- О, да. Я трудный человек. - Они шли вдоль ручья, окруженного густым мхом, зарослями папоротника и нераспустившейся наперстянки. - Моя мама говорит, что я брюзга, а папа - что моя голова сделана из камня. Кому лучше знать, если не им?
- Они сейчас в Ирландии?
- Хмм. - Он не мог сказать это с полной уверенностью, пока не посмотрит, но даже если они шпионят где-то поблизости, ему совершенно не хотелось этого знать.
- Ты скучаешь по ним?
- Да, скучаю. Но мы… поддерживаем связь. - Тоска в ее голосе заставила его обернуться, пока они шли по полю. - А ты скучаешь по своей семье?
- Я чувствую себя виноватой, что не скучаю по ним так сильно, как должна бы. Я никогда не была одна так далеко, и мне…
- Это нравится, - закончил он.
- Чрезвычайно. - Она улыбнулась, выудив из кармана ключи.
- В этом нет ничего стыдного. - Он с интересом наклонил голову, пока она отпирала дверь. - От кого ты запираешься?
- Просто привычка. Я заварю чай. Утром пекла булочки с корицей, но они немного подгорели снизу. Один из моих промахов.
- Так и быть, я возьму одну. - Он вошел в кухню вслед за ней.
Роуэн держала кухню в чистоте и уже наложила на нее свой отпечаток. Женщина создает дом. На кухонном столе стояли блюдо с красивыми зелеными яблоками и одна из цветных бутылок Белинды с симпатичными веточками.
Он был с ней, когда она срезала эти веточки.
Волк шел рядом и величественно игнорировал любые ее попытки научить его нести веточки в зубах.
Лиам устроился за столом, наслаждаясь тихим шумом дождя, и вспомнил о разговоре с матерью. Нет, он не станет залезать так глубоко. Можно позволить себе подслушать мысли, но серьезные исследования он считал непозволительными.
Человек, предпочитающий одиночество, должен уважать личную жизнь других.
Но он может ее расспросить без зазрения совести.
- Твоя семья живет в Сан-Франциско.
- Хмм. Да. - Она включила чайник и посмотрела на изумительную коллекцию заварочных чайников Белинды. - Они оба - профессора в университете. Отец возглавляет кафедру английского языка в университете.
- А твоя мать? - он непринужденно вытащил альбом у нее из сумки и положил на стол.
- Она преподает историю. - После недолгих раздумий она взяла чайник в виде феи с крыльями в качестве ручки. - Они замечательные, - продолжала она, осторожно насыпая чай. - И действительно отличные педагоги. В прошлом году мама стала помощником декана и…
Она прервалась, потрясенная и немного напуганная тем, что Лиам рассматривает ее рисунки с изображением волка.
- Чудесные рисунки. - Он даже не потрудился посмотреть на нее, просто перевернул страницу и нахмурился, увидев изображение деревьев и кружевных папоротников. Сквозь воздушные формы проглядывали прозрачные крылышки и смеющиеся глаза.
Она видела фей, с улыбкой подумал он.
- Это просто зарисовки. - Ее пальцы просто чесались от желания вырвать у него альбом и захлопнуть его, но хорошие манеры взяли верх. - Просто хобби.
Когда он стрельнул на нее взглядом, она практически дрогнула.
- Почему ты так говоришь, да еще и стараешься сама в это поверить, когда у тебя есть и талант, и желание?
- Я просто рисую иногда в свободное время.
Он перевернул следующую страницу. Она нарисовала домик так, будто он был из какой-нибудь старой милой легенды, с кольцом высоких деревьев вокруг и гостеприимной верандой.
- И ты еще злишься, когда кто-то называет тебя глупой? - пробормотал он. - Действительно глупо не делать то, что нравится, и вместо этого заламывать себе руки.
- Это просто смешно. Я не заламываю себе руки. - Она повернулась, чтобы взять закипевший чайник, при этом изо всех сил стараясь действительно не заломить себе руки. - Это просто хобби. Оно есть у большинства людей.
- Это твой дар, - поправил он ее, - а ты им пренебрегаешь.
- Невозможно заработать на жизнь, делая зарисовки.
- И как одно с другим связано? - Его тон был настолько похож на королевский, что она засмеялась.
- О, никак, если не считать того, что человеку нужна еда, дом, а за все это нужно платить. - Она поставила чайник на стол, повернулась за чашками. - Маленькие аспекты реального мира.
- Ну, так продавай свои рисунки, если нужно заработать на жизнь.
- Никто не купит карандашные наброски неизвестного учителя литературы.
- Я куплю этот. - Он поднялся, держа альбом открытым на странице с изображением волка, где тот стоял, поражая смотрящего блеском своих потрясающих глаз, так похожих на глаза Лиама. - Назови цену.
- Я его не продам, а ты его не купишь, только чтобы что-то доказать. - Отказываясь принимать его слова всерьез, она жестом послала его обратно за стол. - Садись и пей свой чай.
- Тогда подари мне этот рисунок. - Он снова посмотрел на волка, наклонив голову. - Он мне нравится. И еще этот. - Он полистал альбом, найдя рисунок с деревьями и спрятавшимися феями. - Мне может пригодиться что-то подобное в новой игре. У меня самого нет никакого таланта к рисованию.
- Тогда кто делает графику в твоих играх? - спросила она в надежде сменить тему разговора и уйти наконец-то с зыбкой почвы.
- Ммм. Разные люди, по настроению. - Лиам снова сел и взял одну булочку, которая была жесткой и, несомненно, подгоревшей, но, если не обращать на это внимание, замечательно сладкой и полной корицы.
- Тогда как ты…
- Кто-то из твоих родителей рисует? - прервал ее Лиам на полуслове.
- Нет. - Одна только мысль о том, что кто-то из ее умных и занятых родителей будет сидеть с мечтательным видом с карандашом в руках, заставила ее засмеяться. - Они обеспечили мне уроки в детстве и привили интерес. Мама даже повесила в своем университетском кабинете в рамочке рисунок бухты, сделанный мной в подростковом возрасте.
- Значит, она признает твой талант.
- Она просто любит свою дочь, - поправила его Роуэн, разливая чай.
- Тогда она должна хотеть, чтобы любимая дочь использовала свой талант и развивала его, - спокойно сказал он, продолжая дальше разговор о родственниках. - Возможно, кто-то из твоих дедушек и бабушек был художником.
- Нет. Дед со стороны отца был учителем, поэтому преподавание считается в семье чем-то вроде традиции. Бабушка с той же стороны была, можно так сказать, образцовой женой и матерью в свое время. У нее до сих пор очаровательный дом.
Лиам боролся с собственным нетерпением. Еще ему очень хотелось поморщиться, когда он увидел, что Роуэн кладет в чашку с чаем три ложки сахара.
- А со стороны матери?
- Дед сейчас на пенсии. Они живут в Сан-Диего. Бабушка вышивает изумительные картины, что в своем роде тоже искусство. - Она на секунду поджала губы, перемешивая чай. - Только теперь вспомнила, что ее мать - моя прабабушка рисовала. У нас есть несколько ее картин маслом. Думаю, у бабушки и ее брата их должно быть больше. Она была… эксцентричной, - добавила Роуэн с улыбкой.
- Неужели? Насколько эксцентричной?
- Я никогда ее не знала, но до ребенка часто долетают взрослые разговоры. Поговаривали, она читала по ладони и говорила с животными, хотя ее муж этого не одобрял. Прадед был, насколько я помню, очень прагматичным англичанином, а она - мечтательной ирландкой.
- Значит, она была родом из Ирландии. - Лиам почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Предупреждение, отголосок силы. - И какую же фамилию она носила до замужества?
- Ох… - Роуэн порылась на задворках памяти. - О’Мира. Я названа в ее честь, - добавила она, продолжая пить чай, в то время как внутри Лиама все насторожилось. - Моя мама сделала это, по ее собственному признанию, под влиянием внезапной вспышки сентиментальности. Наверно поэтому мая прабабушка оставила мне свой кулон. Это изумительная старинная вещь. Овальный лунный камень в серебряной оправе.
Лиам уже не чувствовал вкуса чая, поэтому медленно отставил его в сторону.
- Она была Роуэн О’Мира.
- Да. Кажется, там была какая-то прекрасная романтическая история о том, как мой прадед встретил ее во время своего отдыха в Ирландии. Она рисовала на скалах… в Клере. Странно, откуда у меня такая уверенность, что это был именно Клер?
Она задумалась на секунду, но потом отмахнулась от этой мысли.
- В любом случае, они влюбились друг в друга с первого взгляда, и она уехала вместе с ним в Англию, оставив свой дом и семью. Потом они иммигрировали в Америку и осели в Сан-Франциско.
Роуэн О’Мира из Клера. Во имя богов, судьба сделала крутой поворот и заманила его в очередную ловушку. Он снова взял свой чай, чтобы смочить горло.
- Моя мать до замужества носила фамилию О’Мира, - проговорил он холодным плоским голосом. - Твоя прабабка, должно быть, моя отдаленная родственница.
- Ты шутишь? - Роуэн просияла, потрясенная и восхищенная услышанным.
- Я никогда не шучу, если дело касается семьи.
- Потрясающе! Абсолютно потрясающе. Как тесен мир. - Она засмеялась и подняла свою чашку. - Приятно познакомиться, кузен Лиам.
Он обреченно стукнулся с ней чашками. Во имя богини, у этой улыбающейся женщины с потрясающими большими глазами в жилах течет кровь эльфов, а она даже не подозревает об этом.
- Вот твоя радуга, Роуэн. - Он все еще смотрел на Роуэн, но отлично знал, что на небе появилась огромная разноцветная дуга. Он сам ничего не вызывал, но отец, кажется, постарался.
- Ох! - Она подскочила и после беглого взгляда в окно рванула к дверям. - Иди сюда, посмотри. Это великолепно!
Затем выбежала наружу и спустилась по ступеням, задрав голову.
Никогда еще она не видела настолько четкой и яркой радуги. На фоне чистого голубого неба выделялась каждая полоса. Начиная от золотистого края цвета менялись, растворяясь друг в друге, от розового до бледно-лилового, нежно-желтого и ярко-оранжевого. Радуга висела высоко, чуть касаясь вершин деревьев.
- Никогда не видела такой красивой радуги. - Он присоединился к ней, и был немного сконфужен и одновременно тронут, когда она взяла его за руку. Глядя вместе с ней на разноцветную арку, он пообещал себе, что не влюбится в нее, пока не удостоверится, что действительно этого хочет.
Он не позволит себя обойти, задобрить или соблазнить, и примет решение с ясной головой.
Но это не значит, что он не может воспользоваться моментом.
- Это означает не больше и не меньше, чем все остальное, - сказал он.
- Что?
- Это. - Он взял ее лицо в ладони, наклонился и накрыл ее губы своими.
Нежно, как шелк, и осторожно, как дождь, который все еще капал сквозь жемчужный солнечный свет. Он постарается сохранить все таким для них обоих, и надежно запереть все жесткие и острые желания, которые становились небезопасными.
Лиам говорил себе, что лишь дотронется до этой чистоты, до нежного сердца, которое она не знает как защитить. Он сделает все, чтобы не дать этому зайти слишком далеко, иначе он просто может разбить ее сердце.
Но когда ее рука легла на его плечо, а губы стали податливыми, он почувствовал, как наружу продираются все темные желания.
Она не могла удержаться, не могла ничего скрыть от такой нежности. Даже когда пальцы на ее лице напряглись, губы оставались мягкими, легкими, будто обучая ее тому, что было, и что может быть.
Она инстинктивно провела руками по его напряженным плечам, позволив себе раствориться в нем.
Он отстранился, прежде чем желание смогло взять верх. Когда она лишь посмотрела на него своими большими затуманенными глазами, он ее отпустил.
- Наверно это просто, ох, химия. - Ее сердце пустилось вскачь огромными прыжками.
- Химия, - сказал он в ответ, - может быть опасна.
- Любое исследование включает в себя риск. - Ее должен был шокировать подобный комментарий, вылетевший из ее собственного рта и призывающий продолжить, закончить начатое. Но он казался настолько естественным и правильным.
- В любом случае лучше заранее знать все элементы, с которыми имеешь дело. Позволь поинтересоваться, насколько далеко ты готова зайти в своих исследованиях?
- Я приехала сюда для того, чтобы узнать все, что только могу. - Она тихо вздохнула. - Никак не рассчитывала найти здесь тебя.
- Нет. В первую очередь, ты искала Роуэн. - Он сунул большие пальцы в карманы и качнулся на каблуках. - Если я сейчас затащу тебя внутрь и овладею тобой, ты найдешь какую-то ее часть, и довольно быстро. Ты этого хочешь?
- Нет. - Для нее это было еще одним сюрпризом - услышать из собственных уст слово "нет", когда каждый нерв в теле был похож на оголенный провод. - Потому что тогда это будет именно так, как ты говорил раньше. Просто. Я не хочу простоты.
- И все же, я поцелую тебя снова, когда мне этого захочется.
Она наклонила голову, проигнорировав быстрый трепет в животе.
- А я позволю тебе себя поцеловать, когда мне этого захочется.
Он озарился улыбкой, полной силы и уважения.
- В тебе есть что-то от ирландки, Роуэн из рода О’Мира.
- Вполне возможно. - Ей очень нравилась подобная мысль. - Может мне нужно найти больше.
- Значит найдешь. - Улыбка померкла. - И когда это произойдет, надеюсь, ты будешь знать, что делать. Выбери любой день на следующей неделе и приходи. Захвати альбом с собой.
- Зачем?
- У меня есть кое-какая идея. Посмотрим, подойдет ли она для нас обоих.
Роуэн решила, что это ей не повредит. У нее будет достаточно времени подумать о том, что произошло этим утром.
- Хорошо, но один день у меня похож на другой. Расписание всегда свободно.
- Ты поймешь, когда настанет нужный день. - Он начал играть с кончиками ее волос. - Так же как и я.
- Полагаю, это часть ирландского мистицизма.
- Ты даже и половины всего этого не знаешь, - пробормотал он. - Хорошего дня тебе, кузина Роуэн.
Он тихонько дернул ее за волосы, развернулся и пошел прочь.
Подводя итоги дня, Роуэн решила, что он прошел не так уж плохо.
Когда Лиам снова пришел к ней во сне, она ждала его. Когда его разум касался ее разума, соблазняя и возбуждая, она вздыхала, уступая ему.
Она дрожала от наслаждения, выдыхала его имя, чувствуя, что он так же раним как и она сама. Тогда, лишь на одно мгновение он был связан с ней, готовый дать ответ на вопрос, который она задаст.
Если бы только она знала вопрос.
И даже когда ее тело пылало, а мысли витали где-то в облаках, какая-то ее часть оставалась настороже.
О чем она должна была его спросить? Что ей нужно знать?
Роуэн проснулась в одиночестве в темноте, если не считать месяца, льющего свой слабый свет сквозь не зашторенное окно. Она зарылась в подушки и с тревожным сердцем слушала вой волка, взывающего к ночи.
Глава 6
Роуэн наблюдала за тем, как приходит весна, и ей казалось, что вместе с этим у нее внутри тоже что-то оживает. Бурно цвели нарциссы и лютики. Маленькое грушевое дерево у кухонного окна распустило нежные белые цветы и танцевало на ветру.
Глубоко в лесу начали распускаться белые и розовые дикие азалии, набрала толстые бутоны наперстянка. Смотря на обилие цветов вокруг, Роуэн пообещала себе, что во время следующий поездки в город купит книгу о местных растениях. Ей хотелось знать все их названия и характер произрастания.
В то же время, она чувствовала, что сама расцветает. Неужели лицо стало розовее? И глаза блестят еще больше? Она знала, что улыбается чаще и получает удовольствие, когда губы просто так изгибаются в улыбке во время прогулки, или рисования, или во время чтения, сидя на веранде в теплые часы.
Ночи больше не казались одинокими. Когда приходил волк, она разговаривала с ним о чем только вздумается. В его отсутствие она спокойно проводила вечера в одиночестве.
Определенно что-то изменилось, хотя она не была до конца уверена что именно. И впереди ждут другие, еще большие перемены.
Возможно, причиной всему было решение не возвращаться в Сан-Франциско, к преподаванию, в практичную квартиру всего в минуте ходьбы от родительского дома.
Она всегда была осторожна с деньгами. У нее никогда не было особой тяги коллекционировать вещи или заполнять шкаф одеждой, или спонтанно отправляться путешествовать. К тому же она получила небольшое наследство от родственников со стороны матери. Последние несколько лет она осторожно вкладывала эти деньги и получала прибыль.
Их должно быть достаточно для первого взноса за какой-нибудь маленький домик, где-нибудь.
Там, где тихо и красиво, думала она, стоя на веранде с чашкой утреннего кофе в руках. Она знала, что это обязательно должен быть дом. Больше никаких квартир. И это должен быть пригород. Она больше никогда не будет счастлива среди городской суеты. У нее будет сад, в котором она все вырастит сама - конечно, когда научится - и может быть даже маленький ручей или пруд.
Рядом должно быть море, чтобы она могла гулять по берегу и засыпать ночью под его звуки.
Возможно - лишь возможно - при следующем визите в город она посетит риэлтора. Просто посмотрит, что есть в наличии.
Для нее это был огромный шаг - выбрать направление, купить дом, обставить его, управлять. Роуэн поймала себя на том, что накручивает на палец кончик косы, и медленно отпустила руку. Она готова была сделать этот шаг. Значит, она его сделает.
И еще она найдет работу, которая ей понравится. Ей не нужно было много денег. Она будет довольна своим маленьким домиком, будет рисовать и смотреть, как растет ее сад.
Если удастся найти что-то неподалеку, ей не придется оставлять волка. Или Лиама.
При этой мысли она покачала головой. Нет, нельзя делать Лиама одним из параметров выбора, или причиной оставаться где-то поблизости. Он сам по себе, приходит и уходит когда и куда ему угодно.
Прямо как волк, поняла она и вздохнула. И ни один из них ей не принадлежал. Они оба были одиночками, оба были великолепными созданиями, оба ходили сами по себе. Оба внезапно вошли в ее жизнь, в какой-то степени помогая ее изменить. И все же, главный выбор оставался за ней.
Казалось, что после трех недель, проведенных в маленьком домике посреди леса, она готова его сделать. Хватит просто плыть по течению, хватит мечтать. Время предпринимать решительные шаги.
Непонятный звук, похожий на отдаленный шепот, заставил ее повернуть голову и нахмуриться. Она будто слышала, как кто-то тихо произнес ее имя.
Роуэн вспомнила, как Лиам сказал прийти к нему, и что она поймет, когда настанет нужный день. Как известно, нет лучшего времени, чем сейчас, особенно, когда у нее такое настроение. А после визита к нему она отправится в город и встретится с риэлтором.
Лиам знал, что она идет. Он старался ограничить контакт за последние несколько дней, но вероятно был не в силах оставаться совсем в стороне. Он немного беспокоился за нее, когда думал, что она там совсем одна, выдернутая из привычной среды.
Приглядывать за ней было достаточно легко, так как она всегда открывала ему дверь, стоило только подойти к дому. Он не мог отрицать того, что наслаждается ее приветствием, когда Роуэн гладит его по голове и спине или прижимается лицом к шее.
Он знал, что она совсем не боится волка. А вот его присутствие в качестве мужчины заставляло ее насторожиться.