- Господи, о чем вы говорили с Маргарет? - Кэтрин, провожавшая гостей до ворот, вошла в гостиную с растерянным лицом. - Она просто вне себя от ярости.
- Да, я был невежлив и отказался от какого-то явно заманчивого предложения, - ответил Дэвид и с облегчением рассмеялся. - Никогда не встречал такой настойчивой женщины.
Кэтрин не удержалась от улыбки: всю усталость и раздражение от глупой, никому, в сущности, не нужной вечеринки как рукой сняло. Она разлила по бокалам остатки виски и протянула один Дэвиду.
- Давайте выпьем за… - Она на мгновение задумалась и продолжила торжественным тоном. - За нас. Мы это заслужили, честное слово.
- С радостью. - Он поднял бокал, словно салютуя. - Если вы не слишком утомлены, может быть, спустимся в сад? Там сейчас прохладно, а у меня уже голова кружится от дыма и духоты.
По узкой дорожке, едва различимой в бледном свете фонарей, они подошли к скамье, стоявшей среди кустов жасмина, и присели, с наслаждением вдыхая сладкий, напоенный ароматами цветов воздух.
- Как хорошо! - прошептала Кэтрин.
Она ощущала волнение, словно была еще совсем юной девушкой и ждала самого первого в жизни поцелуя. Пение цикад в траве, огромное черное небо, затканное звездами, еле слышные звуки музыки, доносившиеся откуда-то издалека, - все это создавало ту особую романтическую атмосферу, когда тянет делать признания, шептаться о тайных желаниях, мечтать вслух о несбыточном…
- Вот, я обещал вам. - Дэвид достал из кармана пиджака фотографии и протянул Кэтрин. - Такой красивый ребенок! Я не слишком огорчу вас, если спрошу: как случилось, что он остался без отца?
- Это долгая и не очень веселая история, - ответила она задумчиво. - Видите ли… Мы с Тимоти не могли иметь своих детей, точнее, он не мог. Из-за этого наши отношения становились все хуже и хуже, он начал пить. А потом однажды принес домой Эрни… - Кэтрин на мгновение закрыла глаза, погружаясь в воспоминания. - Сперва все, казалось, наладилось: мы даже почувствовали себя счастливыми. Но в Тимоти, что-то надломилось, и постепенно он снова пристрастился к виски. Это были ужасные дни…
У нее перед глазами появилась фигура бывшего мужа: он возвращался поздно вечером из очередного ресторана, покачиваясь и еле держась на ногах, распространяя вокруг смешанный запах алкоголя и табака. Кэтрин, пытаясь скрыть отвращение, помогала Тимоти раздеться и укладывала его в постель, каждый раз опасаясь, что он не уснет и начнет снова и снова твердить о растоптанной любви.
Как-то дождливой и ветреной ночью Кэтрин проснулась от странного и неприятного ощущения. Встав с кровати, она, не зажигая света, обошла спальню, потом выглянула в окно. Все, как будто, было в порядке. Но чувство тревоги не покидало ее, и Кэтрин на цыпочках прокралась в детскую. То, что она увидела, потрясло ее до глубины души.
Тимоти в распахнутом халате, такой страшный в бледном лунном свете, проникавшем сквозь раздвинутые шторы, склонялся над колыбелькой Эрни и что-то невнятно бормотал, грозя пальцем. Кэтрин зажала рот ладонью, чтобы удержать крик. Она так испугалась, что не могла двинуться с места.
Тимоти медленно обернулся и двинулся к ней, расставив руки. Его лицо, искаженное злобой, блестело от пота, дыхание с хрипом вырывалось из груди. Кэтрин расширенными от ужаса глазами смотрела на него, не в силах пошевелиться.
- Этот ребенок… Чужой ребенок… - Слова слетали с побелевших губ Тимоти и падали в тишину. - А я никогда не смогу… Ненавижу…
- Перестань, ты разбудишь его, - прошептала Кэтрин. - Пойдем отсюда, пожалуйста.
Тимоти вышел из детской, так хлопнув дверью, что задрожали стекла, а Эрни, проснувшись, тихонько заплакал. Кэтрин бросилась к нему, взяла на руки, прижала к груди, укачивая, успокаивая. Пережитый страх сковал сердце, как лед сковывает воду в озере, и Кэтрин поняла, что с Тимоти все кончено. Навсегда.
Утром она нашла его в гостиной с бутылкой виски. Не глядя на его опухшее, заросшее щетиной лицо, Кэтрин сказала:
- Так не может продолжаться. Либо ты попытаешься лечиться, либо мы расстаемся.
- Я и так здоров, - хрипло ответил он и вдруг громко рассмеялся. - Какой же я дурак - сам принес в дом это маленькое чудовище!
- Не смей! - закричала Кэтрин. - Это мой ребенок!
- Как бы не так! У меня есть маленькая тайна! Отказ от него подписала только мать, эта неудачливая танцовщица, Мэри Шон. - Тимоти отпил прямо из бутылки и продолжил, развалясь в кресле. - А вот его настоящий отец когда-нибудь может вернуться и потребовать сына обратно!
- Нет! - Она покачнулась, словно от удара, и прислонилась к стене, заливаясь слезами и всхлипывая.
- Ты ведь даже ни разу не поинтересовалась, как мне удалось так быстро решить все проблемы с усыновлением. Между прочим, это стоило больших денег - убедить юриста из больницы подписать документы. - Тимоти говорил уже спокойным тоном, но в его голосе слышалась издевка, а глаза полыхали еле сдерживаемой яростью. - Семейной паре, решившей усыновить ребенка, по закону надо пройти полугодовой испытательный срок, пройти медицинское освидетельствование… Да там столько проволочек, что ты себе и представить не можешь. Ради тебя я пошел на преступление!
Кэтрин только молча покачала головой и медленно опустилась на стул, чувствуя, что силы окончательно покидают ее. Это было ужасно. Сама мысль о том, что однажды, если все раскроется, ее лишат сына, приводила ее в исступление. Она так любила Эрни, за два года он стал средоточением ее жизни, ради него она готова была на все…
- Вы плачете? Я расстроил вас?
Встревоженный голос Дэвида вернул Кэтрин к реальности, она провела ладонью по лицу, стирая капли теплых слез.
- Ничего. - Она попыталась улыбнуться. - Просто воспоминания о тех днях… Но теперь это в прошлом. Тимоти после развода уехал в Австралию, я его больше никогда не видела.
- Но он может вернуться, - сказал Дэвид дрожащим голосом. - И вновь попытаться отнять у вас сына…
Он вдруг представил, что могло случиться, если бы пьяный Тимоти… Дэвид изо всех сил сжал кулаки так, что побелели костяшки. Бешенство ледяной волной захлестнуло его.
- Нет, это невозможно, - ответила Кэтрин. - Уж не знаю, как это удалось родителям и нашим адвокатам, но Тимоти отказался от любых претензий. Меня, признаться, больше беспокоит настоящий отец Эрни. Этот негодяй, бросивший беременную женщину…
Кровь прихлынула к щекам Дэвида, и он на мгновение задержал дыхание: сердце стучало так громко, что он ничего не слышал, кроме этого торопливого биения.
- Вы… Вам ведь не известны все обстоятельства. - Он с трудом заставил себя говорить спокойно. - Возможно, все было не так, как вы думаете.
Кэтрин резко обернулась к нему, волосы ее взметнулись и вновь упали на плечи бледно-золотистой волной. Ее полураскрытые губы оказались так близко от лица Дэвида, что он почувствовал аромат ее дыхания и тонкий, едва уловимый запах духов. Сам не понимая, что делает, он склонился к этим губам, таким нежным и мягким…
Она тоже двигалась как во сне. Медленным движением, притянув Дэвида к себе, Кэтрин закрыла глаза, полностью отдаваясь неге первых робких ласк. Его ладони скользнули по ее плечам, опустились на талию, кончиками пальцев он едва коснулся ее груди сквозь тонкую ткань платья. Кэтрин тихонько вздохнула, когда Дэвид прижался горячим ртом к ее шее под ушком, и обняла его.
Они ничего не говорили, боясь вспугнуть, нарушить возникшую между ними близость. Только нежные прикосновения рук, словно ищущих что-то в складках одежды, и жаркие поцелуи, сводящие с ума. Когда Дэвид осторожно стянул с плеч Кэтрин бретельки платья, обнажая белые плечи и маленькую грудь с розовыми, затвердевшими от возбуждения сосками, Кэтрин не сдержала стона.
О, это было так сладко… Неутоленное желание опаляло ее тело, давно не знавшее мужчин, почти забывшее, какое это блаженство - ощущать прикосновения сильных рук к самым потайным его местам. Кэтрин с наслаждением зарылась пальцами в густые, немного жестковатые волосы Дэвида, склоняя его голову к своей груди.
- Иди ко мне, - прошептала она. Но он вдруг резко отстранился и заглянул ей в глаза так пристально, что Кэтрин тоже отшатнулась и негромко вскрикнула. Его лицо исказилось, уголки губ опустились.
- Нет, - сказал он тихо и внятно. - Нет, мы не должны.
- Что случилось? - спросила она удивленно и попыталась вновь обнять его. - Что с тобой, милый?
Дэвид покачал головой: как мог он объяснить, что не имеет права на близость с этой прелестной, такой соблазнительной женщиной. Женщиной, которая растила и воспитывала его сына. Женщиной, одного слова которой было достаточно, чтобы он больше никогда не увидел ни ее, ни своего ребенка.
- Я не хочу, чтобы потом ты презирала меня. - Дэвид встал и отошел на несколько шагов от скамьи. - Мы совершаем непоправимую ошибку…
- Ничего не понимаю. - Кэтрин выглядела растерянной, румянец постепенно заливал ее щеки. - Мы взрослые люди, причем здесь обиды? Я хочу тебя - это так просто.
Дэвид прикрыл ладонями лицо: его душа разрывалась пополам. Одна половинка требовала любви, другая предупреждала о грозящей опасности. Если он сейчас поддастся собственной слабости, то пути назад уже не будет. И он никогда не сумеет сказать Кэтрин правду: кто он такой и зачем приехал в Лос-Анджелес. Потому, что это причинит ей нестерпимую боль, а Дэвиду хотелось уберечь ее от страданий.
Она была похожа на редкостный цветок, который выращивали в тепличных условиях, холили, поливали родниковой водой. Что она знает о настоящей жизни, жестокой и безжалостной? Да, конечно, Тимоти доставил ей немало огорчений, но за спиной Кэтрин всегда стояли родители и приятели, весь цвет этого шумного города, готовые в любую минуту подняться на ее защиту.
- Иди ко мне, - позвала она бархатистым нежным голосом.
И Дэвид не выдержал: какая-то сила буквально бросила его к ногам Кэтрин. Он опустился на колени и спрятал лицо в мягких складках ее платья, ощущая жар, исходивший от гибкого тела. Она слегка подалась назад, опираясь на руки, и Дэвид, приподняв шуршащий подол, прикоснулся губами к шелковым трусикам, а потом, словно обезумев от страсти, одним движением сорвал их и отбросил в траву.
Лихорадочно расстегивая ремень на брюках, он свободной рукой ласкал сокровенный бугорок, проникая все глубже, теряя рассудок от уже не сдерживаемых стонов Кэтрин. Он так спешил, он просто не мог больше выносить напор страсти. Чтобы продлить наслаждение, Дэвид попытался думать о чем-то другом, отвлечься от призывных прикосновении Кэтрин, но перед глазами неотступно возникало ее запрокинутое, опаленное желанием лицо.
Он приник губами к ее груди и, разведя в стороны бедра, овладел ею.
- Да, да, милый…
Она изогнулась, ее вздрагивающее от толчков тело трепетало, и Дэвид, не отрывая от нее взгляда, двигался, проникая в горячие, обжигающие глубины, растворяясь, распадаясь на мельчайшие частицы и вновь обретая себя.
Их единение было настолько полным, что, даже когда все закончилось ослепительным взрывом блаженства, они не могли выпустить друг друга из объятий и длили, длили до бесконечности последнее мгновение, боясь потерять хоть крупицу сладостного восторга.
Но реальность постепенно вступала в свои права: в ночной тишине было слышно, как ветер шелестит в траве, уже начавшей покрываться предрассветной росой, и первые проснувшиеся птицы пробовали голоса перед тем, как залиться песней, приветствующей утро.
Дэвид медленно встал с колен, приводя себя в порядок. Необычайная легкость, наполнившая тело, словно звала его к полету и радости, но мысли были печальны. Случилось то, чего он так боялся, и теперь ничего нельзя изменить. Кэтрин потянулась и улыбнулась светло и нежно.
- Мне так хорошо с тобой, милый! Господи, я забыла, какое это счастье… - Она вскочила и закружилась на дорожке, раскинув руки. - Мне кажется, что я заново родилась! Посмотри, как чудесно вокруг!
Дэвид хмуро кивнул и, нагнувшись, поднял с травы черные трусики. Он сжимал в дрожащих пальцах комочек шелка и проклинал себя за безрассудство и слабость. Весь его план развалился, он совершенно не представлял, как быть дальше. А Кэтрин ничего не замечала: она была переполнена ощущениями, ее гибкое тело расцветало, словно роза в волшебном саду. Как прекрасна жизнь!
- Мне пора… - еле слышно сказал Дэвид. - Уже слишком поздно.
- Скорее, рано, - воскликнула она и звонко рассмеялась. - Но почему у тебя такой понурый вид?
- Я не хотел этого. - Дэвид отвернулся, чтобы не видеть, как выражение радости сменяется на лице Кэтрин тревогой, а потом обидой. - Я ведь предупреждал, что не стоит начинать. И как нам быть сейчас?
Он был так расстроен, что говорил вслух то, что больше всего волновало его в данную минуту. Кэтрин подошла и, обхватив его за плечи, повернула к себе.
- Ты жалеешь о том, что мы занимались любовью? - удивленно спросила она, пытаясь поймать его ускользающий взгляд. - Ты чем-то недоволен?
- Мы… Я допустил непоправимую ошибку, - ответил он. - И мне действительно жаль, потому что…
- В таком случае, - холодно перебила его Кэтрин, отстраняясь, - можешь считать, что ничего не было. Просто мы побеседовали о пустяках, полюбовались звездами и разошлись в разные стороны. - Она поправила сползшую бретельку и, не оглядываясь, торопливо направилась к дому, бросив на ходу через плечо. - Прощайте, мистер Колбери. Вряд ли я в ближайшее время смогу с вами увидеться, так что не утруждайте себя звонками.
Дэвид остался стоять. Он смотрел ей вслед, будто стараясь навсегда запомнить тонкую фигурку в синем платье, удалявшуюся по дорожке, исчезавшую, как сказочное видение, как мираж или сон. Ну вот, все кончено. Ему указали на дверь. Значит, он больше не увидит Эрни, не сможет поцеловать его в румяную щеку или взять на руки. Никаких надежд не осталось, они рассыпались как карточный домик, сгорели на костре страсти, с которой он не совладал, обратились в холодный серый пепел…
Вздохнув, Дэвид пошел в сторону ворот и только тогда заметил, что по-прежнему сжимает в ладони шелковый комочек. Он спрятал его в карман и, миновав домик охранников, оказался на еще пустынной улице. Обернувшись, Дэвид увидел, что в окне на втором этаже зажегся свет, за светлыми шторами мелькнула тень. Кэтрин… Она, наверное, проклинает его и тот день, когда он впервые появился в особняке Элис. Но, возможно, еще остается крохотная надежда.
5
Кэтрин проснулась с головной болью: яркий летний полдень не радовал и даже звонкий смех Эрни в саду не вызвал, как прежде, ее улыбки. Воспоминание о прошедшей ночи было мучительным и причиняло душевную боль. Кэтрин никак не могла понять, что послужило причиной столь резкой смены настроения у Дэвида.
Ведь все получилось замечательно! Его озаренное страстью лицо, запекшиеся от поцелуев губы, сильные руки, дарившие нежные ласки… Неужели она чем-то обидела его? Или он, одержав такую быструю победу, решил, что Кэтрин с легкостью отдается всем?
Она встала и подошла к зеркалу - под глазами залегли голубоватые тени, лицо было бледным. Приняв душ и медленно одеваясь, Кэтрин продолжала размышлять над тем, что произошло. Но ни на один вопрос не находила подходящего ответа. Она даже не могла оправдать случившееся тем, что Дэвид просто воспользовался ее слабостью.
Нет, она первая сказала, что хочет его. И настояла на своем, несмотря на его странные предупреждения. Что ж, придется забыть этот любовный эпизод. В конце концов, ничего особенного и не было: мужчина и женщина отдались страсти на скамье в саду - и все. Маленькое приключение…
- Послушай, ну сколько можно спать? - Элис в синих бриджах и голубой блузке, подчеркивающей ярко-рыжий цвет ее густых волос, вошла, не стучась, в спальню. - Ты заболела? У тебя какой-то понурый вид.
- Нет, я здорова, - тихо ответила Кэтрин, оборачиваясь. - Выпьешь со мной кофе?
- Конечно. - Элис еще раз внимательно взглянула на подругу и вдруг улыбнулась. - О, наша скромница, кажется, вчера весело проводила время. Ну, и как тебе мистер Колбери, он хорош?
- Перестань! - воскликнула Кэтрин, краснея и отворачиваясь. - Ты иногда бываешь просто невозможной. С чего ты взяла?
- Девочка моя, у тебя все написано на лице: следы любви и утоленного желания. Кроме того, я встретила в бассейне Маргарет, которая мне кое-что рассказала.
Они спустились на террасу, где уже был накрыт столик с завтраком, и уселись в плетеные кресла. Элис с лукавой усмешкой следила за тем, как Кэтрин дрожащей рукой пыталась поднять чашку с кофе.
- Ладно, не хочешь говорить, не надо. - Она взяла очищенный апельсин и разломила его пополам. - Наша поездка по магазинам не отменяется?
- Нет, - ответила Кэтрин. - Сейчас пойдем. Послушай…
- Да? - с живостью отозвалась Элис. - Желаешь получить бесплатный совет от опытной женщины? Выпей глоточек чего-нибудь крепкого и не забивай голову грустными мыслями. Что бы между вами ни произошло, главное одно - получила ли ты удовольствие.
- Да, но… - Кэтрин и сама не знала, о чем хотела спросить. Объяснить произошедшее она не могла и не думала, что это удастся подруге.
- Здесь возможна только одна проблема: если бы ты влюбилась, дело бы приняло действительно печальный оборот. Но ведь это не так, я надеюсь?
Кэтрин молча пожала плечами и отвела взгляд. Влюбилась… Как это ни ужасно, похоже, именно так и случилось. Иначе, почему она не в состоянии думать о чем-нибудь другом? И почему образ Дэвида неотступно преследует ее как наваждение?
- Это невозможно! - воскликнула Элис, словно прочитав ее мысли. - Мистер Колбери, конечно, замечательный человек и, возможно, прекрасный любовник. Но не из нашего круга, он чужой! Представляю, что сказали бы твои родители…
- Давай сменим тему, - попросила Кэтрин, чувствуя, что долго не выдержит подобного разговора. - Я ничего не знаю… Может быть, я вообще его больше никогда не увижу.
- Поссорились?
- Нет, не совсем…
Элис увидела, как побледнела Кэтрин, и решила не продолжать настойчивых вопросов. Она любила ее, как сестру, и желала для нее только лучшего. Но все-таки этот поступок казался ей слишком экстравагантным и легкомысленным. Сама она выбирала мужчин только из людей проверенных: две-три встречи под покровом ночи, обоюдное удовольствие и расставание. Ни обещаний, ни обид, ни надежд. Занятие любовью приравнивалось к еженедельному походу в косметический салон.
Подруги, допив кофе, вышли за ворота, где стояла машина Элис. Обеим нравились эти поездки за покупками, блуждания по магазинным секциям, тщательные примерки, услужливые продавцы, которые сразу выделяли их из множества покупателей по уверенному и равнодушному виду, свойственному только очень богатым людям.