Вот двери перед ними распахнулись, и они снова оказались в суете бала, их заметили и зааплодировали. Но для Рут это было сущим наказанием, она мечтала выгадать момент и сбежать от этой суеты.
Поэтому, когда какой-то гость отвлек Пьетро, она тут же тихо ускользнула. Оглянувшись в поисках своей партнерши, он обнаружил, что Рут танцевала уже с другим мужчиной.
Праздник близился к завершению, и ожидание окончания вечера было для Пьетро мучительным. Серафина каждому говорила "до свидания", но вот наконец последний гость ушел, и баронесса замолчала, гневно глядя на Франко. Впервые за долгое время на балу центром внимания была не она, а загадочная женщина, которая исчезла, но занимала мысли каждого.
- Хотел бы я знать, кто она такая, - вздохнул Франко.
- Это была Рут, - холодно сообщил Пьетро. - Парик и маска отлично скрыли ее.
- Рут? - ахнула Серафина и высокомерно хмыкнула. - Но ведь она лишь…
Пьетро одним взглядом оборвал ее на полуслове. Она недоуменно заморгала.
- Настоящая хозяйка Карнавала, - поспешил договорить Франко.
"Таинственная незнакомка", - радовался Пьетро. Именно такой она и была, и это сводило его с ума.
Ослепительно улыбаясь, он проводил Франко и Серафину наверх, в их комнаты, сделав вид, что не слышит намеков на то, что они не прочь остаться тут еще на пару деньков. Пожелал спокойной ночи и с облегчением покинул их, отправившись на свою половину дворца.
Там в гостиной он и нашел Рут, которая уже избавилась от карнавального наряда и успела переодеться в привычную одежду. Теперь она никак не напоминала тот ослепительный образ, который занимал его мысли на протяжении всего маскарада.
- Куда ты пропала? - спросил он.
- Какое блаженство! - пропела она, не ответив на его вопрос. - Никогда бы не подумала, что на свете столько привлекательных мужчин. По крайней мере под масками не было понятно, так ли они красивы. Но это все равно. А там кто знает…
Пьетро пожал плечами:
- Несколько масок были сняты под конец бала.
- Возможно, не стоило этого делать. Лучше радоваться мечте, чем столкнуться лицом к лицу с реальностью.
Он быстро повернулся к ней.
- Ты правда так считаешь?
- Даже не знаю. Это же Карнавал, и как большинство его участников, я всего лишь хочу взять от него побольше положительных эмоций, - уклончиво ответила она.
Девушка быстро справилась с ужином и пошла мыть посуду. Когда Рут вернулась, Пьетро уже переоделся.
- Я должна уйти, - глядя ему в глаза, вдруг сказала она. - Мне больше нечего здесь делать.
- Не уверен, что ты права.
- У меня свои планы, и я не хочу ничего менять.
В ее тоне послышалась незнакомая доселе деловая нотка.
- А как же Джино? - Пьетро перевел взгляд на темное окно.
- Он не собирается возвращаться. Придется свыкнуться с этой мыслью и начать жить своей жизнью, без него. И… без тебя.
Последние слова она выговорила с явным усилием.
- Так ты уйдешь прямо сейчас? - спросил он. - После сегодняшнего триумфа?
- Ничего такого сегодня не произошло.
- Значит, ты до сих пор винишь себя в случившемся? - Он испытующе посмотрел ей в глаза.
- Ты имеешь в виду ту ночь, которая не состоялась? В этом нет моей вины. Просто я изменила образ своих мыслей. Мечты - это, конечно, чудесно, но… лучше смотреть на вещи реально. Мне очень жаль, если я растревожила твою одинокую жизнь, Пьетро.
- Я не вполне понимаю тебя.
- Правда? Но это же ясно. Я совершила самую большую глупость на свете: взяла и влюбилась в тебя. Надо наконец это признать. Теперь я свободна от Джино. И думаю о нем только потому, что он бы пригодился мне, чтобы прояснить некоторые забытые эпизоды моей жизни. Человек, которого я люблю, - это ты.
- Но… уверена ли ты в том, что сейчас говоришь?
- Да. Совершенно точно. И я отвечаю за свои слова и поступки. Мне необходимо уехать. У меня нет права вмешиваться в твою личную жизнь.
- О чем ты говоришь? Моя жена., давно в могиле.
- Но ты до сих пор живешь мыслями о ней, до сих пор любишь ее. Ничего, я наконец-то это осознала и смирилась. Ты хочешь одного: навсегда погрести себя в этом мавзолее с Лизеттой, потому что так ты сможешь притворяться, что она жива.
- Да что ты об этом знаешь!
- В душе ты тоже мертв. Ты хочешь быть рядом с ней. Но, Пьетро, не пора ли уже смириться с тем, что ее нет, а ты - есть! И никто не силах ее вернуть. Это факт.
Его взгляд обжег ее.
- Да мне не нужно ее возвращать, я этого не хочу! - выкрикнул он. - И потом, она не мертва. Она вечно здесь, рядом со мной. В каждой комнате, куда бы я ни вошел. Когда я сплю, она рядом. Когда просыпаюсь, тоже.
- То есть ты не можешь дождаться, когда же останешься один, - сделала вывод Рут.
- Она меня вечно преследует, - пытался объяснить он.
- Неужели этого никак не изменить? - тихо прошептала она в ужасе. - И для нас нет шанса?
- Что ты от меня хочешь? Ты хочешь, чтобы я признался тебе в любви?
- А ты можешь мне это сказать? Здесь и сейчас? - спросила она, тяжело дыша.
- Я… - было видно, что внутри него идет мучительная борьба. - Нет! - эти слова вырвались из самой глубины его души. - Я не люблю тебя!
Надо только было видеть, с каким трудом дались ему эти слова. Она все поняла. Он любил ее. Ее глаза заблестели, и слезы радости побежали по щекам.
- Спасибо, - вздохнула она, судорожно всхлипнув. - Только… неужели так трудно сказать эти слова?
- Просто невозможно. Потому что это неправда. Это не может быть правдой.
- Пьетро, пойми, наконец, она мертва. И ты - свободен.
- Свободен? - Эти слова были для него как нож в сердце. - Никогда я не буду свободен. А знаешь, почему? Именно потому, что она умерла. Потому что это я убил ее. И от этого не убежать. Это факт. Она умерла по моей вине.
Эти слова были окончательными и обсуждению не подлежали. Вот уж чего она совсем не ожидала.
- Не может быть, - прошептала она, закрыв рот рукой. - Она же умерла при родах…
- Она ушла из жизни из-за ребенка, а ей нельзя было рожать. Лизетта была слабенькой, но притворялась сильной, а я делал вид, что верю ей. Мне нужен был этот ребенок. Самая ужасная правда в том, что его я желал больше, чем ее, и она это прекрасно понимала. Лизетта никогда не думала о себе и делала все только ради меня. Потому что знала… - он сглотнул, - что я не люблю ее.
В его голосе было столько мрачного отчаяния, что Рут всей душой потянулась утешить его. Молчание длилось слишком долго.
- Но ведь ты женился на ней, значит, не мог не любить, - тихо возразила она, чтобы нарушить тягостную тишину.
- Ну да, она мне очень нравилась. Она была такой миленькой и хорошей. Я знал ее всю мою жизнь. Помнишь те фотографии?
- Игра в кости? Да, помню.
- Даже когда мы выросли и танцевали друг с другом, я воспринимал ее как сестру, потому что мы сто лет знали друг друга. Мне и в голову не приходило…
Он неловко замолчал.
Но Рут все поняла и без слов.
- Когда я стал юношей и начал замечать женщин, то словно с цепи сорвался, - горько усмехнулся Пьетро. - Я же был сыном графа Банелли, это давало ряд преимуществ. Я мог иметь любую женщину, как игрушку, какую бы ни захотел. Увы, даже современное общество склоняется перед титулами и знатью. И я пользовался своим преимуществом на всю катушку. Уж не буду вдаваться в детали. Могу только сказать, что сейчас мне гордиться нечем.
Рут вспомнила слова Джессики. Она кивнула.
Впрочем, она-то точно знала, что женщин привлекал не только его титул. Пьетро по своей натуре был настоящим мужчиной, каких еще поискать.
- Да, бурная была у тебя юность, - сказал она, улыбнувшись. - Как и у большинства людей с именем и богатством. Что-то должно было тебя остановить.
- Да. У моего отца случился сердечный удар. Я был в отъезде, и Лизетта позвонила мне. Она ухаживала за ним и так ему понравилась, что только рядом с ней он чувствовал себя хорошо. Я был ей очень благодарен. И хотя ему стало лучше, все понимали, что это ненадолго. Он дал понять, что перед смертью хотел бы увидеть рядом со мной достойную женщину в качестве жены и понянчить своего внука. Он настаивал на том, чтобы выбор соответствовал нашему титулу и социальному положению. И это - в двадцать первом веке! Впрочем, уж я-то отлично знал своего отца. Ведь и его женитьба была обставлена по тому же правилу. Они с матерью всегда были в хороших отношениях, но это не было страстью. Так что мне это казалось нормой. Он был при смерти, и я не мог ослушаться его и выполнил его желание. Именно он посоветовал мне жениться на Лизетте. Мы прекрасно знали друг друга, она мне нравилась, и я думал, что это взаимно. Я долго не подозревал, что с ее стороны чувства были куда сильней.
- И ты не узнал об этом, даже когда сделал предложение? - изумилась Рут.
- Нет, мы говорили о дружбе, о симпатии, но я ни разу не говорил ей о любви, потому что это было бы нечестно и оскорбило бы ее. Она знала меня слишком хорошо, чтобы сразу увидеть ложь.
- Бедная Лизетта, - прошептала Рут. - Думаю, она скрывала свои чувства, чтобы не отпугнуть тебя. Надеялась завоевать твою любовь в замужестве.
- Да, я понял это слишком поздно, - простонал он. - И как я мог раньше быть таким слепцом!
- Потому что ей это было нужно. Она привыкла добиваться того, чего хочет.
Он испытующе взглянул на нее.
- Ты забыла, чем это для нее закончилось.
- Нет. Будущее для нас всегда скрыто. Мы имеем право лишь сделать шаг, а уж потом смириться с последствиями. Она была мужественной женщиной.
- Мужественной?
- Только подумай о риске, на который она шла. Сколько ей было лет?
- Двадцать пять.
- Она ждала тебя. Она все поставила на кон - на тебя: пан или пропал. А на это требуется большое мужество.
- Ты права, - сказал он после некоторого раздумья. - Она была очень смелой. Я стремился быть хорошим мужем, и одно время мне это удавалось. Она сразу забеременела, и мы были счастливы.
Он тяжело вздохнул.
- И что же случилось потом?
- На шестом месяце она потеряла ребенка. Случившееся доконало отца. Он умер, не выдержав этого известия. Лизетта во всем винила только себя. Все мои попытки разуверить ее были напрасны. Она знала, что я женился на ней, только чтобы угодить отцу и ради ребенка. Без всего этого наш брак не имел смысла. Если бы я только мог ее полюбить! Отчаянию ее не было предела.
Он уронил голову на руки. Голос его неожиданно сел:
- Она твердила о том, что непременно отпустит меня. Но вскоре забеременела снова. С каждым днем я ощущал себя все более жутким чудовищем, мужчиной, убивающим женщину, которая любит его всей душой. Самое худшее, что она возлагала все свои надежды на ребенка. Она не знала, что доктор запретил ей рожать. Я все никак не мог рассказать ей об этом, все откладывал. А потом… было уже поздно.
- Бедняжка, - прошептала Рут.
- Да… - с горечью проговорил Пьетро. - Ведь тогда бы у нее не осталось надежды. Я не мог дать ей то, на что она рассчитывала.
- Как она справилась?
- Она сказала, что непременно окрепнет, нужно только время. Сначала она стала принимать таблетки, таким образом усыпив мою бдительность… А потом…
Он с отчаянием махнул рукой.
- Я не мог не верить ей. Ведь не враг же она самой себе. Но оказалось, что она через некоторое время прекратила прием таблеток. Мне стало известно об атом уже поздно, когда она забеременела. У меня перед глазами до сих пор ее лицо, сияющее в ту минуту, когда она сообщила радостную новость. Я пытался втолковать, насколько опасна эта затея для ее здоровья, но она и слушать не стала ни меня, ни доктора. Он умолял ее не рожать. Я говорил о том же, но никто из нас не смог ее переубедить.
- Боже… - Рут закрыла рот рукой.
- В течение всей беременности ей становилось все хуже и хуже. Но она была счастлива. Одно время мы думали, что все удастся. Но потом ей стало совсем плохо. Ребенок родился живым, она даже успела подержать его на руках, перед тем как уйти из жизни. Я никогда не забуду этого счастья и ликования в ее глазах. Она же родила мне ребенка, и это все, чего она хотела, хотя жизнь из нее утекала. Жертва ее была напрасной. Как напрасно было вымаливать прощения над ее гробом. Я бы все отдал за то, чтобы она простила меня, но… этого никогда не случится. И причина ее смерти - я.
Рут не в силах была произнести ни слова. Его искренняя сумбурная исповедь потрясла ее. Но именно сейчас настал решающий момент для исцеления. Она должна была попытаться. Если не сейчас, то никогда. Одно неверное движение - и провал, конец. Теперь Рут ставила на кон все, что у нее было. Тяжело вздохнув, она про себя попросила у Бога благословения и бросилась в атаку.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
- Но это не ты отнял у нее жизнь, - мягко произнесла Рут.
Пьетро воззрился на нее в недоумении:
- Что ты сказала?
- Это не ты отнял у нее жизнь. Она сама ее отдала.
- Никакой разницы.
- Нет, разница есть. Лизетта оказалась марионеткой консервативных представлений твоего отца. У нее не было силы противостоять. Это прошлый век, если хочешь знать.
- Понимаю, но все равно виноват я. Потому что женился на ней ради собственного душевного комфорта. И мой отец…
- Она вышла за тебя замуж, потому что любила. И быть с тобой для нее было важнее всего на свете. Важнее собственного достоинства. Важнее жизни.
- И это должно мне польстить? Хотелось бы мне думать, что я того стою, - ответил Пьетро.
- Это уже было ее решение. Эта женщина достойна уважения, потому что сама сделала свой выбор и всю ответственность взяла на себя. По твоим словам, отец настоял на том, чтобы ты женился на ней. Но ведь вокруг было полно других женщин. Так почему же выбор пал на нее? Может, потому, что она ухаживала за ним?
- Отчасти. У него были свои взгляды на эти вещи. Ее отец был виконт и большой друг нашей семьи.
- То есть Лизетта была прекрасно осведомлена об образе мыслей твоего отца, и предугадать его желание не составило труда. Она также была в курсе, что ты не любишь ее, но все равно стремилась получить в мужья свой идеал, потому что для Лизетты это было лучше, чем жизнь без тебя.
- Это выглядит так, словно она все расчетливо спланировала, - пожал он плечами.
- Нет. Просто она любила, и мужчина, которому принадлежит ее сердце, - это вся жизнь. Сотни женщин в мире так поступают. Ради этого вертится мир. У нее была цель, и она шла к ней до конца.
- Откуда тебе это знать? Ты же ее не знала!
- Я начинаю ее понимать, и она мне все больше нравится. По твоим рассказам о ваших детских играх я сделала вывод, что Лизетта была рисковым, смелым человеком. У тебя не было шанса, - улыбнулась Рут. - Ты думал, это твои правила, но она была лучшим игроком, чем ты.
- Не знаю…
- Пьетро, когда вы поженились, она была уже взрослой, состоявшейся личностью и ясно осознавала, какова реальность. Ваш брак существовал не потому, что ты контролировал его. А потому, что она была мудрой женщиной, которая отвечала за свои поступки. Кроме того, я еще кое-что недавно узнала. Случайно в библиотеке мне в руки попалась книга об истории ее семьи. Оказалось, что в роду Алуччи почти все женщины наследовали одну и ту же болезнь. Многие из них умирали при родах. В медицине этот недуг изучили лишь недавно.
- Не может быть. Я бы знал.
- Правда? Не думаю, чтобы женщина в своем уме стала трубить на всех углах об этом генетическом изъяне. Лизетта об этом не могла не знать и все же рискнула.
Он в ужасе смотрел на Рут, не в силах осмыслить сказанное.
- Да пойми же ты, это не ты руководил в вашей паре. Это она все поставила на кон, и когда проиграла, то не жаловалась. Так уважай ее выбор. Горевать о ней - от этого никуда не деться, но не надо приписывать себе вину за ее решение. Потому что этим ты лишь оскорбишь ее.
- Все это время, - хрипло проговорил он, - все это время она знала…
- Да, знала, - кивнула Рут. - Она была не жертвой. Она была игроком, который делает ставку не на жизнь, а на смерть. В общем, она получила свой приз - Лизетта все же держала своего ребенка на руках. Это был момент настоящего счастья в ее жизни. Она не все проиграла.
- Но как ты все это поняла? - медленно спросил он.
- Потому что у нас с ней есть кое-что общее. Ты не видел, возможно, но в ней жил еще один человек, как и во мне - несколько Рут. Одна из ее личностей все же победила. Так что не скорби о ней, а благодари и уважай ее решение.
Пьетро прислонился к стене без сил, на его лице отразилось страдание.
- Хотелось бы верить. Но разве я имею на это право?
- Ты должен. Ради нее. Ради себя. Вряд ли она была бы рада, страдай ты всю жизнь из-за несуществующего чувства вины перед ней. Она же хотела видеть тебя счастливым. Подумай об этом. Все, что ты можешь сейчас сделать ради ее памяти, - быть счастливым.
Он взял ее руку и приложил к своей щеке.
- Спасибо тебе, - сказал он. - Возможно, без тебя я бы никогда этого не понял. Ты открыла мне глаза.
Она погладила его. Он имел право на дружеское участие.
- Вот и хорошо. А сейчас тебе надо выспаться. И утром ты будешь счастлив. Попробуй.
- А завтра ты еще будешь здесь? - спросил он в тревоге.
- Обещаю не уходить без тебя.
На следующее утро Пьетро проснулся с твердым намерением сходить на кладбище к Лизетте, чтобы поблагодарить за любовь и попросить прощения за то, что весь этот год он не был счастлив. Рут, как и обещала, дождалась его возвращения.
Мина подошла к ней и, увидев ее улыбку, сказала:
- Вы такая красивая. Неудивительно, что хозяин приказал расшить платье бриллиантами.
- Бриллиантами?!
Женщина кивнула.
- Я думала, это стекляшки! - ахнула Рут. - Теперь понятно, почему все так таращились на меня.
Мина рассмеялась и пошла на кухню к Селии.
Когда зазвонил телефон, Рут бросилась к нему в надежде, но это звонил Марио. Они поговорили о делах, и под конец разговора приятель сообщил:
- Для Пьетро есть письмо в Интернете. Джино пишет, что приезжает завтра. Может, это важно.
- Спасибо, Марио, я ему передам.
На следующее утро Пьетро проверил свою почту, и как они и думали, Джино так и не сообщил о времени своего визита.
- Он может и вообще не приехать, - сказала Рут, вспомнив ожидание на станции. - Надеюсь, он все же не приедет. А в общем, сейчас это уже не имеет значения.
И с этими словами она многозначительно взглянула на Пьетро, который покраснел.
- А как же твоя память?
- Как-нибудь обойдусь и тем, что я помню. Все остальное мне уже не столь важно.
- Пойду позвоню Марио, предупрежу, что мы не придем в офис.
Он отправился в свою комнату, и она, оставшись одна, вернулась к переводу. Неожиданно ее привлекло какое-то движение. Она подняла голову. Перед ней стоял Джино, собственной персоной.
Сколько раз в своих мечтах она представляла себе этот момент! Или в кошмарах!