Молясь Богу, мы принимаем от него силу, - но только он способен напитать ею всех нас!
Фанатично молясь звезде, мы, сами того не зная, тянем из нее жизнь, тащим себе ее судьбу…
Ибо желание поклонника быть во всем как его кумир - не что иное, как желание занять его место на пьедестале!
Для этого не нужно быть рядом. В старину ведьмы воровали молоко, вонзая нож в стену своего дома. И, капля за каплей, молочная сладость из вымени соседской коровы перетекала по ручке ножа в подставленное ведро. Капля за каплей энергия певицы перетекала в девушку, окрестившую себя ее именем. Одна все глубже забивалась в нору депрессии, оставив мародерам свое место на сцене. Вторая была на взлете, намереваясь, заняв его, стать второй Могилевой.
Но уже завтра она осознала б, что хочет быть не второй, а единственной!
Все сталось бы именно так, если б между двумя "Королевами" не легла карта "Смерть".
Смерть мужчины, удивительным образом сыгравшая роковую роль в жизни обеих, полностью изменила расположение сил, возродив одну и подмяв под собой другую.
Почему?
Ответ был где-то близко, совсем рядом…
- Вернемся к делу! - уверенно встряла ведьма, пододвигая звезде блокнот. - Наташа, ты можешь написать на бумажке то, что напророчил тебе Владимир? Возможно, истина, как обычно, таится строго посередине…
Бросая на Олю угрюмые взгляды, Могилева склонилась над столом. Оля обреченно заплакала - внезапная стычка окончательно лишила ее сил.
- Что бы он ни сказал, мое решение не измениться. Его все равно не воскресишь. Все кончено… И даже не страшно… Просто невыносимо тяжело… жить.
- На, - подчеркнуто не замечая скулежа соперницы, Наташа сунула Иванне исчерканный листок. В глубине души ее размывало предательское сострадание к несчастной, запутавшейся поклоннице, которую гады-менты доконали явно сфальсифицированной бумагой.
Слушай, Натали. Если бы я знал, что последний, то не потратил бы без толку… Как ты поняла? Я любил, жизни хотел… А ты лгала, Натали. Ты скоро умрешь. Я….таюсь с тобой! -
- зачла Карамазова.
- Вот что запомнил из слов Владимира санитар. Наташа же услышала несколько другое:
Слушай, Натали, что это твой последний год. Не потрать его впустую, дешевкой, как я. Ведь любит нежно тебя. Любит больше жизни. Хотел женой. Ты, не лги, прошу, умирая, Натали. Ты скоро умрешь. Я с тобой.
- Ничего не понимаю… - проныла Оля. - Что это значит?
- Это значит, - объяснила Могилева, - что умирающий предсказал мне: я проживу только год! И предупреждал, чтобы я не потратила его зря. Он говорил о моих отношениях с Олегом. И был прав. Из-за бесконечных придирок я уже перестала замечать, как нежно он меня любит, как предан мне. Просто я… я чересчур требовательна к людям. И еще я боялась, что замужество уничтожит мою карьеру. Я лгала себе самой! Делала вид, будто все мои проблемы - лишь череда злокачественных неприятностей, сидела пнем, сложа руки… А он сказал голую правду - прямо в лицо! Залепил ее, как пощечину!..
- Но откуда Володя мог знать все это? - поразилась Оля.
- Возможно, умирающие, - высказала еретическую для себя мысль певица, - уже стоят одной ногой в потустороннем мире, где знают про нас все!
- Ничего не понимаю! - не унималась Ольга. - Он сказал либо то, либо другое, либо то и другое… Кого же из нас он имел в виду?
- Сейчас мы это выясним, - оптимистично пообещала Карамазова.
Деловито поправив черную шапочку у себя на голове, она разложила перед собой записи Могилевой и свидетельские показания санитара и вооружилась ручкой и чистым листом.
- Итак, оба послания оканчиваются словами "Ты скоро умрешь. Я… с тобой" и начинаются с обращения "Слушай, Натали". Это пока единственное, что не вызывает у нас сомнений…
- И совершенно ничего не проясняет, - иронично хмыкнула Могилева. - Потому что так зовут нас обеих и, похоже, обе мы честно собрались умирать.
Оля поджала запекшиеся губы - шутка показалась ей неуместной.
- Дальше, - продолжала ведьма, - идут две фразы. Во многом идентичные:
Если бы я знал, что последний… то не потратил бы без толку…"
и
…что это твой последний год. Не потрать его впустую, дешевкой"
- Сложим их, - предложила Иванна. И, настрочив первое предложение в своем блокноте, прочла:
Если бы я знал, что это твой последний год,
то не потратил (не потрать)
бы его впустую, без толку (дешевкой)
- Ведь, - незамедлительно разъяснила она, - умирающий говорил с большими паузами, иногда еле слышно. Так что, скорее всего, некоторые слова и Наташа, и санитар попросту не расслышали, а иные угадывали только по созвучию. Как, например, "без толку" и "дешевкой". Но в данном случае это вряд ли имеет значение, поскольку смысл примерно одинаковый. Верно?
- Допустим, - сдержанно согласилась Могилева.
- Затем следует еще два варианта ответа:
Как ты поняла? Я любил, жизни хотел…
…как я. Ведь любит нежно тебя. Любит больше жизни. Хотел женой.
- И из них явственно складывается третий:
Как ты поняла, я ведь любил (любит)
нежно тебя, любит больше жизни. Хотел женой.
- Женой! - прошептала Оля. - Господи, он хотел жениться на мне! - Она в отчаянии закрыла лицо руками.
- Из которого, - резюмировала ведьма, обращаясь к Наташе, - становится понятно: права не ты, а Ольга. Послание адресовано ей. Текст: "Если бы я знал, что это твой последний год, то не потрать бы его впустую. Я ведь любит нежно тебя", - стопроцентная тарабарщина. Стоит добавить к твоему пророчеству несколько слов, и оно совершенно теряет смысл. Ты сама сложила вырванные из контекста фразы в страшное предсказание, услышав именно то, что боялась услышать и в чем неоднократно упрекала себя сама. Предупреждение покойного было лишь твоим собственным предупреждением себе: жизнь зашла в тупик, нужно немедленно браться за голову!
- Может, ты и права… - В тоне Наташи послышалось недовольство и в то же время облегчение. - Но я все равно сделаю все, что задумала. Только с замужеством, пожалуй, повременю… - Она сосредоточенно ковыряла пальцем пропаленную чьей-то незадачливой сигаретой дыру на ручке кресла, спешно перекладывая пасьянс своей будущей жизни.
Карамазова смерила звезду неодобрительным взглядом.
- Ну а мы, - ласково произнесла она, сосредоточивая все внимание на Ольге, - вернемся к последней, спорной, части послания. Тут, увы, особо складывать нечего. Единственная полезная и, наверное, небезразличная вам информация, которую можно выжать из этой сравнительной характеристики, в том, что Володя и впрямь не упрекал вас во лжи. Он сказал "не лгала" или "не лги". Окончательная же версия звучит так. "Если бы я знал, что это мой последний год, то не потратил бы его впустую, дешевкой. Как ты поняла, я ведь любил нежно тебя, любил больше жизни. Хотел женой. А ты не лги, прошу, умирая, Натали. Ты скоро умрешь. Я….таюсь с тобой!" Но она наверняка неполная… - Голос ведьмы стал вдруг смущенным и неуверенным. - Ее конец только запутывает нас.
- Без разницы, - эмоционально выкрикнула Ольга. - Я все поняла! Умирая, он просил меня умереть вслед за ним. Не лгать, не выдумывать себе оправдания! Это я убила его своей корыстью, своей расчетливостью, эгоизмом, неверием. Все считала… И просчиталась, сука! Сама уничтожила наше будущее, наш брак, нашу любовь, нашу жизнь… Это можно поправить только… так…
Она вцепилась пальцами в горло, пытаясь ослабить уже ощущаемую ею, уже наброшенную на шею петлю и закатила растекающиеся глаза.
- Я не брошу его, не отвергну его больше… Я буду с ним. Я исправлюсь…
Наташа испуганно глазела на несчастную, в кои-то веки не найдя что возразить.
Ведьма раздосадованно грызла колпачок пластмассовой ручки, ощупывая клиентку тревожным взглядом.
- И все же, - сказала она осторожно, - уверена, вам хотелось бы узнать послание целиком.
- А разве это возможно? - всхлипнула Ольга.
- Вы же пришли ко мне за помощью, а это, пожалуй, единственное, чем я могу помочь вам. Связь с мертвым нетрудно установить… Мы попросим Владимира повторить свои последние слова.
- Я была бы очень признательна… - нерешительно выговорила Оля.
Карамазова со злостью швырнула в камин исписанные листы, потушила свет и, вернувшись в кресло, аккуратно положила перед собой ручку и блокнот.
- Соберитесь. Мы начинаем… - объявила ведьма.
В комнате, освещенной только пламенем огня, сразу стало неуютно и подозрительно тихо. На обнаженных руках Могилевой мигом вылупились пупырышки "гусиной кожи". Ольга, почти безучастная к происходящему, без сил откинулась в кресло - она казалась пустой, безжизненной оболочкой, неумело набитой ватой.
Взяв в руки красную ручку, Карамазова смежила веки.
- Закройте глаза! - приказала она. - Вам не надо видеть…
И вдруг с шумом втянула в себя воздух и заговорила, быстро и странно, на незнакомом, непривычном уху, темном языке.
- Владимир…. Владимир… Владимир… - повторяла она, переплетая единственное понятное слово с резкой и пряной речью.
Ее острые слова разрезали воздух как шелк. И сквозь образовавшуюся длинную бескровную рану подул сначала слабый, рассеянный, но с каждой буквой все более осязаемый, все более цепкий - холод.
- Владимир… Владимир… Влади… - Голос ведьмы сломался на полуслове.
Послышался сухой всхлип бумаги. Зудящий звук шариковой ручки, водимой по каменной поверхности стола.
Не удержавшись, Наташа слегка приоткрыла глаз и, охнув, зажмурила вновь, скривившись в безмолвном оскале.
Ей почудилось, что, перекинувшись через спинку кресла, над Карамазовой склонилась длинная, худая тень, направляющая ее руку своей черной рукой…
"Мне показалось!!!"
Ручка остановилась. Снова хрустнул бумажный лист. Все началось по новой.
"Скорее… скорее б окончилось. Хочу уйти… Зачем я осталась?" - винила себя Наташа, стараясь заколоть, захлестать, забить здравыми упреками овладевший ею мутный кошмар.
Страшная тень стоит в двух шагах от нее, мертвая тень, которой достаточно протянуть холодные пальцы… и….
"Нет, показалось, показалось! Хочу уйти. Скорее уйти!"
Страшная улыбка распятая на мертвом лице. Неужели он тут? И черная рука тянется сейчас к ней, чтобы коснуться ее щеки, груди, волос: "Кажется, мы уже встречались, Натали…"
"Нет, нет, - трусливо открестилась она. - Я ему не нужна… Ему нужна только Оля!"
- Есть, - звонко сказала Карамазова.
Ее голос, как щелчок, ударил по обвившему Наташу страху, и тот начал медленно, неуверенно уползать…
Певица открыла глаза.
- Можно включить свет? - торопливо спросила она и, не расслышав согласия, сама бросилась к выключателю. Вспыхнул зеленый абажур под высоким потолком - стало легче.
Могилева запрыгала на месте, пытаясь согреться. Но уходить уже не спешила - было интересно: чем это кончится?
Оля жадно смотрела на блокнот в руках ведьмы.
- Что ж, - растолковав ее взгляд, Карамазова вырвала листок. - Вы имеете право… Прочтите его нам вслух.
Выхватив из пальцев Иванны долгожданное письмо с того света, Ольга зачла громко, залпом - прежде чем успела уловить смысл.
Слушай, Натали. Если бы я знал, что это мой последний год, то не потратил бы его на такую дешевку, как ты. Поняла?
Я ведь любил жену, а не тебя. Любил больше жизни. Хотел быть с женой. А ты лгала и неспособна любить никого. Я не прощу тебя, умирая, Натали!
Ты скоро умрешь. Я расквитаюсь с тобой!
Пауза была долгой и невыносимо неловкой.
- Что это? - как всегда, первая не выдержала Могилева. - Это кому?
- Что вы подсунули мне? - завизжала Оля, выкидывая вперед разъяренную руку и сотрясая зажатой в ней бумагой. - Это невозможно! Володя не мог сказать такого!
- Это то, что он продиктовал мне сам, - твердо произнесла ведьма.
- Да вы развели меня! Вы сами придумали!..
С ненавистью скомкав лист, Ольга яростно швырнула его в непроницаемое лицо колдуньи и рывком встала с кресла.
- Стой! - закричала Наташа. - Она не врет. Я… чуть-чуть приоткрыла глаза. И я… видела его! Сейчас! Он был здесь! Черная тень… Рукой по ее руке… Он писал. Это! - При одном воспоминании о Тени огромные карие глаза певицы стали черными от ужаса.
И вглядевшись в них, пристально, требовательно, зло, Оля отчетливо поняла: Могилева говорит правду. Слишком явным, слишком неподдельным был ее страх.
- Значит… - Она замолчала. - Значит, не "любил нежно", а "любил жену". - Она сплюнула эти слова сквозь зубы. - Вот, значит, как… Что ж… Сколько я вам должна?
В ее вопросе прозвучал вызов.
Оля, размазанная, жалкая, хлюпающая, переменилась на глазах - выдвинутый вперед подбородок, амбициозный нос, самоуверенные глаза. Злость расправила ей плечи, втянула живот, выпрямила спину, придала четкую форму и яркость граней, вернула силу, привычки, повадки, принципы…
"А она неслабая девочка… Может стать певицей", - подумала Могилева.
Бесстрастная ведьма поднялась, намереваясь проводить свою гостью.
- Пока, Наташа! - панибратски кинула та, кривя ставший вдруг дерзким рот. - Ты меня, кстати, разочаровала…
* * *
Она выскочила из квартиры, словно получив пинок коленом под зад. Оказывается, эта ведьма берет офигенные деньги. Но, черт возьми, она потратила их не зря!
Подумать только, она готова была лезть в петлю, идти пешком в Сибирь - или куда там посылают сейчас осужденных? - ради сукина сына, который просто хотел ее трахнуть, считая голимой ресторанной дешевкой.
"Если бы я знал, что это мой последний год, то не потратил бы его на такую дешевку, как ты… Дешевку, как ты… Дешевку… Дешевку!!!"
Злость выкручивала ей суставы, свивала ее тело в сильный, упругий жгут. Но Оле нравилась ее злость, разрывная, как бомба, готовая взорвать мир!
"…на такую дешевку, как ты… Поняла?"
О, она все поняла! Вова был тот еще дядя! Иначе чего бы его заказали?
"Я затеял одну любопытную игру…"
С друзьями, конкурентами? Жаль… Очень жаль, что его убили они, а не она! Хотя она, считай, убила его, отправив восвояси домой. Так ему и надо! Козел! Сволочь!
"Я ведь любил жену, а не тебя. Любил больше жизни. Хотел быть с женой…"
Надо же, вспомнил! Спохватился! А до того за певичками бегал с высунутым членом.
"А ты лгала и неспособна любить никого…"
Хорошо, что она сказала ему "нет". Иначе бы и впрямь чувствовала себя дурой, купившейся на детскую сказочку про большую любовь!
"Я не прощу тебя, умирая, Натали. Ты скоро умрешь. Я расквитаюсь с тобой!"
Да пошел он… Нужно ей его прощение!
Она докажет. Она всем им еще докажет! Она станет звездой! Не такой, как Могилева…
"Все косишь, все под копирку!"
Подумаешь, примадонна выискалась! Она будет лучше, будет как никто… ОНА БУДЕТ!!!
Ольга крепко сжала жадные челюсти, зная: если нужно, она перегрызет горло всему белому свету.
И первым в очереди стоит сучий мент, неделю безнаказанно пользовавшийся тем, что она выбита из колеи нелепыми иллюзиями.
Завтра, в 10.00, она ему покажет!
* * *
- Я тоже, наверное, должна тебе что-то…. - вежливо напомнила Могилева. - Ты правда помогла мне. Только после того… - Певица быстро оббежала скользкую тему. - Короче, только прочитав последнюю версию, я окончательно убедилась - история не имеет ко мне отношения. Ни малейшего!
- Разве? - отозвалась колдунья.
- А разве нет?
- Нет… - гулко сказала Иванна. - Ольга пыталась перетянуть твою судьбу. И ей удалось это. Но судьбы звезд складываются не только из блесток и роз, в них всегда много трагедий, несчастий, горя. И любимые их часто погибают…
- Ты хочешь сказать?.. - ахнула Наташа.
- Умереть - должен был твой Олег. Но Оля перетащила к себе не только твой успех, но и смерть, - твое вдовство и боль потери…
- Я не верю! - запротестовала певица. - Это просто случайность…
- В картах Таро не бывает случайностей.
Ведьма вытащила из кармана колоду, вспомнив, что из-за обилия гостей позабыла выбросить "карту дня".
- И в жизни тоже… Смерть Владимира и его пророчество вернуло все на свои места. Я думала, последняя неделя убедила тебя в этом.
- Да уж, со страху я такого наворотила! Мой новый хит точно будет разрывной. И клип тоже… - На мгновение мордочка Могилевой стала довольной, как у кота при виде печенки, но сразу же скуксилась жалостью и угрызеньями совести. - Но нельзя ж благодарить Бога за то, что кто-то умер! Неужто ему ничем нельзя было помочь?
- Не ты подсунула им свою смерть - ее украли! Владимир, как Гумилев, слишком долго гулял по лезвию ножа. В таких случаях достаточно одного толчка… Но он был уверен, что ему сойдет с рук все. Привык к фарту. Участвовал в заговоре - играл с огнем. И доигрался…
- Владимир?
- Нет, Гумилев. Впрочем, какая разница…
- А Олег? - занервничала Наташа. - Ему тоже грозило убийство?!
- Иная смерть… - сумрачно выговорила колдунья. - Я не знаю какая, ведь когда ты пришла ко мне, жертва была уже определена. А с тех пор ни одна фотография не моргнула и глазом. Значит, теперь Олегу ничто не угрожает.
Наташа опасливо покосилась на семейный портрет поэтессы и белогвардейского офицера. Странно, его лицо разгладилось… Странная игра света и теней.
- Если ворошить чужие судьбы опасно, зачем ты держишь здесь все эти снимки? - жалобно проскулила она. - Вдруг это они!.. Это они нас?.. Всех, кто сюда приходит…
Но Могилева и сама знала, что обвиняет ведьму зря. Предчувствовала же она, предчувствовала давно - Олегу грозит нечто страшное и непоправимое. И если цена его спасения - год ее украденной жизни, то это мало, ничтожно мало…
Иванна убежденно покачала головой.
- Суть моего изобретения в том, что сигнализаторы не отдают свои трагедии - наоборот, пытаются вытянуть свое горе из чужих судеб, предупреждая о несчастьях, дабы другие не повторяли их ошибки. Например, свидетели утверждали: после расстрела поэта за Ахматовой долго ходила худая, длинная тень… Она и сама говорила, что постоянно ощущает его присутствие…
- То же самое говорила Ольга.
- Тебе это, наверно, неинтересно…
Карамазова меланхолично тасовала карты, глядя в сторону - на полыхающий в камине огонь. Из растянутого рукава ее свитера выпал обрывок свернутой в трубочку бумаги. Наташа подняла его, стала вертеть в руках. Из коридора вышел черный ньюфаундленд ведьмы и преданно улегся у обутых в восточные шлепанцы ног хозяйки.
- Не знаю, - сказала Иванна, по-кошачьи жмурясь на пламя. - Может, не стоило реанимировать твою конкурентку. Она сильная, из тех, кто прорывается к вершине любой ценой… Но на тебя она больше не покусится. А мне почему-то кажется, что ты не относишься к категории артисток, которые боятся сильных соперниц…
- Да ради бога… - равнодушно отмахнулась Наташа и машинально развернула бумагу.
Если бы я знал, что это мой последний год, то не потратил бы его впустую, без толку. Как ты не поняла, я ведь любил не жену, а тебя. Любил больше жизни. Хотел сделать женой.
А если ты не лгала и способна любить меня, как никого, то я не отпущу тебя, умирая, Натали.
Ты скоро умрешь. Я не расстанусь с тобой!
Лицо певицы перекосилось от возмущения.
- Ты наврала ей! Подменила послания. Сама написала ту позорную бумажку! Так нельзя! Она имела право знать правду!
- Так она ведь знала ее, - подняла брови колдунья. - И что сулила ей эта правда? Страдания…
- Нет, сострадание! - закричала Наташа.
- Боль…
- Нет, любовь! Способность любить! Ты украла у нее душу!
- Я подарила ей жизнь. Как, по-твоему, что важнее?
- Не знаю, - смутилась Могилева.
- Никто не знает… - вздохнула Карамазова. - Все смешано, перепутано, словно слова в этом пророчестве. В каждом событии таится десяток смыслов. Где добро, где зло? Кувырок, и они превращаются друг в друга, как оборотни. Но я должна решать каждый день, никогда не понимая, права я или виновата. Еще ни разу я не была уверена в этом до конца. И, скорее всего, никогда не буду…
- Подожди! - вспыхнула звезда. - А мне ты сказала что?
- Правду.
- Правду?! Так я и повери…
Недоговорив, Наташа мячом вскочила с места и, пытаясь лихорадочно наверстать время короткой - насколько короткой?! - жизни с Олегом, правой рукой требовательно набрала номер на крошечном мобильном, в то время как ее левая кисть уже выуживала из сумки деньги для оплаты, ноги искали сброшенные под кресло босоножки, а попа, подрагивая от нетерпения, рвалась бежать к двери и дальше, дальше, дальше - к тысяче целей, свершений, задач…
- Олежка? - страстно вскрикнула певица, прижимая ухо к трубке. - Милый, родной, любимый! Ты уже в Киеве? Бросай чемоданы и в ЗАГС. Срочно! Бегом! Пулей! Рысью! Сегодня мы подаем заявления… Сегодня! Вдруг ты завтра умрешь?! Или я!!!
Она бросилась к дверям, оставив купюры на столе, сотрясая на ходу растопыренными пальцами на прощанье…
Карамазова, зажмурившись, выбросила "карту дня".
'Иерофант' - брак, союз, соединение.
- Что за банальщина, - обиделась ведьма. - История таки закончилась свадьбой.