В тот день он прокричал Зое, что это она во всем виновата, велел убираться с его дороги и никогда больше с ним не заговаривать. Неужели он вдобавок толкнул ее? Кажется, нет. Его слова и так были для нее словно удар.
От них лицо Зои сморщилось, словно она не могла поверить в происходящее, затем на нем отразилась боль, но тут же ее сменила бесстрастность, словно Зоя ушла в себя. Пробормотав: "Мне жаль, я лишь хотела помочь", она ушла.
Хуже всего, что спустя полчаса Митч снова столкнулся с Зоей. Он стоял возле школьной столовой со своими друзьями и Ларой. Заметив их, Зоя удивилась и заметно встревожилась. Она тут же повернула назад, уставившись в пол и сгорбив спину. Но Ларе этого было недостаточно – ведь ей ужасно не нравилось, что ее парень занимается с другой девчонкой.
– Вали отсюда, зубрила! – презрительно усмехнулась она. – Твоя помощь Митчу не нужна. Ведь у него есть я!
Затем Лара притянула лицо Митча к своему и демонстративно поцеловала его взасос. Ее подружки засмеялись, друзья Митча тоже. Их смех эхом разнесся по школьным коридорам.
А Митч все целовал Лару. Когда он наконец от нее отстранился, Зоя уже ушла. Лишь позже до него дошло, что он предал ее своим безучастием.
Это случилось десять лет назад. А теперь Зоя, улыбнувшись деланой улыбкой, сказала:
– Всему виной был лишь подростковый страх. К чему теперь это вспоминать.
– Страх или нет, но я повел себя отвратительно. И спустя десять лет я хочу воспользоваться возможностью извиниться и узнать, можно ли нам помириться.
Зое тяжело было погружаться в воспоминания, которые хотелось бы навсегда похоронить в памяти. Она не могла смотреть в глаза Митчу. Прежде чем ответить, она, чтобы собраться, взяла паузу – поставила стакан на столик и одернула платье.
– Мы были детьми.
Хотя Лара злилась очень даже по-взрослому. Да и боль, пронзившая Зою, когда Митч не защитил ее, тоже вовсе не походила на боль обиженного ребенка.
– Я был достаточно взрослым, чтобы понимать, что к чему.
Зоя повернула лицо к Митчу:
– Если бы статьи о тебе не мелькали постоянно в прессе, а твое лицо – по телевизору, я бы давно забыла о той истории.
– Но я не забыл и хочу исправить причиненный вред.
– Та история сделала меня сильнее, у меня возникло желание измениться к лучшему. Надеюсь, тебе станет легче от этой мысли. В новой школе я не собиралась быть объектом для насмешек и решила сделать все, чтобы этого не случилось.
– А как же твой пирсинг, который я, кстати, считал довольно милым?
– Я вынула кольца из брови и носа, чтобы не нарушать правил частного интерната, а заодно, как и предписывалось, носила школьную форму. Отказалась от принципа "можно все", по которому жила раньше, как и мои родители. Я начала играть по правилам, установленным в интернате. Я наблюдала, изучала и приспосабливалась.
И это сработало. В новой элитной школе Зоя хоть и не попала в число популярных девочек, но и изгоем тоже не была.
– Было ли это правильным выбором? – Митч пристально посмотрел на нее, словно ему и на самом деле был интересен ответ.
– Да. Там я была счастлива – хорошо училась, завела много подруг.
Одна из них взяла Зою под свою опеку и помогла совершить превращение из гусеницы пусть и не в яркую бабочку, но в элегантного мотылька.
– Я рад это слышать. Но знай: мне до сих пор стыдно за то, что случилось. Я хочу исправить причиненное зло.
Зоя пожала плечами, притворяясь равнодушной, но внутри у нее все встрепенулось. Митч Бейли извиняется перед ней? Даже слегка заискивает. Это хорошо. Это словно исцеляет застарелую боль. Это очень приятно.
– Считай, что исправил, – решительно ответила Зоя. – Извинения приняты. Ты был юн и расстроен – вот и выплеснул свое недовольство на первого попавшегося.
– Я пытался после тебя разыскать.
– Правда? – удивилась она тому, что Митч помнит так подробно все, что тогда происходило.
– Приехав из тренировочного лагеря, я отправился вместе со своей семьей на отдых, а когда вернулся в школу, тебя там уже не было. Я пошел к тебе домой, но твоя бабушка заявила, что ты больше не живешь с ней. Я думал, она захлопнет дверь прямо перед моим носом.
– Это похоже на мою бабушку.
– Помнишь, как она все время заставляла тебя держать дверь в комнату открытой во время наших занятий? Я чувствовал себя словно преступник. Она что, думала, что я стащу у вас столовое серебро?
– Она боялась, что я забеременею от тебя.
Митч, чуть не подавившись пивом, уставился на собеседницу:
– Что?!
Зоя, подавив порыв похлопать его по широкой спине, подождала, пока он прокашляется, и подумала, что, может, не стоило быть настолько откровенной.
Краснея, она пояснила:
– Я сказала бабушке, что мы всего лишь друзья и собираемся только заниматься уроками.
– Так какого черта она подумала, что…
– Она не собиралась позволить мне… – Зоя изобразила жестом кавычки, – "забеременеть и тем разрушить будущее еще одного прекрасного молодого человека", как это сделала моя мать с моим отцом. Тебя она считала одним из таких "прекрасных молодых людей", потому что знала вашу семью.
Митч нахмурился:
– Что? Не понимаю.
– Я тоже не понимала тогда, в семнадцать лет, думала, бабушка не в себе. Я обожала своих родителей, а они души не чаяли друг в друге. Но маме было всего девятнадцать, когда я родилась, и отцу пришлось из-за этого бросить учебу на юридическом факультете. Бабушка не переставала винить мою маму за то, что та соблазнила моего отца, специально забеременела от него и разрушила его жизнь.
– Ого! А ты говорила, что история твоей жизни скучная. – Митч замолчал и посмотрел на Зою, прищурившись. – И бабушка перенесла вину твоей матери на тебя, так?
– Да. Если бы я не родилась, ее сын стал бы адвокатом.
– И не погиб?
– Точно.
– Но это же абсурдно! И она все же взяла тебя к себе?
– С большой неохотой. Ей было неприятно даже смотреть на меня, ведь я очень похожа на отца. Словно постоянное напоминание о ее потере. Но она считала, что должна взять внучку к себе. – И Зоя добавила с горечью: – А иначе что бы подумали о ней ее партнеры по гольфу?
– У тебя не было других родственников, кроме бабушки, к которым ты могла бы переехать?
– Брат моей матери, которого я обожала. Но у него есть склонность иногда наряжаться в женскую одежду, поэтому суд отказал ему в опеке надо мной.
Митч рассмеялся:
– Да уж, адвокаты, наверное, здорово позубоскалили на его счет. – Он посерьезнел. – Не удивительно, что ты тогда была так несчастна.
– Но я кое-что сделала.
– Что могла сделать в такой ситуации девочка семнадцати лет?
– Мать моей лучшей подруги, известный адвокат, добилась, чтобы меня признали по суду дееспособной, и таким образом мне удалось избавиться от опеки бабушки. Теперь я могла самостоятельно распоряжаться деньгами, которые выплатила страховая компания после аварии, в которой погибли родители. А значит, могла обеспечивать себя.
Митч присвистнул:
– Это было нелегко сделать! И требовало порядочной храбрости!
Зоя пожала плечами:
– С тех пор началась моя новая жизнь.
– Оказывается, у тебя в то время были проблемы куда серьезнее, чем моя подростковая вспышка злости.
Она посмотрела ему в глаза:
– То, что случилось между нами, очень меня ранило, не буду отрицать. Я ценила нашу дружбу. В те мрачные дни она была для меня словно путеводная звезда. – Митч коротко выругался себе под нос, а Зоя продолжала: – Теперь все в прошлом. Ты извинился, и я больше не хочу слышать о той старой истории.
– Можно напоследок еще несколько слов? – произнес он со своей очаровательной улыбкой.
– Не представляю, что еще можно добавить к уже сказанному, – улыбнулась в ответ Зоя. – Ну ладно. Давай.
– Меня тогда отправили к директору, чтобы та назначила мне наказание за плагиат. Она лишь первый год руководила школой и не знала меня. Я все объяснил, и директор меня внимательно выслушала. Оказалось, что у меня легкая форма дислексии, которую у меня раньше никто не выявил. Это из-за нее у меня были трудности с чтением и письмом. Я получил необходимую помощь, и мои оценки после этого улучшились, причем не только по литературе, но и по остальным предметам. В итоге с моим аттестатом я мог бы без труда окончить университет, если бы не выбрал карьеру футболиста.
– Какие замечательные новости!
Первым порывом Зои было обнять собеседника. Она сдержалась лишь усилием воли. Но Митч сам потянулся к ней и положил руку на ее обнаженное плечо.
– Я стольким тебе обязан.
Его ладонь была теплой и твердой. Зоя с трудом подавила дрожь, пробежавшую по телу от удовольствия, вызванного этим прикосновением.
– Благодари не меня, а директора школы и себя.
Мужская рука соскользнула с ее плеча, оставив ощущение, что теперь чего-то недостает. Зоя вдруг поняла, что все эти десять лет в ее сердце подспудно кипела влюбленность в Митча Бейли.
– Я твердо намерен поблагодарить тебя, и не имеет значения, понимаешь ты или нет, какую роль сыграла в моей жизни. Самое меньшее, что я могу для тебя сделать, – угостить ужином. – Он взглянул на часы. – Скорее поздним обедом.
Это предложение обескуражило Зою, которая думала, что Митч уйдет после того, как они обсудят прошлое.
– Ужин? Здесь? Сейчас?
– Не думаю, что будет хорошей идеей отправиться в Семиньяк так скоро после землетрясения. Слишком опасно.
– Я… Я собиралась заказать обслуживание в номере.
– А я хотел предложить поужинать в ресторане отеля, но меня могут узнать. Уж очень не хочется, чтобы кто-нибудь помешал празднованию нашего воссоединения. Заказать ужин прямо в коттедж – замечательная идея. В твой коттедж или в мой?
– Э-э-э… З-здесь будет в самый раз.
"Празднование нашего воссоединения"?! Зоя не поверила ушам.
Может, во время землетрясения она упала с массажного стола и ударилась головой? Это галлюцинации или какая-то разновидность комы?
Митч Бейли и она, Зоя Саммерс, ужинающие тет-а-тет в уединенном коттедже на Бали? Может, она сейчас очнется и обнаружит, что валяется с раскалывающейся от боли головой среди обломков в разрушенном спа-салоне?
Но что бы это ни было – сон или ставшая явью давняя фантазия, – Зоя решила насладиться каждой секундой общения с Митчем. Кто знает, что будет завтра?
Она спустила ноги с шезлонга и сказала:
– Пойду принесу меню "рум-сервиса".
Глава 4
Митч, откинувшись на спинку шезлонга, провожал взглядом Зою, направившуюся в коттедж. Невозможно было глаз отвести от ее соблазнительно покачивающихся бедер под облегающим платьем. Тот факт, что сама она даже не осознавала, насколько сексуальна ее походка, делал эту женщину еще привлекательнее.
В голове мелькнуло: "И это Зоя Саммерс! Кто бы мог подумать!"
Митч до сих пор не мог прийти в себя от произошедшей с ней перемены. Не то чтобы он считал ее некрасивой, когда она была подростком, – в ней ощущалось что-то необычное, бунтарское. Но теперь… Теперь Зоя была чертовски сексуальна. Митч был очарован этой новизной и был благодарен капризу судьбы, снова сведшему их.
Зоя вышла из домика и, направляясь к бассейну, помахала картонной папкой:
– Пришлось поискать, но я нашла это меню!
Митч поднялся и сел на край шезлонга.
– Дай-ка взглянуть.
– Тут та же еда, что и в ресторане. Я заказывала несколько раз. Вкусно.
Она замерла в нерешительности около его шезлонга. Митч похлопал ладонью рядом с собой. Зоя осторожно присела, так усердно пытаясь сохранить между ними приличную дистанцию, что Митч невольно улыбнулся. И снова она одернула платье, чтобы прикрыть ноги, но при этом край выреза на мгновение сместился ниже, приоткрыв дразнящую округлую грудь.
"Если бы у Зои тогда, в школьные годы, было такое тело, я бы обязательно это заметил", – подумал Митч.
– Что закажем? – спросил он, придвигаясь ближе и теперь ощущая аромат, исходящий от Зои. – Что-то порекомендуешь?
– Я не знаю, что тебе нравится.
Разумеется, она не могла этого знать. Кроме того мимолетного знакомства в прошлом, они были почти чужими друг другу.
– А что ты собираешься заказать для себя?
– Что-нибудь не очень острое. Мой желудок не поладил с блюдами, приправленными карри.
– "Бали – живот болит"? С кем не бывает. Но ты выздоровела?
Зоя скорчила гримаску:
– Избавлю тебя от подробностей. Сейчас, кажется, все прошло, но не хочу рисковать. – Она провела пальцем по строчкам меню. – Закажу "айям бакар". Я уже пробовала его, и, ну… обошлось без побочных эффектов.
Митч прочел описание блюда:
– Кусочки курицы, замаринованные с индонезийскими специями и приготовленные на гриле. Подаются с лимонным соусом. Звучит интересно.
– Это очень вкусно. Я хочу узнать, как готовится "айям бакар".
– Ты любишь готовить?
Зоя кивнула.
– Я планировала взять несколько уроков кулинарии здесь, на Бали, но мне не хватило для этого времени.
– Возьмешь в следующий раз.
Она побледнела, закусила губу и после долгой паузы ответила:
– Да, в следующий раз.
Митч мысленно отругал себя за свою напористость.
Ведь он же сразу заметил, что Зоя под маской уверенности прячет свои страхи.
Будет ли этот следующий раз? А вдруг землетрясение повторится или даже случится цунами?
Несмотря на заверения управляющего отелем, риск остается, и весь курорт запросто может оказаться уничтоженным уже к утру. И Митч это знал, но старался смотреть в будущее с оптимизмом. В отличие от Зои.
Неудивительно, что она испугана, ведь ей однажды уже выпало потерять всю свою семью в неожиданной катастрофе. Хотелось обнять Зою, успокоить, сказать, что, согласно статистике, опасность повторного землетрясения не так уж велика. Но Митч чувствовал, что она воспротивится его объятиям. Ее словно окружала незримая ограда с надписью "Руки прочь".
– Знаешь, я не так уж и голодна, – сказала Зоя ослабевшим голосом и сплела на груди руки.
Митч догадался, что она сделала это, чтобы унять в них дрожь, и мягко сказал:
– Ты понимаешь, что вероятность повтора землетрясения очень мала?
Она вскинула подбородок:
– Да.
– Бояться вовсе ни к чему.
– А кто сказал, что я боюсь?
– Мне показалось, у тебя именно поэтому пропал аппетит.
– Нет. Я… – Зоя посмотрела Митчу в глаза и призналась: – Ну, может, и трушу немного.
– Давай все равно сделаем заказ и для тебя. Вдруг ты проголодаешься чуть позже. – Он пробежал глазами меню. – А я вот голоден.
– Тебе всегда хотелось есть. Я имею в виду, тогда, десять лет назад, – сказала Зоя, улыбнувшись уголком рта.
– Может, твоя бабушка и была неприветлива со мной, но она пекла отличное печенье с шоколадной крошкой.
– Одно из лучших моих воспоминаний о ней – это как мы готовим вместе с бабушкой печенье.
– Она живет все там же?
Зоя поджала губы.
– Думаю, да. Не знаю и знать не хочу.
– Я тебя не виню, – заверил Митч. Да и как можно ждать от внучки иного отношения к бабушке, которая так плохо к ней относилась?
Зоя кивнула и поспешила сменить тему:
– Ты уже выбрал, что закажешь?
До сих пор Митч в отеле лишь завтракал, потому что большую часть времени проводил с друзьями, владельцами самого модного ночного клуба в Семиньяке.
– Я закажу коктейль из морепродуктов по-балийски.
Зоя придвинулась чуть ближе, чтобы заглянуть в меню, и Митч ощутил исходящий от нее аромат – свежий, пряный, чуть сладковатый.
– Хороший выбор. Здоровая еда. – Она подняла взгляд. – Наверное, ты должен следить за тем, как питаешься?
– Постоянно. В период тренировок и перед матчем я налегаю на углеводы, а в отпуске придерживаюсь белково-овощной диеты.
– Я тоже стараюсь питаться здоровой пищей. Но так как я не занимаюсь профессиональным спортом, то позволяю себе полакомиться шоколадом.
– А я уже и не помню, когда последний раз его ел.
С тех пор как Митч начал играть за сиднейские футбольные клубы, за его питанием следил диетолог. Постоянно приходилось в чем-то себе отказывать и подчинять себя железной дисциплине.
– Хочешь заказать десерт? – спросил он, открывая меню на нужной странице.
– Почему бы и нет? Мои нервы хорошо успокоит шоколадный "лава кейк" с фруктовым мороженым.
– А я выберу фруктовый салат. Прошлый сезон я пропустил, и мне нужно быть на пике формы, когда я снова приступлю к усиленным тренировкам.
Зоя кинула взгляд на правое колено Митча. Значит, ей известно о том случае, когда в него врезались два игрока из команды соперника, порвав ему связку.
– Это самое печально знаменитое колено в Австралии, – сказала она.
– "Печально знаменитое"? Хорошо звучит.
Хотя Митч скорее назвал бы его причинившим ему больше всего боли – как физической, так и душевной. Вспомнилось, как он тогда испугался, что больше не сможет выйти на поле, как переживал из-за этого. А затем последовали несколько месяцев реабилитации, психотерапии и усилий вернуть себе былую спортивную форму после хождения на костылях.
– Я не вижу шрама, – приглядевшись, удивилась Зоя.
– А его и нет. Только три крохотных рубца от разрезов – операция была эндоскопическая.
На мгновение Митчу захотелось положить ладонь Зои себе на колено, чтобы она потрогала эти отметины.
– Колено зажило?
– Теперь как новенькое. – Митчу казалось, что, когда он вернется на поле, нога подведет его, но он никому не признался бы в своих тайных страхах.
– Поговаривали, что травма заставит тебя уйти из спорта.
– Ни за что! – с горячностью воскликнул Митч.
Из-за точно такой же травмы вынуждены были завершить свою карьеру многие известные игроки, но он не собирался им уподобляться. В возрасте двадцати семи лет он был в самом расцвете сил и сейчас проклинал шесть месяцев, потерянные на восстановление. Он должен вернуться на поле и доказать всем, что может играть лучше, чем прежде. Ведь футбол – это его жизнь.
– Тогда почему ты здесь? – спросила Зоя.
– Я навещал родных в Сиднее, а после решил отдохнуть на Бали по пути в Мадрид. Я встречался тут с двумя старыми приятелями. Один занимается инвентарем для серфинга, а другой держит большой ночной клуб.
– Когда возвращаешься?
– Я должен был послезавтра вылететь в Сингапур, а оттуда в Мадрид. Но кто знает, как повлияло землетрясение на работу авиалиний.
Сейчас май. По возвращении домой Митч собирался тут же приступить к изнурительным тренировкам. В прошлом сезоне товарищеские матчи начались в конце июня – нужно проверить в них колено и к началу чемпионата достигнуть пика формы. Первые игры в испанской лиге проводятся в конце августа.
– А когда улетаешь ты? – поинтересовался он.
Зоя, отвечая, скрестила пальцы:
– Завтра утром, если не возникнет проблем.
Повисло неловкое молчание, которое она поспешила нарушить:
– Тебе нравится жить в Мадриде?
– Потрясающий город.