Медленно подняв голову, Асхелека убедилась, что над головой сияло чистое небо. Прозрачный купол находился в открытом положении.
- А когда корабль взлетает…
- Все закрывается. И сверху еще три слоя герметичной крыши, - пояснил Тхорн, проходя вперед и увлекая ее за собой.
Необычный сад оказался устроенным по-домашнему: там и тут стояли мягкие диванчики и небольшие столики с мелочевкой. Кроме клумб с цветами, попадались декоративные фонтанчики, вид которых вызвал у Асхелеки улыбку узнавания - такие же у мамы Тхорна располагались в саду. Ее взгляд упал на плед, свернутый на одном из диванов, и брови девушки приподнялись:
- Не представляю тебя укрывающимся пледом.
- Правильно не представляешь, - ответил Тхорн с сардонической усмешкой. - Это мама оставила.
- Она часто бывает здесь?
- Нет, - он качнул головой, опускаясь на диван без спинки. Его крылья расстелились по полу за спиной черной пеленой. Асхелека невольно глянула на них и села на другой диван, подобрав под себя ноги. Она наклонила голову:
- Ты кого-нибудь приглашаешь сюда?
- Иногда, - он кивнул и, подумав, добавил: Немногих.
- Я могу спросить, для чего ты пригласил меня?
Тхорн не сводил с нее внимательного взгляда, и ей с каждой секундой все больше хотелось поерзать.
- Ты сказала, что у тебя проблемы на уроках телепатии. Я хотел помочь.
- Как? - удивилась она, нервно облизала губы и даже подобралась: этого она не ждала.
- Научить чему-нибудь.
Девушка растерянно хлопнула ресницами и сглотнула, кусая губы, неожиданно испытав вспышку отчаяния вместо надежды.
- Наверное, ты хороший учитель. Но даже если ты будешь учить меня целый день, я не смогу наверстать те годы, что пропустила, - тихо сказала она.
- А кто говорил об одном дне, Хеле? - с недоумением перебил он.
Ее ресницы мгновенно взлетели вверх, и наступила долгая пауза, пока она соображала.
- Ты имеешь в виду… ты хочешь со мной заниматься постоянно?
- А ты этого не хочешь?
- Но я… я почти ничего не умею, - неловко возразила она, опуская глаза, но от радости у нее даже в груди перехватило, и они оба это почувствовали.
- Догадываюсь, - удовлетворенно ответил Тхорн. - Но поэтому тебе и нужно заниматься, верно?
Микея.
Собеседование с психологом в Центре семьи казалось нескончаемым: он задавал десятки нелепых вопросов, заполняя ее анкету. Когда он добрался до ее дела и отношений с отцом после совершения преступления, ей стоило огромных усилий сдержаться. Пожалуй, она бы и ляпнула какую-нибудь резкость, если бы Цесин перед собеседованием не взял с нее обещание, что она останется спокойной до конца беседы.
- От этого собеседования зависит, одобрят ли они помолвку. Если сорвешься - это может затянуться на месяцы, маленькая, - предупредил он.
Поэтому на все вопросы она отвечала максимально спокойно, с достоинством обходя тот факт, что ее родители, по сути, оставили ее одну на время суда. Микея запрещала себе думать о том, что, возможно, это повлияло на решение судьи не в лучшую сторону. Конечно, в беседе с психологом не стоило даже мысли такой допускать, и она из последних сил делала вид, что нисколько не обижена на отца и маму. Благо, у нее было преимущество перед многими, кто проходил собеседование в стенах Центра семьи: они не могли заставить ее снять эмоциональный блок - Микея была заблокирована на год извне, по приговору суда.
Когда собеседование закончилось, Цесин уже ждал ее в приемном зале - его глаза тоже отражали усталость.
- Тебя тоже замучили, да? - тихо спросила она.
По его тонким губам скользнула легкая улыбка, но он сомкнул веки и еле заметно кивнул, привлекая к себе за плечи. Микея позволила себе ткнуться носом и щекой в его грудь. Теплая ладонь скользнула по ее волосам, погладила по спине:
- Нам надо подождать результатов здесь, маленькая. Хочешь сесть?
- Не-а.
Микея хотела лишь прижиматься к нему так - и чтобы он не отпускал. Было очень страшно, что им откажут - и что тогда будет с ней? При одной мысли об этом у нее начинались проблемы с дыханием.
Цесин понял, прижал ее к себе крепче:
- Тише, тише. Все хорошо. Они крайне редко кому-то отказывают. Должны быть очень серьезные причины.
Она кивнула, успокаивая сердцебиение ровными длинными вдохами и выдохами.
- Тебя заставляли снимать блоки? - тихо спросила она после долгой паузы.
- Конечно, - Цесин рассеянно растрепал ей волосы. Почувствовав, что он погружен в себя и тоже волнуется, Микея замолчала и обхватила его руками за талию, наслаждаясь знакомым цитрусовым запахом с нотками горчинки, свежестью его рубашки под щекой, нежностью рук, гладивших ее по спине.
Когда сотрудница Центра, встречавшая их три часа назад, вышла навстречу, Микея встрепенулась и перестала дышать на несколько мгновений. Но тут девушка обозначила вежливую улыбку:
- Поздравляю с помолвкой.
Вечер они провели на водопаде Шейи - одном из самых романтических мест близ столицы, а затем поужинали в чудесном кафе. Микея даже запротестовала, спохватившись, что ее платье не достаточно красиво для такого места, но Цесин заставил ее замолчать легким поцелуем в губы и все равно повел туда, и они прекрасно провели время. Только поздно вечером, прощаясь с женихом, Микея ощутила растерянность.
После такого волшебного дня трудно было осознать, что она все еще осужденная, и что надо возвращаться в утлую квартиру в общем доме.
- Я хочу проводить тебя, - настаивал Цесин, расстроенный ее резким отказом.
- Нет. Я не хочу, чтобы ты даже видел это место, и чтобы тебя там видели.
- Маленькая, я видел в жизни места похуже.
- Но без меня. Пожалуйста.
В ее глазах показались слезы, и он отступил:
- Хорошо. Но помни, я хочу быть с тобой рядом, даже когда тебе трудно. И я вытащу тебя. Ты не будешь жить там целый год, и тем более три - поняла меня?
- Да.
Она улыбнулась - невозможно было не поверить, когда он говорил с таким серьезным лицом, хотя пересмотр приговора и казался ей очень призрачной вероятностью. Ее наказание было назначено по закону, с соблюдением всех процедур и формальностей. Оснований для пересмотра, скорее всего, не найдут.
Зябко поежившись от вечернего ветерка, Микея переступила ногами на взлетной площадке возле кафе:
- Мне пора, а то совсем темно будет.
- Конечно, маленькая.
Цесин оглянулся, чтобы убедиться в том, что они одни, а потом протянул к ней руки, и Микея с готовностью позволила поднять себя и ответила на нежный поцелуй жениха. Ей хотелось бы, чтобы он так держал и целовал ее вечно. Его губы ласково касались ее приоткрытого рта - так бережно, словно он боялся дать волю чувствам и одновременно все же хотел соблазнить ее. И у него это получилось - Микея на миг растворилась в этом сладостном моменте. Ей даже показалось, она вот-вот упадет, когда ноги вновь коснулись земли.
Сезар.
У правителя планеты редко выдаются более-менее свободные деньки, но тот день выдался особенно напряженным. Ему ни на минуту не удавалось остаться одному, и под вечер тот, кого на Горре звали Величайшим, уже был готов разрушить легенду о своей вечной невозмутимости и сорваться на кого-нибудь, кто попадется под руку.
В этот самый момент появился администратор Сезариата Яксин эс-Фарфе, неделей ранее назначенный куратором программы переселения землян. С тех пор Яксин являлся на глаза почти каждые полчаса с миллионом вопросов и просьб. Сезар старался относиться к этому терпеливо: он сам этого хотел. Предыдущие руководители программы ни на что не годились, и он назначил самого строгого и въедливого человека, которого только мог.
Одновременно администратор проявлял здравомыслие и человечность там, где это было необходимо. А также не стеснялся дергать Величайшего, раз уж он лично хотел все контролировать. Правда, теперь уже Сезар не был в этом так уверен, и, в целом, готовился передать бразды правления эс-Фарфе. Возможно, Яксин ходил к нему так часто именно для того, чтобы подтолкнуть к делегированию полномочий, подумал он, и вновь ощутил, что закипает: никто не смел манипулировать им.
- Величайший, - негромко сказал Яксин вместо приветствия, наклонив голову в поклоне.
- Слушаю тебя, - сказал он, поднимая глаза. Еле заметно дернувшись, эс-Фарфе отвел глаза. Прямой взгляд Сезара так действовал абсолютно на всех телепатов - как легкий удар током. Иногда он забывал об этом, а иногда прожигал взглядом намеренно, как сейчас: маленькая месть за то, что Яксин его измучил за день, и заодно попытка его отвадить.
Последний разговор получился очень раздраженным, когда советник вновь доложил, что третьей землянке никак не удается найти подходящего жениха, хотя она уже два с половиной года живет на Горре и вполне готова вступить в помолвку - тем более, что не за горами ее тридцатилетие, и возраст этот юным считать уж никак нельзя. "Вы точно всех проверили?" - осведомился Сезар и тут же прочитал ответ в голове своего подчиненного: всех, но не совсем. И тогда он жестко бросил ему, что когда говорит - проверять всех, это означает ровно то, что он сказал.
- И советников тоже? - уточнил Яксин, невероятно устойчивый к его гневу.
- Вы понимаете, что значит всех? - понизив голос до самого тихого и самого страшного, тогда поинтересовался Сезар. - Это значит, и советников, и вас, и меня тоже. Абсолютно всех!
После такой беседы он, конечно, не ждал никаких экстраординарных результатов - понятно, что Яксин исключил из поиска всего несколько человек, и вероятность, что с кем-то из них землянка совпадет после того, как ей не подошли тысячи и тысячи - стремилась к нулю. Но требовалось закончить проверку на центральной планете, чтобы обратиться с поиском на Горру-2 и Горру-3 - ведь это повлечет для землянки необходимость нового переезда и неизбежный стресс.
- Ну что, так никого и не нашли? - уточнил он, глядя на Яксина, который, казалось, боялся теперь открыть рот.
- Нашли, но…
Яксин снова осекся.
- Так что же ты молчишь? - удивился Сезар и нетерпеливо вцепился в него взглядом: Кто он?
Ответ, который он нетерпеливо вычитал из головы советника, заставил его моргнуть и на мгновение даже дезориентировал.
- Вы же просили проверить и вас, - извиняющимся тоном произнес Яксин. - Я понимаю, что это формальность. Мы готовы запросить Гору-2 и…
- Какой процент? - осведомился Сезар. Он подумал, что при уровне семьдесят теоретически можно было бы попробовать. Если меньше - конечно, не стоило мучить девушку, у которой наверняка начнется приступ паники от одного его вида.
- Девяносто три, - еле слышно сообщил эс-Фарфе.
Черные глаза Сезара на мгновение изменили цвет - на темно-зеленый, и Яксин снова дернулся, опустив взгляд. А правитель планеты всерьез задумался. По понятиям его родных он еще не вышел из своей юности. Но в его шестьдесят два он, в принципе, мог решиться на помолвку, вот только не с кем - ни на его родной планете, ни здесь, на Горре, мало-мальских совпадений не нашлось. И вот почти идеальное совпадение, но с кем - с землянкой.
- Я не откажусь. Свяжись с моим секретарем и устрой мне завтра встречу с девушкой. У меня дома, - решил Сезар.
- А ей…
- Нет. Ей ничего не говорить. Я сам. Если вы мне ее напугаете - убью, - ласково пообещал он ошеломленному руководителю программы.
Ариадна.
Атмосфера легкой нервозности не покидала просторную квартиру, где она жила со своей горианской семьей, вот уже несколько недель. Ее опекун и его жена о чем-то переговаривались по секрету, старательно улыбаясь ей и ничего не объясняя, но Ариадна все больше чувствовала их тревогу, и, в конце концов, не выдержала.
- Астан, объясни мне, в чем дело, пожалуйста, - сказала она после ужина, оставшись наедине с опекуном, пока Эниэла вышла, чтобы уложить трехлетнего сына спать. - Я уже замучилась молча наблюдать, как вы шепчетесь.
Взгляд опекуна стал на секунду испуганным, а потом - расстроенным. Он явно не ожидал от нее такого, полагая, вероятно, что все успешно скрывает. Вздохнув, горианец положил перед собой на стол крупные загорелые руки и посмотрел на них, словно ища в своих ладонях ответа на то, как лучше с ней разговаривать. Иногда Ариадну это веселило, иногда - бесило, как сейчас, когда на его лице, словно на мониторе компьютера, отобразилось явное зависание в режиме "поиск-лучшей-схемы-разговора-с-расстроенной-землянкой".
После турнира кое-что изменилось. Она была слишком расстроена очередным пустым сообщением из системы, чтобы такой сильный телепат, как Дейке, этого не заметил. Чуть позже, когда они вернулись в гостиницу и поужинали, он поговорил с ней, и стало немного легче. Ариадна сама не знала, как, но капитан эс-Хэште убедил ее, что все со временем наладится, и отчаяние отступило. Все-таки он очень сильно отличался от ее опекуна: Дейке не потребовалось профессионального образования психолога, чтобы помочь ей. Возможно потому, что капитан в целом был сильнее, увереннее, чем ее пре-сезар, и всю свою уверенность сообщал окружающим.
В характере Астана, напротив, слишком сильно проявлялась инфантильность и обеспокоенность многими вещами, о которых, как ей казалось, можно не беспокоиться вовсе. Все это зачастую выливалось в бесполезную гиперопеку над ней. Хотя в целом ее опекун был мировой парень, и Ариадну пугала перспектива оказаться под пре-сезариатом кого-то другого - а судя по всему, к тому все шло.
- В общем, тебе пока никого не нашли. И это может привести к тому, что тебя переселят на другую планету, - выпалил Астан.
- О, черт, - выдохнула Ариадна.
- Не ругайся, накажу, - резко отреагировал горианец. Она вздрогнула и кивнула: несмотря на угрозу, ее посетило теплое чувство к нему за заметную нервозность в тоне: значит, он искренне переживал по поводу ее переезда?
- Значит, у меня там будет новый пре-сезар? - упавшим голосом уточнила она.
- Если бы, - внезапно бросил Астан слегка раздраженным тоном. - Пока все к тому идет, что нам придется лететь с тобой, всем троим.
Он с досадой качнул головой, думая о своем, и только поймав ее шокированный взгляд, понял, что допустил бестактность: дал понять, что беспокоится не о ней, а только о своем комфорте. Да еще и сердится при этом. Изменившись в лице, горианец бросился оправдываться:
- Э-э-м… Ариадна, я не хотел сказать, что виню тебя в чем-то. Просто… ты понимаешь… у нас ребенок, и моя работа…
- Я понимаю, - глухо бросила она, отодвигая стул. - Спокойной ночи, Астан.
Только закрыв за собой дверь спальни, Ариадна смогла вздохнуть нормально и проглотить ужасный комок в горле. Все иллюзия. Ее опекун - мировой парень, как и многие здешние, но к ней это не имеет никакого отношения. Она никому не нужна на целой планете.
Стук в дверь ее спальни примерно час спустя застал ее сидящей на кровати и бессмысленно таращившейся в стенку. Скривившись, Ариадна с трудом поднялась. Меньше всего ей хотелось бы, чтобы это был Астан, желающий извиниться или провести с ней какую-нибудь спасительную успокоительную беседу.
За дверью и впрямь обнаружился ее опекун, но с первого взгляда на его напряженную, невообразимо длинную и худую фигуру, Ариадна поняла: он пришел не для извинений, и не для беседы. В его открытых по-домашнему эмоциях отражалась смесь возбуждения, радости, легкой тревоги… и торжественности.
- Ариадна. Завтра тебя ждет Сезар.
Ночью ей почти не удалось сомкнуть глаз. Она заснула только на два часа, и проснулась рано утром, совершенно разбитая. Почти безучастная ко всему, она позволила Эниэле сделать себе прическу, подобрать подходящий к случаю строгий и красивый линос темно-синего цвета, помочь с легким макияжем. Затем настала очередь Астана - он около получаса объяснял, как следует себя вести в присутствии Величайшего.
Инструкция включала легкий поклон и негромкое приветствие. Обращение строго - только "Величайший", но еще лучше, как оказалось, к Сезару не обращаться вовсе: говорить только после него, быстро отвечать на все вопросы (медленно - нет смысла, он уже прочитает мысли), и ни в коем случае ни о чем не спрашивать. И еще с пару десятков правил перечислил ей Астан, лишь некоторые из которых она запомнила - и только потому, что они ее позабавили. Например: Сезара нельзя касаться. Как будто ей это могло зачем-то понадобиться! Или - еще смешнее - нельзя поворачиваться к нему спиной. Как будто поворачиваться спиной к любому другому собеседнику - нормально.
Но, так или иначе, вся эта суета вокруг правил заставила ее задуматься. Если до того, на протяжении всей ночи, Ариадна переживала лишь о том, что ее заставят переехать - о том, что ей больше никогда не увидеть других землян, о том, как снова придется привыкать к новым учителям, дому и всему остальному - то теперь выяснилось, что беспокоиться надо еще и о Сезаре, точнее, о соблюдении протокола. Заметно было, что Астан здорово волнуется о самой встрече, а не только о том, чем она вызвана. Ее опекун, по всем признакам, заметно переживал, что Ариадна ненароком может нанести смертельное оскорбление их драгоценному Величайшему - и тогда что? Ее казнят? Четвертуют? Посадят в тюрьму?
Сезара она видела на экране лишь пару раз - он ее особо не волновал. По телевидению Величайший выглядел черноватым, словно какой-то посланец тьмы. Через экран - не страшным, но при личной встрече многие пугались - она где-то мельком об этом читала. Внешность его резко отличалась от вида других горианцев. В чем была причина, землянкам объяснили на уроках политики: Сезар родом с другой планеты - управляющего центра системы Горры. Она так и называлась - Центра, по крайней мере, на горианском языке. Уже две тысячи лет только уроженцы Центры правили горианскими планетами - они заведомо превосходили всех горианцев интеллектуально и телепатически, и пользовались заслуженным доверием.
Разнервничавшись чересчур сильно, Ариадна не смогла запихнуть в себя завтрак, и села в транспортер с Астаном совершенно измученной. По дороге она заснула и вздрогнула всем телом, когда опекун мягко коснулся ее плеча, чем заставила его с досадой цокнуть языком:
- Ты сама не своя, маленькая.
"Еще бы", - подумала Ариадна, жутко злясь на него. Она постаралась максимально закрыться блоками, но в том было совсем мало смысла, с ее-то низким телепатическим уровнем. И Астан нахмурился еще больше, а в его глазах мелькнуло недоумение. Но теперь уже ей было плевать на его эмоции - ее знобило со сна, становилось все больше не по себе, и на встречу с Величайшим идти не хотелось совсем.
На границе Сезариата, обозначенной несколькими транспортерными станциями, их встретил новый куратор программы, имени которого Ариадна не знала и тут же забыла, как только Астан познакомил их. Горианец послал ей телепатическую улыбку, на которую она постаралась ответить, но едва по ней скользнул его внимательный взгляд, как брови сдвинулись: он явно просканировал эмоции и остался недоволен. Но на его недовольство Ариадне тоже было плевать.
- Куда теперь? - сухо спросила она незнакомца, когда Астан исчез, вежливо распрощавшись.