- Чего же тут странного, милая? С Льюисом мы просто друзья. А вы с Нэйлором почти ровесники. Неужели между вами не найдется ничего общего? Если не найдется, никто не собирается соединять вас силой. Простой ужин вдвоем. Хороший шанс узнать друг друга поближе. У тебя не так много друзей, дорогая, чтобы отказываться от простого человеческого общения. Ужин с молодым человеком ни к чему тебя не обязывает, - принялась уговаривать Элеонор, ласково поглаживая руку дочери.
- И что я теперь должна делать? - смиренно спросила Ромилли.
- Я дам тебе номер телефона Нэйлора. Позвони ему и скажи, что предупреждена о его намерении поужинать вместе. Договорись с ним о времени и месте встречи… и реши, в каком платье отправишься на ваше первое свидание, - игриво договорила Элеонор. - Или ты трусишь, милая?
- Ничего я не трушу, - буркнула Ромилли и взяла из рук матери листочек с номером рабочего телефона Нэйлора Карделла.
Девушка уединилась в своей комнате и набрала номер. Ответила секретарша Нэйлора. Ромилли еще надеялась, что секретарша заблокирует звонок или скажет, что мистер Карделл очень занят и не может ответить. Но этого не произошло. Секретарша вежливо спросила, как ее представить.
- Ромилли Ферфакс, - уныло ответила девушка.
- Я вас слушаю, - почти в тот же момент раздался уверенный голос Нэйлора.
- Мама рассказала мне о вашем желании встретиться. Я свободна в субботу, - тихо произнесла Ромилли.
- Отлично, - отозвался Нэйлор Карделл.
- Мистер Карделл, я полагаю, что Льюис также имеет намерение встретиться с моей мамой? - схитрила Ромилли.
- Мне ничего не известно на сей счет. Но обещаю узнать, мисс Ферфакс… Вы боитесь заскучать наедине со мной? - осведомился Нэйлор.
- Ну что вы! - артистически воскликнула девушка. - Мне лишь показалось, что в прошлый раз мы взаимоприятно провели вечер в расширенном составе.
- Поверю на слово, - отозвался преемник Льюиса Селби и подытожил: - Я уточню планы Льюиса и перезвоню вам.
Ромилли попрощалась с собеседником и положила трубку. Войдя в студию к Элеонор, она объявила:
- Жди звонка!
После чего поспешно удалилась.
По прошествии некоторого времени Элеонор сообщила дочери, что Льюис и Нэйлор заедут за обеими в семь вечера в субботу.
И уже с полудня знаменательного дня у женщин начались тщательные приготовления.
Если Элеонор удалось блеснуть в первый свой выход, то Ромилли, бывшей в тот раз усталой после работы, в скучном деловом костюме, только предстояло очаровать Льюиса и Нэйлора своей красотой и молодостью.
Без пяти семь возле их дома остановился автомобиль. Мужской дуэт появился на пороге. Им открыли по первому же стуку. Все коротко и радушно перездоровались. Те, что помоложе, были немного смущены.
- Как прошла неделя? - спросила Нэйлора Ромилли, чтобы завязать разговор.
- Не могу пожаловаться. По-моему, весьма удачно, - застенчиво пробормотал он и, подняв глаза на Ромилли, ответно осведомился: - А у вас?
- Средненько. - Девушка поймала на себе укоризненный взгляд матери и добавила: - Нормально… В том смысле, что тоже хорошо, - поспешила она исправиться.
Когда с официозом было покончено, джентльмены усадили дам в машину, и все поехали в Лондон.
Они заказали столик на четверых в дальнем углу уютного ресторанчика, где ничто не могло помешать интимному общению. Как и прежде, Льюис и Элеонор были неутомимы. Темы их бесед не исчерпывались. Они шептались и смеялись. В отношениях же Нэйлора и Ромилли неловкости было даже больше, чем в их первую встречу.
Льюис заметил напряженность в стане молодых и решил вклиниться:
- Ромилли, в том, что ваша мама, бесспорно, одаренная художница, у нас была возможность убедиться в прошлый раз, пройдясь по галерее. А что вы можете сказать о себе? Унаследовали ли вы талант вашей мамы или имеете собственное дарование?
- Увы, я безнадежно бездарна, - отважно призналась Ромилли.
- Что ты такое говоришь, милая? - одернула ее Элеонор.
- Всего лишь правду, мама, - ответила дочь.
- Чем вы занимаетесь? - обратился к ней Нэйлор.
- Работаю оператором-телефонистом в стоматологической клинике. Разочарованы?
- Вовсе нет. Как давно вы там работаете, Ромилли? - деловито осведомился мистер Карделл.
- Уже около года.
- А чем занимались до этого? - продолжил выяснение тот.
Но разговор вновь заглох после того, как Ромилли сделала неопределенный жест рукой, дающий понять, что касаться этой темы у нее нет желания.
Тогда, тяжело вздохнув, вступила ее мать:
- Ромилли училась в университете, изучала право. По семейным обстоятельствам она вынуждена была прервать учебу. Я болела, и дочь присматривала за мной… Но я более чем уверена, в свое время она непременно восстановится и с успехом окончит учебу, - твердым голосом подытожила Элеонор, очертив взглядом всех присутствующих.
- Не нужно, мама. Наши внутрисемейные дела никому не интересны, - процедила Ромилли.
- Мне было плохо. Очень плохо! И если бы не моя заботливая дочь, то не сидела бы я сейчас с цветущим видом в этом ресторане, - с достоинством призналась Элеонор, проигнорировав высказывание Ромилли.
- Мама, прошу тебя! - взмолилась девушка.
- Но это ведь правда, дорогая. Мне есть за что тебя благодарить… - прошептала Элеонор. - Из-за меня Ромилли оставила учебу и устроилась в эту стоматологическую клинику только потому, что она расположена недалеко от дома. Дочь была, со мной в самый тяжелый период болезни и сделала все, чтобы я вновь взяла в руки кисти.
- А вы переставали писать? - удивился Нэйлор.
- Вы даже представить не можете, мистер Карделл, в каком удручающем состоянии я пребывала до последнего времени, - мужественно призналась Элеонор.
- И что же теперь? Как дело продвигается? - поинтересовался Нэйлор.
- Накопилось несколько набросков. Планирую уединиться в мастерской и доработать каждый из них со всем возможным тщанием.
- Мечтаю, чтобы вы сделали мой портрет, Элеонор, - пылко признался Льюис Селби. - Не заподозрите меня в нескромности. Если бы я сам умел рисовать, то вы были бы моей музой. За неимением же таких способностей, хочу, чтобы вы смотрели на меня, делали зарисовки, переносили на холст и вынуждены были бы думать обо мне в течение многих часов, пока заказ не будет выполнен, - мечтательно проговорил мужчина. - И еще хотел бы, чтобы своим искусством вы мне польстили.
- В этом не будет необходимости, вы достаточно фотогеничны, Льюис, и сможете достойно выглядеть даже на поляроидном снимке, - заверила Элеонор.
- Повесим ваш портрет в зале заседаний, - предложил начальнику Нэйлор Карделл.
- Дорогая Элеонор, если вы вновь пишете, почему не показали до сих пор ни одной вашей работы? - вновь обратился к даме Льюис Селби.
Элеонор хотела ответить что-то кокетливое, но воздержалась. Она поняла, что из-за безынициативности Ромилли общение все время концентрируется вокруг нее. Художница перевела взгляд с Льюиса на Нэйлора, а с Нэйлора на дочь и решила, что настало время что-то предпринять.
- Ничего достойного серьезного внимания. Когда появится причина похвастать, вы будите одним из первых, Льюис, кто увидит мои новые работы. Традиционно самой первой зрительницей является моя дочь. У нее отменный художественный вкус, и я ей всецело доверяю. Ее критическое мнение много для меня значит, - глубокомысленно произнесла Элеонор.
- Полагаю, пора заказать кофе, - поспешила сообщить Ромилли, красноречиво взглянув на часы и заслужив из-за этого очередной укоризненный взгляд матери.
- А вы не желаете напоить нас кофе, когда мы довезем вас до дома? - обратился к ней Льюис Селби.
- Мы могли бы воспользоваться услугами такси… - неуверенно проговорила Ромилли и с надеждой посмотрела на мать, которая предпочла отмолчаться.
- В услугах такси нет необходимости, мисс Ферфакс. Мы и так собирались вас отвезти, - присоединился Нэйлор Карделл.
- Я помогу вам, - проговорил молодой человек, когда, вернувшись домой, Ромилли направилась на кухню, а Льюис Селби и Элеонор расположились в гостиной.
- Нет, не утруждайтесь, - отказалась от помощи девушка.
- Перестаньте, Ромилли. Мне будет только приятно, - мягким голосом заверил Нэйлор. - Я должен извиниться перед вами, мисс Ферфакс.
- С чего это? - удивленно спросила девушка.
- В нашу первую встречу я отнесся к вам с некоторым предубеждением. Теперь же понимаю, что ошибся. Простите меня.
- Вам не стоит извиняться. Как мы относимся друг к другу, не имеет никакого значения, Нэйлор. В сложившейся ситуации приоритетными являются отношения Элеонор и мистера Селби. Вы сами говорили, что они испытали сходные трудности в недавнем пошлом и нуждаются друг в друге, - изрекла Ромилли и внимательно всмотрелась в Нэйлора Карделла.
Его реакция на ее слова могла стать весьма бурной, если бы этот молодой человек не умел властвовать над своими эмоциями. Впрочем, чего он не сумел скрыть совершенно - это огромное разочарование.
- Неожиданное признание, - проговорил он. - Когда вы позвонили мне вчера, я подумал, что наше отношение друг к другу что-нибудь да значит даже в сложившейся ситуации.
- Простите, мистер Карделл, я не хотела вас обидеть, - сказала Ромилли, приступив к варке кофе.
- Значит, все, что вы делаете, - исключительно в интересах вашей талантливой матушки. Ради нее вы бросили учебу, вернулись домой, устроились на неинтересную работу, теперь вынуждены встречаться с ее друзьями…
- Вы все превратно истолковали, Нэйлор. Меня устраивает моя жизнь. Я не страдаю из-за того, что вы сейчас перечислили, - объявила Ромилли.
- И все же очевидно, что вы чувствуете себя не очень комфортно, вынужденно общаясь со мной, - предположил Нэйлор Карделл.
- Это ошибочное мнение, Нэйлор. Вы мне симпатичны, - отважно призналась девушка. - И сегодня в большей степени, чем в нашу первую встречу, - многозначительно прибавила она. - Но постарайтесь меня понять. В том, что эта встреча стала возможной, заслуга Элеонор. Мама почему-то решила, что я сторонюсь мужчин и предвзято к ним отношусь. Она пригрозила мне, что откажется от моего участия в ее судьбе, если я не докажу обратное. Мама очень импульсивный человек, и я боюсь, что она не шутила. У меня есть все основания тревожиться за нее.
- Потому и согласились на эту встречу, - довершил мысль Нэйлор, со все возрастающим вниманием присматриваясь к странной девушке.
- Да. И оттого она отчаянно рекламирует меня. Так что не принимайте всех ее слов всерьез.
- Сводничает? - ухмыльнулся Нэйлор.
- Прекратите, мистер Карделл, - раздраженно проговорила Ромилли.
- Но вы-то не стали со мной любезнее, несмотря на похвальное намерение доказать Элеонор необоснованность ее мнения в отношении вашего мужененавистничества.
- Не пойму только, для чего я все это вам говорю, - озадаченно произнесла девушка, ставя кофейник на поднос с чашками.
- Чем Элеонор объяснила свое беспокойство? - прямо спросил Нэйлор.
- Я слишком легко расстаюсь, - прямо ответила Ромилли.
- Это действительно так?
- Да.
- А вас это не тревожит?
- Нисколько, - возразила девушка. - Не о чем печалиться. Наоборот, я очень благодарна обстоятельствам, которые позволили проявиться истинным качествам тех, с кем мне доводилось встречаться.
- Сколько вам лет?
- К делу это не имеет отношения, - раздраженно парировала Ромилли.
- Вы были помолвлены?
- Никогда! - категорически возразила она.
- Из-за неудачного брака ваших родителей?
- Это не та тема, которую я стала бы с вами обсуждать, мистер Карделл, - официально объявила Ромилли. - И подозреваю, вы с безрассудством вторгаетесь в сферы, недоступные вашему пониманию, будь то неудачи в браке или внутренний мир незнакомого человека. Что вам вообще обо мне известно?
- Только то, что ваша мама волнуется о вас небезосновательно.
- Тема исчерпана! - резко объявила Ромилли и взяла в руки поднос с кофе.
С подносом в руках Ромилли нашла Элеонор и Льюиса Селби в мастерской. Она поставила кофе на небольшой столик и подошла к Льюису, который в этот момент разглядывал наброски, сделанные Элеонор за последнее время.
Нэйлор, не привлекая к себе внимания, подошел к стене, вдоль которой были выставлены незаконченные живописные полотна. Когда Ромилли повернула голову в его сторону, протестовать было поздно. Нэйлор уже долгое время с нескрываемым интересом втихаря разглядывал портрет. Портрет, который Элеонор писала с обнаженной дочери…
Насколько естественно Ромилли чувствовала себя, позируя обнаженной, настолько неловко ей было теперь, когда малознакомый мужчина с интересом всматривался в картину.
Тело Ромилли не было прорисовано филигранно. Но и тех наметок, которые уже были сделаны талантливой художницей, хватало, чтобы оценить по достоинству изгиб изящной спины, полноту груди, грациозную посадку головы, красивый разворот плеч…
Элеонор выбрала весьма эффектный ракурс. Ромилли смотрелась великолепно. Дерзкое выражение лица, самоуверенная полуулыбка, надменный прищур глаз покоряли зрителя. На Нэйлора эта незавершенная картина подействовала именно так, как и предполагала Элеонор, приступая к ее написанию. Однако молодой человек умело скрыл свои эмоции.
- Не продается! - резко, во весь голос сообщила Ромилли, давая мужчине понять, что его застали на месте преступления.
Нэйлор даже не вздрогнул, даже не повернулся в ее сторону, даже не поставил картину на то место, откуда, взял. Он продолжал изучать ее, как дорожный атлас.
Элеонор медленно подошла к заинтересованному зрителю и встала у него за спиной. Нэйлор Карделл мельком посмотрел на художницу, затем обратился к Ромилли:
- Я и не собирался прицениваться. По мне, это излишне смело, но, должен признать, очень талантливо, - изрек он и только тогда поставил картину на место, аккуратно прислонив к стене.
Девушка враждебно нахмурилась, Она сосредоточилась на Льюисе Селби, проявившем интерес к некоторым карандашным и угольным наброскам. А Элеонор внимательно наблюдала за разыгравшимся спектаклем со стороны. Потом все стали пить кофе.
Когда мужчины уехали обратно в Лондон, Элеонор отвела дочь в мастерскую и достала из укромного места холст.
- Ты не говорила, что сделала портрет Льюиса Селби! - восторженно воскликнула Ромилли, не зная, чем восхищается больше - мастерством или целомудренной скрытностью матери.
- Сделала… По памяти… В первые же дни нашего знакомства, - застенчиво призналась женщина.
- И что теперь? - с живым интересом осведомилась дочь.
- Не знаю, милая, - озадаченно проговорила: Элеонор. - Сама не знаю, почему взялась за него. Просто испытывала какую-то непреодолимую потребность. Мне казалось, перенося его лицо на холст, я смогу понять этого человека, но, по-моему, только еще сильнее запуталась, - грустно произнесла художница.
Ромилли помедлила, всматриваясь в лицо матери, после чего сказала:
- Я думала, у вас-то все кристально ясно.
- Мы друзья, - сдавленным голосом проговорила Элеонор.
- Так ты возьмешься рисовать его с натуры, как он того хочет?
- Я предупредила его, что потребуется по меньшей мере два-три сеанса позирования, - призналась мать.
- Он согласился?
- Вроде бы, - неопределенно покачала головой та.
- Ну, вот. У вас есть многообещающее будущее, - ободрила мать Ромилли, но на Элеонор ее заключение не сильно подействовало, она лишь слегка улыбнулась.
После этого диалога Ромилли была очень озабочена состоянием матери. Девушке требовалась ясность. И она решила прямо с работы позвонить Льюису Селби. Его секретарь сказала, что "мистер Селби в данный момент на совещании и ответить не может".
- Чем я могу вам помочь? - спросила в заключение учтивая секретарша.
- А мистер Нэйлор Карделл в данный момент доступен? - пошла ва-банк обеспокоенная девушка.
К ее искреннему удивлению, Нэйлор оказался более чем доступен. Она услышала его голос тотчас:
- Ромилли, это ты?
- Увы, - сухо ответила девушка. - Это действительно я. Я хотела поговорить с Льюисом Селби, но секретарь сказала…
- Да, он сейчас не может говорить. Скажи мне, что хотела. Я ему передам, - услужливо предложил Нэйлор Карделл.
- Просто попроси его перезвонить мне лично. Мама намерена писать его портрет. Но я бы очень хотела предварительно переговорить с самим Льюисом, - объяснила Ромилли.
- Льюис перезвонит тебе, как только освободится. Но, полагаю, ты напрасно беспокоишься за Элеонор. Льюис не позволит себе ничего лишнего в отношении твоей матери.
- Очень признательна, что ты ручаешься за своего босса. Но сомневаюсь, что ты догадываешься, о чем в данном случае идет речь, - резко парировала Ромилли.
- Я всего лишь высказал свое мнение. Прости, если в очередной раз по неведению задел какие-то нежные струны твоей чувствительной души, - издевательски заключил он.
- Всего хорошего, и спасибо за помощь, - воинственно распрощалась девушка с Нэйлором Карделлом и отключила телефон.
В следующее мгновение она увидела Джеффа Дэйвидсона, чуть ли не парящего по коридору от переполнявшей его радости, и спросила у коллеги, стоявшей возле ее стола:
- Что это с нашим Джеффом?
- Он же обещал, что скоро ты пожалеешь о своем отказе, - насмешливо напомнила ей сотрудница.
- В каком смысле?
- Завтра вечером старший партнер мистер Ярдли дает прощальный ужин для врачей и администрации клиники, на котором, по-видимому, препоручит свои полномочия нашему золотому мальчику… Кстати, с кем ты намерена пойти на этот ужин, если не с Джеффом?
- А меня пригласили? - удивилась Ромилли.
- Пригласят. Ты работаешь здесь почти год и хорошо себя зарекомендовала, - заверила ее коллега. - Так что подумай, с кем прибыть.
Ромилли ненадолго задумалась, затем и вновь набрала телефонный номер офиса мистера Селби и попросила секретаря соединить ее с Нэйлором Карделлом. Тот сообщил, что еще не имел возможности передать мистеру Селби ее настойчивую просьбу. Тогда Ромилли заверила его, что причин для особой спешки нет, и попросила прощения за свое невоздержанное поведение. В знак примирения она пригласила его отужинать вместе с ней на прощальном вечере выходящего в отставку мистера Ярдли - старшего партнера стоматологической клиники, в которой она служит. Нэйлор Карделл сдержанно принял ее приглашение, а вечером следующего дня в урочный час подъехал в элегантном смокинге к месту проведения церемонии.
Ужин прошел чинно и без сюрпризов, как множество подобных ужинов. Нэйлор Карделл постоянно ловил на себе и Ромилли взгляд привлекательного, но очень нервозного молодого человека, которого Ромилли демонстративно игнорировала весь вечер. Нэйлор предпочел не задавать вопросов, все было и так ясно.
Лишь у выхода из обеденного зала девушка столкнулась с Джеффом лицом клину и нейтральным тоном проговорила:
- Нэйлор, это Джеффри Дэйвидсон, мой коллега. Джефф, это Нэйлор Карделл. Он мой друг.
Мужчины кивнули друг другу, но обмена любезностями не последовало. Джефф уступил им проход.
- Надеюсь, ужин не показался тебе пресным? - игриво спросила Нэйлора Ромилли.