- Эсте, вы позволите сказать, что вы были великолепны? - стараясь говорить грудным сексуальным голосом, который еще не очень хорошо у нее получался по причине юного возраста, изрекла девушка, бросив на него отрепетированный взгляд. О том, что он именно отрепетированный, Тхорн мгновенно узнал из ее мыслей, как и о том, что этот взгляд в женском журнале назывался "неотразимым" и сулил девушке, овладевшей таким искусством, мгновенное падение поклонника к ногам.
- Спасибо, маленькая, - нейтральным тоном ответил он, не сбавляя шага, но девушка, похоже, попалась непонятливая, и пошла за ним следом.
- Командир, я болела за вас весь турнир, неужели вы не уделите мне всего пару минут? - спросила она с капризной интонацией. Тхорн резко остановился и пронзил девчонку злым усталым взглядом. Дейке всегда говорил, что он часто грубит женщинам, но как еще он мог себя вести, когда так вели себя с ним?
- Если быть точным, эста, - с расстановкой произнес он. - Первую половину турнира вы болели за Мьючу эс-Мьийа, а когда он вылетел, еще десять минут - за меня. Когда же выяснилось, что победил Льюча, вы стали всем рассказывать, что желали победы именно ему, и никому другому. И даже сейчас вы смотрите в его сторону, вот только он уже беседует с тремя девушками, поэтому вы решили попытать счастья со мной - в конце концов, не так уж важно, кто вас сегодня поцелует, главное, чтобы завтра можно было похвастаться подругам, да, Эльменна?
- Вы… вы…
По эмоциям девушки читалось, что ее сильно проняло. Она сделала шаг назад, и на голубых глазах выступили слезы. Слова Тхорна причинили ей боль - в основном, конечно, потому, что отражали абсолютную правду. Но ему вдруг стало стыдно. Это ведь не преступление для девушки - быть легкомысленной в девятнадцать лет. А он поступал крайне невежливо, читая ее мысли, да еще бросая вот так ей же в лицо вместе с именем, которого она ему не называла. И какая ему, в конце концов, разница, за кого она болела?
- Простите меня, - глухо сказал он и, поддавшись какому-то неведомому порыву, вытер слезы с ее лица большим пальцем. Девушка не воспротивилась, лишь прерывисто вздохнула от его грубоватого прикосновения, в котором не было и намека на ухаживание.
- Я просто очень старый и злой. Пофлиртуйте с молоденькими мальчиками, эста. Они будут только счастливы, - сказал он в ее лицо, теперь сконфуженное, и поспешил удалиться, тоже смущенный и даже немного рассердившийся на себя самого.
Едва взглянув в его лицо, Сезар сделал знак рукой, приглашая его отойти подальше от других гостей, и Тхорн пошел за ним, пока они не пересекли весь парк, и не остались одни в дальней беседке.
На планете насчитывалось не больше пары десятков телепатов уровня Тхорна, и все они не имели пре-сезара, а напрямую находились под опекой Величайшего. Только он мог сканировать их, и только ему они готовы были подчиняться в любой ситуации. Каждого из них Сезар старался принимать и выслушивать, когда это было необходимо. Тхорн обращался за помощью к Величайшему крайне редко, но всякий раз находил в его лице внимательного и чуткого собеседника и попечителя.
С таким же вниманием, как обычно, его выслушали и в этот раз.
- Хочешь сам ее опекать? - уточнил Величайший, узнав историю о девушке-полушаггитерианке.
- Только частично. У меня вылеты.
- Это правда. Ты не женат, у тебя нет детей. К тому же постоянные вылеты. Не думаю, что это хорошая идея. Почему для тебя это так важно?
- Она меня тронула. Ее история просто невероятна, и я очень хочу помочь, - честно ответил Тхорн. - И еще у нее высший потенциал…
- Хороший учитель ей не повредит, - согласился Сезар. - Но знаешь, что ей может повредить? Взрослый неженатый мужчина рядом, который смотрит на ее рыжие волосы и думает о таком, что было бы понятно и нетелепату по единственному взгляду.
Если бы Тхорн мог краснеть, он бы залился краской. Но краснеть он давным-давно разучился, и просто опустил глаза, слегка раздувая ноздри.
- Я не могу этого позволить, Тхорн. Я верю, что ты не станешь ее совращать, но ты можешь напугать, если она почувствует. А женщины такие вещи чувствуют влет - даже не телепатически, а каким-то вообще невообразимым способом.
На темных губах Сезара появилась легкая кривая усмешка, на которую Тхорн уставился заворожено: Величайший крайне редко проявлял какие-либо эмоции, тем более лицом.
- В общем, так. Мы найдем ей пре-сезара, возможно, семью. Но это будешь не ты, извини, - покачал головой Сезар.
- Я могу хотя бы…
- Можешь. Ты можешь видеться с ней. Но пока ей нужно время, в том числе, чтобы излечиться. И, кстати, найди ее отца.
- Да, конечно. Завтра же поищу, - кивнул Тхорн, стискивая зубы от разочарования. Хотя он и сам не знал, почему для него это вдруг стало так важно.
- Тхорн, - позвал Сезар, когда он уже попрощался коротким кивком и сделал шаг назад. - По поводу поцелуя с этой девушкой…
Его сердце затопила горячая волна, а щеки запылали. Мучительный стыд, маячивший на периферии его эмоций несколько часов, от упоминания о злосчастном эпизоде выдвинулся вперед и превратился в единственную эмоцию. Он поцеловал испуганного ребенка самым что ни на есть взрослым поцелуем, вместо того, чтобы хоть немного проверить ее эмоции перед этим - ужасная, стыдная ошибка с его стороны. Тхорн предпочел бы не мучиться этим, а получить за это какое-то символическое наказание, вот только это не поможет: период инфантильности в его жизни закончился лет семьдесят назад, или даже раньше.
- Ты не виноват, - с упором на частицу "не" произнес Величайший. - И ты не причинил этим вреда ее психике. Хорошо, что девушкам нравятся твои поцелуи, верно?
Сезар послал откровенно насмешливую телепатическую улыбку, и Тхорн почти физически ощутил, как с души падает тяжелый камень и услышал, как он разбивается вдребезги, будто стеклянный. Он не удержался от смешка, прижал к груди руку в жесте благодарности и с облегчением отправился по своим делам.
Три месяца спустя. Асхелека.
На встречу с Иллеей Асхелека собиралась, очень волнуясь. Они не виделись много времени, по ее вине. Ее лучшая подруга узнавала обо всем, что с ней произошло, в основном из местных амдинских газет. Газеты Асхелека возненавидела - про "необычную шаггитеррианку", разумеется, журналисты написали, как только разнюхали. Историю ее отца трепали по всем углам, называли сумасшедшим и преступником.
Пре-сезар, Тмайл эс-Зарка, защищал ее, как мог, но он не был волшебником. И все же Асхелеку берегли, и она постепенно отогревалась. И Тмайл, и его жена Шеттая с самых первых дней ее жизни в их доме делали все, чтобы обеспечить ее комфорт. Они искренне, от всей души заботились, и она полюбила их в ответ.
Никогда прежде Асхелека не встречала человека добрее и великодушнее Тмайла. А Шеттая казалась самой восхитительной, красивой и дружелюбной женщиной, на которую ей хотелось бы стать похожей. У них ей жилось хорошо, даже слишком. Со стыдом и чувством вины по отношению к отцу Асхелека все же благодарила небеса и все святое в Галактике за то, что он заболел. Иногда ей очень хотелось снова его увидеть, но жить с ним как раньше - нет.
В семье эс-Зарка она успокоилась и почувствовала себя в безопасности. Никто больше не угрожал отправить ее в дом удовольствий, ей больше ничего не нужно было скрывать, в том числе цвет своих волос. И она ходила в телепатическую школу - в обычную школу, как все. Хотя заниматься приходилось вдвое больше, чем остальным, чтобы догнать. А она ведь даже не знала, что обладает телепатическими способностями, всю жизнь считала себя человеком с ограниченными возможностями.
В голове Асхелеки никак не укладывалась, не желала помещаться ложь отца. Да, он обманывал всех, они вместе обманывали - но она никак не думала, что он лжет ей, намеренно не раскрывая ее способности, искусственно делая из нее инвалида, лишь бы она его не выдала на занятиях по телепатии. По этой же причине он, крылатый горианец, не стал ей делать операцию в детстве - в больнице не удалось бы скрыть ни волосы, ни чуждую генетику. Интересно, а что бы он стал делать, если бы она заболела, и ей потребовалась серьезная медицинская помощь? Думать об этом не хотелось - и Асхелека не думала, гнала от себя все эти мысли всякий раз, как они приходили в голову - ей теперь о стольком другом приходилось размышлять, и все это были размышления куда как более приятные.
Иллея написала ей несколько сообщений, когда она пропала. Асхелека получила их позже, когда ей вернули коммуникатор и привезли вещи из дома, но она никак не могла заставить себя ответить. Первые дни ей вообще трудно было разговаривать с кем-либо - она ощущала лишь невыносимый стыд, словно разоблаченная преступница. И только доброе отношение опекунов постепенно успокоило ее.
Два месяца спустя психолог посчитал, что она готова к школе, и Асхелеку отправили в подходящий класс. Но ей было очень тяжело привыкнуть. В отличие от социальной школы, где она училась раньше, в обычной не было мальчиков, а женский коллектив оказался особенно вредным. Ее не очень-то принимали, учителя относились настороженно. Там и тут Асхелека слышала шепотки - про нее рассказывали нелепые обидные сплетни.
Вероятно, учениц ее класса проинструктировали - и никто не дразнил в открытую, но за спиной Асхелеки постоянно раздавались смешки. На занятиях по горианскому, физике, геометрии ей приходилось доказывать, что она не тупая. Учителя задавали ей самые простые вопросы, словно издеваясь и выказывая искреннее удивление правильными ответами. Другие ученицы смеялись над ней на занятиях по телепатии - несмотря на то, что Тмайл и Шеттая немного учили ее дома, психолог запретил ее перегружать, и фактически Асхелека по-прежнему мало что умела.
Умом она понимала, что все это мелочи по сравнению с тем, как она жила раньше - но прошлое постепенно забывалось, а новые неприятности, даже мелкие, выходили на первый план. Говорить о них с Тмайлом или Шеттаей было невозможно - они буквально все воспринимали очень серьезно и разводили вокруг каждой мелочи бурную деятельность, иногда с привлечением психолога. И очень беспокоились.
Асхелеке неудобно и непривычно было становиться причиной таких волнений. Она очень боялась, что рано или поздно появится Тхорн - и, если он заметит, что она стала чересчур большой обузой для его родителей, сразу выбросит ее из этого гостеприимного дома.
Единственное, что оставалось загадкой - это зачем вообще этот суровый человек попросил родителей взять над ней опеку? Вспоминая обстоятельства их знакомства, она всякий раз чувствовала себя ужасно. И испытывала огромную благодарность к нему за то, что он никому не рассказал - даже своему отцу - о том позорном для нее эпизоде. Но сам-то он помнил. И ее мысли снова и снова крутились вокруг той ночи.
Тхорн вызывал чувство мучительного неудобства одним своим присутствием в ее памяти - еще и потому, что лечил и сканировал ее тогда. Асхелеку до слез смущал тот факт, что он все досконально узнал о ней, что он в деталях видел всю ее жизнь - все, что ее когда-либо беспокоило или трогало. Все ее комплексы, недостатки, оплошности, нелепые ситуации, все ее страхи и детские влюбленности. Иногда она ненавидела его за это.
При этом он оставался чужим ей человеком, о котором сама она не знала ровным счетом ничего, кроме того, что писали в газетах. А в газетах про него не писали человеческого - лишь про то, как хорошо он умеет сражаться. И еще Тхорн ни разу не прилетел к родителям за три месяца - последний раз она его видела в тот самый день, когда они познакомились.
Когда она поняла, что готова поговорить с кем-то обо всем, что творится у нее в душе, она позвонила старой подруге и сразу получила приглашение. Прибежав к ней домой, Асхелека попала в крепкие объятия. Но в эмоциях Иллеи, которые она теперь чувствовала, оказалось много обиды.
- Илле, ты что, - изумленно спросила Асхелека, - сердишься на меня?
- Я столько писала тебе - ты ни разу не ответила, - набросилась на нее девушка.
Ее горячность вызвала улыбку на лице Асхелеки - теперь было заметно, что Иллея сильно соскучилась. Она быстро провела взглядом по ней - оказалось, за три месяца подруга здорово изменилась, как-то неуловимо повзрослела. Ее не очень красивое, но милое пухлое личико стало чуть менее пухлым - заострились скулы, немного по-другому смотрели светло-серые глаза. Даже прическа переменилась: вместо обычных серебристых кос - стрижка покороче.
Иллея смотрела на нее таким же любопытным взглядом - особенно на волосы, теперь красные и кудрявые, а она-то привыкла к серебристым. Но в ее взгляде все еще читалось много упрека.
- Мне действительно было плохо, Илле. Я никому не писала, - оправдывалась Асхелека.
Иллея опустила пушистые ресницы и прикусила губу:
- Я думала, ты не хочешь больше со мной общаться, потому что я не телепат.
Асхелека на несколько мгновений потеряла дар речи, а потом с чувством выпалила:
- Ты с ума сошла, Иллея эс-Камте?
Два или три часа без перерыва они болтали, едва не перебивая друг друга - совсем как раньше, пока не стемнело. Асхелека под строжайшим секретом рассказала ей все, включая то, как была в доме удовольствий, а потом попала в постель к Тхорну.
Когда она дошла до этого момента, Иллея закрыла рот ладонью и вытаращила глаза, но стоило лишь Асхелеке упомянуть о поцелуе, как подруга издала странный звук, нечто между стоном и вздохом и посмотрела с таким умилением, словно наблюдала за мелодрамой. Так странно теперь не только видеть, но и чувствовать эмоции незаблокированных людей, мелькнуло в голове. Но произносить этого не следовало: чем меньше напоминаний об их неравенстве, тем лучше.
- О, священный свет, как я тебе завидую, - честно выпалила Иллея, и ее щеки покраснели. - Он же такой… такой…
- Мне было очень страшно, Илле, - укоризненно отозвалась Асхелека, но все же не удержала серьезного выражения лица и рассмеялась, глядя на подругу:
- Поверь, ты бы не хотела оказаться на моем месте тогда.
- Я смотрела турнир на коммуникаторе. Он просто фан-тас-ти-ческий, - закатив глаза, продолжила Иллея, все не успокаиваясь. - Не могу поверить, что ты с ним знакома. Величайший - свидетель, да тебя же задушить мало! Ты от меня такое скрывала три месяца!
- Его родители меня теперь опекают. Они живут здесь, в Амдине, - улыбаясь, добавила Асхелека.
- Да ладно! - взвизгнула Иллея, подпрыгивая на месте. - Хеле… это же… потрясающе!
- Они хорошие, - кивнула она.
- Подожди, так тебе понравился поцелуй?
- Да, ну тебя! Говорю же, я перепугана была.
- А почему ты тогда краснеешь?
- Илле, перестань!
- Тебе понравилось! Тебе не могло не понравиться.
- Ну, хорошо! - почти закричала Асхелека и смущенно обернулась на закрытую дверь в комнату подруги, словно боясь, что родители Иллеи их услышат. - Да, кажется… мне понравилось.
От этого признания ее сердце подпрыгнуло, и она вдруг почувствовала, что с ней происходит нечто новое. Она три месяца старалась не думать о том, что произошло в ту ночь. Но оказалось, ей нужно об этом поговорить.
- О, звезды, - простонала Иллея. - Тхорн эс-Зарка. С ума сойти!
- А потом он сканировал меня. Глубоко, за всю жизнь, - ровным голосом прибавила Асхелека.
Улыбка сошла с губ Иллеи вместе с немного дурацким влюбленным выражением. Ее рот приоткрылся:
- Я даже не представляла…
- На самом деле я чувствую себя просто отвратительно при каждой мысли о нем, - прерывисто вздохнув, призналась она. - Я чувствую… как будто это так грязно, то, что я сделала. То, что я всех обманывала и то, как я попала в его каюту. Если бы на его месте оказался другой офицер - он мог бы… ну, ты понимаешь. Могло бы не ограничиться поцелуем.
- Хеле, но ты же не виновата, - пробормотала Иллея, заметив слезы в ее глазах и касаясь руки.
- Я чувствую себя такой дурой, Илле, - продолжила Асхелека, покачав головой. - Я теперь понимаю, что должна была сразу все рассказать тому врачу или пойти в полицию. Вместо этого я решила, что должна оставаться в доме удовольствий. Кажется, Тхорн думает, что мне этого хотелось, как другим шаггитеррианкам. Или что я полная дура.
Иллея вздрогнула и широко раскрыла глаза:
- Хеле, прекрати. То, что ты сейчас несешь - это полная чушь, - сердито сказала она. - Ты понятия не имеешь, о чем он думает. А раз он привел тебя в дом своих родителей - уж точно он не считает тебя грязной и порочной.
- Ты так думаешь? - встрепенулась Асхелека.
- Конечно. И еще - насчет поцелуя - я тебя понимаю. Я тоже целовалась, - выпалила вдруг Иллея.
- Не может быть.
- Правда! С Шаттером, из одиннадцатого класса. И, кстати, я в выходные встречаюсь с ним и его друзьями. Там еще наши будут. Хочешь пойти?
- Конечно, хочу! Слушай, а твой отец знает… ну, про поцелуи? - понизила голос Асхелека.
- Не глупи, конечно же, нет, - Иллея состроила испуганные глаза. - Он меня не сканирует уже два года. Иногда грозится, когда прихожу поздно, но ты же знаешь - считается, что на нетелепатов это плохо действует, и все такое.
- Конечно, на тебя это плохо подействует, если ты получишь порку, - засмеялась Асхелека.
Иллея бросила в нее подушкой, но потом тоже повалилась на кровать и захохотала.
- Ох, надеюсь, не получу. В том, чтобы не быть телепатом, есть преимущества.
Глядя на раскрасневшуюся, очень довольную собой подругу, Асхелека невольно облизнула губы. Никогда прежде она не задумывалась о мальчиках с точки зрения поцелуев и всего прочего - то есть, она ожидала, что это случится, но не теперь, а намного позже, когда ей будет семнадцать или двадцать, или около того. Но поцелуй Тхорна все перевернул в ее сознании. Несмотря на то, что он здорово напугал, ей вдруг стало ясно, что не обязательно ждать совершеннолетия, что это можно делать и сейчас. И что ей ужасно хочется повторить - не с Тхорном, конечно, с кем-нибудь менее страшным.
- Ты можешь меня тоже… познакомить с кем-нибудь? - тихо спросила Асхелека у подруги, невольно краснея.
На следующее утро во время завтрака она смущенно спросила у Тмайла и Шеттаи, может ли прогуляться с друзьями в выходные. Ее пре-сезар сразу же кивнул с просветлевшим лицом:
- Конечно, можно.
- У тебя появились друзья? - просияла и Шеттая. - Это же прекрасно!
- Э-м. Это старые друзья, - уточнила Асхелека, не вдаваясь в подробности, чтобы не испытать невольного чувства вины, и не выдать этим себя. Она уже понимала, что уровень Тмайла далеко не такой, как у его сына, и даже не такой, как у ее отца - что-то в районе выше среднего. Он не мог улавливать ее слабые эмоции, типа смущения, за блоками.
- Конечно, маленькая, погуляй с ребятами, - повторил Тмайл. - Только не допоздна.