Глава 12
План провалился
Все еще пораженный и очень, очень злой, Тайрел решил, что ему нравится смотреть, как она корчится от стыда. Она прижимала его так называемого сына к груди, ее щеки горели. Он знал, что в ней нет ничего невинного, кроме невинного вида.
- Мама, - спокойно приказал он; спокойствие только подчеркнуло его напряжение, - забери ребенка, пожалуйста.
Лизи отстранилась, бледная, с горящими щеками.
- Нет! - воскликнула она, испуганно посмотрев на него.
Тайрел подумал, что все еще хотел бы ее защищать, если бы она не была расчетливой лгуньей. Даже сейчас ему с трудом верилось, что она оказалась не такой, как он думал. Его гнев не знал границ и заменил все его разочарование.
Она же знала, что ребенок не его! Что же это за глупый план? Он даже не подозревал, что мог быть таким злым.
- Пожалуйста, - прошептала Лизи его мачехе. - Не забирайте от меня моего мальчика.
Лицо графини выражало жалость.
- Только так вы можете спокойно поговорить, - с улыбкой сказала она. - Я обещаю.
Она плакала, с раздражением заметил он. Многие женщины выглядели жалкими, когда плакали, и она не была исключением - но, удивительно, он почувствовал желание сжать ее в объятиях и целовать до тех пор, пока она не перестанет плакать. Заниматься любовью было последнее, о чем он думал, когда она пыталась заполучить его таким способом. Разумеется, ее планы были намного масштабнее!
Он смотрел, как она отдала мальчика, так неохотно, словно думала, что никогда его больше не увидит. Он почувствовал, как в нем поднимается жалость, но подавил ее - эта женщина не заслуживает его сочувствия, никогда больше.
Он пристально посмотрел на мальчика, и подозрение вновь заиграло с новой силой. Ребенок был смуглым, как и он сам, и легко мог быть принят за его сына. Разумеется, в Ирландии были сотни смуглых ирландских детей. Ее любовник тоже был смуглым - было ли и это совпадением? Темная кожа малыша досталась ему от отца, поскольку Элизабет была светлокожей.
Возникла еще более невероятная мысль - а ее ли вообще ребенок?
Он сразу решил, что она не зайдет слишком далеко, чтобы выдавать чужого ребенка за своего - даже чтобы заставить его жениться на себе. Было видно, что она боится потерять ребенка. Ребенок точно ее - если она не хорошая актриса.
Тайрел был в бешенстве. Ему не нравилось находиться в водовороте такого недоразумения. Вся его жизнь состояла из конкретных фактов, определенности и правил. Его мир был прочен: он был наследником, его обязанностью было сохранить "Адар", он должен защищать семью и графский титул любыми средствами. Внезапно появилась эта женщина, больше не милая и мягкая, а незамужняя мать, и с ней еще этот ребенок, который, возможно, ее, а может, и нет, и у нее какой-то ужасный план.
Когда все вышли из комнаты, он подошел к двойным дверям убедиться, что они плотно закрыты. Его сердце стучало от адреналина; он был готов к бою. Посмотрев на нее, он сложил руки на груди, почти наслаждаясь ее страданием. Она заслуживала этого - и даже больше. К сожалению, он был слишком зол, чтобы наслаждаться чем-либо. Очень, очень мягко он произнес:
- За какого дурака вы меня принимаете?
Она покачала головой.
- Значит, вы не считаете меня дураком?
Гнев снова взыграл, а вместе с ним и недоверие.
- Нет, милорд, не считаю, - прошептала она, словно ей было стыдно.
Но это была просто еще одна уловка. Тайрел не мог вынести этого. Он подошел к Лизи и схватил ее за маленькие плечи. Она была такой миниатюрной и хрупкой в его руках.
- Прекрати притворяться, будто ты невинная девушка! Мы оба знаем, что в тебе нет ничего невинного! Мы оба знаем, что это не мой ребенок, - резко произнес он. - Но ты смеешь приходить сюда в легкомысленной попытке силой женить меня на себе?
Он никогда еще не встречал более расчетливого игрока и все же, глядя ей в глаза, видел обиду и уязвимость.
Она дрожала.
- Я глупая. Мне жаль.
- Тебе жаль?
На минуту он с большей силой сжал ее. Ему подумалось, что лучше сжать ее в объятиях и наказать своими поцелуями, пока она не попросит прощения и не признается во всем.
- Я столкнулся с таким ужасным и наглым планом!
Он отпустил ее и отошел, установив, как он надеялся, безопасное расстояние между ними. И сейчас он был смущен, так как рисковал потерять самообладание.
Она медленно дышала.
- Вы не поверите в степень моего сумасшествия.
- Уверен, что нет, - резко ответил он. - Ты действительно думала, что придешь сюда с этим ребенком и убедишь всех, что я отец? Ты действительно думала убедить меня в том, что я отец, когда мы ни разу не спали?
Она закусила свою полную губу.
- Нет, - произнесла она почти неслышно.
- Нет?
- Я хотела, чтобы мои родители позволили мне и моему сыну остаться! Но они хотели знать, кто отец Нэда. Я не могла сказать им правду. Я думала, если скажу им, что это вы - мужчина, который настолько выше меня по положению, - они оставят все как есть. Вместо этого они притащили меня сюда против моей воли, настаивая на свадьбе. Я пришла только потому, что знала: вы будете отрицать мое заявление. - В ее взгляде появилась небольшая надежда. - Видите, милорд, я никогда не планировала женить вас на себе силой.
- Почему не раскрыть личность отца мальчика? - спросил он. - Что ты скрываешь?
Лизи напряглась.
- Я не хочу выходить за него замуж, - помедлив, ответила она.
Он продолжал пристально смотреть, это звучало неправдоподобно.
- Кто отец ребенка?
Он хотел знать правду.
Она просто покачала головой, отказываясь говорить.
Тайрел забыл о том, что сохранял безопасную дистанцию между ними. Он шагнул к ней, и она съежилась; от этого он почувствовал себя ужасно. Возвышаясь над ней, он произнес:
- Я хочу знать, кто отец?
Появилась слеза, когда она беспомощно покачала головой.
Он ненавидел себя. Он наклонился еще больше:
- Ты же не боишься меня?
Она кивнула, все еще плача.
- Но я знаю, что вы никогда не причините мне вреда, милорд, - прошептала она.
Он застыл, почти дотянувшись до нее руками. Эта женщина каким-то образом могла уничтожить его решительность одним только взглядом, одним словом. Он оставит все как есть, решил Тайрел, но только сейчас. В конце концов он узнает правду. Он отошел от нее, понимая, что, даже пребывая в сильном гневе, все еще чувствовал желание.
- Ты часто спишь с мужчинами, за которых не хочешь выходить замуж? - холодно спросил он.
- Это была ошибка. - Он повернулся к ней, но она, казалось, не способна смотреть на него сейчас. - Одна ночь, луна и звезды, думаю, вы понимаете, - прошептала она так тихо, что он едва услышал.
Ее щеки снова вспыхнули.
Он представил ее в постели с безликим любовником, голую и красивую, стонущую от страсти под полной луной. Несомненно, ее любовник насладился ее мягким, теплым телом, входя в нее снова и снова. Ему было интересно, когда началась связь - и когда закончилась. Он чувствовал себя опустошенным.
Его рот искривился.
- О, я понимаю, - сказал он, желая обидеть ее. - Я понимаю, что ты продолжаешь лгать мне, прямо в лицо. Я не думаю, что твоим намерением было скрыть правду об отце ребенка, о нет. Я думаю, что ты собиралась обманом женить меня на себе.
Она покачала головой:
- Я не знаю, почему вы говорите такие вещи! Я не хочу свадьбы. Я не хочу за вас замуж. Я хочу поехать домой с моим сыном! - воскликнула она; она сейчас умоляла его.
Тайрел снова навис над ней.
- Я настаиваю на том, чтобы ты говорила правду, - потребовал он. - Скажи мне причину, по которой ты здесь заявляешь, что мать моего ребенка. Если это не свадьба, то тогда деньги. Признай правду.
Лизи просто посмотрела на него; она казалась такой смятенной и ранимой, что он почувствовал желание успокоить ее.
- Вы правы, милорд, - прошептала она. - Я хотела силой женить вас на мне, но я недостаточно умна для этого. Фицджеральды - несчастная семья.
Это было признание, которого он хотел, но, странно, он был встревожен и огорчен им. Хуже того, ее слова не звучали правдиво. Он уставился на нее, желая проникнуть в ее мысли, словно цыган.
Ее серые глаза искали его взгляда. Он чувствовал, как растет внутри его напряжение.
Тайрел всегда хорошо разбирался в человеческих характерах. Ему всегда было легко почувствовать стремление человека, ложь и уловки. Сам он был очень прямолинеен в своих поступках - он унаследовал это от отца. Сейчас он был озадачен. Элизабет Фицджеральд призналась в самом коварном стремлении, но все же он знал, что ее признание - это ложь, как и все остальное.
- Я знаю, мои родители будут думать, что вы бессовестный, и мне жаль, но это не имеет значения, - мягко сказала она. - Я клянусь, что никогда не подойду к вам снова. Нэд и я уедем домой в Рейвен-Холл. Вы вернетесь в Дублин и женитесь на дочери лорда Хэррингтона. Этот неприятный эпизод скоро забудется всеми.
Ему было интересно, почему ее глаза оставались влажными от слез. Он почти мог поклясться на Библии, что она хотела лишь уехать с ребенком и больше не пытаться женить его на себе. Возможно ли, что она говорила правду?
Тайрел помедлил, зная, что у него веские сомнения. И она знала, поскольку сделала шаг вперед и прикоснулась к нему.
- Я сделаю все, милорд, если вы скажете графу, что вы не отец Нэда, и позволите нам уехать домой.
Он с силой стиснул ее руку.
- Все? - прошептал он с триумфом.
В ее глазах читалась тревога. Она попыталась высвободиться.
- Я хотела сказать… хотела сказать "почти все".
Он рассмеялся. Ему еще никогда не было так приятно.
- Вы хотели сказать, что дадите мне то, что я хочу, не так ли, мисс Фицджеральд?
Она затрясла головой, готовая сбежать. Он вовсе не собирался отпускать ее сейчас. Вместо этого он только усилил хватку.
- Вчера я попросил вас стать моей любовницей.
Она попыталась отступить.
- Вы скоро обручитесь, - выдохнула она, и он видел, что она поняла его намерение.
Тайрел медленно подталкивал ее к стене. Ему понравилось, что ее голова была на уровне его груди.
- Боюсь, что так и есть. Однако ни вы, ни я здесь ни при чем, - мягко ответил он.
- Что вы собираетесь делать? - в страхе спросила она, наконец прижавшись к его груди.
Ее руки были на его бьющемся сердце.
- Что я собираюсь делать? - Он вспомнил ту ночь, когда они занимались любовью, когда он наслаждался каждым дюймом ее роскошного тела и улыбнулся, сжав ее маленькие кулачки своими большими руками и прижав их к своей груди. - Я собираюсь признать вашего мальчика своим сыном, - ответил он.
- Что?!
Его руки скользнули к ее талии, и она выдохнула, когда он тесно прижал ее к себе.
- Я обеспечу вас обоих. Не правда ли, сегодня удачный день? Вам придется только согревать мне постель. В ответ я дам вашему сыну мое имя.
Он в агонии осознал, что ее теплое тело прижато к его, ее полная грудь упирается в его ребра. Одной рукой он приподнял ее лицо. Другую продолжал держать там, где хотел, чтобы она была. Ее глаза широко раскрылись, огромные и потрясенные.
Он не мог понять ее страх.
- После сегодняшней ночи вы больше не будете сопротивляться, - мягко произнес он. - Вам нечего бояться, Элизабет. Как я сказал вчера, у вас будет все, и у вашего сына тоже.
Она издала тихий звук, но это было протестом лишь отчасти. Он почувствовал в нем возбуждение.
Его страсть взяла верх над разумом. Обхватив ее лицо руками, он медленно опустил голову. Он знал, что больше не может ждать, чтобы прикоснуться к ее губам, поцеловать ее шею, ее грудь. Он хотел немедленно оказаться в ней, и его возбуждение было видно сквозь бриджи. Он прижал ее к себе и поцеловал.
Она выдохнула, но от желания, а не от страдания. Он сжал ее в объятиях, и в этот момент его язык оказался у нее во рту. Он не был уверен, что может контролировать себя и ждать вечера. Он никогда не хотел женщину так, как хотел ее. Это не имело смысла - но сейчас он потерял все благоразумие.
И она прижалась к нему, целуя его в ответ, такая же голодная и неистовая, как и он сам.
Это было правильно. Это была единственная связная мысль, и, когда он целовал ее, его желание только опасно увеличилось, эта мысль приходила ему на затуманенный ум время от времени.
- Тайрел, - раздался голос его отца.
Тайрел услышал. Он целовал Элизабет целую вечность или это был лишь короткий момент? Он закрыл глаза, все еще держа ее; все его тело горело. Ее тоже лихорадило. Он с трудом пришел в себя. Так много было поставлено на карту. Он медленно вернул себе самообладание и отпустил ее.
Тайрел повернулся к отцу.
Граф стоял недалеко от входа; на его лице читалось неодобрение.
Тайрел посмотрел на отца, понимая, что Элизабет стоит за ним. Странно, он хотел защитить ее от дальнейшего позора. Он повернулся и легко улыбнулся ей.
- Идите к сыну. Мы поговорим через несколько минут, - сказал он.
Она вспыхнула, ее волосы были слегка растрепаны, губы лиловые и распухшие, но в ее глазах - благодарность, и она кивнула. Затем быстро отошла от него и, не смея смотреть на графа, выбежала из комнаты.
Тайрел смотрел, как она уходит. Затем он прошелся по комнате мимо графа и закрыл дверь, повернулся и сказал:
- Я решил, что они оба останутся в "Адаре". Я обеспечу мисс Фицджеральд и ее сына.
- Ты хочешь оставить здесь мисс Фицджеральд?
Граф не верил своим ушам.
- Я не позволю разлучить ее с ее… с моим ребенком, - твердо ответил он. - Боюсь, что я должен настаивать. Это то, что лучше для моего сына. Она может занять комнату недалеко от детской. Но она останется в "Адаре".
Граф посмотрел на него, потеряв дар речи.
Тайрел склонил голову. Он никогда раньше не перечил отцу. В тот момент они поменялись ролями, и оба знали это. Сын ступил на трон, его время пришло.
Лизи застыла на пороге комнаты, в которую ее провели. Рози стояла позади нее, держа на руках Нэда. Графиня отдавала приказание служанке зажечь камин и открыть окна, зеленые атласные занавеси были уже раздвинуты.
- Надеюсь, вам здесь понравится, - с улыбкой сказала она.
Лизи знала, как богат граф. Она видела некоторые комнаты в "Адаре", увешанные и уставленные произведениями искусства, с позолоченной и обитой шелком мебелью. Но она не была готова к огромной комнате, в которой оказалась сейчас. Разумеется, это была ошибка! Она торопливо объяснила родителям, что останется в "Адаре", всего пять минут назад и пребывала в состоянии потрясения.
Она ожидала небольшую комнату служанки или, если повезет, очень скромную спальню, похожую на ее комнату в Рейвен-Холле. Вместо этого Лизи стояла в такой огромной комнате, которая по размеру напоминала коттедж. Здесь был огромный камин, с темной мраморной каминной полкой над ним, напротив камина располагалась огромная гостевая зона. Над полкой висел портрет кого-то из де Уореннов, благородного мужчины, улыбающегося с легкостью и высокомерием, которые были присущи лишь богатым и влиятельным. Диван был такого же нежно-зеленого цвета, как стены, а кресла - розового и золотого, как звезды на потолке. Полы из дуба покрывало полдюжины персидских качественных красно-золотистых ковров. Блестящий дубовый стол, украшенный хрусталем, вместе с четырьмя обеденными стульями, обитыми мягкой коричневой кожей, были в столовой зоне. Наконец, на противоположной стороне располагались окна, выходящие на знаменитые сады "Адара".
- Ваша спальня здесь, - сказала графиня, жестом показывая на открытый вход в другую комнату.
Лизи проследила за ее рукой и увидела золотистую комнату, в которой стояла огромная кровать, накрытая балдахином.
Она задрожала, все еще охваченная смятением и неверием. Тайрел поселил ее в "Адаре" как свою любовницу. Она ожидала, что ее засмеют и выкинут вон. Она ожидала, что поедет домой с Нэдом, а Тайрел будет ненавидеть ее за то, что она такая лгунья. Но Тайрел не ненавидел ее, о нет. Кровать была доказательством того, что он совсем не ненавидел ее, даже наоборот. Он хотел ее достаточно сильно, раз подтвердил ее ложь, признав Нэда своим. И она увидела, как поднимается с кровати, когда Тайрел стоит в дверях, его глаза горят страстью и обещанием.
Ей просто снится безумный сон? Если она ущипнет себя, то проснется?
Она не хотела просыпаться, если это и правда был сон!
Тайрел придет к ней сегодня ночью?
Она действительно скоро станет его любовницей?
Она, Лизи Фицджеральд, всегда была застенчивой, некрасивой, без кавалеров на вечеринках. Возможно ли, что он хотел ее так сильно, чтобы дать ей все это - и даже признать Нэда своим?
- Вы в порядке, мисс Фицджеральд? - тихо спросила графиня.
Лизи даже не слышала, как она подошла. Она сосредоточилась на образе Тайрела, готового заняться с ней любовью; образ исчез. Вместо этого она увидела элегантную, красивую пожилую женщину, стоящую перед ней; в ее глазах было беспокойство.
- Вы уверены, что эти комнаты для меня? - услышала свой голос Лизи.
- Конечно, уверена, - улыбнулась графиня. - Они расположены в крыле для гостей, и их посоветовал Тайрел.
Ее взгляд стал пристальным.
Лизи помедлила, зная, о чем думает леди.
- Не знаю, как благодарить вас за доброту, - тихо произнесла она. - Мне жаль, что мы устроили такую сцену.
- Я сожалею о том дискомфорте, который вам пришлось терпеть, - ответила графиня. - Но если вы не хотели сцены, зачем вообще сказали родителям, что Тайрел отец Нэда?
- Я не говорила, - сказала Лизи. - Об этом знала только моя тетя, и она обещала полную секретность, но нарушила тайну.
Графиня дотянулась до ее руки:
- Боюсь, мы не знаем друг друга, хотя подозреваю, это скоро изменится. Но я рада, что ваша тетя все рассказала. Нэд имеет полное право на ту жизнь, которую мы можем ему дать. А я - я рада, что у меня внук, - широко улыбнулась она.
Лизи улыбнулась в ответ:
- Он такой умный, такой красивый и такой благородный! Он так похож на своего отца… - Она запнулась и почувствовала, как вспыхивают ее щеки.
Графиня бросила на нее изучающий взгляд:
- Другая спальня для Нэда и Рози. Вам нужно что-нибудь еще?
Лизи обвела взглядом огромную гостиную, свою спальню, и ее сердце возбужденно забилось.
- Думаю, всего достаточно.
- Хорошо. - Графиня помедлила. - Можно я отведу Нэда в сад на прогулку? Мне так не терпится познакомиться с ним. Кажется, он достаточно бодрый.
Лизи посмотрела на Нэда, который был на руках у Рози. Он зевал, но его глаза оставались яркими.
- Конечно, - ответила она.
- Обещаю, мы ненадолго, - пообещала графиня, забирая Нэда из рук Рози. - Здравствуй, мой маленький внук. Я твоя бабушка. Можешь так и называть меня.
Нэд снова зевнул, выглядя высокомерным и скучающим.
- Нэд! - сказал он.
Лизи сдержала улыбку.
- Рози, ты не могла бы пойти с леди Адар?
Рози кивнула, и все трое вышли.
Лизи была теперь предоставлена самой себе. Ее возбуждение нарастало.