Себастьян видел вдову в черном платье. С ней пришли две девушки. Одна из них шла рядом с матерью, разве что за руку ее не держала. Другая стояла поодаль - возможно, она сильно горевала и испытывала потребность в одиночестве. Он находился на некотором расстоянии от этой маленькой группы, так что заметил лишь то, что у всех женщин были темные волосы.
В тот день Себастьян следил за похоронами, надеясь, что кто-то из заговорщиков под видом друзей или родственников придет проститься с покойным. Впрочем, лишь несколько человек, собравшихся вокруг могилы, привлекли его внимание, и это точно не были женщины.
Жена и дочери потеряли не только мужа и отца. В последующие месяцы женщинам Келмслей пришлось весьма тяжко в финансовом отношении. Правда, Себастьян особо не задумывался о последствиях самоубийства для этих невинных душ. Честно говоря, он вообще о них не думал.
И вот теперь одна из них лежит рядом с ним на постели, в комнате, где им не следует даже находиться наедине.
Интересно, подумал Себастьян, мировой судья окажется человеком разумным или глупцом?
Ожидающий их разговор мог завершиться лишь двумя вариантами. И оба варианта не принесут мисс Келмслей ничего хорошего.
Стук в дверь прозвучал как-то слишком резко. Себастьян тут же пробудился от чуткого полусна, который, кажется, только что охватил его. Когда он встал с кровати, в глазах у него на мгновение потемнело от вызванной раной боли. Себастьян выглянул в окно. Сквозь полуприкрытые ставни в комнату едва проникал серый свет. Скоро рассветет.
Мисс Келмслей тоже поднялась. Расправив юбку, она застелила постель, а потом подошла к крючку, на котором висел плащ. Себастьян подождал, пока она накинет его. Одрианна попыталась быстро пригладить перед зеркалом взъерошенные волосы.
Стук раздался снова. Их глаза встретились. Одрианна казалась печальной и покорной, к тому же она явно испытывала смущение после проведенной вместе ночи. Без сомнения, за ночь она поняла, какими последствиями для нее чревата сложившаяся ситуация.
Себастьян распахнул дверь. За ней оказался Хоксуэлл, а не владелец гостиницы.
- Я настоял на том, чтобы именно я первым пришел сюда, - сказал он.
- Молодец! Спасибо!
- Мировой судья уже внизу, - сообщил Хоксуэлл. - Вы сами спуститесь или лучше ему подняться сюда?
- Здесь не самое лучшее место для разговора с ним, но, боюсь, выбор у нас невелик, - промолвил Себастьян. - И нам не нужны слушатели.
Хоксуэлл кивнул.
- Как твоя рука? - спросил он.
- Я же говорил, что это всего лишь царапина. Если ты согласишься и дальше помогать нам, то, пожалуйста, узнай, когда в Лондон отправляется первая карета, и дай мне знать, - попросил лорд Себастьян.
Хоксуэлл быстро ушел, а Себастьян снова закрыл дверь.
- Девять часов, - промолвила мисс Келмслей. - Именно в это время отправляется первый экипаж. Я сама собиралась уехать в нем.
Одрианна удачно скрывала свою нервозность. Если не считать того, как она сильно сжимала руки, и меланхоличного выражения в ее глазах, никто бы никогда не догадался, что ей вскоре предстоит разговор с мировым судьей.
Волосы у нее были темно-каштанового цвета. Но красноватого оттенка пряди было видно даже сейчас. Ее зеленоватые глаза так и манили к себе. Теперь, при слабом естественном освещении, Себастьян понял, что у мисс Келмслей правильные черты лица и из-за этого она была хороша какой-то особенной зрелой красотой. Хорошенькой он бы ее не назвал - скорее, привлекательной.
Настолько привлекательной, что Себастьяну понадобилось замереть на мгновение, вспоминая их поцелуй. Потом он подвинул стул боком к камину так, чтобы сидящий на нем человек все равно смотрел на огонь.
- Прошу вас, сядьте сюда, - попросил Себастьян. - Войдя в комнату, судья поймет, что вы - леди, и это повлияет на весь разговор.
Она повиновалась. Себастьян взял пистолет, всю ночь пролежавший на столе, и положил его на каминную полку, где он не сразу попадался на глаза.
В дверь опять постучали, правда, не так резко, как стучал Хоксуэлл. Эта некоторая робость внушала надежду.
Сэр Эдвин Томлисон был высоким и очень худым, его густые черные волосы кое-где уже тронула седина. Нерешительно сжатые губы, то, как он представился, входя в комнату, многое сказали Себастьяну. Без сомнения, статус мирового судьи доставлял ему удовольствие, однако его обязанности, связанные с выполнением служебного долга и установлением правосудия, не были ему милы.
- Лорд Себастьян Саммерхейз… - Сэр Эдвин поклонился. - Однажды мне выпала честь познакомиться с вашим братом - еще до того, каком пошел на войну и… - Его голос дрогнул. Лицо сочувственно сморщилось.
- Не сомневаюсь, что и вам досталось на войне, сэр Эдвин, - кивнул лорд Себастьян. - Насколько помню, за ваши подвиги вас произвели в рыцари?
Лицо сэра Эдвина засияло. Провинциальный сквайр, ставший рыцарем, был приятно удивлен, узнав, что брату маркиза известна его история.
Себастьян представил ему мисс Келмслей. Сэр Эдвин выразил удивление, услышав ее имя, которое явно было ему знакомо.
- Случилась неприятная история, сэр, - сказал он Себастьяну. - Внизу собралась целая толпа, все ужасно возбуждены и только и говорят о том, что здесь произошло прошлой ночью. Эти разговоры вот-вот дойдут до Брайтона, а к ночи обо всем будет известно в Лондоне, так что нам необходимо откровенно потолковать.
- Этого я и хочу, - сказал Себастьян. - Я уже сказал хозяину гостиницы то, что говорю сейчас вам. В комнату проник неизвестный, который выстрелил в меня. Я захотел его задержать, но он убежал.
- Вы можете описать этого человека?
- Я не очень хорошо его разглядел. Все произошло очень быстро. Возможно, он думал, что в комнате будет только чей-то багаж, а хозяева ужинают внизу. Увидев меня, он был удивлен не меньше моего, - добавил Себастьян. - Но на нем была примечательная шляпа. Коричневого цвета, скорее всего немодная… - Он подробно описал шляпу.
Сэр Эдвин внимательно слушал. Бросив на Одрианну быстрый взгляд, он задумчиво подошел к окну. Выглянув в окно, сэр Эдвин тихо промолвил:
- Так это дочь Хораса Келмслея, сэр? В Англии не найти человека, который не слышал бы этого имени. Ее присутствие вызывает немало вопросов.
- Я вас прекрасно понимаю. Задавайте мне эти вопросы, и я отвечу вам на них как джентльмен, позволив себе открыть то, что открыл бы любой джентльмен.
- То есть вы хотите сказать, что истинный джентльмен дал бы ответы не на все вопросы? - уточнил сэр Эдвин.
Себастьян не ответил. Он решил, что красноречивое молчание скажет больше слов. И черт с ней, с репутацией Одрианны!
- Долг призывает меня передать вам слова хозяина гостиницы, который сообщил мне, что мисс Келмслей выстрелила вам в руку и ранила вас, сэр.
- Хозяина гостиницы тут не было, так что он не может ничего знать, - заявил Себастьян. - Прошу вас поверить моему слову: здесь был третий человек, мужчина, как я вам и сказал. Если вы потребуете, я поклянусь в том, что она ни в чем не виновата. При необходимости я буду ходить на суды квартальных сессий , но я бы попросил вас избавить ее от них, тем более что обвинение совершенно нелепо.
Сэр Эдвин покраснел. Потребовать такого от джентльмена, который дал ему честное слово, - это оскорбление. Мысль о том, что лорда Себастьяна обвиняли в том, чего не было, приводила его в смятении. И все же он бросил еще один нерешительный взгляд на Одрианну.
- Странно, что она еще здесь, учитывая вашу роль в этом расследовании, лорд Себастьян, - промолвил сэр Эдвин. - Мне бы в голову не пришло, что вас двоих могут… связывать продолжительные отношения.
- Но эта странность ведь не имеет отношения к вашим обязанностям, сэр?
- Да, сэр, вы правы! Если здесь был третий человек, не имеет. Я постараюсь не упоминать ее имени при расследовании, но если этого у меня не получится… Может быть, мне стоит сказать, что мисс Келмслей приехала сюда, чтобы раздобыть какую-то информацию, связанную с деятельностью ее отца? Это могло бы как-то объяснить ее присутствие, не очерняя ее репутации.
- Можете говорить что хотите, сэр, и пусть другие думают что угодно. Правда в том, что она не стреляла из этого пистолета, - заверил его Себастьян.
Сэр Эдвин кивнул:
- Кажется, я понимаю, что тут произошло, сэр. Себастьян взглянул на свои карманные часы.
- Сэр Эдвин, первая карета отправляется в Лондон через пятнадцать минут, - сказал он. - Мисс Келмслей хочет вернуться домой. Я прошу вас спуститься вместе с ней вниз и проводить до экипажа, чтобы любопытные и грубияны не засыпали ее вопросами.
Сэр Эдвин приосанился.
- Разумеется, - согласился он. - Думаю, и тех и других там внизу хватает. И избавить мисс Келмслей от их расспросов - дело доброе. - В его глазах вспыхнул новый огонек. Критический, как показалось стоящему перед ним джентльмену, которого никогда не заподозрят в худшем, в то время как мисс Келмслей придется заплатить любую цену, которую потребуют у нее за этот нелепый эпизод.
Себастьян без слов принял эту молчаливую критику. Никто и никогда не поверит в то, что их встреча здесь стала результатом извращенной прихоти судьбы. Важно другое: сэр Эдвин не собирается отправлять Одрианну на суды квартальных сессий, где ей пришлось бы отвечать на вопросы, связанные с обвинением в покушении на жизнь брата маркиза.
Себастьян подошел к стулу.
- Мисс Келмслей, сэр Эдвин все разузнал, и он удовлетворен, - сказал он. - А сейчас он проводит вас к карете.
Одрианна подняла глаза, которые все это время были устремлены на какую-то точку на ее коленях. Она стоически держала себя в руках, но теперь, похоже, немного расслабилась. В ее зеленых глазах вспыхнуло беспокойство, которое она так тщательно скрывала.
- Так я свободна? - еле слышно спросила она.
Кивнув, Себастьян протянул ей руку, чтобы помочь подняться со стула. Ее мягкая рука коснулась его руки; Одрианна слегка оперлась на нее, однако он сразу почувствовал в этом прикосновении связь с интимностью прошлой ночи. Она отпустила его руку.
Взяв ее багаж, сэр Эдвин ждал Одрианну у двери. Прежде чем выйти, она оглядела комнату, а потом посмотрела в глаза Себастьяну. Однако прочесть того, что таилось в ее взоре, он так и не смог.
Глава 4
Время близилось к полуночи, когда двуколка, которую Одрианна наняла возле местного постоялого двора, доставила ее домой.
В свете фонаря двуколки ее дом казался высокой черной громадиной, но Одрианна едва не застонала от облегчения, когда увидела его простую и грубую глыбу. Расположенный в стороне от дороги, так далеко от Лондона, что при желании можно было бы делать вид, что этого города и не существует вовсе, этот дом и его обитатели дарили ей тот уют и то уединение, который люди находят в настоящих домах с настоящими семьями.
Одрианна жила у Дафны всего полгода, но ей было здесь лучше, чем где бы то ни было.
Здание погрузилось во тьму, лишь в окнах гостиной сиял золотистый свет. Впрочем, Дафна наверняка не спала. Кузина либо чинит одежду, либо читает, поджидая, пока Одрианна вернется домой.
Трудно описать роль Дафны в этом доме. Она была и матерью, и хозяйкой, и домовладелицей. Правила, которые установила Дафна, были одинаковыми для всех, и это касалось абсолютно всего. Однако, по правде говоря, все обитатели дома зависели от ее щедрости.
Отворив дверь в переднюю гостиную, Одрианна поставила на пол свои вещи.
Дафна сидела возле камина. Ее удивительно светлые волосы рассыпались по плечам. Дафна уже расчесала их на ночь, и они походили на шелковую реку. Бледно-желтый халат окутывал ее высокую стройную фигуру.
Дафна подняла глаза от книги. Ее милое точеное личико радостно засияло, но серые глаза внимательно оглядели грязный подол плаща Одрианны.
- Ты устала и, должно быть, голодна? - спросила она. - Пойдем в кухню, ты там перекусишь.
Как это похоже на Дафну: она не ругалась, но и не скрывала того, что увидела достаточно, чтобы отчитать Одрианну, если ей захочется.
Она пошла следом за кузиной по дому, и вскоре они свернули в узкий коридор, который вел в кухню. Прежде кухня была отдельным строением, но ее соединили с домом этим узким коридором, когда Дафна задумала расширять оранжерею.
В большом кухонном очаге едва тлели угли, и Дафна принялась разводить огонь.
- Мистер Троттер дал мне для тебя немного денег, когда я сегодня принесла ему твою новую песню, - поведала она кузине. - Двадцать шиллингов, - добавила Дафна.
Мистер Троттер издавал музыкальную газету; недавно он согласился напечатать несколько песен, написанных Одрианной.
- Это больше, чем я ожидала, - промолвила она.
- Он сказал, что "Моя непостоянная любовь" продавалась особенно хорошо. И еще он просил передать тебе, что твои печальные мелодии приносят больше денег, чем остальные.
- Я не уверена, что хочу сочинять только грустные песни, но постараюсь написать еще несколько, - отозвалась Одрианна.
- А я уверена, что все, что бы ты ни написала, будет пользоваться успехом, если песня написана от сердца, - заметила Дафна. - Именно поэтому "Моя непостоянная любовь" так хорошо продавалась.
Скорее всего так оно и есть. Одрианна сочинила эту песню, когда переживала из-за непостоянства Роджера, который бросил ее из-за недовольства отца. Ее глаза были полны слез, когда она работала над мелодией.
Открыв буфет, Дафна осмотрела его содержимое.
- Скорее всего миссис Хилл захочет подать остатки этой ветчины завтра на обед, так что лучше ее не трогать, - сказала она. - Так что давай-ка посмотрим, что тут еще можно приворовать.
- Кусочка сыра с хлебом будет достаточно, - промолвила Одрианна.
- Ты уверена? Если ты была в пути…
- Мне хватит хлеба с сыром, - упрямо повторила Одрианна.
Подав еду, Дафна села за стол напротив кузины.
- Ты ездила в Лондон повидаться с матерью? - спросила она.
- Тебе же известно, что я всегда заранее договариваюсь с ней о встречах, к тому же обычно мы видимся по воскресеньям.
- Я абсолютно ничего не знаю о твоем приключении, - заметила Дафна. - Ты ничего мне не сказала. Не оставила даже записки! И если бы Лиззи не заметила исчезновения твоего чемодана, я могла бы подумать, что ты упала в реку.
Итак, Дафна все же будет ругаться. Конечно, ей не следовало уезжать без предупреждения, ничего не объяснив. Однако если бы она хоть обмолвилась о том, куда едет, ей пришлось бы объяснять слишком многое, а этого Одрианне не хотелось.
- Хочу напомнить тебе о твоем же правиле обитания в этом доме, Дафна, - проговорила Одрианна. - Особенно о тех его разделах, в которых говорится, что мы не должны обсуждать жизнь и истории друг друга.
Их "семья", состоящая из одиноких и независимых женщин, добилась безопасности и ценила вежливость - и все благодаря правилу Дафны. Как старинные монашеские уставы, это правило строго регламентировало их поведение, что помогало женщинам избегать ссор, которые неизбежно вспыхивали бы в доме, учитывая пол его обитательниц. Когда Одрианна только поселилась здесь, правило показалось ей немного глупым, но она быстро оценила его мудрость.
- Ты права, - согласилась Дафна. - Это хорошая часть правила. И очень важная, - добавила она. - Однако это не означает, что мы не будем интересоваться делами друг друга или перестанем заботиться друг о друге, как сестры. Именно поэтому правило также включает уточнение о том, что если кто-то из нас собирается отсутствовать продолжительное время, он должен сообщить об этом остальным, чтобы они не волновались.
Нет, все-таки она не ругалась, несмотря на то, какие слова произносила. Да и голос у нее был достаточно мягким. В нем слышались забота, участие и симпатия, хотя и некоторый упрек, как намек на то, что скрытность Одрианны свидетельствовала о недостатке доверия.
Одрианна сосредоточилась на ужине, не осмеливаясь взглянуть на Дафну. Кузина отличалась удивительной мудростью, которая совсем не свойственна женщинам, не достигшим еще и тридцати лет. Одрианна опасалась, что если она посмотрит в глаза Дафне, то от ее смелости не останется и следа.
Белая рука протянулась через стол и коснулась руки Одрианны.
- Ты была с мужчиной, Одрианна?
Одрианна была вынуждена оторваться от еды. Ее удивил не только вопрос, но и серьезный тон, которым он был задан. Дафна говорила так, словно для Одрианны было нормальным провести ночь с мужчиной.
Осознав это, она почувствовала, как ее лицо заливает краской.
- Дело не в том, что я бы хотела вмешиваться в твою жизнь или интересовалась бы твоей добродетелью - промолвила Дафна, сделав вид, что она не заметила, как сильно покраснела Одрианна. - По сути дела, меня интересует, с достаточным ли вниманием и уважением отнеслись к твоей добродетели. Но только…
- Только - что? - перебила ее Одрианна.
- Я знаю, что ты все еще переживаешь из-за разрыва с Роджером и еще не справилась с разочарованием, которое вызвал у тебя этот разрыв, - сказала Дафна ласково. - Если ты была с мужчиной, меня это не касается, равно как и причина, заставившая тебя сделать это. Но я надеюсь, что не досада заставила тебя совершить опрометчивый поступок. Ни счастье, ни удовольствие не достанутся тебе, если ты совершила что-то от обиды, испорченных отношений или просто в знак протеста.
- Прошу тебя поверить в то, что у меня нет ни с кем никаких отношений, - сказала Одрианна. - И я очень благодарна тебе за место в твоем доме, дорогая кузина. Более благодарна, чем ты думаешь, - горячо добавила она. - Да, два дня я отсутствовала по личным причинам, но к сердечным делам они не имеют никакого отношения. И я прошу тебя больше не задавать мне никаких вопросов.
Дафна опустила голову - спорить она не собиралась. Судя по виду, ее слова не оскорбили кузину. И все же Одрианна беспокоилась, что обидела ее. Обычно они придерживались похожих точек зрения, а этот разговор совсем не походил на их обычные беседы и скорее напоминал ссору.
Вообще-то Одрианна была бы не против того, чтобы все поведать Дафне, но этим вечером она не знала, как все объяснить, что сказать. Ей нужно было хорошенько отдохнуть, чтобы все обдумать, рассортировать в голове все события и сложности чудовищной поездки.
Встав, Одрианна стряхнула крошки с платья и обняла кузину, которая, как обычно, держалась весьма холодно.
- А сейчас я пойду спать, - сказала она. - Утром увидимся. Спасибо за заботу и извини, что тебе пришлось из-за меня беспокоиться.
Повернувшись, Дафна поцеловала Одрианну.
- Спокойной ночи, дорогая.
Но когда та подошла к двери, Дафна снова заговорила:
- Ох, я совсем забыла, что должна сказать тебе еще кое-что, Одрианна. Пропал пистолет, который я хранила на верхней полке шкафа в библиотеке. Если найдешь его, сообщи мне, пожалуйста.
Себастьян поморщился, сунув руки в рукава синего фрака, который подал ему лакей. Его правая рука взбунтовалась в это мгновение.
Рано утром к нему приезжал хирург, чтобы наложить на рану мазь и свежую повязку. Он очень удивился, что рана не загноилась. Так что, похоже, единственным осложнением станет эта чертова скованность, которая охватила его конечность и продержится еще несколько дней.