- Да потому что жуть! Больше я пока ничего не скажу, только… Черт, ты меня слышишь? Твой голос опять ушел! В общем, я отправил тебе на е-мейл несколько фоток, ты их ни в коем случае не удаляй, пока не посмотришь! Поняла, Эвер? Эвер! Хренов телефон…
Нажимаю кнопку отбоя. В горле застрял комок. Деймен ловит меня за локоть.
- Что ему нужно?
- Он мне прислал какие-то снимки, - отвечаю я тихо, глядя Деймену в глаза. - Очень хочет, чтобы мы их посмотрели.
Лицо Деймена принимает отрешенно-сосредоточенное выражение, словно он давно боялся этой минуты - и вот она настала. Сейчас он обреченно ждет моей реакции.
Открываю электронную почту, жду, пока установится связь. Наконец на экране мобильника появляется письмо Майлза. У меня перехватывает дыхание, и враз слабеют колени.
Фотография…
Вернее, живописный портрет. В ту эпоху фотографии еще не было, ее изобретут на несколько столетий позднее. Неважно, все равно ошибиться нельзя: передо мною он. Они. Позируют вместе.
- Очень плохо? - спрашивает, застыв на месте, Деймен. - Как я и ожидал?
Бросаю на него быстрый взгляд и вновь утыкаюсь в экран. Просто не могу отвести глаза.
- Не знаю, чего ты ожидал.
Я помню, что чувствовала в Летней стране, когда мне открылось его прошлое. Как мне было плохо: я просто позеленела от ревности, глядя на Деймена и Трину. Сейчас я чувствую совсем иное. Конечно, Трина на портрете великолепна. Она всегда была великолепна, даже с перекошенным от злости лицом. Не сомневаюсь, что в фижмах и с турнюром она была хороша так, что дух занимался. Но меня это уже не волнует. Я смотрю на нее без всяких эмоций, ведь Трины больше нет, нет совсем.
Другое меня пугает. Деймен. То, как он стоит, как смотрит на живописца - такой тщеславный, высокомерный… Такой самодовольный! И даже слегка разбойничья повадка, которую я так люблю, выглядит непривычно. Вместо "давай удерем с уроков на ипподром и будем делать ставки на лошадок" мне чудится: "Этот мир мой, а ты радуйся, что я тебе позволяю в нем жить".
Смотрю и смотрю на них. Трина ровненько сидит на стуле, сложив руки на коленях. Платье и прическа сверкают невероятным количеством драгоценностей, бантов, лент и еще каких-то блестящих штучек - на ком угодно другом это смотрелось бы безвкусно. Деймен стоит, держа руку на спинке стула, надменно вздернув подбородок и чуть изогнув бровь. Что-то в его взгляде… почти жестокое, даже беспощадное. Как будто он пойдет на все, лишь бы добиться своего.
Он и раньше говорил, что прежде был эгоистом, жадным до власти, но одно дело - слышать это от него и совсем другое - увидеть собственными глазами.
Бегло проглядываю еще три портрета, приложенные к письму. Майлза волнует только то, что Деймен и Трина запечатлены на холсте несколько веков назад, портреты разделяют столетия, и на каждом эти двое все так же красивы, нисколько не меняются. А меня поражает облик Деймена, выражение его глаз.
Протягиваю мобильник Деймену. Тот просматривает снимки и возвращает мне телефон, причем его пальцы слегка дрожат, хотя голос звучит ровно.
- Мне незачем смотреть. Я все это когда-то пережил.
Кивнув, убираю мобильник в сумочку. Долго копаюсь с застежкой, боясь поднять глаза.
- Вот ты и увидела, каким я был чудовищем.
От его слов больно сжимается сердце. Роняю сумку на бесценный музейный ковер. Странная формулировка напоминает мне разговор с Авой. В каждом из нас живет чудовище, у каждого, без исключения, есть своя темная сторона. И пускай большинство людей стараются отречься от своего зверя, загнать его вглубь - когда живешь так долго, как Деймен, приходится иногда встретить его лицом к лицу.
- Прости, - говорю я вдруг.
Я, кажется, кое-что поняла.
Неважно, какими мы были раньше. Важно, какие мы сейчас.
- Это я так, от неожиданности. Никогда не видела тебя таким.
- Даже в Летней стране? В залах учености?
- Нет, я эти части прокрутила побыстрее. Было невмоготу смотреть на тебя с Триной.
- А сейчас?
- А сейчас… Трина меня больше не тревожит. Только ты.
Я хочу рассмеяться, как-то разрядить атмосферу, но получается не очень.
- Если не ошибаюсь, это и называется "прогресс"? - Деймен с улыбкой обнимает меня и крепко прижимает к груди.
Я любуюсь его лицом, очертаниями лба, решительным подбородком, провожу пальцем по колючей щетине.
- А Майлзу что скажем? Как мы ему объясним?
Все мои сомнения исчезли, я больше не стану терзаться из-за того, каким человеком был Деймен раньше. Хоть прошлое и формирует нас, все же настоящее важнее.
- Скажем ему правду. - Голос Деймена тверд, словно он принял окончательное решение. - Когда придет время, мы честно все ему расскажем. По всей видимости, ждать осталось недолго.
ГЛАВА 30
- А сейчас займемся духовной энергией. Нужно ее очистить, укрепить и разогнать до больших скоростей. Сможешь?
Зажмуриваюсь и стараюсь сосредоточиться. С ускорением у меня проблемы. Сразу вспоминается, как училась тому же у Джуда, чтобы снова увидеть Райли. Старалась изо всех сил, а энергии не набирала. Ловила только мыслеобразы горстки призраков, застрявших на земле, а не тех, что были мне нужны, уже ушедших за грань.
- С каждым вдохом представляй, что тебя наполняет сияющий целительный свет, начиная с макушки и до самых пяток. А на выдохе - что все негативные мысли, страхи, сомнения навсегда тебя покидают. Попробуй придать им образ вязкого, мутного темно-серого потока. Мне помогало. - В голосе Авы слышится улыбка.
Киваю и, поскольку мои глаза зажмурены, остается только домысливать, как двойняшки кивают в ответ. К Аве у девчонок отношение примерно такое же, как и к Деймену: полное и безоговорочное обожание и готовность выполнять все, что она скажет. Правда, они не слишком обрадовались, когда из плана уроков исключили "Книгу теней". Я им рассказала, какие штуки способна выкидывать магия, если браться за нее с неправильным настроем, а двойняшки ответили, что они-то не такие глупые, как я, и ни за что не стали бы колдовать в новолуние. И манипулировать людьми им даже в голову не придет, а только материей. Однако Ава проявила твердость, и мы вернулись к медитации и очищающим упражнениям.
Я послушно представляю, будто сквозь меня струится ослепительный свет, одновременно отторгая скопившиеся внутри негативные шлаки. Всего за несколько недель занятий я заметила огромные улучшения и в своей внешности, и в самочувствии, а главное - восстановились способности к материализации и телепатическая связь с Дейменом. Знаю, медитация в группе мне очень полезна и приближает к желанной цели, и все-таки постоянно возвращаюсь мыслями во вчерашний день, когда я взяла отгул и мы с Дейменом поехали на пляж.
Мы расстелили полотенца на песке так близко друг к другу, что их края перекрывались. С моей стороны - стопка непрочитанных журналов, с его - только что материализованная шикарная доска для серфинга (прежнюю разнесло на куски во время злополучного колдовства в пещере). Плюс еще несколько охлажденных бутылок с эликсиром и плеер, который мы слушаем по очереди, но чаще - я. Мы полны решимости насладиться летними каникулами, которые так долго предвкушали. Сегодня, как самую заурядную парочку, нас ждет беззаботный день на пляже.
- Хочешь попробовать? - спрашивает Деймен, вставая и берясь за доску для серфинга.
Я молча качаю головой. Серфинг? Лучше я тихо посижу на берегу и полюбуюсь издали.
Приподнимаюсь на локтях и смотрю, как Деймен бежит к воде, двигаясь легко и стремительно.
Он кладет доску на воду и плывет навстречу прибою, мгновенно превращая средненькие невысокие волны в почти идеальные "бочки". Забыты и журналы, и плеер, я смотрю и не могу насмотреться, когда откуда-то сбоку вдруг появляется Стейша. Заправляет высветленную прядь за ухо, поправляет на плече пляжную сумку от дорогого дизайнера и опускает на нос темные очки.
- Эвер, какая же ты незагорелая!
Делаю несколько вдохов-выдохов и пару раз моргаю. Больше ничем не показываю, что я ее заметила. Буду вести себя так, словно она невидимка, и думать только о Деймене.
Стейша рассматривает меня, брезгливо прищелкивая языком. Вскоре игра ей надоедает, она проходит дальше и усаживается на песке у самой воды, но так, чтобы оставаться в поле моего зрения.
И тут я срываюсь. Иду наперекор всем рекомендациям Авы, утверждающей, что справиться с такими, как Стейша, проще всего, игнорируя их напрочь. Презрительные слова вновь и вновь прокручиваются у меня в голове. Всего несколько минут назад я была довольна своей внешностью, радовалась, что уже не такая изможденная худышка, но от фактов никуда не денешься: я ужасно бледная. Что называется, мучнисто-бледная. А если еще учесть белокурые волосы и белый купальник-бикини, получается привидение какое-то. Зрелище, мягко говоря, непривлекательное.
Вот ведь зараза, я уже смотрю на себя глазами Стейши!.. Чтобы справиться с этим, потребовалось выполнить целый ряд столь любимых Авой дыхательных упражнений. И все равно я продолжаю прислушиваться к тому, как они шепчутся с Хонор. Стейша хохочет, запрокидывая голову, так что волосы разлетаются, и все время поглядывает по сторонам - смотрят ли на нее. Периодически ее взгляд возвращается ко мне, сопровождаемый злорадной усмешечкой. В такие моменты Стейша морщится, встряхивает головой и всячески демонстрирует свое ко мне отвращение. Было бы несложно подключить дальнюю связь и услышать, что при этом говорится, но тут я решаю: хватит!
Конечно, соблазн большой, особенно если вспомнить известные мне планы Хонор, мечтающей о государственном перевороте и о захвате власти в масштабах старшей школы. Джуд говорит, у Хонор замечательные способности, она за короткое время освоила многие экстрасенсорные техники, так что он теперь занимается с ней индивидуально. И все-таки я решаю не подслушивать. Успеется еще, когда начнется учебный год. А пока переключаюсь на Деймена. Как он красиво движется на гребне волны, изящно, грациозно, блистая в лучах солнца. И вот уже выходит из воды, ошеломляя зрителей великолепным загаром и гладкой округлостью мышц. Держа под мышкой доску, направляется ко мне.
Совершенно не замечая многозначительного взгляда Стейши и ее приторно-сладкого приветствия, бросает доску на песок и наклоняется меня поцеловать.
Тяжелые соленые капли влажно шлепаются мне на живот. Стейша сверлит нас взглядом, а Деймен, по-прежнему не обращая на нее внимания, усаживается рядом со мной и снова целует. Со стороны ведь невозможно увидеть разделяющую нас тончайшую пленку защитного поля.
По крайней мере, я так думаю - ровно до тех пор, пока не замечаю, как на нас, а точнее - на Деймена, смотрит Хонор. Совсем как Стейша - жадно и пристально, только еще и понимающе.
Наши взгляды встречаются. На ее губах мелькает улыбка - и тут же исчезает. Я даже не уверена, что мне не померещилось. Сердце тревожно сжимается…
* * *
- Эвер? Ау-у! - окликает Ава.
Роми хихикает, а Рейн что-то бурчит себе под нос.
- Ты еще с нами? Дыхательные упражнения действуют?
Воспоминание блекнет, я снова в доме Авы.
- Простите, я чуточку отвлеклась…
Ава только пожимает плечами. Она из тех замечательных учителей, кто не имеет привычки отыгрываться на нерадивых учениках.
- Бывает, - говорит она спокойно. - Тебе помочь?
Оглянувшись на Роми и Рейн, качаю головой.
- Не надо. Я уже в норме.
Ава закидывает руки за голову и со вкусом потягивается.
- Ну как, попробуешь сейчас?
Пожимаю плечами, плотно стиснув губы. Не знаю, пропустят ли меня, но попробовать можно.
- Хорошо. По-моему тоже, самое время. Как тебе лучше, в компании или одной?
Двойняшки рассматривают пол под ногами, картины на стенах, подолы своих платьев, лишь бы не смотреть на меня. Их недавние попытки пробиться в Летнюю страну провалились. Не хочется лишний раз расстраивать девчонок, поэтому я говорю:
- Наверное, лучше одной, если можно.
Несколько секунд Ава удерживает мой взгляд, потом наклоняет голову и складывает вместе ладони.
- Счастливо пути тебе, Эвер!
* * *
Ее слова все еще звучат у меня в ушах, когда я вопреки обыкновению, приземляюсь не на цветущем лугу, а прямо перед Великими залами. Поднимаюсь на ноги, отряхиваюсь, чувствуя себя очистившейся и вновь обретшей духовную цельность. Хочется верить, что руководство залов учености того же мнения.
Всеми силами души надеюсь, что на этот раз переменчивый фасад явит себя моему взору.
Взбегаю по ступенькам, не желая тратить лишней секунды, чтобы не закрались губительные сомнения. Запрокинув голову, смотрю на величественное здание, на мощные колонны, вознесшуюся к небу кровлю и с облегчением вздыхаю: картинка начинает дрожать и расплываться, передо мной сменяют друг друга самые прекрасные, самые прославленные строения мира, и двери наконец распахиваются.
Меня впустили!
По блистающим мраморным полам иду мимо длинного ряда столов со скамьями, где занимаются духовными исследованиями призванные. Перед каждым - квадратные таблички из чистейшего хрусталя, каждый ищет здесь ответы на свои вопросы. А я вдруг понимаю, что не так уж от них отличаюсь - все мы здесь ради одного итого же, у каждого свой поиск.
Закрываю глаза и думаю:
"Во-первых, спасибо, что дали мне второй шанс! Я знаю, что ужасно накосячила, зато теперь я кое-чему научилась и больше такого не наворочу. И все-таки поиск продолжается. Мне по-прежнему нужно противоядие, чтобы мы с Дейменом смогли… ну, быть вместе. Роман - ключ к цели, у него одного есть доступ к противоядию, поэтому мне необходимо узнать, как с ним справиться. Что нужно сделать, чтобы добиться своего без колдовства и манипулирования и снова не попасть в ловушку? В общем, объясните, пожалуйста, как мне договориться с Романом? Я в полной растерянности, и если вы мне хотя бы подскажете, в каком направлении нужно двигаться, я буду невероятно благодарна!"
Замираю, не дыша, только слышу слабый отдаленный шорох, словно порыв ветра, а когда открываю глаза, оказывается, что я уже в другом зале. Не в том, что в прошлый раз, где по стенам выпуклые иероглифы по системе Брайля. Этот зал короче и шире, вроде прохода к зрительским местам на стадионе. Дойдя до конца, я убеждаюсь, что здесь и в самом деле стадион - вроде Колизея, только под крышей. И зрительское место всего-навсего одно, персонально для меня.
Усаживаюсь, разворачиваю лежащее рядом одеяло и укутываю себе колени. Оглядываюсь кругом: стены и колонны покрыты трещинами, как будто их построили в глубокой древности. Что дальше? Может, я должна что-то сделать?
И тут прямо в воздухе возникает разноцветная мерцающая голограмма. Присматриваюсь, вытянув шею. На картинке передо мною - семья, словно из кошмарного сна. Мать, страшно бледная, в горячке, корчится и кричит от боли, молит Господа забрать ее к себе. Ее желание исполняется: не успев даже взять на руки новорожденного сына, мать испускает дух. Душа уносится ввысь, а крошечного, отчаянно брыкающегося младенца обмывают, заворачивают в пеленки и передают отцу. Тот, горюя по умершей жене, и смотреть не хочет на сына.
Продолжение: убитый горем отец винит ребенка в своей утрате. Начинает пить, чтобы приглушить боль, а когда это не помогает, совсем ожесточается.
Отец избивает несчастного сына, едва научившегося ползать. Время идет, и однажды в пьяном угаре отец затевает безнадежную драку с противником куда сильнее себя. Окровавленное, изуродованное тело находят в каком-то переулке, но на лице - блаженная улыбка. Он избавился от страданий, а голодный, покинутый мальчик в конце концов оказывается на попечении церкви.
Мальчик с гладкой оливковой кожей, огромными голубыми глазами и золотистыми кудряшками не может быть никем иным, как Романом.
Моим вечным противником, заклятым врагом, которого больше не получается ненавидеть: Я могу его только жалеть. В церковном приюте он младше всех, да еще и слишком хрупкий для своего возраста. Он старается понравиться, заслужить любовь и внимание, однако другие дети отмахиваются от него. Вскоре он становится всеобщим слугой, удобным мальчиком для битья.
Когда Деймен поит всех эликсиром, спасая от чумы, Роману лекарство достается в последнюю очередь. Его попросту не замечают, и только Трина, вспомнив о нем, требует отдать ему последние капли снадобья.
Я заставляю себя досмотреть до конца. Сотни лет копится его обида и злость на Деймена, сотни лет преданной любви к Трине и - отказ за отказом. Постепенно Роман набирается сил и знаний, он уже способен добиться всего, чего пожелает, кроме того, что ему нужно больше всего на свете. Это единственное я отняла у него навсегда.
Я смотрю, хоть в этом нет необходимости. Главное мне уже ясно.
Зверь появился на свет шестьсот лет назад, когда отец избивал Романа, когда Деймен его не замечал, когда Трина его пожалела. Все могло быть иначе, если бы кто-нибудь указал Роману дорогу.
Голограмма гаснет, картинки тают в воздухе, свет в зале тускнеет. И теперь я точно знаю, что делать.
Встаю, коротко склоняю голову в знак благодарности и возвращаюсь в обычный мир.
ГЛАВА 31
Если честно, когда я останавливаю машину возле дома Хейвен, меня пробирает дрожь. В голове крутятся вопросы: "А может, не надо? Захочет ли она разговаривать или сразу вышвырнет меня за дверь, словно вышедший из моды прикид в стиле эмо?"
Этого я не узнаю, пока не попробую. Минуту на то, чтобы успокоиться, собраться с мыслями и наполнить себя целительным светом, как научила Ава. Коснувшись для верности амулета, спрятанного под платьем, вылезаю из машины и направляюсь к двери. Может, Хейвен здесь больше и не живет, у нее же теперь весь мир в полном распоряжении, но с чего-то нужно начать.
- Здравствуйте!
Заглядываю экономке через плечо и с облегчением убеждаюсь, что жилище подруги выглядит как обычно - то есть в состоянии полнейшего хаоса и беспорядка.
- Хейвен дома? - спрашиваю я с надеждой, словно подталкивая собеседницу ответить "да".
Экономка кивает и жестом приглашает меня войти. Я взлетаю на второй этаж и, не позволяя себе передумать, стучу в дверь.
- Кто там? - слышится раздраженный голос Хейвен.
Похоже, гостям она не рада. А уж когда я называю свое имя…
- Надо же, какие люди! - мурлычет Хейвен, приоткрыв дверь, но не впуская меня в комнату. - В прошлый раз, когда мы с тобой виделись, ты…
- Напала на тебя.
Она ждет, что я буду отпираться, а я ее удивлю - сама все признаю, открыто и честно.
- Понимаешь, так получилось… - начинаю я.
Хейвен меня перебивает.
- Вообще-то ты соблазняла моего парня. А он тебя к себе не подпустил, и тогда ты набросилась на меня. - Ее улыбку никак не назовешь приятной. - И что же привело тебя сюда, Эвер? Хочешь закончить дело?
Смотрю на нее так искренне и прямо, как только могу.
- Ничего подобного! Я как раз хотела все объяснить и помириться.
Сама вздрагиваю, произнеся последнее слово. В прошлый раз я его употребила в разговоре с Романом, и закончилось все не слишком хорошо.