* * *
– Чего тебе, милый? – спросила Фея у почтительно застывшего в дверях ливрейного лакея.
– Госпожа Фея будет ужинать здесь или в столовой? – с поклоном спросил лакей.
– Святая Мелузина, как время-то летит! – взмахнула холеными руками Фея. – Вот уже и ужин, – она покосилась на бюро, затрясшееся от нетерпеливо заерзавшего секретаря. – Здесь, голубчик, здесь отужинаю. Не будем отвлекаться.
Из-за бюро раздался еле слышный вздох сожаления.
Лакей отступил от дверей, и его ливрейный коллега вкатил в кабинет сервировочный столик.
– Что там у тебя, милый? – оживилась Фея при виде столика.
– Черепаховый суп, салат из королевских креветок под соусом майонез, ножка ягненка под кисло-сладким соусом, печеный под сыром картофель, фаршированный вареным черносливом, творожные оладьи с малиновым вареньем, ванильный пудинг, пирожки со сладкой начинкой, яблочный штрудель и мороженное.
– А какое мороженное? – заерзала Фея.
– На выбор госпожи Феи.
Получив одобрительный кивок госпожи, оба лакея споро накрыли стол. Фея с нетерпением следила за их действиями, а когда один из лакеев наклонился ко второму ярусу сервировочного столика, едва не нырнула за ним.
– Ужин господина секретаря, – выпрямившись, объяснил лакей.
Фея замахала на него руками и даже зажмурилась для надежности:
– Ой, не хочу ничего знать! Подай ему… это… и салфетки не забудь!
Бюро немедленно заурчало и зачавкало. Фея, выпроводив лакеев, тоже начала издавать животные звуки.
Минут через двадцать пять, уже ковыряя остро заточенной деревянной палочкой в зубах, Фея пробормотала:
– Отличное изобретение, – и воззвала к бюро, – на чем там я остановилась, Грязнопалый?
Бюро всхрапнуло, качнулось и после некоторой паузы раздалось судорожное шелестение пергамента.
– Мачеха мечтала быть принятой при дворе и выгодно пристроить своих дочерей. Она задействовала все свои связи…
– Нет, это уже было, – перебила его Фея. – Ты что там, спишь?
– Никак нет, моя госпожа, – быстро проскрипело бюро.
– Так чего же ты, Грязнопалый?
– Виноват-с. – Гоблин судорожно перебирал листы пергамента. – А! Вот… Получив долгожданное приглашение на бал, мачеха с дочерьми начали готовиться к празднику. Портные, куаферы, золотых дел мастера сновали то тут, то там…
* * *
– Ну, я не знаю, – все еще сомневалась графиня д’Шампольон. – Ратуша… это как-то… не знаю.
– Моя милая, маскарад в городской Ратуше – это событие, которое не пропускает ни двор, ни столичный бомонд, – назидательно сказала леди Энгенгнинг. – Разумеется, они прибывают туда инкогнито – на то он и маскарад! – но именно там дамы и кавалеры имеют превосходную возможность обратить на себя внимание всех значимых персон. И получить приглашение куда-нибудь еще, – многозначительно закончила она.
Дело происходило в пышно обставленной малой гостиной фамильного дома Оливье. Впрочем, срочно приглашенные каменщики, уже прикрепили к фасаду герб д’Шампольонов. А мастера чугунного литья обещали со дня на день закончить такое же украшение для главных ворот. Пока же графиня вместе с дочерьми принимала леди Энгенгнинг, их старую знакомую.
Благообразная дама, отпрыск давно разорившегося рода, была самым желанным гостем в районе Оливковые холмы. Новые дворяне и удачливые торговцы высоко ценили ее за благородное происхождение, обширные знакомства в аристократических кругах и связи, которые простирались вплоть до дверей спальни короля.
Леди Энгенгнинг была не только солидным украшением гостиных и столовых, но и могла поспособствовать продвижению по социальной лестнице. Во всяком случае, давала ценные советы как себя вести, говорить и одеваться, чтобы не опозориться перед настоящими дворянами. Взамен леди Энгенгнинг получала пылкие благодарности, щедрый стол и туго набитые конвертики. К слову, именно она навела мадам Оливье на участок виконта Оглтопа, за что была вознаграждена солидными комиссионными. Иными словами, леди Энгенгнинг была предпринимательницей.
Графиня д’Шампольон, как только въехала в ворота своего городского особняка, сразу же послала за столь ценной дамой. Леди Энгенгнинг, мгновенно почувствовав изменение в статусе своей протеже, примчалась, как на крыльях. Цепким взглядом она оценила карету с гербами, зависших на фасаде каменщиков и дворецкого, открывшего ей дверь. Графиня д’Шампольон справедливо рассудила, что достойная внешность Калибана может превратить любую халупу в благородный дом, поэтому на время поездки выклянчила у графа его фамильного дворецкого. Тут ей очень помогла Золушка, которая совершенно логично посчитала, что на территории мачехи не обойтись без своих людей. Вместе с дворецким Калибаном в возках, следующих за каретой с гербами, ехали паж Лоран, горничная Китти и несколько особо преданных старых слуг.
Леди Энгенгнинг сразу поняла, чего хочет новоиспеченная графиня д’Шампольон – войти в высший свет и быть принятой при дворе. Но, даже имея туза в рукаве – молодую графиню (сметливая дама была в курсе всех городских слухов), надо было действовать постепенно и правильно. И вот теперь это нужно было донести до новоиспеченной графини, перевозбужденной светскими байками месье Армана. Ее пустоголовым дочерям было абсолютно все равно, лишь бы танцевать да блистать.
"Вот кобылищи-то!" – в который раз поразилась леди Энгенгнинг, скосив глаза на мадемуазелей Оливье де Уинтерс.
Золушка, утонув в очередном глубоком кресле, с интересом разглядывала деловую наперсницу мачехи и внимательно прислушивалась к их беседе. Не обладая таким обостренным чувством собственного достоинства, как бывшая мадам Оливье, юная графиня считала, что танцы в Ратуше – это забавно. И твердо помнила: даже за попытку приблизиться к дворцу короля Аквилонии, высокомерный граф д’Шампольон собственноручно линчует и жену, и дочь. Поэтому, к слову, мачеха так суетилась и спешила обрести покровительство монарха. Сама Золушка считала, что пора уже зарыть топор династической междоусобицы, тем более что владения д’Шампольонов явно никто не собирается возвращать империи. И что, ей с таким высокомерным папашей вечно в деревне сидеть?!
Золушка пошевелилась в кресле, привлекая к себе внимание, и нарочито равнодушным голосом сказала:
– Маскарад в Ратуше? Это забавно. Покойная маменька рассказывала, как в молодые годы она не раз посещала балы в имперском муниципалитете. Под маской, разумеется.
Графиня д’Шампольон, встрепенулась, как боевой конь при сигнале горна "Отступаем!" Что не стыдно делать урожденной принцессе де ла Рошмарироз, то уж тем более сгодиться и для урожденной мисс де Уинтерс.
Каролина и Стефания внутренне возликовали и возбужденно заерзали в креслах. Они опасались, что мамаша в своем пафосе отвергнет приглашение, и они снова будут сидеть в четырех стенах, как "в этой деревне". Леди Энгенгнинг мысленно поблагодарила так вовремя встрявшую в разговор юную графиню, еще раз убедившись, что "мы" – иные, чем "они". К тому же, с таким трудом добытая пачка пригласительных билетов на маскарад в Ратуше – это было единственное, что она могла предложить своей протеже. Возможно, карета с гербами д’Шампольонов и произвела впечатление на столичных сплетников, но из всех дам ехавших в ней, интерес вызывала лишь наследница графа. На ком он там женился в очередной раз, бомонд и двор мало волновало.
Графиня д’Шампольон, наконец, решившая сделать первый шаг в высшее общество, пришла в неописуемое волнение:
– Так что же это? Когда же это? Всего через четыре дня?! – она взвизгнула и схватилась за колокольчик. – Эй, кто там, пошлите за месье Арманом! Пошлите сейчас же!.. Мы ничего не успеем… Девочки, столько всего нужно сделать! А мы не успеем!!!
Каролина и Стефания, вскочив, начали дергать мать за юбку, привлекая к себе внимание. Перебивая друг друга, они высказывали восторг, требовали портного сначала к себе, выклянчивали драгоценности получше, и вообще, мешали матери, как могли.
Леди Энгенгнинг, с трудом сдержалась, чтобы не возвести глаза к потолку, расписанному мифологическими сценами. Золушка в глубине кресла посмеивалась, наблюдая за истерикой мачехи и сестер. Улучив момент, когда графиня, не в силах дождаться лакея, подобрала юбки и умчалась на его поиски (вслед за ней ускакали дочери), она поднялась, подошла к леди Энгенгнинг и протянула раскрытую ладонь.
На долю секунды дама-посредница стала прикидывать, сколько за эту услугу может стребовать с наследной графини д’Шампольон. Но потом спохватилась, с кем имеет дело, и с самой любезной улыбкой выдала один из пригласительных билетов на маскарад в Ратушу. Золушка правильно рассудила: в таких делах нельзя зависеть от милости мачехи. Не то, чтобы она сомневалась, что эта торговка возьмет ее с собой, – да у той бы наглости не хватило! – но свою судьбу юная графиня цепко держала в своих маленьких ручках.
* * *
– Ну и суетливые же эти женщины Оливье! – осуждающе покачала головой Фея. – Ничего не могут сделать спокойно и с достоинством. Следующие четыре дня в особняке стоял дым коромыслом! Портные, куаферы, золотых дел мастера сновали то тут, то там. Дельные советы леди Энгенгнинг требовались так часто, что в итоге ее поселили в одной из гостевых спален.
– А эти портные, зачем они были нужны? – прошло в недоумение бюро. – Ведь дамы Оливье прикатили в столицу с целым гардеробом от месье Армана, нет?
Фея покосилась на плешивую макушку секретаря, но недавний ужин привел ее в благодушное настроение.
– Ах, Грязнопалый, ты ничего не понимаешь в дамских модах! – звеняще рассмеялась она, поглаживая вышивку на корсаже. – Какая же женщина откажется от нового платья? К тому же это не какой-нибудь там танцевальный вечер, а маскарад. Тут требуется специальный наряд, мой милый. Да и мода на карнавальные одежды меняется так же часто, как и на обычные. Вчера все наряжались мифологическими персонажами, а сегодня это уже не комильфо, нужно быть исключительно в историческом костюме. А завтра, бог весь, что войдет в моду!.. Ну и между нами, месье Арман не слишком-то старался для них там, в замке. Нет, он, конечно, обшил графиню с дочерьми с ног до головы, но портняжка правильно рассудил: в деревне, их никто не увидит, поэтому не стоит разбазаривать свои таланты. Сойдет и прошлогодняя коллекция. И с таким тщанием привезенный в столицу гардероб годился разве что для променада по Оливковым холмам.
– Вот жучок! – вознегодовало на халтурщика-портного бюро.
– Каждый выживает, как может. – отрезала Фея и снова погладила вышивку. – Полная смена гардероба, конечно, вылилась графине д’Шампольон в копеечку, но зато заработали на этом все, – она начала считать, загибая пальцы. – Месье Арман, разумеется. Леди Энгенгнинг, которая с ходу догадалась о проделках первого портного, но так грамотно повела дело, что он отстегнул ей процент за организацию щедрого заказа. И Золушка.
– Золушке тоже сшили новое платье? – глубоко заинтересовался темой моды гоблин.
Тут уже Фея рассердилась.
– Золушка была не такая дура, чтобы обшиваться в модном доме месье Армана! Она высоко ценила свою обособленность от Аквилонии и свои старомодные фижмы. Первый портной это сразу понял, он ведь не какой-нибудь там амбициозный торговец. Он сделал для нее куда больше – он ввел в моду имперский стиль!
* * *
Все подъезды к Ратуше были забиты великолепными экипажами. Как и обещала леди Энгенгнинг: бомонд и двор почтили своим присутствием маскарад, устроенный отцами города.
Дамы Оливье вертели головами, как заведенные волчки, высматривая гербы на каретах и подсчитывая количество присутствующих аристократов. Всезнающая леди Энгенгнинг их уже предупредила, что король приедет на карете без гербов, или же вместе с кем-то из приближенных. Единственно, как в этой толкотне, освещаемой факелами, можно узнать о присутствии монарха – по лакеям в фиолетовых чулках на запятках кареты. Король Эдвард, конечно, любил срывать цветы удовольствия, прячась под маской, но ему бы и в голову не пришло отказаться от услуг королевской дворни.
А вот принц Гарри не столь предсказуем. Он обожал маскарады, как раз за возможность хоть немного передохнуть от наследного бремени. Поэтому как он приедет, с кем и в кого будет наряжен – это была самая большая интрига вечера.
Золушка с интересом поглядывала в окно кареты из-за широких плеч Каролины и Стефании. В ней бурлили легкомысленные пузырьки предчувствия удовольствий. В такие мгновения даже самые благородные девицы забывают наставления отцов, матерей и нянюшек. Впрочем, хорошее воспитание проявляется не в эти мгновения, а потом – когда ты невозмутимо игнорируешь поворот на кривую дорожку, продолжая шествовать по прямой и укатанной магистрали, еще предками завещанной. И даже обыватели в такой ситуации поставили бы на юную графиню д’Шампольон, но никак не на мадемуазелей Оливье де Уинтерс.
Тем временем карета наших героинь, наконец, пробилась к подъезду. Золушке пришлось хорошенько пристыдить сводных сестер, чтобы они вспомнили о хороших манерах и появились на маскараде как положено. Она до последнего загораживала своими юбками выход наружу, пока Каролина и Стефания, наконец, не надели маски. Очень уж им хотелось, чтобы толпящиеся на лестнице блестящие кавалеры, сразу поняли, кто они такие, и не путать друг с другом. Сестры, послушные указаниям мамаши всегда и везде подчеркивать свое сходство, оделись в идентичные костюмы фрейлин прошлых времен. Тут был тонкий намек на придворную жизнь, к которой они стремились. Графиня д’Шампольон выбрала наряд вдовствующей королевы Селесты, что полтысячелетия назад правила Аквилонией от имени своего сына, а затем и от имени внука. Этот тонкий намек был понятен не каждому, но Золушка его сразу раскусила: мачеха изо всех сил отстранялась от своего благородного супруга, но в тоже время без него она ничто.
Что касается самой Золушки, то она обошлось без намеков и прочих аллегорий, а надела свадебное платье своей бабки, урожденной владетельной княжны Казимо. В отличие от мачехи, на которую приглашение в Ратушу обрушилось, как ушат воды на незадачливого гремлина, наследная графиня сразу отметила в сплетнях месье Армана ремарку о новой моде на маскарады. И как только отец сообщил ей о грядущей поездке в столицу в компании мачехи и сестер, она смекнула, что прогулкой по магазинам дело не ограничиться. Кликнув верную горничную Китти, Золушка побежала потрошить бесчисленные сундуки с нарядами, оставшиеся от прежних хозяек замка. К концу дня, и с головы до ног в нафталине, она, наконец, нашла то, что соответствовало самым высоким стандартам костюмированной моды – великолепное платье графини-бабушки, выходившей замуж в придворной церкви и в присутствии самого великого императора.
И она оказалась права! Наряд, в котором переплелись снобизм владетельных князей Козимо, высокомерие графов д’Шампольон и щедрость великого императора, сразу обратил на себя внимание присутствующих. Джентльмены были приятно поражены соблазнительным декольте, что, к слову, было униформой при императорском дворе. Дамы же гадали, что за портной создал сей шедевр. А некоторые опустились ниже городской канализации и алчно прикидывали его стоимость. Для маскарада в городской Ратуше такой туалет был роскошью, которую отнюдь не все представители бомонда могли себе позволить.
Наконец, одна из дам, отделилась от стайки своих перешептывающихся подружек, и приблизилась к Золушке.
– Прелестное платье, моя дорогая. Это кружева из Гельдерланда? – спросила она приятным низким голосом.
Юная графиня одним взглядом оценила богатое платье незнакомки, и ее манеры, настолько небрежные, что сразу становилось понятно – это птица очень высокого полета.
– Нет, мадам, это Рекамье, – и Золушка не смогла сдержаться, чтобы не похвастаться, – семейные военные трофеи.
– Ваш супруг был в армии короля при той заварушке на границе великого герцогства? – с любезной улыбкой уточнила собеседница.
– Я не замужем, мадам. А кружева – трофеи еще моего прапрадеда! – несколько высокомерно, как принято у д’Шампольонов, сказала Золушка.
Дама продолжала улыбаться с самым любезным видом, но если она была не дура (а уж на таковую она никак не была похожа!), то должна была догадаться, какое государство обирало до нитки великое герцогство Рекамье во времена прапрадедов. Так же она отметила, что ее высокомерная собеседница – девица, и явно очень знатного рода. Так, кто же она?
– Вы будете представляться при дворе? – пустила пробный шар любезная дама.
– Мы не представляемся! – небрежно ответила Золушка. И очень вовремя прикусила язычок, дабы не пояснять, что она имела в виду всего лишь династическую склоку. Потому что дама явно была впечатлена, а ее подружки, уже давно окружившие Золушку так и вовсе пораскрывали рты от изумления.
Дело в том, что при дворе не представляются лишь очень-очень важные персоны, которых владельцы королевских дворцов обычно называют "мой дражайший брат-государь".
– Вы здесь инкогнито? – не сдержавшись, спросила одна из спутниц любезной дамы, высокая костлявая блондинка с заметным кадыком.
Дама одарила ее уничижающим взглядом, и блондинка, стушевавшись, склонилась в полупоклоне. Зато Золушка, ухватившись за этот вопрос, решила поиграть в таинственную незнакомку.
– Да, мы не акцентируем свое присутствие в свете, – сказала она небрежно, поигрывая веером, подаренным лет сто назад императрицей своей любимой фрейлине графине д’Шампольон.
Любезная дама оценила жестикуляцию собеседницы (а уж ее подружки так просто вытаращили глаза), и спросила, величаво обводя рукой большой зал Ратуши, заполненный масками:
– А неофициально?
– Исключительно неофициально, – многозначительно кивнула Золушка.
– Может быть вы, моя дорогая, исключительно неофициально, – подчеркнула любезная дама, – оказали бы мне удовольствие и посетили небольшой костюмированный вечер, которыми славится частная жизнь королевского дворца.
– Небольшой и неофициальный вечер? – уточнила юная графиня, прикидывая, что бы сказал на это ее высокомерный отец.
– Совершенно верно. Никакого этикета и парадных платьев. Только приветствуется, если дамы будут без фижм. Впрочем, вы слышали, что месье Арман начал вводить в моду такие маленькие круглые фижмочки? Они очаровательны!
Золушка усмехнулась про себя: "Ах ты, воришка!" – и чуть качнула юбками.
– Да, на него произвел впечатление мой гардероб. Но я не думала, что настолько.
Окружавшие ее дамы еще раз убедились, что имеют дело с очень непростой маской.