И все же, несмотря на эти рассказы, Дивляна жалела, что срок купаний давно прошел, - от воды этого волшебного озера у девушек должно прибавляться красоты. Все три распустили волосы, достали гребни и принялись расчесываться. У Дивляны гребень был особенно красивый: резной кости, привезенный из далекой земли фризов - подарок Вестмара Лиса. Такого вела Рутава никогда не видела! Как приметит, так непременно выйдет на бережок! Сердце замирало при мысли об этой встрече, и Дивляна думала про себя: отдать гребень, если пожелает? А главное, что попросить в награду за подарок? Счастья в будущей жизни с Аскольдом? Дивляна тяжело вздохнула, медленно проводя фрисландским гребнем по распущенным волосам. Мечтать о том, чтобы каким-то чудом судьба снова свела ее с Вольгой, она не могла - ведь тогда союз ладожан и полян окажется разрушен. Вот и выходит, что мечтать можно только о том, чтобы князь Аскольд оказался побольше похож на Белотура. Пусть он будет не такой красивый - она сама не заметила, с каких это пор стала считать будущего деверя красивым, - но хотя бы таким же прямодушным и дружелюбным. Тогда они поладят. А любовь, говорят, что морковь - полежит да и завянет… хотя она не верила, что ее любовь к Вольге, останься они вместе, могла бы когда-нибудь закончиться.
- Надо позвать, - услышала она обрывок разговора Ольгицы и Куноты, которые уже некоторое время перешептывались у нее за спиной.
- Что? - Дивляна обернулась. Занятая своими мыслями, она почти забыла, зачем сюда пришла.
- Надо позвать ее, - повторила Ольгица. - Все-таки осень уже, она спит подолгу. Может, и не видит, что мы здесь.
- А как - позвать? - боязливо спросила Кунота.
- Ну, как зовут? Иди сюда.
Ольгица, держа в руке гребень, пошла чуть дальше по берегу, выискивая место, где удобнее подойти ближе к воде. Дивляна следовала за ней, вглядываясь в волны. Вставало солнце, туман быстро таял.
- Где ты? - окликнула она Ольгицу, скрывшуюся за кустами.
- Ру-та-ва-а! - послышался оттуда протяжный зов, низкий, переливчатый. Голос Ольгицы звучал настолько непривычно и странно, в нем было нечто потустороннее, и Дивляна содрогнулась. Это было похоже на голос самой русалки.
- Это ты? - невольно вскрикнула она и подалась вперед, чтобы скорее увидеть Ольгицу и убедиться, что это она.
- Ру-у-та-а-ва-а! - снова зазвучало из-за кустов.
- Где ты? - Дивляна бросилась туда, раздвигая ветки.
Вдруг неожиданно под ногами блеснула вода, и Дивляна вздрогнула, уцепилась за ветки ивы, едва не ступив в мелкую заводь. Гребень, выскользнув из руки, упал в воду. Белый, с узорами, выложенный золотой проволокой, он так красиво блестел под тонким слоем воды на чистом песке, что Дивляна невольно бросилась за ним и схватила. И тут же услышала крик откуда-то спереди.
Прижимая к груди мокрый гребень, она рукой отвела от лица волну распущенных рыжевато-золотистых волос, которые от расчесывания блестели еще ярче, распушились и заслоняли глаза, и бросила взгляд вперед. Напротив, на другой стороне заводи, кто-то стоял и смотрел на нее. И Дивляна вскрикнула еще раз, уже от испуга. Это был мужчина… по крайней мере, не женщина. Но и не человек! Темная мохнатая фигура, вытаращенные глаза и… половина лица! Только половина! Это дивий мужик, лесной дух, одна половина тела которого находится на Той Стороне!
С истошным воплем Дивляна бросилась прочь. Она не знала, куда бежит, не чуяла земли под ногами и не замечала хлещущих по лицу веток, наполненная таким ужасом, которого не знала никогда в жизни. Не зря она так боялась чужой земли! То, что дома было только страшными рассказами, здесь стало явью! Она неслась не помня дороги, за каждым кустом видя жуткое существо, лохматое, покрытое темной медвежьей шерстью, имеющее только левую руку, левую ногу, левую половину туловища!
Но боги и чуры ее оберегали, поэтому Дивляна напала на верную тропу и уже вскоре вылетела к Варяжьему логу. Перед шатром стоял Велем: видимо, он уже заглянул туда и теперь думал, что делать, где искать глупую девку. Увидев сестру, он переменился в лице и подался ей навстречу; Дивляна с разбегу бросилась ему на грудь, так что он едва устоял на ногах.
- Что такое?
- Ты чего?
- За тобой волки гонятся? - заговорили со всех сторон. Мужчины, уже готовые продолжать поход, хватали свое оружие и окружали их кольцом.
- Ты что?
- Марену свою опять увидала?
- Топор одолжить? - хмыкнул Селяня; он, кстати, на погребальной поляне не растерялся и завладел тем самым топором, с помощью которого Дивляна так отважно сразилась с Мареной.
- Кто там? - Велем оторвал от себя икающую от ужаса сестру, поставил на землю и потряс, держа за плечи. Но она только открывала рот и издавала невнятные звуки, напрасно пытаясь сказать хоть слово. - Воды дайте!
Вода, к счастью, была рядом, и Нежата тут же подскочил с деревянным ведерком. Видя, что происходит, он без раздумий окатил Дивляну с головы до ног. На Велема тоже попало, но цель была достигнута: Дивляна прекратила икать и завопила.
- Ну, голос прорезался! - обрадовался Велем, стирая с лица воду. - Кого ты видела? Войско? Много? Где?
- Что стряслось? - воскликнул подбежавший в этот миг Белотур и схватил Дивляну за плечо.
- Дивий мужик! - выговорила она, наконец. - На озере… Где русалка… Я видела! Сама видела! Своими глазами! Вот как тебя вижу! Шагах в десяти. Смотрел из кустов!
- Какой мужик? - Белотур вытаращил глаза. - Это еще что за чудо?
- А ты не знаешь? Это лесной дух, у него половина тела на Той Стороне! Ольгимонт рассказывал, здесь такие водятся! А я сама видела, вот только что!
- Где?
- На озере. Мы с Ольгицей и Кунотой пошли волосы чесать…
- Зачем? - Белотур поднял брови. - Зачем на озеро? А здесь нельзя?
- Надо на озеро! Чтобы красивее быть… - Дивляна смущенно опустила глаза, сообразив, что мужчинам эта причина едва ли покажется весомой.
- Ох, русалка ты… - Белотур положил ладонь ей на голову, на распущенные и сияющие волосы, на которых блестели капли воды и мелкие листики после бега через лес. - Огнедева ты наша! Куда тебе красивее? Ну, куда? Тебе беречься надо, а ты по лесам ходишь, к марам разным, русалкам и дивьим мужикам! Мало тебе у голяди было? Не навоевалась?
- Тут тебе, что ли, мужиков не хватает? - хмыкнул братец Гребень. - И не дивьи, руки-ноги у всех по паре!
Дивляна отвернулась и встретила взгляд Белотура. Он смотрел на нее насмешливо и ласково, словно умиляясь причудам малого ребенка. Все же это было лучше, чем сдержанное презрение родного братца Велыни, и Дивляна виновато улыбнулась: видишь, как вышло? Белотур улыбнулся в ответ, окинул одобрительным взглядом ее волосы. Распущенными он видел их впервые, и они напоминали огненный плащ, окутывая ее фигуру ниже пояса, а лицо средних гущи казалось еще более прелестным, будто лик богини Солонь, окруженный сиянием золотых лучей.
- Хорошо хоть гребень не потеряла, - примирительно заметил Велем, увидев гребешок, намертво зажатый в ее руке. - Ну и напугала ж ты меня! Я думал, князь Станила пришел с войском, а там какой-то леший!
- Леший тоже страшно! - буркнула Дивляна.
Белотур взял ее руку с гребнем и бережно разжал пальцы. На ладони остались красные точки от впившихся тонких зубьев. Белотур осторожно провел по ним кончиками своих жестких, загрубелых пальцев, бросил на нее короткий взгляд, и Дивляна каким-то чутьем поняла, о чем он думает: он хотел поцеловать ее ладонь, но не мог этого сделать при всей дружине. И сейчас он казался ей более близким человеком, чем любимый родной брат, который знал ее слишком хорошо, чтобы сочувствовать из-за глупого испуга. Сама виновата, нечего ходить по чужим лесам! Сидела бы в шатре… Белотур был склонен скорее жалеть ее, чем обвинять, и Дивляна была ему за это благодарна.
- А те две девки где? - спросил Битень. - Что, лешему достались?
- Теперь родят обе по мохнатому младенцу! - ухмыльнулся Селяня. - Они, лешаки, такие, девкам и молодухам проходу не дают. Коли что, на лешего всегда свалить можно…
- А Ольгица-то где же? - Дивляна огляделась, окидывая парней вокруг умоляющим взглядом. - Подите кто-нибудь, поищите их! Опенок, Стояня, поищите! Что же это будет - от голяди она вырвалась, чтобы уже почти дома к лешему попасть?
- Нам ее еще раз выручать недосуг… - пробормотал Белотур и шутливо покачал головой.
- Сходим? - Опенок вопросительно глянул на Велема. - Мало ли что там за мужик?
Желая отправиться в путь побыстрее, Велем послал пять человек на поиски, и те довольно скоро привели обеих. С ними ничего особенного не случилось: Ольгица и Кунота не видели ни дивьего мужика, ни бегства Дивляны и сами искали ее, все больше беспокоясь. Не заманила ли ее в озеро вела Рутава, не заблудилась ли в лесу? Уж они и искали, и кричали… Убедившись, что Аскольдова невеста не пострадала, они, не в пример мужикам, с большим вниманием отнеслись к ее рассказу и долго еще расспрашивали, как выглядел жуткий леший и что она почувствовала, когда его увидела.
Разговоры о лешем помогли скоротать путь вдоль волока, пока лодьи тянули до реки Клец. Дивляна, содрогаясь, отвечала на вопросы, хотя о своем испуге могла рассказать явно больше, чем о лешем. Ей запомнились только темная мохнатая шкура, половина лица и горящие глаза… Даже Марены она в свое время испугалась меньше - та ведь выглядела как обычная женщина, которой, по сути, и была. В сторону леса, среди которого шли, она боялась даже глядеть и старалась не отходить от мужчин дальше чем на шаг. Велем приказал братьям Селяне и Ивару идти рядом с ней и даже радовался в душе, что все так вышло: теперь у него был законный повод присматривать за ней.
- Так как же… два глаза, было? - допытывался Ивар, сын вуйки Велерады. - Как же оба глаза на половине лица поместились? Или половина была верхняя?
- Нет… левая… - нахмурившись, припомнила Дивляна. Ее воспоминания об утренней встрече быстро утрачивали четкость, но так всегда и бывает после столкновений с нечистью.
- Как же два глаза тогда? Один должен быть.
- Не знаю…
- Эх ты… Огнедева… - себе под нос пробурчал Ивар.
Братьям, выросшим вместе с ней, не так легко было научиться видеть в сестре избранницу богов.
Глава 7
В дальнейшем пути Белотур и Велем еще не раз убедились, как им повезло со спутниками. После волока у озера Крутовечь лодьи двигались вниз по реке Клец, потом вышли в ее приток Удру и по ней поднялись до очередного волока. Преодолев третий волок, такой же небольшой, как и все в этом краю, прошли вверх по еще одной мелкой речке до озера, называемого Додейным. В хитросплетении речных путей поляне и словены никогда не разобрались бы, не нашли бы дорогу среди многочисленных больших и малых притоков и стариц, не будь с ними местных уроженцев. Дивляне казались одинаковыми все эти узкие речные русла, где ивы свешивали ветви над самой водой, стволы деревьев с обоих берегов сплетались, и иной раз приходилось браться за топор, чтобы расчистить лодьям путь. Сменяли друг друга ночевки среди тех же ив, волоки - все те же катки, крики, дым костров, путающийся в ветвях ольхи, влажный ветер из камышей… На ночь братья ставили сеть, а во время прохода через волок человек по двадцать отправлялись на охоту, чтобы принести к вечеру свежую дичь. Местные лешие вели себя смирно и на глаза больше не лезли; понемногу страх Дивляны прошел, и вместе с Ольгицей и челядинками она увлеченно искала грибы вдоль тропы волока, не отходя далеко, - вечером все добытое отправлялось в котел.
Но вот уже можно было вздохнуть с облегчением. Путь через леса, по большим и малым рекам, речкам, притокам, протокам и волокам закончился, впереди лежала дорога по озеру и реке Катынке до самого Днепра. А уж Днепр приведет прямо к цели путешествия - Киеву-городу.
О том, что скоро их ждет важная встреча, дружина Белотура знала заранее. Еще на волоке местные мужики огорошили их новостью.
- Княжич Радим на Катуни стоит с дружиной, - сообщил старейшина по имени Кочура, придя договариваться об условиях и плате за волок. - Уж седмицу, как пришел.
- Княжич Радим? Радимер Забериславич? - переспросил Белотур. - Велем! Слышал? Тут шурь мой, рукой подать! За волоком! А зачем пришел? Почему здесь? - обратился он снова к старейшине.
- Да кривичей стережет, покуда князь Громолюд воев собирает.
- Воев собирает?
Подошел Велем. Дружина, занятая разгрузкой лодий, улавливала знакомые слова и прислушивалась к их разговору.
- Что тут было?
- Да князь Станислав, слышно, и Березину, и Крутовечь, и Касплю всю под себя взял. Вы мимо Крутовичей ехали, не сказали они разве?
- Это мы знаем.
- И говорят люди, будто Станила-князь и сам Свинеческ хочет в это лето под руку взять. Потому князь Громолюд у радимичского князя подмоги просил. Вот, сына тот прислал. Говорят, от полян еще войска ждут. Да вы сами поляне, может, знаете что?
- Когда я к вам ехал, князь Громша к радимичам посылал и надеялся, что радимичское войско князя Станилу в разум приведет, - сказал Белотур Велему.
- А тот к вую своему, Всесвяту полотескому, тоже за дружиной послал, - добавил Кочура. - На Каспле, говорят, видели его, он там мыто собирает и грозит до зимы в Свинеческе быть. А на другое лето не то на Вопь, не то на Сож пойдет.
- Куда ты нас привез? - Велем выразительно посмотрел на Белотура, подняв брови.
- К лешему в задницу, - вынужден был признать тот. - Но может, еще обойдется. Радим уже здесь, а Станилы пока нет. Много людей у Радима?
- Да сотни три, - ответил Кочура. - Парни все больше молодые, но кормилец у него - толковый муж, обстоятельный.
- Светило Жданович, поди. - Белотур усмехнулся, но глаза у него оставались серьезными. - И впрямь, куда ж я завез-то тебя, Денница ты наша ясная?
Он взглянул на Дивляну, которая тоже подошла послушать. Теперь она уже не считала волок границей Того Света - уж больно много этих границ набиралось - и настолько осмелела, что смотрела на чужих людей с любопытством, но без малейшей робости.
- Это кто же такая? - Кочура бросил на нее одобрительный и любопытный взгляд. - Хороша дева! Сестра твоя?
- Сестра. - Велем взял Дивляну за плечи, развернул и легонько подтолкнул к лодьям. - Поди пока посиди, а как пора будет в дорогу, я сам за тобой приду. Да покройся лучше: нечего тут красотой сиять, чай не велик-день.
Он не хотел, чтобы по округе ходили слухи о красивой знатной деве, невесте киевского князя. В такой сложной и неясной обстановке огласка этого обручения могла сильно затруднить дело.
- А этот Радим у князя единственный сын? - спросила Дивляна у Белотура по пути, пока они шли вдоль полосы волока вслед за лодьями. Теперь воеводы сами не толкали и дружину держали под копьем, пользуясь услугами местных волоковщиков.
- Единственный. Потому и Рад и мер, в честь Радимера Старого, по которому радимичи прозываются.
- Он старше твоей жены?
- Моложе лет на двенадцать. Пять лет назад он едва меч в руку взял. Я думал, кормилец, воевода Светило, сам дружину поведет, а Радима только так привез - для благословения. Нет, отрок сам в сечу пошел. Я бы своего ни за что не пустил в такие годы. У меня ведь тоже единственный… Одно звание, что взрослый.
- И ты говорил, он хорошо бился, Радим?
- Хорошо… Только не свезло ему.
- А что случилось?
- А вот сама увидишь.
Готовясь к встрече со знатным родичем, Белотур еще перед волоком надел крашеную желтую рубаху, отделанную полосками узорного козарского шелка, зеленую шерстяную свиту, тоже с шелковыми полосками и серебряным бубенчиком у горла, а грудь украсил золотой гривной - знаком своего рода и положения. Глядя на него, Велем с братьями и, конечно, Дивляна тоже надели крашеную одежду получше. И Дивляна едва отбилась от паволоки, которой Велем пытался ее покрыть, - дороги же не видно, как идти? Не на руках ли любезный братец ее понесет?
Когда лодьи, спущенные на воду, прошли по озеру и приблизились к Катуни, раскинувшийся на ней стан был виден издалека. Везде стояли шатры и шалаши, горели костры, тянуло дымом. А сам княжич Радим ждал на берегу в окружении ближней дружины. Был он одет и снаряжен как на битву - в кожаной рубахе с железными бляшками, в козарском шлеме, с мечом у пояса, рядом отрок держал щит и копье, а топор был заткнут за пояс - тоже козарский, узкий, кожаный, с длинным хвостом и чередой серебряных позолоченных бляшек.
- Да будут с тобой родные боги, Белотур Гудимович! - Завидев зятя на передней лодье, он снял шлем, передал его отроку, а сам сделал несколько шагов вперед и поднял руку.
- И ты будь здоров, Радимер Забериславич! - Белотур приветственно взмахнул, потом соскочил с лодьи на берег, подошел к шурю и обнял его. - Экий ты витязь стал! И не узнать!
- Ну, а твое дело сладилось ли? - Радим ухмыльнулся и вытянутой рукой толкнул его в плечо. - Слышал, ты за невестой для князя Аскольда поехал?
- Сладилось. - Белотур обернулся. - Иди сюда, Велем.
Лодьи одна за одной приставали к берегу, дружины сходили на песок. Велем подошел и сдержанно поклонился. За ним шла Дивляна: он велел ей оставаться в лодье, но она ослушалась - ей так любопытно было посмотреть на радимичского княжича, что не было сил ждать.
Глянув на него, она тихо охнула. Радим, парень лет семнадцати на вид, был среднего роста, русоволосый и ничем особенно не примечательный, если бы не глубокий шрам, наискось пересекавший его левый глаз и исковеркавший бровь. Изуродованное веко было полуприкрыто, незрячий зрачок из-под него отливал свинцово-водянистым блеском, как у снулой рыбы. Светлые, светлее волос, брови были слегка нахмурены, подняты треугольником под сильно выпуклым лбом. Нос тоже был искривлен после давнего перелома, а крупные губы сурово сжаты; слушая, что ему говорит Белотур, он смотрел уцелевшим глазом перед собой с неприступным и тревожным видом.
У Дивляны упало сердце. Это был второй, после Ольгимонта, княжеский сын, которого она встретила, и невольно подумалось: а Аскольд? Если Радим в семнадцать лет уже такой, то каким же Аскольд стал к тридцати? Всем мужчинам, которых она видела, рано или поздно приходилось брать оружие в руки; иные из ее родичей и даже братьев погибли совсем молодыми, а уцелевшие вынесли из битв разнообразные шрамы и увечья. Вон, Стояня весной еще до женитьбы без зубов остался… Но Радим показался ей живым воплощением суровой княжеской судьбы, не щадящей и совсем юных отроков. Ее будущий муж… ее не рожденные еще сыновья… Их судьба стояла перед ними, с сурово-пренебрежительным видом поплевывая под ноги и глядя единственным глазом мимо Белотура, который коротко рассказывал шурю об их путешествии.
- Я знал, что идет от Каспли войско в сотню копий, - отвечал тот киянину, когда Дивляна подошла. - Видели вас смоляне, да не знали, кто такие. Говорили, будто кривичи, ну, я думал, маловато что-то для Станилы - сотня копий… А это и есть ваша невеста?
Дивляну сопровождали обе ее челядинки - Кунога и Долговица, но ошибиться, кто здесь кто, было нельзя: в красной свите, отделанной шелком, с варяжской серебряной застежкой у горла, с богатым ожерельем на груди, с тремя серебряными кольцами, вплетенными в волосы с каждой стороны возле висков, Дивляна сияла, как истинная Огнедева.
- Нет! - выразительно ответил Белотур, широко улыбаясь ей, будто снова радуясь, что раздобыл этакое сокровище. - Эту не ведем!