Глава 9
Когда Эмили проснулась, шторм стих. Луч света пробивался сквозь небольшое окно-иллюминатор. Павла в кровати не было.
Она посмотрела на часы. Восемь утра. Она мало спала и понимала, что ей предстоит нелегкий день.
Ванная комната была пуста. Эмили вошла туда, заперла дверь и встала под душ. Она долго стояла, не шевелясь, под струями горячей воды.
Эмили по-прежнему чувствовала кожей прикосновение губ Павла. Ее тело горело, но не от горячей воды. Раньше Эмили никогда не испытывала подобных ощущений.
И все же она не могла не думать о том, что, вероятно, совершила самую большую ошибку в жизни.
Жаль, что ей не удастся скрываться в ванной комнате вечно. Рано или поздно ей придется встретиться с Павлом при свете дня.
Переодевшись в черное бикини и зеленый саронг, она налила себе чашку чаю и открыла дверь убежища.
Эмили сразу же окутала дневная жара. Она вздохнула, увидев последствия шторма. Десятки деревьев выкорчевало ветром, территория перед убежищем была усеяна листьями и ветками.
Павла нигде не было.
Эмили опустилась на скамью, на которой сидела прошлой ночью. Глубоко вздыхая, она посмотрела вокруг. Небо было ярким и безоблачным. Эмили впервые наблюдала впечатляющую перспективу. Вдали виднелись соседние острова и спокойные сверкающие воды океана.
Эмили скорее почувствовала, чем услышала движение. Затаив дыхание, она ждала, когда Павел присядет рядом с ней на приличествующем расстоянии. Ее сердце болезненно ёкнуло.
– Много разрушений? – спросила она. По крайней мере, ей удалось с ним заговорить.
– Я еще не был в доме. Ждал, когда ты проснешься.
Эмили подумала, что, вероятно, после этой фразы ей следует встать и собрать свои вещи.
На миг закрыв глаза, чтобы совладать с эмоциями, она притворилась беспечной и обернулась, чтобы посмотреть на Павла.
Он был гладко выбрит и аккуратно причесан. На нем были отглаженные брюки и рубашка поло. У Эмили сдавило грудь.
Павел смотрел в ее красивое лицо.
Он не выспался, но чувствовал себя замечательно. Лежа в темноте, он слушал, как выравнивается дыхание Эмили. В какой-то момент она повернулась во сне, и ее лицо оказалось всего в нескольких дюймах от его. Он посмотрел на ее губы, едва различимые в темноте, и нежно их поцеловал. Его тело напряглось при воспоминании ее знойного и сладкого вкуса.
Волосы Эмили пахли малиной. Желание Павла боролось с чувством вины.
Если бы он знал, что жена Малкольма Ричардсона умерла всего за несколько недель до пропажи денег, то повел бы себя иначе. Он позволил бы ему оправдаться. Он был бы гораздо мягче в своих действиях.
Павел настолько одержим сделкой с Плющенко, что все остальное казалось ему не важным. И ни один сотрудник, который знал Малкольма Ричардсона, не осмелился сказать Павлу о том, что несчастный недавно овдовел.
Павел поставил себя на место Эмили. Что было бы, если бы Андрея обвинили в краже денег? Он сделал бы все, чтобы его оправдать. Он яростно защищал бы Андрея, как Эмили защищала Малкольма.
– Прости. – Увидев, как она нахмурилась, он прибавил: – Я должен был знать, что твой отец недавно овдовел.
Эмили пристально смотрела на него, в ее взгляде что-то промелькнуло.
– Да. Должен был знать.
Павел тяжело вздохнул:
– Мне очень жаль. Я повел бы себя по-другому, если бы…
Кивнув, она прикусила губу, а потом сказала:
– Пожалуйста, сделай мне одолжение и оправдай моего отца. Я знаю, ты будешь проводить расследование. Но я клянусь, что он не крал эти деньги.
– Я это обязательно учту.
– Спасибо.
Ее взгляд изменился. Павел не успел понять, о чем она думает, потому что Эмили выпрямилась, словно приказывая себе образумиться.
– Я соберу вещи, и мы вернемся в дом. – Не дожидаясь его ответа, она ушла в убежище.
– Что это за место? – спросила Эмили вскоре после того, как они отправились в обратный путь. Сквозь листву деревьев она заметила симпатичное строение.
– Одно из гостевых убежищ.
– Вроде того, в котором были мы? – Эмили мысленно аплодировала своей внешней беспечности. Пока она болтает с Павлом о всякой ерунде, все будет в порядке. От напряжения у нее скрутило живот, и она глубоко вдохнула, чтобы успокоиться.
Она слишком доверилась своим эмоциям. Да, они занимались любовью. Ну и что? Миллионы людей занимаются любовью.
Эмили слишком долго была одна, и это ее проблема. Она просто стала чересчур уязвимой.
Неудивительно, что ее сердце колотится как сумасшедшее в присутствии Павла.
– Они идентичны. Для гостей построены три уединенных убежища.
– Почему ты не отправил меня в убежище для гостей? – спросила она.
Он повернул голову и посмотрел на нее:
– Я не хотел, чтобы ты пережидала шторм в одиночестве.
От его теплых слов Эмили снова разволновалась. Почему, ну почему он не оказался злодеем, монстром, каким она считала его вначале?
Но если бы он действительно был монстром, Эмили никогда бы с ним не переспала. Она ни за что не обратилась бы к нему за поддержкой и утешением.
Они шли по тропе, на их пути попадалось все больше свидетельств разгула стихии. Огромное пространство было покрыто сломанными деревьями, ветвями и мелкими ветками, такими острыми, что о них можно было порезаться. Павел взял Эмили за руку, помогая ей пробираться сквозь завалы.
Хозяйский дом пережил шторм без каких-либо повреждений.
С хижины, в которой хранились приспособления для отдыха на открытом воздухе, сорвало крышу. Вокруг нее уже натянули желтую защитную ленту. Дерево упало на крышу хижины-столовой, пройдя через нее вертикально, как горячий нож сквозь масло. Повсюду были обломки.
Но настоящая трагедия разыгралась у причала. Яхту Павла – красивое судно, которое должно было отплыть в Пуэрто-Рико в тот же день, в результате шторма вынесло на берег. Яхта лежала на песке на боку.
* * *
Павел с трудом сдерживал ярость.
Похоже, судьба решила его доконать. Как еще объяснить невезение, преследующее его последние пару дней?
До того как Эмили проникла в его кабинет, намереваясь выкрасть секретные сведения, в жизни Павла все шло гладко. Марат был в восторге от суммы, которую предложила за его фирму компания "РГ-холдингс". Он даже не стал выяснять истинное происхождение компании-покупателя. Хотя он вряд ли узнал бы что-нибудь, если бы даже захотел. Структура, выстроенная Павлом, была настолько сложной, что выдержала бы любое расследование. И все-таки у Павла оставались сомнения. Марат ленив, но неизвестно, как глубоко будут копать его адвокаты, проводя расследование.
Всегда есть вероятность, что что-то пойдет не так.
Эмили, державшаяся на расстоянии, пока Павел разговаривал со своим персоналом, подошла к нему и сочувственно поморщилась:
– Яхту можно спасти?
– Она лежит на боку и залита водой. В лучшем случае ремонтная бригада приедет сюда через несколько дней.
– И что будет теперь?
Павел провел рукой по лицу:
– Я не знаю.
Он отошел от Эмили и направился к Луису, который разговаривал по мобильному. Как только у Павла появится свободная минутка, он зарядит свой телефон. Но сейчас все его внимание занимала яхта. Решив проблемы с яхтой, он проверит десятки сообщений, которые, несомненно, прислали на его телефон, и позвонит Златану – своему адвокату. Не все сразу. Сейчас его должна заботить только невозможность покинуть остров.
– Какие новости? – спросил он Луиса, когда тот закончил телефонный разговор.
– Лодку для вас доставят только через два дня. Другие острова очень сильно пострадали. Там есть несколько лодок, но на них вывозят раненых на материк.
Павла утешало только то, что ни один из его сотрудников на острове Алина не пострадал. Он отрывисто кивнул.
– Попытайтесь еще раз.
Он изо всех сил старался говорить спокойно. Он мог кое-куда позвонить и добиться того, чтобы с материка ему прислали любое количество лодок. Если он так сделает, то уедет с острова через несколько часов. Но реальная проблема – коралловый риф. Местные островитяне хорошо его знают и понимают, какие его участки безопасны, а какие опасны для плавания. Яхтсмены, которые могут прийти Павлу на помощь, этого рифа не знают. Не нужно рисковать их жизнью.
Он впервые выругался на себя за то, что не построил на острове вертолетную площадку. Он просто не хотел уничтожать уникальность острова Алина. Остров был особенным.
– Я могу чем-нибудь помочь? – тихо спросила Эмили, снова подходя к нему.
– Поговори с Валерией. Сейчас все занимаются яхтой. – Павел покачал головой, глядя на яхту.
Ему вдруг пришло в голову, что Эмили хочет позвонить отцу.
– Давай вернемся в дом и проверим сообщения на моем телефоне, – сказал он.
Павлу ужасно хотелось обвинить во всем Эмили. Вернее, обвинить кого угодно. Но Эмили не виновата в том, что его жизнь пошла кувырком.
Стоя на пристани, он делу не поможет. Очистка острова идет полным ходом. Шторм оставил остров без электричества, но сейчас работают генераторы, которые продержатся по крайней мере две недели.
Они прошли к дому в молчании. Павел отпер дверь и придержал ее для Эмили.
Он невольно стиснул зубы. Несмотря на творящийся вокруг кошмар, он не мог побороть желание снова овладеть Эмили.
Вдохнув, он подключил к телефону зарядное устройство. Естественно, куча входящих сообщений.
Сначала Павел прослушал голосовую почту. Шесть пропущенных вызовов: два от его адвоката, один от секретарши и три от Джеймса. Сообщения от Джеймса он прослушал в первую очередь.
– Что? – спросила Эмили, сложив руки на груди и взволнованно глядя на Павла.
– Три сообщения от Джеймса. В первом он спрашивает, как включить посудомоечную машину, во втором – можно ли приготовить пиццу в микроволновке, в третьем – где утюг.
Эмили слегка расслабилась.
– По крайней мере, мы знаем, что они живы.
– Если только твой брат не убил себя и отца неподходящей едой.
– Мой отец ничего не ест, поэтому он в безопасности, – тщетно попыталась она пошутить.
– Он ничего не ест?
– Он только спит. – Эмили беспомощно пожала плечами. – Сон ему на пользу.
– А Джеймс способен за ним ухаживать? – Теперь, зная, что брат Эмили не может сам разогреть пиццу, Павел реально сомневался в его способностях.
– Да. Он просто должен проследить, чтобы папа пил таблетки, и приглядывать за ним ночью.
Павел видел, с каким усилием Эмили сохраняет спокойствие. Он ею восхищался.
– Удивительно, что Джеймс не попросил тебя приехать и погладить ему одежду, – сказал он.
– Он может просить, о чем угодно. Я с удовольствием готовлю ему, но, когда дело доходит до глаженья, он должен делать это сам. – Эмили вымученно улыбнулась, и у Павла ёкнуло сердце. – Клянусь, если у меня родится сын, я научу его всем домашним обязанностям, прежде чем отпущу восвояси.
Конечно, Эмили хочет детей. Женщина, настолько преданная своей семье, рождена для того, чтобы стать матерью.
Павлу стало тошно. Когда-то он мечтал о детях. Родных детях.
– Значит, ты с ним не слишком нянчишься? – Он заставил себя улыбнуться.
Эмили нахмурилась:
– Я никогда с ним не нянчилась. Он просто не приспособлен к быту.
– Я понимаю, во многих семьях к ребенку относятся как к малышу даже в его зрелом возрасте. – Это утверждение никак не относилось к самому Павлу. А вот Марат был избалован и делал многое, чтобы Павел никогда не чувствовал себя его братом.
– Джеймс не ребенок, – парировала Эмили. Она выглядела обиженной. – Он на три года старше меня.
– Неужели? – Павел смотрел на нее, стараясь понять, не дразнит ли она его. Но на ее лице читалось возмущение. – Тогда почему ты взяла на себя всю ответственность за отца?
– Мы с Джеймсом оба несем за него ответственность.
– Если так, почему он не вернется в родительский дом, чтобы жить с отцом? Почему вернулась только ты?
Эмили смутилась.
– Я сама предложила переехать в дом родителей.
– И Джеймс обрадовался? Он не предложил переехать вместе с тобой?
– Что происходит? Ты пытаешься настроить меня против моего брата? – Широко раскрыв карие глаза, она напряглась и шагнула назад.
– Ни в коем случае. Я просто пытаюсь понять, почему ты одна взвалила на себя все обязанности, рискуя своей работой и личной жизнью. А твой брат живет как хочет и только иногда исполняет роль сиделки.
Эмили выглядела так, словно ее ударили.
– Ты не имеешь ни малейшего понятия, о чем говоришь и через что мы прошли, поэтому держи свое мнение при себе.
С этими словами она вышла из дома.
Павел не хотел ее расстраивать, но был рад, что высказал свое мнение.
Он готов поспорить, что Джеймс ничем не рискует. Он управляет собственным бизнесом и может отправиться в отпуск в любое время.
А Эмили единственная, кто брал незапланированные отпуска, и теперь именно она рискует остаться без работы. Именно Эмили бросила свою квартиру и переехала в родительский дом. Пусть Джеймс старший брат, но роль лидера досталась в этой семье его младшей сестре.
Именно младшая сестра Джеймса готова рисковать жизнью ради собственного отца.
Глава 10
Эмили сидела за столом своей хижины, которая, к счастью, не пострадала от шторма, и аккуратно пришивала блестки к подолу платья, сшитого после обеда. Оно было совсем не похоже на платье, которое она сшила пару дней назад. И не важно, что у нее нет манекена или модели.
Она вспомнила самое первое платье, которое сшила сама. Эмили было семь лет. Конечно, ее мать сделала большую часть работы, но потом позволила Эмили заняться пуговицами. Девочка часами пришивала красивые блестящие пуговицы на платье. Она была очень осторожна и старалась не колоть пальцы слишком часто.
Ей нравилось носить это платье. Она ходила в нем, оставляя за собой след из оторвавшихся пуговиц. Но больше всего Эмили нравилась близость, которую она чувствовала с матерью, пока они были наедине.
После жаркой перепалки с Павлом в хозяйском доме Эмили занялась уборкой и проработала до захода солнца. Работа ее успокаивала. Она не оставляла ей времени на размышления.
Сегодня все изменилось.
Сегодня, когда она появилась в хозяйском доме на рассвете, Валерия сказала, что работы для нее нет. И Эмили провела весь день наедине со своими мыслями.
Она думала о многом, особенно о том, что Павел сказал о Джеймсе. В его словах была логика. Размышляя, Эмили снова отправилась к водопаду. Присев на край уступа, она пристально смотрела на то, как переливается всеми цветами радуги вода на солнце.
Пусть Эмили ненавидела розовый цвет, но она всегда обожала яркие, радостные оттенки.
Она не помнила, когда перестала моделировать яркую одежду. И когда перестала ее носить. Хьюго любил готические и театральные наряды. Он полностью подчинил себе всех своих дизайнеров. Эмили позволила ему слепить из нее то, что он хотел. Хуже того, она позволила работе влиять на ее личную жизнь… Да, она обожала наряжаться, делать макияж, но не могла вспомнить, когда в последний раз надевала одежду, которая ей действительно нравилась, а не была частью придуманного образа.
Решив исправить ситуацию, Эмили поспешила обратно в свою хижину, где взяла персидскую оранжевую хлопчатобумажную ткань. Сделав набросок модели, она принялась за работу.
Наплевать, если в результате получится ерунда. Наплевать, если наряд будет не похож на те, что она привыкла носить. Сейчас Эмили моделировала наряд только для себя.
Интересно, когда она перестала слушать свое сердце? Было ли такое время, когда она думала о своих желаниях?
Стук в дверь привлек ее внимание. Подняв голову, она увидела Павла. После того как они покинули убежище, у них почти не было времени побыть вместе.
Не то чтобы она на что-то надеялась. Она слишком злилась на Павла за его слова о Джеймсе.
Он приходил один раз. Она лежала в постели без сна, когда он постучал в ту самую стеклянную дверь, у которой стоит сейчас.
Павел выглядел опустошенным. Он сказал только одно слово:
– Прости.
Эмили оказалась в его объятиях прежде, чем он переступил порог. Больше они не разговаривали. Разговаривали их тела и чувства.
Он ушел рано.
И вот теперь он снова входит в ее хижину, принеся с собой облако цитрусового аромата одеколона.
Эмили закрыла глаза, ненавидя себя за то, как часто бьется ее сердце при виде Павла.
Ночь была завораживающей. Днем все казалось иным. Днем Эмили ощущала себя уязвимее.
– Все в порядке? – спросила она, продолжая шить.
– Я подумал, ты захочешь узнать, что звонил Джеймс. Ваш отец сегодня встал с постели.
Эмили стремительно обернулась:
– Ты шутишь?
Он продолжал смотреть на нее в упор:
– Никаких шуток.
Пока Эмили пыталась переварить неожиданную новость, Павел уселся напротив нее.
Она чувствовала его пристальный взгляд, но побоялась прямо встретить его. Она не хотела, чтобы он догадался о том, что она сейчас чувствует.
Ее отец встал с постели. Маленький шаг, но с огромными последствиями. В теории это означает, что худшее позади. Эмили должна радоваться. Но ей по-прежнему тоскливо.
– Почему ты не сказала, что твой отец пытался покончить с собой? – спросил Павел.
Эмили вонзила иголку себе в большой палец.
– Ой! – Она тут же сунула палец в рот.
– Ты поранилась? – спросил Павел, озабоченно нахмурившись.
Она покачала головой, вынула палец изо рта и осмотрела его. Увидев каплю ярко-красной крови, она снова сунула палец в рот и стала его посасывать. Она прикончит Джеймса. Однажды они дали обещание друг другу. Негласное обещание никому не рассказывать о тяжелой депрессии своего отца. Непонятно, почему Джеймс обо всем рассказал Павлу Вершинину.
– Ты злишься оттого, что я обо всем узнал? – спросил Павел.
– Да, я очень злюсь. – От ярости Эмили едва могла говорить.
– Почему? Ты его стыдишься?
– Конечно нет! Но когда мой отец выздоровеет, ему самому будет стыдно оттого, что кто-то узнал о его поступке.
– Он пытался сделать это раньше? – тихо спросил Павел.
– Что? Покончить с собой? – Эмили заговорила громче.
– Знаю, тебе неприятно об этом говорить, но я должен знать. Когда он злоупотребил лекарствами?
– Разве Джеймс тебе не сказал?
– Нет. И прежде, чем ты разозлишься на брата, я должен предупредить, что он не рассказывал мне напрямую. Он просто обмолвился, что перестал следить за аптечкой. По-моему, он даже не осознал, что ляпнул.
Немного успокоившись, Эмили положила ткань на стол и попыталась пошутить:
– Меня поражают твои дедуктивные способности.
Она встревожилась, потому что Павел, словно оценив ее старания бодриться, коснулся ее запястья:
– Я уже догадался, что произошло что-то плохое. Теперь я получил подтверждение. Ответь мне, пожалуйста. Когда он пытался отравиться таблетками?
Наконец она посмотрела на него в упор:
– А как ты думаешь?
Павел так протяжно выдохнул, словно желал выпустить из легких весь воздух.