла.
Он не мог слышать восторженный визг Авы, но он его почувствовал.
Эмили станет фантастической матерью, энергичной и любящей – какой была мать Павла, прежде чем он предал ее любовь.
Он по-прежнему помнил, каким было ее лицо, когда он уходил из дому.
– Павел, – говорила мама. – Андрей любит тебя. Он никогда бы не предпочел тебе Марата. Для него вы равны.
– Ты не слышала нашего разговора, – усмехнулся Павел, не скрывая боль и гнев. – Он думает, что Марат заслуживает места в совете директоров только потому, что тот его родной сын.
– Он не это имел в виду… Павел не дал ей договорить:
– Значит, ты на его стороне? А я думал, моя мать меня поддержит.
– Сейчас не время принимать чью-то сторону…
– Я считаю иначе. И я вижу, ты сделала выбор. Я мог бы обратиться к тебе за поддержкой, но она мне не нужна. Мне осточертели семейные связи и одержимость родословными. Кукушонок покидает гнездо.
Возможно, Павел повел бы себя иначе, если бы накануне не получил результаты анализов, похоронившие его мечту создать собственную семью.
Он помнил ощущение беспомощности, когда узнал, что его жизнь ничего не стоит. Он ни на что не способен. Женщина, которая его родила, мужчина, его воспитавший, – они оба отказались его поддержать. Павел остался один. Поэтому он вынудил Яну остаться.
После почти двух лет страданий Павел погрузился с головой в работу, решив добиться успеха самостоятельно, а потом понял, как поступает с Яной, и отпустил ее.
Подошедший Луис заставил Павла переключить внимание с грустных воспоминаний на непринужденный разговор о лодках и островной жизни. К тому времени, когда Луис хлопнул его по спине и пожелал спокойной ночи, Эмили уже не танцевала.
Павел машинально посмотрел на лагуну и улыбнулся, когда увидел, что Эмили бредет по воде, которая доходит до середины ее икр.
Он поднялся и направился к ней. У воды он разулся и закатал джинсы.
– Я знала, что это ты. – Эмили обернулась и улыбнулась ему.
– Я просто хочу убедиться, что ты не собираешься плавать, – сказал Павел.
– Я об этом подумывала, – призналась она. – Может быть, позже, когда все лягут спать. Ты должен ко мне присоединиться.
Эмили отправилась в лагуну потому, что ей требовалось больше свободного пространства. Ей хотелось уйти от Павла на небольшое расстояние и побороть желание подбежать к нему и потащить танцевать.
Танцуя, она чувствовала его взгляд. Всякий раз, когда у нее лопалось терпение, она оглядывалась на Павла, и у нее замирало сердце. Он сидел один и пил пиво, пока вокруг веселились люди, для которых он устроил праздник.
– Я плавать не буду, – произнес он. – Не все морские лагуны дружелюбны. Особенно ночью.
– Ты так предупреждаешь меня, чтобы я не приходила сюда в полночь поплавать?
– Я просто прошу тебя учитывать возможный риск.
Эмили тихо рассмеялась:
– По-моему, я слишком много выпила, чтобы плавать.
Она не была пьяна. Но ей все равно не следовало купаться в одиночку. Павел стоял рядом с ней, а у нее кружилась голова и бурлила кровь от его близости.
– Рад это слышать, – сухо сказал он.
– Я наплаваюсь завтра у водопада. – Эмили рассмеялась. – Ты даже не представляешь, как тебе повезло, что ты владеешь этим островом. У тебя есть собственная лагуна и водопад!
– Я знаю, как мне повезло.
Что-то в его тоне заставило ее внимательно на него посмотреть.
В темноте было невозможно оценить его взгляд, но Эмили знала, что сейчас Павел испытывает горечь. У нее заныло сердце.
В отдалении Оливер пел хит Боба Марли; оставшиеся гости подпевали; музыка смешивалась с нежным плеском волн.
Глубоко вздохнув, Павел посмотрел на звезды, взглянул на Эмили, потом протянул руку и взял пальцами ее локон.
У нее перехватило дыхание, когда он наклонил голову. Она понятия не имела, что он сейчас скажет, и, конечно, не предполагала увидеть веселое выражение его лица.
– От тебя пахнет костром, – произнес Павел.
Его пальцы поигрывали с ее локоном. Он стоял достаточно близко к Эмили, и она чувствовала тепло его тела.
Внезапно он посерьезнел. Оставив в покое ее локон, Павел провел руками по волосам и плечам, а потом нежно коснулся шеи.
Его прикосновения опаляли ее кожу. Эмили закрыла глаза. Ее губы подрагивали в предвкушении поцелуя.
– Ты сведешь с ума любого мужчину, Эмили Ричардсон, – тихо сказал Павел ей на ухо и убрал руки.
Она резко открыла глаза и увидела, что он шагает по воде к берегу.
Ночь она провела в своей хижине в одиночестве.
Глава 11
Эмили сидела на уступе у водопада, наблюдая за восходом солнца. Небо окрашивалось в синие и зеленые цвета. Слышался только устойчивый шум водопада напротив. Его воды переливались разнообразными оттенками.
Эмили удалось поспать всего несколько часов. Каждый раз, закрывая глаза, она видела лицо Павла. Его образ стоял перед ее глазами и тогда, когда она их открывала. Он завладел всеми ее мыслями.
Она была так уверена, что он ее поцелует. Когда он ушел, она почувствовала себя отверженной.
Сидя у водопада, Эмили о многом размышляла.
Ее отец выздоровеет. Она уверена. Он встал с постели, а это значит, что у него появился слабый интерес к жизни. Эмили испытывала неописуемое облегчение.
Но к облегчению примешивалась эгоистичная досада. Она, словно ребенок, злилась на то, что ее отец сделал первый шаг к выздоровлению рядом с Джеймсом, а не с ней. Не имеет значения, сколько она сделала для отца, как сильно старалась.
Ну и наплевать. Это действительно не важно. Достаточно того, что дело сдвинулось с мертвой точки.
Настало время пожить для самой себя. И Эмили знала, с чего нужно начать.
Она поднялась на ноги и посмотрела вниз. Ее охватил трепет предвкушения. Она сняла саронг и шлепанцы.
Перед ее глазами снова возник образ Павла. Если бы он знал, что она собирается сделать, то, наверное, привязал бы Эмили к стулу до конца срока ее пребывания на острове. Именно поэтому она пробралась к водопаду до рассвета.
Эмили сделала несколько шагов назад, а затем побежала вперед и стремительно прыгнула в прохладную воду. Она опускалась все ниже и ниже, стараясь достичь дна.
Павел проснулся до рассвета. Ему приснилось, будто Эмили прыгает с уступа в бассейн.
Надев шорты, он помчался к ее хижине. Эмили там не оказалось.
Павел добрался до водопада в три раза быстрее обычного. Его тело покрылось потом. Он увидел ее вещи у основания уступа, и у него от напряжения стало пульсировать в висках.
Потом он увидел ее черные волосы. Прищурившись, Павел заметил, что Эмили лежит, вытянув ноги, положив руки на камни на краю водопада, подставляя тело потоку воды.
Словно почувствовав чье-то присутствие, Эмили подняла голову, махнула Павлу рукой, подзывая его.
Приложив руки ко рту, он крикнул:
– Не смешно!
Качая головой, она поднялась и нырнула в бассейн, оставаясь под водой так долго, что у Павла перехватило дыхание.
Она вынырнула на другом конце бассейна.
– Прыгай ко мне!
– Нет!
– Поверь, ты испытаешь самое волнующее чувство в жизни.
Павел не любил рисковать. Находясь на волосок от смерти в столь юном возрасте, не в силах контролировать собственную жизнь, он решил, что не будет испытывать судьбу.
Менее десяти часов назад он едва не уступил соблазну раздеться и искупаться в лагуне в темноте. Именно Эмили едва не заставила его совершить глупость. А теперь она хочет, чтобы он прыгнул на глубину в сорок футов, поверив ей на слово, что это не опасно.
– Павел, давай. Тебе понравится.
Что, значит, поверить ей? Он должен доверить собственную безопасность другому человеку? Павел с трудом сдерживался. Ее безрассудность была заразительной.
Пристально глядя на ее черные как вороново крыло, волосы он присел на краю бассейна и снял ботинки.
Прыгнув в воду, он действительно испытал ни с чем не сравнимое ощущение. Во время погружения в воду с него слетели шорты и трусы. Вынырнув, он увидел облегчение на лице Эмили, а потом она одарила его самой красивой улыбкой, какую он когда-либо видел.
– Ты сделал это! – Она мелодично рассмеялась, и у него потеплело на душе. – Ты молодец!
Он подплыл к ней, обхватил за бедра и потянул Эмили в воду. Он уперся руками в камни по обе стороны от Эмили, заключая ее в ловушку. Он старался отдышаться и видел перед собой ее лучезарную улыбку.
Эмили прижалась грудью к его груди, положила руки ему на плечи и пристально посмотрела в его глаза.
Их бедра соприкоснулись, и в жилах Павла забурлила кровь.
Он вновь хотел забыться рядом с ней – с женщиной, которая оживляла его чувства. Единственной женщиной, с которой он забывал даже о себе.