- В то время, когда я узнал о нашей с Анной предполагаемой связи, я бы с большей вероятностью поверил в то, что собственными руками придушу эту несносную девчонку, чем в мою к ней любовь.
- Она не была красивой?
Роман снова засмеялся, таким живым задорным смехом, который сразу снял напряжение, витавшее в воздухе рядом с нами.
- Анна не была красива в привычном смысле слова, она была по животному притягательна. Ее раскосые ярко-зеленые глаза, словно, бросали вызов, зазывая глупцов вступить с ней в связь. Ее умопомрачительная походка сводила многих мужчин с ума, многих, включая и меня. Я не раз замечал, что стоило Анне пойти купаться, несколько парней отправлялись следом в надежде присоединиться к ней.
- Дай-ка догадаюсь! Анна накидывалась на них с кулаками?
- Если бы… - в голосе Романа я уловила легкую иронию. - Как-то раз я решил узнать, чем заканчивались их преследования. Я был поражен. От всей души наслаждаясь происходящим, Анна и ее поклонники устроили самые настоящие водные баталии. Я не мог поверить своим глазам, только опустился на землю и с удивлением наблюдал за ними.
Роман замолчал, явно, погруженный в собственные воспоминания, и мне стало неловко торопить его, но любопытство, всё же, взяло верх.
- Ты присоединился к Анне?
- Я встретил взгляд ее кошачьих глаз и прочел в них бешеную ярость. Отчего-то эта дикая кошка возненавидела меня, да так сильно, что вскоре начала подстраивать мне всевозможные пакости: сожгла мою палатку, срывала тренировки, портила еду и одежду, не давала спать, - Роман рассказывал все это так сладко и нежно, что я догадалась: воспоминания приносят ему неподдельную радость. - Она снискала расположение всех в лагере, с успехом притворялась милой и приятной девушкой, но со мной неистовствовала. Анна стала моим ночным кошмаром, я начал остерегаться собственной тени, когда где-то поблизости блуждала эта необузданная хищная львица.
То, что мои глаза были завязаны, повлияло на ощущения. Я, будто, видела все, о чем говорил Роман. Я отчетливо представляла себе Анну, ее звериный взгляд и ощущала бешеный нрав. И угораздило же Романа жениться на такой женщине!
- Все изменилось однажды ночью, - голос Романа зазвучал тоскливо и романтично. - Я был с женщиной, когда Анна подкинула в мою новую палатку несколько змей. И где только она их нашла?!
Я тихо захихикала и Роман легонько хлопнул меня по руке.
- Да, я погнался за ней, но она, чертовка, была быстра! Я догнал ее далеко в лесу и повалил на землю.
- Ты хоть оделся?
- Не успел! - как бы оправдывался Роман, и я громко рассмеялась.
- Она улыбалась так призывно и обольстительно, что я буквально накинулся на нее, разрываемый желанием убить Анну и невероятным возбуждением. Ну, откуда же я мог знать, что эта татуированная дьяволица окажется невинна?
Я не услышала раскаяния в словах Романа, только восхищение и самодовольство.
- И вы поженились…
Пальцы Романа коснулись моей щеки, и я вздрогнула.
- Наша с Анной история очень длинная, Элейн. Мы прошли долгий путь от ненависти до пылкой и страстной всепоглощающей любви, и, не смотря не это, Анна покинула меня. Однажды на рассвете, она поцеловала меня в губы и прошептала: "Мне нужно уйти - у меня есть незаконченное дело". К сожалению, спросонья я не понял, что это ее дело находится далеко за пределами лагеря.
- Ты не был с женщиной с тех самых пор, - серьезно подвела черту я и поняла, что чувства Романа к Анне невероятно глубоки.
- Да, - выдохнул он и тихо добавил. - Но теперь я хочу быть с другой, Элейн. И эта другая - ты.
Я окончательно потеряла ориентацию в пространстве за те мучительно долгие десять минут, что Роман нес меня по извилистым лесным тропам. Было слышно только его глубокое дыхание и ровное биение сердца. Наконец, мне удалось понять, где мы оказались. Сперва я ощутила блаженную прохладу и свежесть воздуха, мой слух уловил гул комаров и мошек, а потом, когда мы подошли к самому берегу реки, я услышала и многоголосие ее потоков. Когда босые ступни коснулись холодной воды, приятная дрожь пробудила жажду встряски изнеженного покоем тела.
- Ты хочешь, чтобы я сняла одежду? - мой нетвердый голос с лихвой выдавал переполнявшее душу волнение.
- Ты хочешь раздеться?
Я услышала его иронию, нежность и скрытый трепет. Возбуждение горячей пожирающей волной разлились по телу. Но раздеться мне было не суждено. Громкие голоса нарушили наш покой, и я почувствовала несильное колебание воды - романтика момента была безвозвратно утеряна. Меня окружили люди, которые перекидывались ничего не значащими фразами с Романом, а потом кто-то задел мое плечо. Смятение и страх. Теплые ладони легли на мою талию и сквозь тонкий хлопок стали согревать стылую плоть. Я прижалась к стальной груди Романа, и все тревоги разом исчезли, уступив свое место давно забытому желанному огню доверия.
И вновь невесомость… Он нежно покачивал мое тело, опуская его все ниже и ниже. Совсем не хотелось касаться ледяной воды, но я решила: "Будь, что будет". Я чувствовала себя маленькой незначительной песчинкой, которую подхватили буйные ветра и понесли, и вихрем закружили в естественном танце природы. И у всех этих ветров было единое имя. И звали их Роман.
Я не придумала эти слова, нет. Я их просто услышала. Где-то в глубинах моего сознания или подсознания родилась эта странная песня, а быть может, добрый ангел напел ее для меня.
Душа моя его навек.
Ценнее всех твоих законов
Прикосновенье этих рук,
Взор глаз, взмах век,
Дыханья легкое касанье…
И ветер пел мне ее. И то была эйфория другого рода, такая, подобную которой я не испытывала прежде. И стало так хорошо… Действительно, хорошо.
Он положил меня на прогретый солнцем песок, пальцы Романа сплелись с моими, губы прохладным ветерком прикоснулись к моим рукам, плечам и шее. Он учил меня другому, тому, о чем я раньше не имела представления, о существовании чего и не подозревала. И вряд ли знал он сам. Это не было бешеной страстью, имя хозяина которой был Димитрий. Это не было дружбой и даже любовью. Чем было то, что происходило между мной и Романом, я не понимаю до сих пор. Я могу только рассказать о том, как все это чувствовала.
Я помню разливающиеся блаженством по венам звуки скрипки. Мне казалось, мы были на паркете. А на чем в действительности мы были, я не знала. Да это и не важно. Сильные руки обвили мой стан. Приятный сладковатый запах душистого мыла, которое использовал Роман, обволакивал нас. Все это было не на яву, а во сне, в сладком, приятном сне. Я уже привыкла не видеть - я уже привыкла видеть иначе, представлять то, что происходило вокруг, в цветах, так, как я того хотела. А если мне что-то не нравилось, я запросто меняла это.
Мне казалось, мы с Романом были единым целым, но это не было любовью. Верен в тот вечер сказал, что у каждого из нас в этом мире есть половинка, та самая, которая, в действительности, потерянная половинка его души. И когда мы найдем то тело, в котором заключен кусочек нас самих, мы безошибочно почувствуем это. Я знала, что Роман был моим продолжением.
Мы ощущали друг друга так, словно, наши нейроны проникали друг в друга, словно, наши тела посылали друг другу импульсы, независимо от нас. И никто на свете мне не был нужен. И ему тоже. Я безусловно понимала это. А все вокруг казалось несущественным и незначимым, хотя и невозможно прекрасным. Да, это был природный, натуральный наркотик. Это был бешеный кайф в измененном состоянии сознания. Это был Роман.
Хотела ли я его поцеловать? Хотела ли я его? Я просто хотела быть рядом с ним и испытывать все то, что испытывала. Мы вознеслись в какой-то космос, оказались в иной вселенной с совершенно другими законами физики и химии. И наша эволюция, то, что наши души должны были реинкарнировать и измениться, все разом нарушилось. Мы достигли нирваны просто находясь рядом. Я и он. И ничего больше не надо.
Я до сих пор гадаю, представлял ли Верен такой исход испытания слепотой, надеялся ли он, что кому-нибудь удастся прочувствовать все это. Это было просто сумасшествие. Я до сих пор вспоминаю те свои переживания и ощущения и схожу с ума. И я люблю Романа не как мужчину или друга, или кого-то еще. Я люблю его как саму себя, как абсолют, как Его. Я знаю, он сейчас не со мной, но это и не важно. Он просто есть. И это счастье.
В тот вечер Роман проводил меня до палатки, поцеловал в макушку, когда помог проникнуть внутрь моего походного жилища и, напоследок, снял повязку с глаз, смазав веки специальным средством. Он велел лежать с закрытыми глазами еще несколько минут и вышел, пожелав на прощание сладких снов.
Спустя минуту я вновь услышала скрип молнии. Прохладный воздух ворвался в мою обитель.
- Роман?
Теплый палец коснулся дрожащих губ. Сердце забилось быстро-быстро. Все изменилось. Его прикосновения стали иными, жадными, хищными. Руки сомкнулись на моей шее, пылко ласкали ее, тянули волосы. Я запрокинула лицо, и в это момент голодные жаркие губы впились в мои, дерзкий язык проник внутрь, клыки сомкнулись, и я вскрикнула. Было приятно, совершенно не больно, но очень чувственно.
Он целовал как в последний раз, я даже думала, что хищник пойдет до конца, но внезапно он отстранился. Любопытные глаза распахнулись, но свет фонаря ослепил меня, и я вновь зажмурилась. Конечно, когда я прозрела, его уже не было. Пальцы коснулись пылающих губ - я все еще чувствовала его вкус, терпкий, горько-сладкий вкус его поцелуя. И я забыла нирвану, забыла абсолют. Мне нужна была дикая животная страсть.
Природа взяла свое.
Глава 9
В тот самый день, когда я, наконец, в полной мере ощутила красоту и очарование окружающего мира, случилось самое страшное - в лагере появился он.
Я сидела под тенью дерева, а драная белая кошка петляла рядом со мной, и, в конце концов, улеглась возле моих вытянутых ног. На арене сражались несколько пар. Одни на ножах и нунчаках, другие на кулаках. Но мое внимание привлекли двое парней, практиковавших древнее восточное единоборство. Меня завораживали их движения и нетрадиционные выпады, но больше всего изумляла манера парировать удары. Текучие, как вода, противники ускользали от взмахов друг друга. Непредсказуемые, словно дикое пламя, их хаотичные движения изредка всё же достигали цели. Я глядела и глазами впитывала все, что происходило на борцовской площадке.
Сердце пропустило удар. Мороз пронесся по коже. Возникло чувство дискомфорта и ощущение потери опоры под ногами, не смотря на то, что я сидела на прогретой солнцем земле. Что-то было не так. Мои глаза скользили с одного человека на другого, с одной фигуры на другую в поиске. И, наконец, нашли его. Димитрия. Широко распахнутыми от ужаса глазами, совершенно не дыша и не двигаясь, я наблюдала за тем, как его крупная фигура движется к центру арены.
"Этого не может быть! Откуда он здесь взялся? Я сплю и вижу жуткий, отвратительный кошмар!"
Я изо всех сил зажмурилась и резко распахнула веки. В нескольких десятках метрах передо мной стоял той самый хищник, которого прежде, когда-то в другой жизни, я считала своим. Буря ни с чем не сравнимых эмоций. Дрожь в коленях. Клокочущее ощущение в животе. Онемение рук. И еще много-много всего. А главное - страх. Дикий, животный, беспощадный страх на мгновение заставил меня поддаться панике.
"Нужно бежать! Скорее! Как можно дальше! Из лагеря! В селение вегов…"
А голос шептал: "Он найдет и там".
Я постаралась взять себя в руки. Нужно думать спокойно и трезво оценивать ситуацию! Итак, в лагере есть Роман. Он защитит! Многие мужчины, которые были на арене, я не сомневалась, помогут мне, и не отдадут на растерзание Димитрию.
Его равнодушный взгляд скользнул по мне. И двинутся дальше. Я была изумлена. Он не узнал меня? Я же ничуть не изменилась! Да, вновь отросли светлые волосы. Я избавилась от татуировок. Но в остальном, я была все той же Эленой, которую он знал. Только моя фигура немного преобразилась после беременности и родов - стала более женственная, появились изгибы и округлые формы.
А что, если он всё же узнал? Димитрий сам отказался от меня, сам отправил меня в селение вегов. Неужели, он появился в лагере по иной причине?
Хищник шел по арене, и я не могла оторвать от него глаз. Его чуть более длинные, нежели в прежние времена, волосы рассыпались по плечам, суровый взгляд исподлобья предупреждал: "Со мной лучше не связываться". А я, дурочка, три года назад не смогла этого прочесть. Он был в рубашке с короткими рукавами, но, не смотря на это, я видела мускулы, бугрившиеся под тонкой серой материей. Адреналин гнал меня на арену. Он же отчаянно кричал: "Беги!" А я сидела и смотрела. И волновалась как никогда прежде.
Невдалеке появился Роман. Я положила онемевшие руки на землю. До этого, по всей видимости, они изо судорожно обхватывали мою талию. Я сделала несколько глубоких вдохов, про себя досчитала до десяти и поняла, что немного успокоилась. Роман шел прямо к Димитрию, который ожидал его.
"Что здесь происходит???"
Хищники обменялись рукопожатиями и несколько минут о чем-то разговаривали, а я, до глубины души пораженная, от изумления не могла закрыть рот.
И тут они стали раздеваться…
Я рассматривала Димитрия и не находила сил оторвать взгляд. Его тело, мощное, необузданное, покрытое все теми же жестокими татуировками, которые за полтора года жизни с ним я выучила наизусть, предстало передо мной во всей своей звериной красе. Я думала, что забыла, всей душой надеялась, что вырвала его из сердца. Но рядом с ним померкли все.
- Это сон. Все это один жуткий кошмар. Я вот-вот проснусь и забуду его…
Но я никак не просыпалась. И смотрела на отца своей дочери, и чувствовала все то же, что тогда, когда впервые увидела его.
Я перевела взгляд. Роман стоял и неотрывно глядел прямо на меня. Он разговаривал со мной. Глазами. Ну конечно! Он знал Димитрия! И именно поэтому отреагировал подобным образом на мою татуировку.
А теперь они собирались драться. Я, как рыба, хватала ртом воздух, ощущая окончательную потерю связующей с реальностью нити. Другие борцы прекратили свои поединки и немного разошлись, образуя полукруг, в середине которого остались только двое. Многие с интересом разглядывали Димитрия, его тело и живопись на коже. А я не осмеливалась представить, что должно было произойти через несколько мгновений. Хотелось подойти. Но я боялась его. До жути. Все поступки Романа казались детскими шалостями в сравнении с тем, что когда-то творил со мной Димитрий.
Они встали в изготовку. Я закусила кулак, когда первым ударом Роман рассек бровь своему противнику. Тот даже не поставил блок. Только смотрел так хмуро, словно его глаза были кусочками разбитого грозового неба или тлеющими углями.
Роман бил, как умел только он. Таким я и каждый, кто ежедневно наблюдал за его тренировками, видели помощника Верена в минуты неистовства. А Димитрий делал вид, что сражается с ребенком, позволяя тому время от времени оставлять новые следы кулаков на своем теле и лице. Неужели, Роман мстил за меня? Неужели, Димитрий позволял ему делать это ради меня?
Я помнила, как он убивал. Я знала, на что был способен этот лютый хищник. И когда Димитрий замахнулся, я непроизвольно вскрикнула. Он совершил единственный удар в солнечное сплетение. Роман навзничь упал на землю и больше не шевелился. Бешеный перешагнул через тело противника и двинулся в направлении шатров, а я побежала к Роману, который, все же, начал медленно подниматься на колени. Не смотря ни на что, он улыбался.
- Почему ты не сказал, что вы с ним знакомы? Ты ведь понял, что я была с Димитрием еще тогда, когда впервые увидел мою татуировку? - я обжигала Романа гневным взглядом и сквозь зубы цедила каждое слово, с трудом сдерживая пылающую в груди ярость.
Мне хотелось кричать на этого несносного мужчину, бить кулаками в его грудь и плакать у него на плече, но слишком близко стояли остальные свидетели прошедшего состязания - схватки Романа и Димитрия.
- А что такого, Элена? Что изменилось? Да, я знаю Димитрия и знаю очень неплохо, - мужчина внимательно наблюдал за моей реакцией, и я это понимала, но была не в силах скрыть тот шквал эмоций, который нахлынул на меня. - У каждого из нас есть свое прошлое, девочка. И пришло время тебе забыть о нем.
Мысли путались и разбегались. Все, о чем я думала, - он был здесь, в лагере. Я хотела исчезнуть, спрятать Арию, хотела убить его или умереть самой. Горячая волна чувственных воспоминаний согревала мое тело. Я изо всех сил старалась отбросить их, но не могла. Димитрий был рядом. Такой же опасный, такой же необузданный и грубый и такой же невероятно-привлекательный и зверски красивый, каким я его помнила.
Роман взял меня за руку, легонько коснулся моей ладони, и мне показалось, что это было неправильным. Я резко развернулась и, расправив плечи, двинулась в направлении своей палатки. И только услышала в спину:
- Он здесь не один, Элена. С ним женщина.
Я не повернулась, ни единым жестом не дала понять Роману, какую боль мне причинили его последние слова. Я оставила это себе. Димитрий со своими самками, его беспринципностью и грубостью - ничего не изменилось. Тогда я не сомневалась, что приехал он именно за мной. А то, что этот беспощадный хищник притащил в лагерь свою новую подружку, только подтвердило мое мнение: зверь остался прежним.
Димитрию стала совершенно безразлична я. Ему не было абсолютно никакого дело до моей дочери, зачатой не без его участия. И, вероятно, со временем я даже смогла бы смириться с его присутствием в лагере, если бы не она…
Когда я впервые увидела Лиссу, просто не могла поверить в то, что она реальна. Она вся казалась мне невероятным произведением искусства. От макушки до кончиков пальцев ног Лисса излучала радость и здоровье. Она не имела ничего общего с мерзким миром хищников или отвратительно-правильным миром вегов. Эта девушка была другая. Вольная. Живая. Красивая. Невероятно красивая. Как и Димитрий. Женщины смотрели на них и перешептывались о том, что пару прекраснее этой невозможно вообразить. А я оставалась в тени, разъедаемая изнутри своими переживаниями и ревностью.
Я старалась держаться как можно дальше от Димитрия и его новой пассии. Но судьба-злодейка нарочно сталкивала нас в самых неожиданных местах, сводила, что называется, нос к носу. Впервые это случилось на лесной тропинке около лагеря. Они показались из-за поворота так близко, что у меня не оставалось ни малейшего шанса раствориться меж сосен. Воздух пропал, а, может, тело предательски отказывалось повиноваться мне и совершать новый вдох. Лисса дружелюбно улыбнулась и кивнула, а он… Димитрий прошел мимо меня с таким безразличным видом, будто я была муравьем, мелким, совершенно безразличным ему насекомым.
Я помню, как украдкой наблюдала за ними, гуляющими за руку, купающимися и весело хохочущими, и мне становилось невыносимо больно. Я смотрела на Лиссу, на ее ангельский лик, который был настолько совершенен, что я не могла даже вообразить подобное до знакомства с ней. И мне было так плохо… Невольно сравнивая себя и ее, я глядела в зеркало, которое было немногим больше моей ладони, и видела самую обыкновенную, чуть симпатичную девушку, ничего особенного из себя не представляющую. А потом смотрела на Лиссу, и сердце останавливалось.