- Я займусь этим, Анжелика, - с самым серьезным видом пообещал он. Затем обнял Катю за плечи и вывел с террасы на круглую каменную площадку.
Когда они двинулись по аллее в сад, а хозяйка скрылась за дверьми особняка, Катя пожурила:
- Как нехорошо обманывать!
Он удивленно покосился на нее.
- Я вовсе не обманывал. С Давыдовом разберусь. Давно пора.
- Ты серьезно? - напряглась девушка.
- Вполне.
- Хочешь вступиться за честь бывшей любовницы?
- Нет, за жительницу своего города, чье имя Давыдов треплет как хочет.
- А по-моему, он смешно пишет! - фыркнула Катя.
- Эти выпады в ее сторону давно вышли за всякие рамки и стали оскорбительными, - спокойно возразил Лайонел.
- Ты защищаешь ее! - крикнула девушка, ощущая, как теряет контроль над разрастающимся внутри огнем. - Ты не остыл к ней и теперь…
Он заставил ее замолчать поцелуем и уволок с дорожки в густые заросли сада.
Катя попыталась высвободиться из сильных объятий.
- Ты нарочно уходишь от темы, - между его настырными поцелуями заявила она.
- Говорить не о чем.
- Я так не думаю!
Лайонел резко отстранился, удерживая ее голову за затылок.
- Я сам решу вопрос с цензурой. Когда мы обсуждали бордель, который не давал тебе спокойно спать, я предупреждал: он останется единственной уступкой.
Катя отвернулась, ощущая, как жгут подкатившие к глазам слезы.
- Хочешь стать для нее героем!
- Проклятие, - выругался он и, схватив ее за подбородок, развернул к себе. - И кому только в голову взбрело говорить, будто счастливый человек великодушен и способен простить своих врагов?
- Наверное тому, кто не знает, какое оно зыбкое - счастье с бессердечным вампиром!
- Знаешь, я не обладаю множеством прекрасных качеств, но добивать лежачего мне просто не интересно!
- Это Анжелика-то лежачая? Ну-ну! Похоже, в твоей памяти она навсегда останется девушкой горизонтального положения. Напомни, какая там у вас была любимая поза?
Лайонел утомленно закатил глаза. Молчание длилось невероятно долго, Катя десять раз успела пожалеть о своей вспышке ревности и вновь разозлиться.
Когда Лайонел заговорил, в голосе его звучал лед:
- Поведение Давыдова мне надоело, он из номера в номер поносит Тьеполо, и все это на первых полосах. Непрофессионально. Я не намерен участвовать.
- Тебя никто и не просит!
- Власть, которая смотрит на преступление сквозь пальцы, зовется соучастником. Анжелика растоптана, и продолжать ее унижать - глупо и опасно.
- Что-то я по ней не заметила.
Он рассеянно улыбнулся и погладил ее по щеке.
- Растоптанная гордыня даже на смертном одре вымученно улыбается. - Он коснулся своей груди, - Если чьей-то боли не видно, это не значит, что ее нет.
Катя устало вздохнула, огненный шар внутри точно сдулся. Она знала, что Морган Нориш ушел от Анжелики. Слышала, будто красавица сильно переживает разрыв со скульптором, но с трудом верила. Сегодня, увидев госпожу Тьеполо во всей красе, как всегда великолепную и надменную, Катя не заметила даже намека на огорчение. Кажется, та нашла утешение в объятиях Георгия и была весьма довольна. Однако Лайонел заставил девушку засомневаться - стоило ли судить о том, чего не видно?
В голове звучала щемяще волнующая мелодия "К Элизе" Бетховена. В воздухе витал свежий холодный аромат яблок. Сквозь кроны едва пробивался тусклый лунный свет, золотивший изогнутые стволы старых яблонь.
Девушка прижалась щекой к груди Лайонела и тихо спросила:
- Ты правда собираешься отправить меня на свидание с Фарнезе?
Он погладил ее по волосам, его руки спустились ниже по спине.
- Мы это с тобой обсудим позже, - целуя ее в ухо, шепнул молодой человек.
Сверху, на ветке яблони, послышался шорох, затем ядовитый голосок Орми известил: "Куда ни посмотрю - там вы со своими противными поцелуями!"
Лайонел нагнулся, взял с земли гнилое яблоко и запустил в нее. Но то сразу же полетело назад и угодило в Катю - прямо в голову. Летучая мышь злорадно заявила: "Один ноль, подкаблучник", - и, взмахнув крыльями, улетела прежде, чем последует расправа.
Девушка обреченно сняла с макушки мягкий плод. Лайонел, глядя на нее, улыбался. В пробивающемся сквозь листву лунном свете его глаза напоминали два замерших озера, точно с голубым сиянием подо льдом.
Она провела ладонями по рельефной груди, медленно вдыхая морозный аромат, исходивший от него.
- Почему ты не хочешь объяснить, что Фарнезе от меня нужно?
Молодой человек приподнял ее, усадил на изогнутую ветку и, будто не услышав вопроса, запустил руки под платье. Ее всегда ужасно злило, когда он таким образом уходил от ответа. А делал он это все чаще.
- "Можно подумать, меня вообще не касается, что происходит в нашей жизни!", - Катя агрессивно запутала пальцы в его волосах и пробормотала:
- А он чертовски красив…
Движения рук у нее на бедрах стали резче и грубее, тогда девушка приподняла его голову за волосы, потребовав:
- Понежнее!
- Хватит комментировать, - оборвал он, впиваясь поцелуем ей в шею. Она ощутила, как его зубы проткнули ей кожу. Мертвое сердце в груди испуганно сжалось, легонько-легонько, но ей показалось, словно оно попало между двух наковален. После того раза - зимой на кладбище - он больше никогда ее не кусал, иногда доходило до более агрессивных ласк, но Лайонел всегда держал себя в руках.
Девушка сама не заметила, как в панике вцепилась ему в плечи. Давно ей не приходилось испытывать перед ним страха. Он оторвался от ее шеи и, холодно взглянув, облизнул кровавый блеск с губ. Его тихий голос в тишине сада прозвучал точно карающий бич, взметнувшийся в воздухе:
- Я убью тебя, если ты позволишь ему или кому-то другому прикоснуться к себе.
Катя попыталась отодвинуться от него, но Лайонел удержал.
- Может, тогда не стоит насильно отправлять меня с ним на прогулку? - Голос ее дрогнул от обиды.
- Наивная девочка, а кто тебе сказал, что на прогулку пойдешь именно ты? - Молодой человек провел пальцем по ее шее, испачкав в крови, и, поднеся к губам, прибавил: - Неужели ты в самом деле решила, будто я позволю тебе встретиться с другим мужчиной?
Она опустила глаза. Сейчас сама толком не понимала, почему поверила. Стоило только вспомнить, в какую ярость тот приходил при упоминании Вильяма или как из ревности не позволил в подземном Петербурге танцевать с другим.
Девушка потерла шею, прошептав:
- Не делай так больше.
- Испугалась? - Золотистая бровь приподнялась.
- Я думала, ты изнасилуешь и убьешь меня на этом ужасном дереве.
Он расхохотался.
- Нет, первое я сделаю дома, как ты любишь - нежно, а со вторым, надеюсь, мы договорились. - Лайонел одной рукой бережно снял ее с ветки, другой пригладил разметавшиеся кудри. - Твоя огненная кровь будоражит мою.
Она перевернула страничку в книге, взяла стоящий на каменных парапетах бумажный стакан с кофе и отпила из трубочки. Затем отломила от шоколадки в розовой обертке кусочек и отправила в рот. Из наушников неслось: "Eins - Hier kommt die Sonne, Zwei - Hier kommt die Sonne, Drei - Sie ist der hellste Stern von alien…"
* * *
Бесс закинула ногу на ногу, вновь отламывая плитку шоколада. Перед глазами простиралась темная широкая Нева; сидя лицом к водной площади, девушка видела на другой стороне реки Зимний дворец, Медного всадника, угол здания президентской библиотеки, освещенный подсветкой купол Исаакиевского собора.
Она могла сидеть тут часами, попивая кофе, читая, глядя на то, как темнеет вода, а город переходит в режим "нон-стоп". Огней становилось больше, машины разноцветной чередой выстраивались друг за другом вдоль набережной, раздраженно сигналя. На улицах резко увеличивалось количество людей, они как муравьи быстро перемещались в хаотичном порядке.
Бесс опустила взгляд в книгу. Любое движение ее всегда успокаивало. Она ловила особый кайф, глядя на толчею, очереди, пробки, массовые столкновения. Отец называл ее за это энергетическим вампиром, питающимся отрицательной энергией людей.
Когда ей было пять лет и она с друзьями разукрасила отцовское белое авто черной краской, он кричал как сумасшедший, даже ударил ее по лицу. А маленькая Бесс просто стояла перед ним, спокойно глядя в глаза, и ей казалось, что она летит на аттракционе. Она не чувствовала ни боли от удара, ни обиды, лишь восторг, заставляющий биться сердце сильно-сильно. Бесконечно волнующе чувство. С годами по отношению ко многим вещам оно притупилось. А к некоторым стало еще сильнее.
Правда, отец с тех пор понял, что кричать и бить в случае с дочерью бесполезно. Какое-то время он пытался воздействовать на нее уговорами, затем подарками, после был период угроз отправить в закрытую школу, еще позже он лишил ее карманных денег.
Тогда она заработала их сама. Пришла к отцу и бросила ему увесистую пачку денег.
Сумма привела его в ужас. Он не осмелился спросить, откуда деньги, а на следующий день купил ей первый мотоцикл, который она выпрашивала полтора года. И каждый день стал оставлять суммы на карманные расходы.
В конце концов она была предоставлена самой себе.
Девушка ощутила прикосновение к своему плечу, резко выдернула из ушей наушники и обернулась.
Позади стоял Вильям, а у поребрика новый мотоцикл - спортивный, из дорогих, но ничем не примечательный, особенно в сравнение с прежним золотым чоппером.
- Сменил байк, - хмыкнула Бесс.
Он скользнул взглядом хищных глаз по внушительной стопке шоколадок возле нее.
- Налет на фабрику?
- Прошлась по любимым преподавателям.
Вильям перемахнул через ограждение и уселся рядом с ней.
- А я думал, ученики дарят подарки преподавателям, а не наоборот.
Она добродушно посмеялась и процитировала:
Мы дарим женщине цветы,
Звезду с небес, круженье бала
И переходим с ней на ты…
А после дарим очень мало.
Девушка похлопала по стопке шоколадок и глубокомысленно изрекла:
- Нелюбимые ученики дарят подарки преподавателям, а те передаривают их любимым ученикам. Вот такой круговорот шоколада и прочего дерьма в доме знаний. - Она сжевала плитку и предложила: - Угощайся.
Парень мотнул головой.
- Спасибо, я сыт.
- Чем?
Он растерялся и на удивление испуганно взглянул на нее.
- А что?
Она пожала плечами.
- Да ничего, просто интересуюсь, что ты жрал сегодня. Ведь так принято? Ну как про погоду, разговор ни о чем. Или я не поняла и ты совсем не это пытаешься изобразить тут?
- A-а… я пил… пи-и-ил со-ок. Как же он называется? - нахмурился Вильям, и радостно улыбнувшись, воскликнул: - Ну, этот, томатный!
- Тебе интересно, что сегодня ела я? - уточнила она.
- Да, конечно, - поспешно заверил он.
- На завтрак курицу гриль, жареный картофель и пила пиво. На обед был салат из морепродуктов и пара легких коктейлей, а на ужин у меня кофе с шоколадом.
Она умолкла. Повисло молчание.
Из наушников, висящих на шее, доносилась песня группы Rammstein "Mutter".
- Чем собираешься сегодня заняться? - нерешительно посмотрел Вильям.
Она постучала ноготками по книжке, лежащей на коленях:
- А я, по-твоему, ничем не занимаюсь?
- Занимаешься… ну а после? Читать уже темно. Да и холодно сидеть на камне, заболеешь.
- Я никогда не болею. И у меня есть фонарик. - Она вынула из кармана куртки ручку и, нажав на кнопочку сбоку, посветила тонким лучом ему в лицо.
Взгляд зеленых глаз вновь переместился на книгу.
- И что же, - он замялся, - тебе интересно?
- Да, - девушка погладила потрепанную страничку, - хочу понять…
- Что именно?
Она долго не отвечала, задумчиво глядя вниз, на темные гребешки волн.
- Логику, - наконец заявила Бесс. - Хочу понять женскую логику.
Парень взял у нее книгу, посмотрел на обложку, где было написано "Капитал", и удивленно спросил:
- Думаешь, Маркс тут писал об этом? О женской логике?
Девушка забрала у него увесистый томик и усмехнулась.
- Большинство никогда не читали Маркса, а потому понятия не имеют, какого объема его книга. Иначе бы кто-нибудь заметил, что эта намного толще.
Молодой человек с любопытством наклонил голову.
Так это не "Капитал"?
- Почему же, он… и не только он. - Бесс пролистнула книгу.
Вильям заложил пальцы между страницами и, прищуриваясь, прочел:
- "Леди Маргарет с придыханием зашептала: - Лорд Ордиш, вы подлец, моя репутация в ваших руках, но мое тело не будет принадлежать вам…" - Парень осекся и недоуменно уставился на девушку.
Бесс пожала плечами.
- Эта леди Маргарет только и делает, что мечтает, как бы лорд Ордиш вместе со своим нефритовым стержнем в штанах предпринял уже что-нибудь.
Вильям хмыкнул, уточнив:
- А что ты пытаешься тут, собственно, понять?
- В каждой второй книжке герой вынужден брать героиню силой. Почему они говорят "нет", когда хотят ответить "да"? Как упростился бы мир, если бы женщины перестали лгать относительно своих истинных желаний. Разве нет?
- Ви-идимо, - промолвил парень, чья шея сильно изогнулась, а глаза, пробегающие строчку за строчкой, расширились.
Прочитав страничку, страшно смущенный, он выдохнул:
- Женщины это читают?
Бесс с аппетитом грызла шоколад, насмешливо глядя на парня. Затем запила кофе, открыла книгу - на одной странице был "Капитал", на другой вклеен лист с романом, и сказала:
- Когда читаю Маркса, я понимаю каждое слово, а когда читаю роман, не верю ни единому слову. Но если столько женщин их читают, значит, они верят?
Вильям поморщился.
- Я не очень-то разбираюсь в женщинах, увы.
- Да ну? - не поверила Бесс.
Он грустно улыбнулся.
- Точно говорю. - И, смеясь, добавил: - Но я знаю того, кто разбирается. Могу передать твой вопрос.
Бесс тряхнула хвостом.
- А давай. Спроси у своего умника: почему женщины лгут, что не хотят, когда на самом деле хотят!
Вильям посмотрел на нее долгим взглядом и, как ей показалось, собирался что-то сказать, но смолчал, потупился.
Тогда она вздохнула, проворчав:
- Ей-богу, ты как эта долбаная невинная леди Маргарет.
Он застенчиво спросил:
- Пойдем?
Девушка зевнула.
- Полагаю, по всем правилам я должна захлопать ресницами и спросить: "Куда"? и "Будет ли это угрожать моей репутации?".
Глава 5
Пустая комната
В гостиной с видом из окон на Дворцовую площадь вокруг столика, заваленного глянцем, сидели четыре девушки.
- Поверить не могу, не могу поверить, не могу… - повторяла Наталья Важко, теребя острый кончик носа. Одетая в обтягивающее малиновое платье до колен и тунику из тончайшей белой шерсти поверх него, владелица журнала уже по десятому разу листала газету "Питерское Зазеркалье".
Сестры Кондратьевы, в красном и сиреневом брючных костюмах, расположились по обе стороны от хозяйки на диване.
Анастасия поглаживала в одном из журналов свой портрет, тихонько бормоча:
- Говорила же я этому художнику - глаза пошире рисовать, я же тут как китаец!
Виктория тоже разглядывала "Питерское Зазеркалье", то и дело издавая сдавленные смешки.
Анжелика держала перед собой фарфоровую чашку на блюдечке и смотрела на огонь в камине.
Наконец Важко надоело теребить свой нос, и она, тряхнув серыми тонкими волосами, сказала:
- Что же получается, вы снова с Лайонелом вместе?
Хозяйка квартиры отставила блюдце с чашкой, наполненной кровью, на край столика.
- Вот еще! Для меня он в прошлом!
Сестры недоверчиво переглянулись. Виктория спросила:
- Серьезно? Даже если он приползет на коленях?
Анастасия подхватила:
- Даже если будет умолять простить его?
Важко откинула голову назад и звонко засмеялась, а отсмеявшись, переспросила:
- На коленях? Умолять? Это Лайонел-то?
Анжелика поджала губы. Пусть она сама даже представить не могла то, о чем тут болтали Кондратьевы, но смех Важко ее раздосадовал.
Однако спустя пару мгновений Наталья исправилась, задумчиво заметив:
- И все-таки похоже, Анжелика, он все еще неравнодушен к тебе. Выгнать Давыдова из его же газеты и заставить принести тебе публичные извинения - какой сканда-а-ал.
- Представляю, должно быть, Екатерина в бешенстве, - то ли радостно, то ли сочувственно протянула Виктория.
Хозяйка блаженно улыбнулась. Мысль о том, что рыжая хоть как-то наказана, доставляла ей удовольствие.