Я сделала глубокий вздох и подняла подбородок, направляясь к двери, которую закрепили, оставив открытой для случайных потоков входящих и выходящих людей. Я не могла не заметить, что вход был открыт в двое шире, чем обычно. Я ненавидела двухстворчатые двери - или скорее, я ненавидела инвалидные коляски, о которых они напоминали. Неожиданно у меня возникло желание быть где угодно, только не здесь. Я избежала смерти от синдрома Роузвуда. Это заняло почти все мое детство и сделало из меня то, о чем я только недавно начала узнавать, но вспоминать об этом было горько.
Квен догнал меня, не отставая ни на шаг.
- Ты в порядке?
Мы достигли мощеной аллеи, которая художественно изгибалась, создавая видимость расстояния и привлекательности. Только для меня это выглядело фальшиво.
- Нормально, - сказала я, мое настроение стало еще хуже. Я не хотела здесь быть - мне не нравились рождающиеся воспоминания. Кто-то похищает детей с Роузвудом, и того, что из этого следовало, было достаточно, чтобы сделать мои ночи бессонными.
Опустив голову, я перешагнула через провода новостных фургонов, продвигаясь боком, чтобы пройти двери, и показала свои документы парню из ОВ. Думаю, мы прошли скорее благодаря костюму Квена и необычному платью, чем моему удостоверению. Офицер явно не узнал меня, но только тот, кто должен быть здесь мог приехать в официальной одежде. Придется это запомнить.
Прохлада ночи исчезла, и я помедлила внутри широкого прохода, чувствуя молчание Квена, его твердое присутствие за спиной. Несколько лестниц вели наверх, вероятно к отделению медицинского персонала; кухня находилась за лестницей, дальше по короткому коридору. Здесь было две гостиные, по одной с каждой стороны от двери. Они обе были заполнены людьми, которые толпились вокруг, разговаривая, но только на одну из них падало освещение новостной команды. Было тепло, даже для меня, и мне не нравился возбужденный тон журналистки, спрашивающей обезумевшую мать, как она чувствует себя сейчас, когда ее ребенок - выживший, вопреки всему - был похищен.
- Что за мерзость, - прошептала я, ощутив волну злости, и Квен предупреждающе кашлянул. Кто-то догадался о том, что синдром Роузвуда был на самом деле проявлением слишком большого количества демонских ферментов и "собрал" демонскую кровь, пока дети были еще живы. Я бы тоже умерла, если бы отец Трента не изменил мои митохондрии так, чтобы они питали фермент, блокирующий смертельное действие первого фермента, фактически пробуждающего демонскую магию. Одним словом это означало, что он дал мне возможность выжить, будучи от рождения демоном.
Рука Квена сжала мой локоть и он мягко отодвинул меня с чьего-то пути. Оцепенев, я поискала знакомое лицо, чтобы откуда-то начать. Мое вечернее платье привлекало случайные взгляды, но также держало людей в стороне. Эта тупая дикторша все еще опрашивала родителей, и агенты ОВ стояли в сторонке, надеясь получить немного эфирного времени. Меня никто не узнал, слава Богу, и я почувствовала вину, окруженная таким количества горя - горя, которого мои родители пережили и победили. Проклятье, я не буду чувствовать вину за то, что выжила.
- А вот и он, - с облегчением выдохнул Квен, и я проследила за его взглядом с задней части гостиной к коридору, ведущему от детских комнат к кухне.
- И Феликс, - сказала я, с удивлением глядя на Трента, говорящего с немертвым вампиром. Или скорее, он говорил с Ниной - молодой вампиршей, через которую в настоящее время Феликс любил вести свои наземные дела. Молодая женщина, казалось, похудела с нашей прошлой встречи, была лучше одета и более уверенна, но несомненно измождена - как будто последние четыре месяца она принимала слишком много амфитаминов. Это было тяжело заметить за обходительным, собранным немертвым вампиром, контролирующим ее тело, живущим через нее в течении нескольких часов за раз.
Этого я и ожидала. Быть переговорным устройством для немертвого вампира было небезопасно для обеих сторон: старый вампир получал слишком большое напоминание о том, как быть живым и тосковал по этому, а молодой приобретал слишком много силы, бегущей через его или ее разум, чтобы тело могло справиться с этим в одиночку. Это было острием ножа, которого могли достичь только самые опытные, и мне начало казаться, что их отношения уже прошли точку, когда могли закончиться благополучно.
Нервничая, я прикусила губу, гадая, спрашивали ли ОВ-шники Трента о похищениях. Но пока я наблюдала, я решила, что хотя Трент и доказал, что может сохранять спокойствие даже будучи арестованным за убийство на собственной свадьбе, на его лице не было настороженного выражения того, кого поджарили за похищение. Вероятно, он получил настоящую историю, а не консервированную дрянь, которую они скармливали репортерам.
Короткие, прозрачно-светлые волосы Трента смотрелись прекрасно рядом с густой волной испанской элегантности Нины. Сама по себе женщина не имела никакого политического влияния, но Феликс просвечивался в ней, делая женщину необычайно изысканной, собранной, и придавая ее движениям слегка мужскую манерность - она стояла, слишком широко расставив колени, что не вязалось с деловым юбочным костюмом.
- Привлекать Трента с Феликсом к местам преступлений становится привычкой, - заметила я, качнувшись вперед, двигаясь медленно, чтобы избегать репортеров, пока мы пересекали комнату. При виде Трента, мое восприятие Квена совершенно изменилось. Ох, оба мужчины были грациозны, но изящество Квена было рождено от уверенности, что он может справиться с любой ситуацией. Грациозность Трента возникла от жизни, в которой его слушали и принимали более, чем серьезно. Они оба были хорошо одеты, но костюм Трента был сшит для каждого дюйма его аккуратного, сексуального себя, и становилось более очевидно, что Квен предпочел бы быть в своем обычном свободно-облегающем костюме охранника. Хоть я и видела, как оба мужчины боролись с нападающими, Квен всегда использовал минимальное количество силы, в то время как Трент представлял собой конфликт образов: элегантность в сочетании с дикостью и пугающая грация с магией, оживающей благодаря пению.
Трент почувствовал мой взгляд, на его лице появилось выражение крайнего удивления, пока он не скрыл эту эмоцию. Только пробежав глазами вверх-вниз и оценивающе рассмотрев мое вечернее платье, он коснулся плеча Феликса, указывая на меня. Молодой/старый детектив ОВ повернулся, просияв - обычные манеры молодой женщины исчезли, Феликс взял полный контроль.
- Рэйчел! - сказала Нина чересчур громко и с преувеличенной медлительностью, пока Квен и я заходили в наиболее тихий коридор, где мы могли продолжить наблюдать за происходящим. - Я удивлен, что вижу тебя здесь. Айви уже вернулась?
С непроницаемым выражением лица, я одновременно покачала головой и пожала его руку.
- Нет, вернется в следующую субботу, - ответила я, забирая у нее свою руку - мне не нравился интерес Феликса к моей соседке. - Я была на ужине, когда услышала новости и приехала, потому что…
Я помедлила, моя рука сжалась на сумочке-клатче.
Потому что я хотела знать, кто похищает детей, которые могли активировать демонскую магию?
Конечно, это звучало хорошо.
Трент откашлялся, когда молчание стало неловким.
- Потому что я попросил ее об этом, - сказал он, потянувшись пожать мою руку. На его руке не хватало двух пальцев, но он умело скрывал их отсутствие, пока наши пальцы не встретились. Блеснуло небольшое колечко, двойник моему собственному, которое Трент все еще носил на указательном пальце, и я спрятала руку за спину, не желая, чтобы Феликс заметил его и заинтересовался.
- Привет, Рэйчел. Я ценю, что ты… изменила свои планы.
Пауза была короткой, но была. Квен за моей спиной откашлялся, явно не желая объясняться перед Феликсом.
Не знаю, хочу ли я и дальше тебе лгать, подумала я, краснея от его прикосновения и гадая, почувствовала ли я слабое покалывание пролившейся энергии прежде, чем наши пальцы разъединились.
- Кто это сделал? - спросила я, пытаясь не обращать внимания на женщину, рыдающую на диване. Боже мой, у журналистов что, совсем нет души?
Нина весело рассмеялась - похоже Феликс имел иммунитет к человеческой трагедии.
- Позволь, я обращусь к своему магическому шару, - сказала она, потом резко посерьезнела, когда мы с Трентом одновременно уставились на нее. И мы были не единственными. Этот смех был слышен во всем помещении.
- Квен, спасибо что привез мисс Морган, - произнес Трент, склонив голову.
- Это было не сложно. Са’ан… - Квен сделал паузу, - можно тебя ненадолго?
- Чуть позже, - Трент просиял одной из своих профессиональных улыбочек, и я немного расслабилась. Пока Феликс здесь, Трент будет воплощением Тефлона: ничего не знаю, ничего не видел, ничего не преследую - скука, скука, скука. А еще он был зол. Я могла утверждать это по слегка покрасневшим кончикам его ушей. Он не станет говорить с Кевном, пока они не останутся одни, а до тех пор будет верить в худшее. Три дня в машине принесли неожиданные выгоды.
- Я надеюсь у вас с Рэйчел был приятный ужин.
Это было сказано слишком язвительно для него, и я скользнула рукой к руке Квена, шокируя обоих мужчин по разным причинам.
- Он купил мне игристого вина. Оно не вызывает головной боли, в отличие от большинства вин.
Внимание Трента задержалось на моей руке в руке Квена, потом поднялось к его глазам. Квен медленно отодвинулся, напряженный и неловкий.
- Квен, - сказала Нина, глядя на репортеров, сейчас спрашивающих мнение у персонала. - Раз уж ты здесь, ты не бы мог сказать мне свое профессиональное мнение кое о чем?
Квен выпрямился от удивления, убрав руки за спину.
- Я?
Нина кивнула.
- Да. Если конечно Трент позволит украсть тебя на несколько минут. Ты хорошо разбираешься в различных техниках безопасности как обычных, так и магических, - сказала она, вытянув одну руку, чтобы коснуться его плеча, и протянув другую, чтобы сопроводить вглубь здания к спальням.
- Личная безопасность, да. Но я не знаю, как смогу помочь.
Увлекаемый живым/мертвым вампиром, Квен прошел мимо меня в аромате мха и корицы.
- Я буду очень признателен, если ты осмотришь местную систему безопасности и скажешь, что необходимо, чтобы ее обойти, - сказала Нина.
Мужчина оглянулся на Трента и когда тот пожал плечами, Квен сказал:
- С удовольствием. Эм, но я не хочу давать показания в суде.
Он продолжил:
- Это сугубо мое личное мнение, - его голос стал слабее из-за шума в передней комнате, и они ушли.
Я не удержалась от улыбки. За ней быстро последовало горькое чувство зависти.
- Как всегда подружка невесты, - пробормотала я, вставая плечом к плечу с Трентом. Никто никогда не спрашивал моего мнения на месте преступления. Обдумывая это, я взглянула на Трента. По крайней мере не перед тем, как закончат работу парни с пылесосами.
Если бы я не знала лучше, я бы решила, что Феликс нарочно увел Квена, чтобы мы с Трентом могли поговорить. Это ощущение усилилось, когда Трент взглянул на меня и отвернулся, создавая впечатление, будто мы были двумя людьми, оставшимися без партнера на танцах, брошенные нашими настоящими компаньонами, чтобы мы могли "получше узнать друг друга": Трент в своем костюме-тройке, который стоил дороже моей машины, и я в облегающем темно-желтом наряде, который я, наверное, больше никогда не надену.
Потом женщина на диване снова зарыдала, и ощущение пропало.
- Это ужасно, - сказал Трент. Маска исчезла.
Он не спросил, что мы с Квеном делали, и мои плечи расслабились.
- Насколько серьезно к этому относится ОВ?
Трент выдохнул немного напряженнее - этот маленький жест со звоном пронзил меня. Он был обеспокоен - сильно.
- Не достаточно серьезно.
Это я уже и сама могла сказать, но Трент не был бы здесь только из-за этого.
- Сколько детей пропало? - спросила я, морщась, когда горюющая женщина стиснула бумажный носовой платок так, что костяшки пальцев побелели, ее глаза покраснели, слезы высохли. - Я имею в виду кроме этого. В прессе сообщили о трех.
Глядя куда-то в другой конец комнаты, Трент прошептал:
- Еще восемь на территории Соединенных штатов, но ОВ признало только те, что просочились в прессу. Перед этим были близнецы из видной политической семьи. Им было чуть больше месяца. Родители потрясены. Они не знают почему их дети выжили. Большинство похищенных детей были мальчиками, что странно, учитывая, что женский пол изначально имеет повышенную сопротивляемость.
Вот почему он здесь, и мои брови поднялись, когда он повернулся ко мне, шепча:
- Это не я. Кто-то давал им фермент, который блокировал разрушающее действие генов Роузвуда, иначе они бы не прожили так долго. Теперь тот, кто это сделал, знает, что это работает, и он или она возвращается и крадет детей, которые прошли лечение.
Меня охватило тошнотворное чувство, пока я смотрела на гостиную с ее болью и виной.
- ЛПСО?
Он покачал головой.
- Феликс говорит, что нет.
Эта информация в лучшем случае была сомнительной, но я приму ее, пока не услышу что-то иное.
- А кто еще знает, что эти дети способны к пробуждению?
Трент грациозно повернулся посмотреть в коридор, как будто желая уйти. Он устал, но я могла сказать это только по тому, что он позволил себе расслабиться.
- Любой может сопоставить это - теперь, когда всем известно о том, кто ты такая. - Его глаза вернулись ко мне, в них было пустое сожаление. - Единственный, кто пережил синдром Роузвуда, оказался демоном? Возможно нам повезло, что это заняло так много времени. И тем не менее, что за фермент мог спасти им жизнь?
Его губы сжались.
- Немногие знают это, и большая их часть работает на меня.
Ничего не говоря, я с трудом распрямила руки по бокам, шелестя шелком моего платья.
- Это плохо, - сказал Трент так тихо, что я едва услышала.
- Думаешь?
Тишина усилилась - не дружеская, но и не неловкая. Новостные команды, казалось, начали собираться, и детективы ОВ зашумели, в последней попытке привлечь к себе камеры до того, как они уедут. Я посмотрела на качающуюся ногу Трента и подняла брови.
Скривившись, Трент перестал ерзать.
- Ты хорошо выглядишь сегодня вечером, - сказал он, удивляя меня. - Не могу решить, как мне нравится больше, когда они убраны вверх или нет.
Вспыхнув, я прикоснулась к свободной косе, в которую дети Дженкса заплели мои волосы, все еще влажной из-за тумана.
- Спасибо.
- Так у вас с Квеном был приятный ужин? - спросил он, еще сильнее выбивая меня из психического равновесия. - Кэрью Тауэр, да?
- На самом деле, это были напитки в баре, но да, это была Кэрью Тауэр. - Разволновавшись, я сильнее сжала свою сумочку-клатч. - Как ты догадался?
Он шаркнул ногами - небольшое движение сказало мне, что он был удовлетворен и все еще раздражен.
- Ты пахнешь поврежденной латунью. Это либо Кэрью Тауэр, либо гастроном, дальше по Вайн.
Тот, что со старинными подставками для ног?
Я моргнула, раскрыв губы. Ух ты.
- О, - сказала я, пытаясь решить, что сказать. - Да. Мы были в Кэрью Тауэр.
Я посмотрела вниз на свое платье, которое явно не подходило для гастронома.
Трент передвинулся, вставая рядом со мной, так близко, что я почувствовала запах его лосьона после бриться под ароматом смятых листьев. Мы вместе понаблюдали за тем, как дикторша закончила свое интервью с медсестрой и то, что он стоял так близко, было чуть ли не хуже его обвиняющего взгляда.
- Вы обсуждали меня, - произнес Трент, его голос был немного выше, внимание упорно устремлено на другую сторону комнаты. Запах кислого вина и корицы прибавился к смеси.
- Квен просил меня заменять его, когда ваш график не совпадает, - сказала я. - Он знает, что ты планируешь конфликты - ты же не думаешь, что он будет отдыхать в стороне?
Его глаза дернулись, вот и все, но я провела три дня в машине с ним и могла видеть его насквозь.
- Дай человеку передышку, - произнесла я, и Трент наконец отказался от своего фальшивого безразличия, чтобы уставиться на меня. - Квен перепроверит дату твоей встречи и отвезет тебя в офис ДТС за твоей лицензией. Он беспокоится о тебе, понятно?
Не желая верить, Трент сжал челюсть. Я почувствовала взгляды репортеров. Его глаза метнулись к ним и он медленно разжал руки. Выдохнув, он выдавил фальшивую улыбку, но не думаю, что теперь ему удалось бы кого-то обмануть. Он собирался уйти и я взяла его за локоть.
- Трент, я сказала ему нет, - сказала я тихо, и его взгляд быстро переметнулся с моей руки к глазам. - Я сказала, что тебе не нужна нянька. Я сказала, что он недооценивает тебя и что у тебя есть умение и возможность самому заботиться о себе. Он пытается понять это своим умом, но после десяти лет заботы о твоей безопасности это трудно. Ты мог бы на время прекратить свое бунтарство.
Гнев Трента испарился.
- Бунтарство? - переспросил он, и мы оба подвинулись боком, когда мимо нас прошли уборщики. - Это его слово или твое?
- Мое, - сказала я, радуясь, что мне не пришлось ему лгать. - Я узнаю бунтаря, когда вижу его. Перестань, - уговаривала я, моя рука соскользнула с него, - Дай парню свыкнуться с твоей независимостью прежде, чем насильно вдалбливать ее в него. Это даже круто, знаешь? Он так сильно тебя любит.
И опять Трент вздрогнул, явно растерявшись.
- Спасибо, - сказал он, его глаза прошлись по комнате за моей спиной, но когда он повернулся ко мне - его улыбка была настоящей. - Я никогда не смотрел на это с такой точки зрения.
Мое сердце заколотилось, когда Трент склонил голову, чтобы расстроенно почесать подбородок, и в животе возникло забавное ощущение. Позади меня, яркие огни новостной команды делали из человеческого горя африканское солнце, выставляя его напоказ с ужасающей жестокостью львов, разрывающих брюхо газели. И все же от этого было трудно отвести взгляд.
Я вдохнула, чтобы сказать, что если ему когда-нибудь понадобится тот, кто прикроет спину - пусть позвонит мне, но струсила. Вместо этого, я нервно передвинулась, вставая рядом с ним. Между нами медленно прошло ощущение скорого расставания.
- Ты уходишь.
- Ах, да, - сказал он, явно удивившись. - Эта журналистка следила за мной, а я не хочу давать интервью.
Я понимающе кивнула. Как только он уйдет, я собиралась быстро ретироваться в другом направлении в поисках Нины. Может, если об этом попросит Феликс, они позволят мне остаться на месте преступления.
- Рэйчел, - неожиданно сказал Трент, и я перестала разглядывать пустой коридор между кухней и детскими комнатами. - Будь осторожна. Это может быть ЛПСО даже, если Феликс это отрицает.
Я кивнула, разозлившись. Те, кто это делал знали, что я трудная мишень, потому стали красть детей. Трусы.
Трент качнулся вперед, уходя, и я вытянула руку.
- Ты тоже будь осторожен. Если те, кто это делают узнают о ферменте - они также узнают, что ты единственный, кто может сделать лекарство постоянным.