Сунув руку в карман и убедившись, что часы показывают десять, Себастьян направился в покои Моргана.
Необходимости в таких ежеутренних визитах не было, однако он навещал брата каждый день. К тому же тот с нетерпением ждет их встреч. Порой они просто молчали, попивая кофе и просматривая почту и газеты. Порой обсуждали последние сплетни и решения правительства. Порой говорили о том, как остаться нормальными в тот день, когда слишком многое будет напоминать им о том, что слишком мало осталось вещей такими, какими они должны быть.
Доктор Фенвуд вышел в переднюю гостиную как раз в то мгновение, когда в нее вошел Себастьян. Вообще-то Фенвуд был не врачом в обычном понимании этого слова, а слугой, обладающим недюжинной силой и подобающей осмотрительностью. Сначала Морган стал называть его доктором в шутку, но потом это прозвище привилось, да так и осталось.
Так что теперь все именовали лакея доктором Фенвудом, а Морган мог делать вид, что человек, оказывающий ему неприятные интимные услуги, был профессиональным медиком. В этом доме многое было столь же притворным, так как все пытались помочь доброму человеку сохранить достоинство.
- Нынче утром здоровье маркиза в хорошем состоянии, - объявил Фенвуд. Титул Моргана слегка кружил ему голову, поэтому он выражал свое мнение с таким видом, будто понимал разницу между "хорошим" и "нехорошим" состоянием здоровья. - И милорд в отличном настроении, - прибавил он.
Именно это Себастьяну очень хотелось услышать. Брат часто предавался приступам меланхолии. Настоящий доктор предупреждал их, что такое поведение часто бывает свойственно инвалидам.
Себастьян вошел в комнату, служившую небольшой гостиной в просторных покоях хозяина. Брат не услышал, как открылась дверь, и продолжал читать письмо. Почты было немало. Общество по-прежнему посылало ему приглашения, зная, что они никогда не будут приняты. И Морган, третий маркиз Уиттонбери, читал каждое из писем, словно у него была возможность посетить несколько вечерних приемов.
Кресло Моргана было придвинуто к окну, чтобы он мог смотреть в него на город. Стол и темное одеяло прикрывали его неподвижные ноги, сделавшие его узником этих комнат с тех пор, как его привезли с войны, на которую он отправился по зову гордости и идеализма, правда, с опозданием и импульсивно.
То, что Морган так поздно оказался на войне, казалось Себастьяну горькой иронией. Невольно напрашивался вопрос: не приурочила ли судьба отступление французов в Полуостровной войне, чтобы погубить жизнь Моргана?
Себастьян сел и налил себе кофе. Ни слугам, ни лакеям не разрешалось беспокоить братьев в эти утренние минуты общения.
Морган оторвался от письма.
- Хорошо, что ты вернулся, - заметил он. - Я рад тебя видеть.
- Вчера меня задержал дождь, - сказал Себастьян. - Это было весьма неожиданно. - Если какие-то дела не позволяли ему зайти поутру к брату, он всегда заранее предупреждал. Но вчера вечером сделать этого он, само собой, не мог.
Себастьян был не против этого. Собственно, он сам придумал это требование и начал исполнять его, позволяя брату зависеть от него. Гости к Моргану заглядывали редко, поэтому лишь компания родного человека помогала ему скоротать день. И вот теперь, придумывая объяснение вчерашнему отсутствию, Себастьян обратил внимание на то, насколько изменилась его жизнь вместе с жизнью брата. Паралич, приковавший Моргана к постели и вынуждающий его оставаться в своих покоях, радикально повлиял и на судьбу Себастьяна.
- Я был неподалеку от Брайтона, - сказал Себастьян. - Искал кое-что, связанное с этим делом о Совете по боеприпасам.
- Полагаю, речь все-таки идет о халатности, как думают все, - вымолвил Морган.
- Ты сам в это не веришь.
- Нет, - едва слышно бросил Морган.
Морган внимательно следил за развитием скандала и качал головой всякий раз, когда в газетах писали, что войска оказались беззащитными из-за плохого пороха. Маркиз Уиттонбери мечтал, чтобы за гибель солдат кто-то ответил по справедливости, а Себастьян хотел, чтобы брат получил удовлетворение, узнав, что его товарищей по оружию оправдали.
- Так ты что-то узнал? - спросил Морган.
- Я надеялся встретить человека, которому кое-что известно, - ответил Себастьян. - И наша встреча могла бы привести к раскрытию правды.
Морган рассеянно кивнул. Затем взял одну из аккуратно разглаженных газет, которые ожидали его внимания.
Себастьян сделал то же самое. Его визиты стали обыденными. И оба брата соблюдали некий ритуал.
- Вчера днем заходила мать, - сообщил Морган, просматривая газету. -Она хотела поговорить о тебе.
А вот это уже не обыденность!
- М-м-м… Она хочет сказать тебе, что ты должен жениться, - вымолвил Морган. - И мама уже выбрала несколько подходящих девушек.
- Уверен, что это она считает их подходящими, - пробормотал Себастьян.
- Я сказал ей, чтобы она не обманывалась и не думала, что ты уж очень изменился. И еще я выразил предположение, что то, что она принимает за молодой листок, на самом деле - всего лишь листва, которую уложили таким образом, чтобы она прикрывала старую кору. Свобода действий - это не покаяние и не реформа.
- Что-то она часто приезжает к тебе в последнее время.
Морган кивнул:
- Да, чаще, чем прежде.
- Стало быть, слишком часто. Скажи Фенвуду, что ты не принимаешь, когда она приедет в следующий раз, - посоветовал Себастьян. - Не позволяй ей чувствовать себя тут как дома и приходить, когда ей заблагорассудится.
Всегда существовала опасность того, что их мать снова превратит Моргана в ребенка, если только дать ей такую возможность. Она будет приходить в любое время, ухаживать за ним, все за него решать, и Морган постепенно потеряет право быть независимым человеком.
Именно поэтому Себастьян переехал в дом к брату, когда тот вернулся с войны. Его присутствие держало мать на расстоянии и не давало ей устанавливать в доме свои порядки, особенно когда дело касалось старшего сына.
- Тебе всегда удавалось лучше управляться с ней, чем мне, - промолвил Морган. - Да и вообще со всеми.
Сказать на это было нечего, поэтому братья вновь занялись своими газетами.
- Так, говоришь, вчера ты был в Брайтоне? - вдруг спросил Морган. - А ты слышал что-нибудь о спектакле, устроенном в гостинице "Два меча"?
- О спектакле?
Морган указал на заголовок в газете. На его лице появилась усмешка.
- Любовница какого-то парня застрелила его. Думаю это было поистине театральное действо. Правда, она лишь выстрелила в него, но не убила. Но все равно скорее всего там сейчас только об этом и говорят.
- Что это ты читаешь? - поинтересовался Себастьян.
Морган покраснел.
- Да это мама принесла мне одну из своих любимых скандальных газет, - объяснил он.
- Из Брайтона?
- Из Лондона, - уточнил Морган.
Черт! Сэр Эдвин был прав. Слух о происшествии добрался до Лондона быстрее, чем его жертвы. Однако очевидно, что в газете не назвали имен его участников.
Пока.
Ритуал закончился в одиннадцать часов. Себастьян ушел и вернулся в свои покои. Лакей приветствовал его, помахав запечатанным конвертом.
- Место было указано неверно, сэр, - сказал он.
Себастьян взял у него письмо, которое написал мисс Келмслей.
- Она больше не живет в доме отца? - спросил он.
- Там сейчас живет миссис Келмслей, а также мисс Сара Келмслей, - ответил слуга.
Одрианны Келмслей в доме нет. Слуга навел справки и выяснил, что она поселилась в Миддлсексе недалеко от деревни Камберуорт.
Себастьян унес письмо в свою гардеробную. Открыв ящик стола, он посмотрел на пистолет, который привез с собой из "Двух мечей". Похоже, его попытка вернуть оружие оказалась безуспешной.
Конечно, можно послать слугу и в Камберуорт. Если мисс Келмслей действительно там обитает, то ее можно будет найти, задав всего несколько вопросов местным жителям. Можно взять пистолет, попросить слугу передать его ей и покончить, таким образом, с этим делом.
Себастьян представил пистолет в мягкой женской руке. Представил зеленые глаза, сначала пылающие гневом, затем сияющие от восхищения и страсти, а потом погасшие от переживаний. Он так и видел, как она идет через постоялый двор, делая вид, что не замечает, как все прожигают ее глазами и сплетничают.
Себастьян приказал лакею оседлать коня.
Глава 5
Камберуорт все еще оставалась деревней, но с каждым годом Лондон придвигался все ближе к ней. Она была уже отчасти поглощена городским окружением - одному из маленьких селений Миддлсекса.
Поэтому приезд Себастьяна не вызвал ни у кого особого интереса. Он проехал по главной улице, минуя магазины, расположенные в старых, наполовину деревянных домах, и каменные здания, буквально подпиравшие друг друга стенами. Себастьян искал таверну.
В два часа дня в заведении под названием "Баронский совет" было немноголюдно, так что Себастьян быстро получил свою кружку эля. Он пил стоя, а хозяин заведения тем временем внимательно его осматривал.
- В городе нынче сыро? - полюбопытствовал он, вытирая пинтовые кружки.
- Хуже, - односложно ответил Себастьян.
- Едете куда-то, где посуше? - продолжал расспросы хозяин.
- Нет, я приехал сюда в поисках человека, который мне нужен по делу, - объяснил Себастьян. - Возможно, вы с ним знакомы. Это мисс Одрианна Келмслей.
Хозяин усмехнулся.
- Да, я знаю и ее, и ее друзей, - сказал он в ответ. - Да что там я - все в Камберуорте знают постояльцев миссис Джойс.
- Правда? Но мне казалось, что мисс Келмслей - ее кузина, а не одна из постояльцев.
- Я уж и не знаю, как называть этих женщин! Остальные не состоят в родстве, как мне кажется. Просто это сборище женщин, которые приехали к миссис Джойс в гости, да так и остались у нее жить.
- А эта миссис Джойс живет в деревне?
- У нее дом недалеко отсюда, совсем рядом с деревней. Отличный дом и хороший земельный удел, - охотно рассказывал хозяин. - Она выращивает цветы в большой оранжерее. Дом расположен в стороне от дороги, а в том месте, где нужно свернуть, вы увидите нарисованный знак. "Редчайшие цветы" - вот как она называет свое дело. - Мужчина снова усмехнулся. - Да это хорошие женщины. Все больше стараются держаться вместе. Никогда не дают повода подумать о них что-нибудь плохое, но люди все равно судачат.
- Это несомненно.
Допив эль, Себастьян попросил хозяина таверны указать ему, в каком направлении находятся эти "Редчайшие цветы".
Спустя пятнадцать минут он съехал с главной дороги на находящуюся в частном владении аллею, которая и привела его к дому миссис Джойс.
Это было добротное хорошее здание, какие можно увидеть повсюду в Англии. Красиво отделанное серым гладким камнем, оно было слишком большим для того, чтобы назвать его коттеджем, и чересчур маленьким, чтобы именоваться особняком.
Он возвышался на два этажа под своей огромной мансардой, а его незатейливый фасад украшали лишь окна, пропорции которых явно были тщательно вымерены.
Навстречу Себастьяну не вышел грум, чтобы взять у него коня, так что ему пришлось привязать его к столбу. Судя по тому, сколько времени ему пришлось ждать, когда он постучал в дверь, в доме вообще было не много прислуги, и это несмотря на то что владелец жилища, без сомнения, был человеком состоятельным.
Наконец дверь распахнулась. Очень щуплая экономка средних лет воззрилась на Себастьяна из-под оборок чепца. Он подал ей свою визитную карточку. Прочитав, что на ней написано, она снова посмотрела на него, при этом ее взор задержался на продолговатом деревянном ящичке, который Себастьян прижимал к себе рукой.
- Мне сказали, что здесь живет мисс Келмслей, - промолвил Себастьян. - Я приехал для того, чтобы вернуть ей то, что она потеряла.
Тут ему на глаза попалась хорошенькая светловолосая девушка. Она тоже просмотрела визитку.
- Я займусь этим, миссис Хилл, - сказала она.
Женщина в чепце с оборками пошла прочь. Блондинка пригласила Себастьяна в дом.
- Вам следует поговорить с миссис Джойс, - промолвила она. - Она - владелица этого дома. Сейчас миссис Джойс в оранжерее, но я отведу вас туда.
Легкой походкой она повела его в заднюю часть дома. Они прошли мимо библиотеки с красивыми шкафами и множеством обитых тканью стульев. Заднюю часть дома занимала вторая гостиная. В одном из окон Себастьян увидел оранжерею.
Расположенная в двадцати ярдах от дома, оранжерея была куда больше, чем те, что обычно лепятся к жилым домам, если только они не находятся в больших поместьях. Верхняя часть стен оранжереи была сделана из стекла. Прямоугольные куски стекла, скрепленные металлическими частями, походили на огромную мозаику.
Войти в оранжерею можно было через небольшой коридор, выходивший из гостиной. Сопровождавшая Себастьяна девушка толкнула дверь, и его тут же охватило влажное тепло. Он поднял голову. Половина огромной крыши тоже состояла из стеклянных панелей.
- Подождите здесь, пожалуйста. - С этими словами блондинка исчезла за огромной пальмой в большой кадке. Через несколько мгновений она вновь появилась перед ним и сделала ему знак рукой. Указав, где находится миссис Джойс, светловолосая девушка ушла.
Миссис Джойс работала за столом, заставленным горшками с землей. Ее чепец, руки и фартук тоже были в земле. Когда Себастьян подошел к ней, она стала тряпкой стряхивать землю, чтобы хоть немного привести себя в порядок.
У нее было красивое лицо. Очень бледное. И почти безупречное. Темные серые глаза. Миссис Джойс обладала природной грацией, что было заметно даже по ее движениям, когда она вставала. Если бы Себастьян никогда прежде не видел эту женщину, она сразила бы его наповал. Но только он уже когда-то видел ее. В этом Себастьян был уверен.
- Лорд Себастьян Саммерхейз, вы оказали нам большую честь, - заговорила она. - Нечасто к нам заглядывают такие знаменитые гости. Может быть, вы ищете особенный цветок в подарок любимой? У нас есть редчайшие герани, сорт которых мы вывели сами. Такие вещи обычно очень ценятся.
- Я разыскиваю женщину, которая, как мне сказали, живет в этом доме, - ответил Себастьян. - Речь идет о мисс Келмслей, - пояснил он. И, кивком указав на ящичек, Себастьян добавил: - Я должен отдать одну ее вещь.
- Мисс Келмслей сейчас нет дома, - сказала миссис Джойс. - Но я думаю, что она вот-вот вернется, так что вы можете подождать ее. А если хотите, оставьте ящичек мне.
Ну вот. Он может поставить ящик на стол и уйти. У него нет причины не доверять миссис Джойс, которая наверняка передаст ящичек мисс Келмслей, когда та вернется домой.
И если он попросит ее не открывать ящичек, миссис Джойс наверняка сдержит свое любопытство.
- Если она должна вернуться в скором времени, то я предпочел бы дождаться ее, - промолвил Себастьян.
- Я попрошу, чтобы ее проводили сюда, как только она придет. - Миссис Джойс повернулась. - Лиззи, ты сможешь… Ну куда же она исчезла? Лиззи была тут за минуту до того, как Селия привела вас. Она даже посмотрела вашу визитку… - Она щелкнула языком, не скрывая досады. - Подождите, пожалуйста, здесь, лорд Себастьян, а я сама попрошу остальных отправить сюда мисс Келмслей, как только она вернется.
С этими словами миссис Джойс ушла, оставив его в оранжерее. Влажный воздух был насыщен всевозможными ароматами. Тут пахло лимонами, розами и даже свежей травой. Человек мог захмелеть от таких запахов. Себастьян потрогал землю в одном из горшков, с которыми возилась миссис Джойс, и прикоснулся к луковице.
Он прошел по проходу мимо нескольких лимонных деревьев в кадках и столов, заставленных горшками с цветами. В конце оранжереи Себастьян увидел целый виноградник, который рос под стеклянной крышей. Сами кусты были посажены за пределами здания, но лоза протянулась в парник сквозь дыру, пробитую в кирпичной стене. У стены кудрявую лозу поддерживали прочные подпорки, но дальше она сама поднималась вверх, закручиваясь вокруг двух металлических перекладин в двух футах над головой. Под этой зеленой крышей стояли каменный стол и четыре стула, так что со стороны все это походило на милый тосканский дворик.
- Это был эксперимент, - раздался у Себастьяна за спиной голос миссис Джойс, которая неслышно подошла сзади. - Я имею в виду виноградное вино. Никак не думала, что у меня что-то получится.
- Думаю, особенно приятно сидеть за этим столом зимой, - заметил Себастьян. - У вас чудесная оранжерея.
- Это, скорее, теплица. Большая часть построек, которые люди именуют оранжереями, - это теплицы или небольшие парники. Просто называть их парниками не так красиво, вот слово "оранжерея" и привилось, хотя оно не совсем верное, - проговорила она. - В настоящей оранжерее заботятся о растениях, которые зимой спят. У нас, кстати, тоже есть такие - в задней части сада.
Ее лицо снова приковало внимание Себастьяна.
- Прошу вас простить меня, но, кажется, я невольно был груб, - вымолвил он. - Уверен, что мы с вами встречались и раньше, только я никак не могу вспомнить, где именно.
- Да, встречались, много лет назад, - согласилась мисс Джойс. - Я служила гувернанткой в семье герцога Бексбриджа. Нас представили друг другу на вечере в саду, который мне позволили посетить вместе с моими старшими подопечными. А у вас отличная память на не важных для вас людей, которые встречаются вам по жизни, лорд Себастьян.
Если бы она и в самом деле была такой уж не важной, он бы заслужил приз за то, что узнал ее, однако Себастьян сомневался в том, что любой мужчина, увидевший эту женщину, сможет забыть ее.
- Но были ведь и другие вечера, на которые приводили детей, - заметил он. - Что-то я не помню, чтобы вы приходили вместе с ними.
- Я работала гувернанткой всего год, а потом познакомилась с капитаном Джойсом и оставила свое место, - отозвалась она.
Непохоже, чтобы в этом доме был мужчина.
- Ваш муж служит на флоте? - поинтересовался Себастьян.
- Он был в армии, - промолвила в ответ миссис Джойс. - Но погиб во время Полуостровной войны. - Вопрос не повлиял на ее манеру держаться грациозно, однако ее глаза потемнели, так что можно было понять: эти воспоминания все еще бередят ее душу. - Если вы еще раз извините меня, то я схожу в дом, чтобы выяснить, почему же задерживается Одрианна. Она ведь уже должна вернуться.