* * *
- Ничего не говори. Пожалуйста. Я ужасно зла, - выпалила она, едва нашла Тхорна в зале управления. Там находился и Дейке, когда она вошла, но, едва завидев ее, капитан оставил их одних.
- Почему? - ровным голосом спросил он, не поднимаясь с кресла. Это не до конца уравнивало их в росте, но все же так было гораздо лучше, чем когда он стоял: ей не приходилось смотреть на него, задрав подбородок, как ребенку.
- Ты подослал ко мне землянку!
- Ты ведь знаешь ее имя.
- Плевать мне на ее имя, - прошипела Асхелека, подходя к нему так близко, что могла коснуться рукой. - Она меня бесит!
- Ты ей нагрубила. А она ничем этого не заслужила, маленькая.
- А, так она уже нажаловалась. Отлично! И что теперь? Может, накажешь меня за это? - задиристо осведомилась она, тяжело дыша от возмущения.
- Ты же знаешь, я не имею права тебя наказывать за что бы то ни было, - невозмутимо отозвался Тхорн, изучая ее взглядом так, словно заметил в ней нечто новое.
- Я отдаю тебе пре-сезариат. Валяй, - выпалила она ему в лицо. Ее щеки загорелись, а кулаки сжались. Она почти не соображала, что говорит и делает.
- Хочешь узнать, на что я способен? - Тхорн не отрывал взгляда от ее лица, поднимаясь с высокого сидения. Она автоматически сделала шаг назад, но не больше. Задиристо закинула голову назад и не отводила взгляд, не намереваясь сопротивляться уводу.
- А чего ты хочешь? - немного невпопад продолжила она задираться. И поняла, что допустила тактическую ошибку, когда он послал телепатическую улыбку и наклонился, сгребая ее своими ладонями, легко поднимая, словно она была игрушечной:
- Ты полетишь со мной или нет? - спросил он, прижимаясь губами к ее виску. Асхелека замерла, невольно вцепившись руками в его плечи, остро ощущая прижатое к ней сильное, неожиданно горячее тело. Она понятия не имела, что он такой горячий на ощупь. Такой твердый, и такой нежный одновременно. Ее провокация провалилась.
- Я же отдала тебе пре-сезариат, - пробормотала она, смутившись. Тхорн помолчал, только перехватив ее так, чтобы прижать чуть крепче. Асхелека обхватила его коленями за талию, чувствуя себя очень странно - уже не сердитой, но еще не готовой почувствовать что-то, кроме злости.
- Эти перепады настроения будут мучить тебя еще какое-то время. Ты травмирована - к сожалению, это естественно для твоего состояния. И я не стану тебя за это наказывать, - тихо сказал он, все еще касаясь губами ее виска. Когда это касание превратилось в поцелуй, Асхелека сама повернула голову. Тхорн на секунду сомкнул губы в уголке ее рта, но тут же опустил ее на пол и отпрянул, словно ошпаренный.
- Как романтично, - процедила она, обиженная его поведением. В ответ Тхорн полоснул взглядом:
- Увод, - предупредил он, опустившись перед ней на одно колено, приближаясь вплотную, глядя в глаза:
- Я не имею права целовать тебя до совершеннолетия, ясно? К тому же, ты травмирована. Сейчас злишься - через пару минут можешь испугаться.
- А зачем увел? - шепотом спросила она. В ее голове всплыла фраза из учебника по телепатии: "увод высшего не читается". Выше высшего, надо думать, тем более. Никто не узнает о поцелуе в уводе, подумала она, и ее бросило в жар.
- Нет, маленькая, не за этим, - быстро ответил Тхорн, и по его губам скользнула улыбка, в которой читалось искреннее сожаление. - Просто хочу проверить твое состояние.
- Сканируешь, - разочарованно протянула она, уловив знакомые, не слишком приятные ощущения.
- Ага. Я быстро, потерпи.
- Тхорн, - позвала она через пару минут.
- А?
- Почему ты предложил мне помолвку?
- А ты как думаешь?
Его взгляд отразил искреннее недоумение, но Асхелека продолжала смотреть на него с беспокойством, немного сжавшись, и он смягчился:
- Маленькая, мне очень сложно выразить словами, что я чувствую к тебе. Ты дашь мне немного времени, хорошо? - серьезно попросил Тхорн, заправляя кудрявую прядь за ее ухо. Ее ресницы дрогнули от этого невесомого прикосновения, и по его лицу пробежала тень.
- Я не хочу тебя больше бояться, - умоляюще прошептала она. - Пожалуйста, помоги мне.
- Я помогу. Просто доверься мне - я не обижу, правда.
Асхелека не заметила, кто из них сделал первое движение, в результате которого они оказались в объятиях друг друга. Она также не поняла, когда он выпустил из увода - лишь вздрогнула, увидев краем глаза какое-то движение.
Мгновение спустя Тхорн выпрямился, глядя на подчиненного, осмелившегося их побеспокоить.
- Командир, разрешите доложить, команда в сборе, готова к вылету и ждет дальнейших распоряжений, - выпалил на одном дыхании офицер, лицо которого, как ей показалось, отразило какое-то недовольство увиденным.
- Вылет завтра, в 12 дня, - ответил ему Тхорн. - В 10 общий сбор. До этого времени всем отдыхать, кроме дежурных. Вопросы есть?
- Вопросов нет. Есть отдыхать, командир.
- Свободны, эс-Шетте.
Сузив глаза, Асхелека снова и снова скользила взглядом по офицеру. Он или не он? Память могла подводить ее - из-за одинаковой формы многие подчиненные Тхорна казались на одно лицо. Но когда на мгновение серые глаза офицера коснулись ее абсолютно ледяным взглядом, Асхелека поняла: он. Один из трех, кто забирал ее тогда из дома удовольствий. Один из тех, кто подложил ее в постель Тхорна.
Ее ногти на мгновение вонзились в подушечку ладони, но к тому времени, как Тхорн снова взглянул на нее, Асхелека уже взяла себя в руки.
* * *
Следующий день пролетел в хлопотах и спешке. Рано утром они полетели на собеседование о предстоящей помолвке в Центр семьи, где Асхелека от волнения чуть не упала в обморок, но Тхорн подбадривал ее шутками о психологах, которые сами наверняка не в себе - иначе зачем выбирать такую профессию? Поскольку она была не здорова, а Тхорн обладал достаточно высоким телепатическим уровнем, чтобы его освободили от тестов, он настоял на тестировании Асхелеки в его присутствии. И этим, как он шутил позже, избавил ее от пошлых вопросов.
Через час им одобрили помолвку с условием ее заключения после наступления совершеннолетия невесты, но впереди ждал новый маленький стресс - прощание с его родителями. Тхорн слетал с ней, чтобы объясниться, сообщить о будущей помолвке и перевезти ее вещи на корабль. Асхелека смущенно попрощалась с Тмайлом и Шеттаей - ее не покидала мысль, что они, возможно, осуждают их за эту нелепую помолвку. Особенно ее, рыжую самозванку.
Отпросившись на полчаса, Асхелека попрощалась с Иллеей, прошептав ей на ухо о помолвке с Тхорном, от чего глаза у ее подруги сделались идеально круглыми и оставались такими, пока они не расстались. Возможно, Иллея ждала, что она вот-вот засмеется и скажет: "шутка!", но так и не дождалась этого. Напоследок Асхелека смущенно попросила подругу попросить за нее прощения у Бальта - она не успела поговорить с ним и очень тяготилась этим заочным разрывом. Но что-то подсказывало, что Тхорн не проявит понимания, если она попытается встретиться со своим обожателем напоследок, даже для объяснений.
Затем они вернулись на "Черную звезду", за считанные минуты до взлета. Старт прошел в суматохе, но как только они вышли в космос, все вдруг успокоилось. Когда Асхелека насмотрелась в иллюминаторы, то заметила, что обстановка стала ощутимо иной, чем во время стоянки на Горре. Все стало уютнее, камернее, офицеры чувствовали себя увереннее и деловитее, прохаживаясь туда-сюда с чрезвычайно важным и серьезным видом. Асхелека пообедала с Тхорном, а потом провела несколько часов в каюте, то читая, то раскладывая свои вещи и обустраивая новое жилье.
Космический полет разочаровал ее - она ожидала необыкновенных ощущений, но "Черная звезда" была слишком хороша для этого: все системы стабилизировали атмосферу внутри корабля настолько, что если не смотреть в иллюминаторы, вообще сложно было понять, в космосе они или нет, летят или стоят на месте. По правде, даже выглянув наружу, Асхелека не могла этого определить: не покидало ощущение, что корабль плавно, медленно дрейфует в пространстве, и она даже спросила за обедом у Тхорна, уверен ли он, что "Черная звезда" действительно движется, а не заглохла.
Этот вопрос заставил ее жениха поперхнуться, а потом рассмеяться, и она даже немного обиделась, но потом ее мягко потрепали по руке и объяснили, что различить движение в космосе намного сложнее, чем на поверхности планеты - ввиду отсутствия самой поверхности и каких-либо неподвижных предметов, расположенных неподалеку, относительно которых глаз обычно меряет скорость. Поэтому движение, скорость и состояние механизмов корабля измеряется не на глаз, а по мониторам в зале управления.
К вечеру ее познакомили с другими пассажирами корабля: двумя девушками и одним мужчиной. Горианец, впрочем, быстро ушел, когда понял, что женщинам интересно пообщаться друг с другом без помех. И они остались в столовой первого уровня втроем. У большинства офицеров корабля в это время начинался какой-то тренинг на втором уровне, и на всем верхнем этаже стояла тишина.
Девушки сели пить чай с печеньем и потихоньку знакомились друг с другом, задавая осторожные вопросы. Увидев перед собой вторую землянку за два дня, Асхелека очень удивилась и заинтересовалась, но Ариадна выглядела слишком грустной для подробных расспросов. Когда горианка Микея, пояснила, что они обе - осужденные, отбывающие на корабле наказание, ее рот ошеломленно открылся:
- Как?
- Ты что, не читала новостей? - удивленно и даже немножко зло спросила Ариадна, отодвинув подальше блюдо с печеньем - у нее и за ужином не было аппетита.
- Ну… у меня была травма позавчера, и мне заблокировали память. После этого мне было не до чтения, а если что-то читала до, то просто не помню, - пояснила Асхелека. На лице землянки отразилось смущение:
- Извини… тогда, получается, мы все немного в шоке тут…
- А за что тебя осудили? - спросила Асхелека у Микеи, которая, наоборот, казалась чересчур веселой и жизнерадостной.
- Если коротко - за перевод неприличного романа с октианского. Я переводчик, - пояснила девушка.
- Ты будешь нашим преподавателем? - спросила Ариадна, и Микея утвердительно качнула головой:
- Я и Цесин. Он мой жених, и очень хороший преподаватель. А я… в общем, буду стараться тоже быть вам полезной. Мы будем с вами заниматься горианским, телепатией, историей, литературой. Я слышала, что командир корабля поручит офицерам учить вас электронике и математике, физике и химии и прочему - так что расписание у вас, видимо, будет напряженным. И еще нас всех заставят присоединяться к утренней тренировке, - сказала Микея, слегка поморщившись, и Асхелека широко раскрыла глаза:
- Он мне не говорил! - сорвалось у нее.
- Он - это твой пре-сезар? - уточнила Микея. - Цесин сказал, что это распоряжение командира.
- С ума, что ли, он сошел, - пробормотала Асхелека. - Где мы, и где его тренировки…
- Не говори так о командире, хотя бы при мне. Мне не нужны новые проблемы, - внезапно пробормотала Ариадна.
- Не бойся. Я просто думаю, что это странно. Я спрошу у Тхорна, нет ли тут какой-то ошибки. Он - и есть мой пре-сезар, - объяснила Асхелека Микее, удивленно открывшей рот.
- А тебя-то за что осудили? И как так получилось, что… ты под опекой командира? - последовал вопрос от горианки.
- А почему нет? - спросила Асхелека, не спеша отвечать.
- Ну… вот у Ариадны опекун - старший офицер. Предполагается, что командир не возится с осужденными лично, - объяснила Микея, во взгляде которой сохранялось недоверие.
- Я не осужденная, - наконец, пояснила Асхелека под двумя недоуменными взглядами. - Я… ну, в общем… я его подопечная, и просто пассажир корабля.
Она и сама не знала, почему в последний момент решила не упоминать про помолвку, но ей было неизвестно, собирается ли это делать Тхорн. Возможно, он решит, что еще слишком рано, учитывая, что помолвка формально состоится лишь через четыре месяца.
* * *
Вечером перед сном ее будущий жених пригласил попить чаю в его зимнем саду. Там Асхелека спросила его, за что осудили Ариадну, и получила короткое объяснение.
- Она что, отказала Сезару? - поразилась Асхелека, живо представляя себе подобную сцену, в результате чего из ее горла вырвался хриплый нервный смешок. При виде Сезара, даже по телевидению, у нее обычно отнимались и руки, и ноги. Она даже вообразить не могла, как можно отказать в чем-либо Величайшему. Правда, справедливости ради, и помолвку с ним представить Асхелеке было сложно - особенно, землянки.
- Ну, да, - коротко прокомментировал Тхорн ее эмоции и выражение лица. - Пойми, Ариадна - землянка. Она не знала, почему этого делать нельзя. К тому же, она, видимо, была здорово напугана.
- А теперь она расстроена. Мне кажется, она очень сильно расстроена, Тхорн, - встрепенулась Асхелека.
- Я проверил на травмы - она здорова. Но да, ей, конечно, очень тяжело. Если сможешь - поддержи ее немного, хорошо? Вас всего трое тут женщин, и вам лучше друг друга поддерживать.
- И какое у нее будет наказание? - не переставая думать об Ариадне, спросила она.
- Будет работать на корабле в свободное от учебы время, - ответил Тхорн. - Ничего особенного.
- У меня еще один вопрос, - вдруг вспомнила Асхелека. - Микея что-то говорила насчет утренних тренировок.
- Ах, да. Я не сказал тебе. Будут тренировки. Космос не очень хорошо влияет на физическое состояние - лучше поддерживать форму. Да и вообще.
- Вообще что? - взъерошилась она, когда взгляд Тхорна скользнул по ее телу.
Он послал ей телепатический смех:
- Спокойно, маленькая. Я не имел в виду ничего оскорбительного. Просто вообще всем полезно немного физических упражнений. Я не собираюсь вас мучить. Всего-то час на тренажерах раз в день. Побегаете, попрыгаете - ничего страшного.
- Час прыгать? Каждый день?! Ранним утром?
- Ну… по выходным можете не заниматься, - пожал плечами Тхорн. - Не капризничай, маленькая. А то я начну тренировать вас лично и обучать борьбе.
- Почему бы тебе просто не выкинуть нас в открытый космос? - сердито пробухтела Асхелека. - Это более гуманный способ убивать.
Тхорн сузил глаза, и ее сердце екнуло. Она хватила лишку с наигранным возмущением? Или…
Его ладони внезапно обхватили с двух сторон и пощекотали ребра. С громким визгом Асхелека начала отбиваться руками и ногами и захохотала.
Тхорн послал ей мягкую телепатическую улыбку, разделяя с ней веселье, но его глаза изучали ее так внимательно, что она инстинктивно поняла: он хочет поговорить о чем-то серьезном. Ее сердце забилось чаще от тревоги. Неужели это нечто неприятное?
Его строгое, но красивое лицо выглядело столь же отстраненным, как и обычно. Но за последние дни, когда они проводили много времени вместе, Асхелека поняла, что это маска. Постепенно она научилась различать его мелкую мимику, читать ее: как он поворачивает голову, как прищуривает глаза, поднимает или опускает подбородок, смотрит ли прямо или немного искоса и даже то, насколько часто он моргал, теперь позволяло ей понять, что он чувствует в тот или иной момент. Сейчас, она готова была поклясться, Тхорн немного волновался.
- Ты задала мне вопрос, на который я не ответил. Но я хотел бы ответить тебе, - наконец, глухо сказал он, приседая на корточки у ее ног. Асхелека, сидевшая на высокой скамеечке, выпрямилась. Ее ресницы опустились, скрывая смущенный взгляд, щеки покрылись румянцем. Ей неоткуда было узнать, в чем он хочет признаться, но инстинкт подсказал, что на этот раз ничего неприятного не будет. Поэтому ее губ коснулась легкая улыбка, а ладони с готовностью скользнули в протянутые им руки. Правда, ресницы по-прежнему казались неподъемными.
- Ты спросила, почему я предложил помолвку, - негромко продолжил он. - Я сделал это потому, что со дня первой нашей встречи не мог перестать думать о тебе. За всю мою жизнь я не думал столько ни об одной женщине… девушке. И в то же время ты так юна.
До ее слуха донесся тихий прерывистый выдох, и тогда она смогла поднять взгляд.
- Я думала, во мне нет ничего особенного, - честно призналась она сдавленным голосом.
- И я когда-то думал о себе также, - вдруг кивнул Тхорн, наклонив голову, изучая ее таким ласковым взглядом, что Асхелека снова опустила глаза.
- Ты маленькое чудо, - прошептал он, заправляя за ухо ее волосы, упавшие на лицо. - У тебя огромный потенциал и невероятная сила духа. Ты особенная. И я буду счастлив, когда ты станешь моей невестой.
Все еще не до конца веря в то, что услышала, она все же потянулась за объятием, и долго молча грелась в сильных и удивительно ласковых руках. Тхорн гладил ее по голове, но совсем не так, как гладят детей. Асхелека остро чувствовала, как за каждым его прикосновением скрывается какой-то новый смысл, и это вдруг пробудило нечто глубоко затаенное в ее женской, еще полуспящей природе. Подняв голову, она уткнулась носом в его грудь и потерлась щекой:
- Тхорн…
- М-м-м?
На его губах играла легкая улыбка.
- А можно я завтра не пойду на тренировку? Я так устала сегодня и хотела поспать… - очень нежным и беззащитным голосом произнесла Асхелека.
Рука Тхорна на секунду приподнялась над ее волосами, а затем новым нежным жестом заправила за ухо другую прядь волос. В зеленых раскосых глазах, к ее изумлению и разочарованию, заплясали смешинки:
- Нет, маленькая, нельзя. Но если ты устала, тебе лучше лечь спать пораньше, - ласково отозвался он и поцеловал ее в лоб.
Тхорн.
Он сказал Асхелеке чистую правду, но многого не договорил, с нетерпением ожидая, когда они оба смогут раскрыться друг другу чуть больше. Конечно, она ощущала себя уязвимой после сканирования, полагая, что он узнал о ней все, но это и рядом не стояло с истиной. Он словно подглядел в замочную скважину, причем без спроса. Некоторые сцены со скана повергли в легкий шок, но куда больше любопытства у него вызывал вопрос, откуда, откуда во всей Галактике, могла взяться в шести-семилетней девочке такая стойкость?
Ее психика, конечно, была уникальной. Подсознание Асхелеки в момент сильнейшего стресса сработало как надо и захлопнуло все опасные двери. Но дальше ей пришлось справляться самой. С адаптацией в школе для детей с ограниченными возможностями, с болезнью отца. Однажды, в приступе раздражения он с размаху ударил ее по лицу, чудом не устроив шестилетней малышке сотрясение мозга. После чего стоял на коленях полчаса, размазывая слезы, умоляя о прощении. И второе оставило более глубокий след в ее психике, чем первое. Она не проронила тогда ни слезинки.
Как ни странно, это напомнило Тхорну, как его дед, сочтя его слишком мягким по характеру, решил устроить ему "жесткую стажировку" на корабле. Ему тогда едва исполнилось семнадцать, он толком не закончил учебу в военном училище, но по одному слову капитана эс-Суйа его выдернули с учебы. На следующий день рано утром он уже стоял на тренировке перед старшим офицером на корабле его деда. Самым жестким, самым холодным, самым, как он узнал позже, самовлюбленным и безжалостным к младшим.