* * *
Разговор оказался скомканным, настроение у Карины совершенно испортилось. Она даже пожалела, что позвонила. Прощаясь, Ася запальчиво заметила, чтобы ее отцу передали, что у них все хорошо, и они ни в чем не нуждаются. Похоже, девочка каким-то шестым чувством догадывалась, какие отношения связывали Карину и Евгения, и под конец упомянула, что ее мама собирается замуж.
Карина отложила телефон в сторону, сожалея, что не смогла донести до Аси, как важно для Жени понимание дочери. Похоже, в Калуге у них жизнь полностью сложилась. Мать нового мужа нашла, дочь бизнесом занялась. Карина вдруг подумала о том, что соскучилась по Сашеньке и решила, что в ближайшие выходные поедет на дачу. Лето заканчивалось, скоро сынишка вернется домой. Его присутствие придаст смысл ее бесцельному существованию, которое с некоторых пор трудно назвать жизнью.
Глава 36
Евгений, стоя на раздаче, приветливо улыбнулся молодому человеку в очках, работающему в "коробе".
- Желаете курицу или рыбу?
- Курицу, - буркнул молодой человек и, не улыбнувшись, проехал с подносом дальше, прихватив кисель и булочку.
Лычкин взглянул на настенные электронные часы. Тринадцать двадцать восемь. Парень являлся на обед с завидной точностью, что, по всей вероятности, было связано с сеансами работы по промыванию мозгов. Евгений улыбнулся, заметив входящую в столовую Эвелину. Наполнив ее тарелку, пожелал "ни пуха".
Эвелина красиво шла к выбранной цели. Евгений заметил, что молодой человек перестал есть и уставился на ее длинные ноги. Подойдя к столику, она улыбнулась.
- Позволите составить вам компанию? Ненавижу обедать в одиночестве.
- Конечно, - парень смущенно подвинул стул, хотя в этом не было необходимости.
- Сколько раз вас видела, а до сих пор не знаю вашего имени, - заметила она, подцепляя вилкой кусочек курицы.
- Виктор.
- Красивое имя. Вам подходит. А меня зовут Эвелина.
- Нет, это у вас красивое имя, а у меня обычное.
Она промокнула уголок рта салфеткой, оставив на ней след от красной помады.
- Как вам здесь работается?
- Представляет некоторый интерес для моей диссертации, - он без всякой надобности подергал очки и сделал слишком большой глоток киселя. Эвелина поддерживала непринужденный разговор до тех пор, пока парень не расслабился. Она доела курицу и чуть-чуть оставила на тарелке пюре. Тарелка парня уже была пуста, кисель выпит, но он все еще сидел за столом. Наступал важный момент. Эвелина поймала напряженный взгляд Евгения. Ей нравилось, что он наблюдает за ними. Появилось желание заставить его поревновать.
- Вы идете в свою таинственную лабораторию?
- Почему таинственную?
- А разве удаление памяти не похоже на таинство? Всегда хотела узнать, как работает этот механизм.
- Это достаточно сложно.
- И все же? - ее красивое лицо выражало полную заинтересованность. Виктору показалось, что никто и никогда не смотрел так на него.
- Вам рассказать принцип действия?
- Конечно.
- Хорошо, - Виктор прочистил горло. - Мозг человека условно делится на несколько частей. Одна из них отвечает за запоминание лиц, другая - фактов, третья - имен, четвертая - событий, пятая - ощущений. Когда пациент попадает в короб, к каждой части мозга прикреплен определенный сканирующий механизм. Когда человек сосредоточивается на ком-нибудь, от кого нужно избавиться, ему достаточно недолго удерживать внимание на этом субъекте. В этот момент вся информация с ощущениями записывается на диск. - Эвелина слегка вздрогнула и нервно сцепила пальцы под столом. - Небольшой разряд тока блокирует перехваченную информацию, освобождая ячейки памяти.
- Вы упомянули о диске?
- Там записаны все стертые случаи.
- Но возможно ли вернуть все назад? Поставить этот диск и… записать заново. Ну, как на компьютере?
Виктор снял очки, выражение лица стало напряженным.
- Теоретически это возможно, но я этим никогда не занимался. - он посмотрел на часы. - Извините, мне нужно идти. До сеанса осталось совсем немного времени.
- Пойдемте вместе, - Эвелина встала. - А не позволите ли вы мне как-нибудь зайти и посмотреть, как все это происходит?
- Извините, но это запрещено. Я могу потерять работу, а моя диссертация еще не закончена.
- Не волнуйтесь. Я работаю у Караева секретарем и точно знаю, когда его нет в офисе. Пожалуйста. Так интересно посмотреть на сам процесс.
Они дошли до кабинета. Эвелина чувствовала, что, Виктор уже почти готов согласиться.
- Знаете, пока я нахожусь в изоляции, но когда меня выпустят, мы могли бы встретиться.
Виктор казался смущенным, крутил в руках ключ, не решаясь отпереть дверь.
- Могла бы я взглянуть, как выглядит диск, на который записывают воспоминания? - молодая женщина придвинулась ближе, обдавая его запахом духов.
- Но…
- Прошу вас, это займет одну минуту.
- Хорошо, - Виктор быстро отпер дверь и прошел внутрь. Посередине лаборатории стоял окутанный проводами короб с монитором на подставке. Виктор взял со стола запечатанный в полиэтилен диск.
- Вот.
- Ой, какой маленький.
- Знаете, сколько там памяти? Впрочем, цифры ничего не скажут. Человек, придумавший стирание, гений.
"Эта те самые диски, которые лежат в сейфе у Караева", - подумала Эвелина.
- Значит ли это, что у нас есть шанс восстановить наши воспоминания?
Виктор засопел, запах духов Эвелины мешал соображать. Какие-то низменные инстинкты внутри него нашептывали обнять ее, сорвать поцелуй с манящих губ. Он боролся с собой, и его обычная застенчивость вместе с неуверенностью одержала верх. Все, что смог сделать, это глубже вдохнуть аромат этой чудесной девушки.
- Все это очень интересно, но вам нужно работать. Не смею вас отвлекать. Спасибо за познавательную беседу, - Эвелина заставила себя поцеловать парня в щечку. На всякий случай, чтобы в следующий раз, когда понадобится, могла к нему обратиться.
Довольная собой молодая женщина бежала по коридору к своей комнате.
- Ну как? - спросил Лычкин, глядя на ее сияющее лицо.
- У меня потрясающая информация, - быстро выпалила она. Взволнованный Евгений схватил ее холодные - когда она волновалась, то всегда мерзла, - руки. - Значит ли это, что где-то в тайниках Караева лежат мои воспоминания?
- Надеюсь, что да. - она вздрогнула и прижалась к нему всем телом, ища поддержки. - Вот только бы не пожалеть потом, что мы их получили. Я боюсь, действительно боюсь.
- Если дело выгорит, ты можешь остаться такой, как сейчас. Если тебе комфортно и так, то зачем?
- Ты будешь считать меня трусихой.
- Вовсе нет. Ты очень даже смелая. В любом случае ты сможешь решить это позже. Сейчас главное: найти мой диск с воспоминаниями.
Эвелина вдруг подумала, что если к ее любимому с ее помощью вернется память, прощение гарантировано.
- Завтра попробую проникнуть в кабинет. Сейф, конечно, всегда заперт. Но вдруг мне удастся выяснить, где Караев прячет ключ.
Он снова сжал ее руки.
- Только умоляю тебя, Эв, будь осторожна.
Она кивнула, думая, что вряд ли сможет отказаться от повторной записи своего прошлого. Мысль о дочке мучила ее с того самого дня. К тому же, если Евгений восстановит память, а она нет, то будет чувствовать себя человеком второго сорта. "А не рою ли я себе могилу? - нашептывал противный голосок. - Может вовсе не надо ворошить прошлое? Ведь если Женя останется со мной, я буду счастлива. Но никогда не смогу забыть о дочери. Как ее звали? Как, черт возьми, я ее назвала?" - молодая женщина сжала виски руками, пытаясь вырвать воспоминания из забвения, но от этого голова еще больше заболела. "Незнание есть благо", - прорезался голосок из подсознания.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. Возвращение
Глава 37
У гениального человека, придумавшего аппарат стирания памяти, возникли большие проблемы. А может быть, все назревало уже давно, да только он не желал замечать. Сначала не хотел вмешиваться в неправильный - как тогда казалось - выбор дочери. Когда почти сразу после свадьбы Ира объявила о беременности, пытался со свойственной ученым непосредственностью поверить, что ребенок станет тем необходимым элементом, связавшим дочь и зятя в одно целое. Жена возмущалась больше, чем до свадьбы, когда расчет на то, что дочь одумается, не оправдался. Владимир Ильич находился на стадии новой разработки и жил в уютном мирке, ограниченном малюсенькой лабораторией, предпочитая ни во что не вмешиваться. О пороке сердца малышки Ира узнала еще до родов. Муж поставил вопрос ребром: или ты отказываешься от ребенка или я ухожу. Ира выбрала дочку, которую уже любила и ласково называла Варюшкой. Через два часа после рождения Варю увезли на первую операцию. Послеоперационный период проходил тяжело. Меньше чем через год сделали вторую операцию, которая прошла успешно, но уже через несколько часов состояние Варюшки без видимых причин стало ухудшаться. Лечащий врач почти не отходил от малышки. Делали рентгены, УЗИ, слушали, смотрели и… опять ничего. И вот наступила критическая ночь, которую Владимир Ильич вместе с Ирой провели в больнице. Маленькая Варя лежала, опутанная проводами, подключенная к огромному количеству аппаратов и мониторов. Их глаза были прикованы к одной цифре сатурации и молили Бога, чтобы она хоть немного выросла, но та неумолимо продолжала ползти вниз. Одна и та же мысль терзала обоих: почему такое маленькое создание, не успев родиться, уже перенесло столько боли и мучений. Врачи реанимации справились, и рано утром на очередном УЗИ все-таки обнаружили, что причиной явилась венозная коллатераль, не просматривавшаяся на предварительном ангиографическом обследовании. Девочке сделали третью операцию по перевязке венозной коллатерали. Варя еще находилась в больнице, а им уже объявили о необходимости еще одного обследования и операции, которую могли сделать в Берлинском кардиоцентре.
В тот день они молча сидели перед полными тарелками аппетитного жаркого и не могли проглотить ни кусочка. Сбережения закончились, для третьей операции денег заняли у родственников под проценты. Антонина Васильевна не выдержала первой.
- Прав был твой муженек, когда свалил. Не надо было рожать!
Ирина устало взглянула на мать, даже упрекнуть не смогла, только головой покачала и вышла из-за стола.
- Да что ты такое говоришь?! - укорил Владимир Ильич. - Она и так еле держится после всех этих бессонных ночей.
- Это будет бесконечно! - из глаз Антонины брызнули слезы. - Деньги, операции, долги. Мы уже все продали, жить не на что. Потом скажут, пятая операция, шестая. Мы по миру пойдем. Господи! Зачем только она за этого урода вышла. Вот не удержали мы с тобой, а теперь на всю жизнь мучение. Тебе-то что?! Ушел на работу, а мы из больниц не вылезаем. Жизни нет. Ничего нет. - она уронила голову на стол и разрыдалась.
Владимир Ильич подошел к жене. Положил руку на плечо.
- Крепись, Тоня. Не надо плакать. Вдруг Ира войдет.
Она подняла красное лицо с размазавшейся косметикой.
- Повеситься хочется от такой жизни! Боится он, что Ира войдет. А кто нам все это устроил?! Вот пусть как хочет. Я больше не могу! Не могу, слышишь? - у нее начиналась истерика.
Владимир Ильич, теряющийся от женских слез, испуганно твердил:
- Тоня, возьми себя в руки. Тоня, не надо!
- Не мо-гу! - выла Антонина. - Жи-ть хо-чу! Уже недолго ведь осталось. Не помню, когда мы в отпуск ездили.
Владимир закрыл дверь, снова подошел к жене, протянул руку.
- Не трогай меня! - женщина вскочила со стула и выбежала из комнаты. Он услышал, как щелкнул замок в ванной комнате. Дружинников отправился к Ире. Дочь сидела напротив кроватки Вари и держала в руках ее любимого зайца со смешными розовыми ушами.
- У твоей матери истерика, - сказал он, присаживаясь рядом.
- Пап, ты сам врач. Скажи, ведь если врачи говорят, что надо еще операцию, мы должны им верить?
- Должны, - тихо отозвался Владимир. - Я верю, и ты верь. Не слушай маму. Когда-нибудь Варюшка поправится.
Дочь посмотрела на отца с благодарностью. Его карие глаза из-под густых поседевших бровей смотрели с грустной добротой. Ира вдруг поняла, что за годы болезни Вари стала лучше относиться к отцу. Его молчаливая поддержка, несколько скупых слов и ласковое похлопывание по плечу значили больше, чем думалось. Отец был на их с Варей стороне. Мать была бы счастлива, если бы Ира отказалась от дочери. Или хотя бы перестала тратить деньги, пустив болезнь на самотек, на что не раз намекала. Отец был готов жить в нищете и оплачивать счета. Родители, как и друзья, познаются в беде. Теперь она укоряла себя за то, что раньше посмеивалась над отцовской привязанностью к работе, над его рассеянностью и витанием в облаках. Беда проявила в нем другую личность: добрую и великодушную.
Рыдания в ванной стихли. Антонина Васильевна прошла в спальню и включила телевизор. Дочь и отец посмотрели друг на друга. Владимир неожиданно хрипло сказал:
- Не переживай, я достану деньги.
- Но откуда? Ты же говорил…
- Мне просто не хотелось этого делать, но жизнь Варюшки важнее моей гордости. Придется поехать на родину.
Бледное лицо дочери слегка порозовело, в глазах появилась крохотная надежда. Отец никогда не бросал слов на ветер.
- Попробуешь опять взять в долг?
- Нет, не в долг, - Дружинников усмехнулся. - Хватит уже долгов. Пора заявить о своих правах. Когда-то давно, я создал машину, которая может стирать воспоминания.
- И где она?
- Осталась в России. В Москве. Один человек с ее помощью зарабатывает большие деньги. Стирает болезненные воспоминания.
- Как это?
- Например, обидел девушку молодой человек, а она взяла его и стерла. Любовь прошла, она снова счастлива, - мужчина нахмурил брови, подумав, что дочь может неправильно понять его слова, вспомнив "никчемного мужа", но она только улыбнулась.
- И что этот человек, которому ты продал эту машину?
- Зарабатывает большие деньги на этом. Я потом эту машину усовершенствовал: придумал, как можно в память записать чужие воспоминания. Ну и он сделал из этого бизнес…
- Пап, а зачем ты продал эту машину?
- Носился со своим изобретением, но никто не хотел покупать. Мама твоя мечтала жить за границей. Ты же знаешь, у нее родственники здесь, в Германии. Смешно сказать, даже запатентовать изобретение денег не было. Ну я и продал ее единственному покупателю почти за бесценок. Хватило на переезд и на первое время. К тому времени я и сам начал сомневаться, зачем нужна такая машина. А знакомый мой целый бизнес на этом раскрутил.
Ира теребила в руках розовое ухо зайца. Если отец сможет достать денег, у Варюшки появится шанс. Хотелось еще расспросить про машину, но чувствовала себя слишком усталой и равнодушной. Все ее внимание поглотила болезнь дочери. Окружающий мир почти перестал интересовать.
- Я, пожалуй, лягу, - она поднялась. - Завтра с утра к Варюшке в больницу. - наклонилась и поцеловала отца в небритую щеку. - Спасибо тебе.
- Да ладно тебе. Ты только не раскисай. Мы выкрутимся. Ради нашей маленькой девочки мы должны быть сильными.
Ира кивнула, сдерживая слезы. Маленькая девочка лежит в палате, опутанная проводами. Ее жизнь зависит от того сумеют ли они собрать денег. В ванной, перед тем, как умыться, Ира разглядывала свое лицо. Теперь она пугалась своего отражения и старалась реже смотреться в зеркало. Синяки под глазами, сеточка морщинок, скорбный рот. В русых волосах уже появилась седина. Неважно, замуж ей больше не выходить, а Варюшка ее и такой любит. Умылась, почистила зубы. Заснула, как только голова коснулась подушки.
Владимир Ильич еще сидел в Вариной комнате, отдавшись воспоминаниям. Как он был счастлив после своего изобретения. Опыты ставил сам на себе. Записывал какой-нибудь неприятный случай из своей жизни на бумажке, а потом стирал. Ему казалось, что он становится более счастливым. Боль, прятавшаяся внутри воспоминания, уходила, появлялись силы. Неизвестно еще до чего бы он дошел, если бы дружок не заговорил об их общей знакомой. Владимир обнаружил провал в памяти. Друг удивился. "Как ты мог забыть, ты же был в нее влюблен?" Дружинников покраснел, перевел разговор на другую тему, но холодок в груди не исчезал весь вечер. Ночь Володя проворочался в постели, думая, что полезное изобретение оказалось вредным. Понял, что стер кусочек своей жизни. Тогда же и дал себе слово, что больше не будет этим заниматься. Помыкавшись по научным институтам, избавился от машины, продав ее Караеву, предупредив о последствиях. Тот только прищурился.
- Это уж пусть каждый для себя сам решает, я не священник. Не может человек смириться с чем-то в своей жизни, пусть стирает. Меня интересуют только деньги.
Уехал в Германию, надеясь, что придумает что-нибудь лучшее, но ничего больше не приходило в голову. Что делал с его машиной Караев, не знал. Пока знакомый не привез журнал, в котором была реклама фирмы "Дотянись до успеха". Сердце тревожно забилось, он был почти уверен, но все же долго проверял, прежде чем узнал, кто владелец фирмы. Сначала хотел позвонить, но потом решил, что с Константином лучше поговорить лично. Ссориться не собирался, но свою долю хотел получить. Пригрозит, что запатентует изобретение. Настраивал себя на войну. Ему было ради кого бороться. Ради маленького существа, которое за свои два года жизни, жизни еще не увидела. Ради дочери, которая пожертвовала молодостью. И еще ради жены, которую он по-прежнему любил.