- Во Флоренции все интересно. Обязательно посмотри Понте Веккио - первый мост через реку Арно и единственный уцелевший во время войны. Да, и зайди в галерею Академии художеств, там много великолепных произведений, в том числе "Давид" Микеланджело, и еще…
- "Давида" я не пропущу, можешь быть уверен! - отзывается Майлз. - И мост, и знаменитый собор, и прочие радости, перечисленные в любом путеводителе для туристов. Меня больше интересуют тихие уголки, подальше от проторенных троп. Ну, знаешь, куда ходят настоящие флорентийцы. Роман жутко расхваливал одно местечко, забыл, как называется - там вроде хранятся малоизвестные картины и другие предметы эпохи Возрождения. Об этом месте мало кто знает. Что-нибудь в таком духе можешь посоветовать?
Деймен смотрит на него так напряженно, что у меня по спине пробегает холодок.
- С ходу ничего не вспоминается, - говорит Деймен, стараясь смягчить впечатление от взгляда, хотя голос звучит немного резко. - Впрочем, если заведение, где якобы хранятся прекрасные произведения искусства, не упомянуто в путеводителях, скорее всего там какое-нибудь жульничество. Рынок антиквариата переполнен подделками. Лучше не трать зря время, когда столько всего интересного можно посмотреть.
Майлз пожимает плечами. Разговор ему уже надоел, и он снова принимается набирать эсэмэску.
- Ладно, не важно, - бурчит он себе под нос, с дикой скоростью нажимая большими пальцами на кнопки. - Роман обещал, что составит мне список.
Глава 6
- Ты делаешь поразительные успехи! - улыбается Деймен. - Неужели сама научилась?
Я киваю, оглядывая просторную пустую комнату. Впервые за несколько недель я собой довольна.
Как только Деймен обмолвился, что хочет избавиться от накопившейся за время царствования Романа суперсовременной мебели, я ухватилась за эту идею и с огромным энтузиазмом ликвидировала ряды черных кожаных кресел, телевизоры с плоским экраном, красный бильярдный стол и хромированную барную стойку. Все это были символы, физические свидетельства самого печального периода в наших отношениях. Я с таким азартом набрасывалась на каждый предмет обстановки, что не знаю даже, куда все подевалось. Главное - здесь этого больше нет.
Деймен качает головой.
- Вижу, тебе больше не нужны мои уроки.
- Ты уверен?
Улыбаясь, я отвожу темные пряди с его лица рукой в перчатке. Надеюсь, мы скоро сумеем получить от Романа противоядие или по крайней море придумаем какой-нибудь не столь бросающийся в глаза способ обойти запрет на прикосновения.
- Понятия не имею, куда я отправила все это барахло. И не могу заново обставить комнату, не зная, где ты хранишь прежние вещи.
Я чуть-чуть опоздала, потянувшись к его руке, - Деймен отходит к окну.
- Мебель… - произносит он чуть глуховато, рассматривая ухоженный газон перед домом. - Вернулась в состояние чистой энергии. Что до остального… - Он чуть заметно приподнимает широкие плечи. - Да какая разница? Мне больше ничего не нужно.
Я смотрю ему в спину - поджарое тело, непринужденная осанка… Как он может с таким безразличием отказываться от сокровищ своего прошлого? Портрет в строгом синем костюме кисти Пикассо, портрет работы Веласкеса, где Деймен изображен верхом на норовистом белом жеребце, другие сокровища…
- Это же бесценные предметы! Их нужно обязательно вернуть! Ты их ничем не заменишь.
- Успокойся, Эвер. - Голос у него уверенный и отрешенный. Деймен вновь оборачивается ко мне. - В сущности, все это барахло ничего не значит. Единственное, что важно: ты.
Это, конечно, прекрасно, вот только на меня производит совсем не то впечатление, какого можно бы ожидать. В последнее время Деймена заботит только одно: как искупить свою вину передо мной и перед кармой. Мне, само собой, приятно, что я занимаю первое и второе место в его мыслях, да вот беда - список дальше обрывается.
- Неправда! Это совсем не барахло! - Я подхожу ближе, уговариваю, упрашиваю и надеюсь, что он меня наконец услышит. - Книги с автографами Шекспира и сестер Бронте, канделябры от Марии-Антуанетты и Людовика Шестнадцатого… ничего себе "барахло"! Это, черт возьми, история! Прошлое нельзя взять и выбросить, словно коробку с надоевшими побрякушками отправить на благотворительную распродажу!
Деймен смотрит на меня чуть мягче. Проводит кончиком пальца в перчатке от моего виска до подбородка.
- Я думал, ты ненавидишь эту "пыльную древнюю комнату" - кажется, ты так ее называла?
Пожимаю плечами.
- Люди меняются. - Вот бы и он наконец переменился, вновь стал прежним Дейменом! - Кстати, о переменах - почему ты так переживаешь, что Майлз едет во Флоренцию? - Деймен застывает при одном звуке этого слова. - Из-за истории с Триной и Романом? Не хочешь, чтобы Майлз узнал, что между вами общего?
Деймен смотрит на меня, приоткрыв губы, словно готов заговорить, потом отворачивается, буркнув:
- Меня это не волнует.
- Знаешь, ты совершенно прав. Будь ты нормальным человеком, никому бы и в голову не пришло, что ты переживаешь. Но ты всегда такой спокойный, непробиваемый - достаточно тебе слегка прищурить глаза и самую чуточку стиснуть зубы, сразу ясно, что ты расстроен.
Он вздыхает и снова подходит ко мне.
- Ты видела, что случилось во Флоренции. Да, город прекрасный, но у меня с ним связаны невыносимые воспоминания, и мне не хотелось бы их ворошить.
У меня перехватывает горло при мысли о картинках, которые мне показали в Летней стране: Деймен прячется в шкафу и видит, как отца и мать убивают головорезы, разыскивающие эликсир, потом его мучают церковники в приюте, во Флоренции свирепствует "черная смерть", Деймен уговаривает Трину и других сирот выпить эликсир бессмертия, надеясь всего лишь исцелить и не подозревая, что все они обретут вечную жизнь. Какая же я дрянь, что напомнила ему обо всем этом…
- Предпочитаю сосредоточиться на настоящем. - Деймен широким жестом обводит пустую комнату. - Вот сейчас, например, мне очень нужна твоя помощь. Если верить агенту по недвижимости, покупателям нравится, чтобы дом выглядел чистым, уютным и современным. Я, правда, собирался оставить его пустым, чтобы подчеркнуть размеры комнат, но можно и заполнить…
- Агенту по недвижимости? - ужасаюсь я, едва не подавившись; мой голос внезапно повышается на несколько октав. - Зачем тебе агент по недвижимости?
- Я продаю дом. - Деймен пожимает плечами. - Я думал, ты уже догадалась.
Я озираюсь, жалея, что здесь больше нет старинного бархатного диванчика с пухлыми подушками - на него в самый раз было бы падать, когда мое тело свалится в глубокий обморок.
Но я не падаю, а стою, твердо решив остаться в сознании. Смотрю, словно в первый раз, на потрясающего парня, с которым у нас роман уже четыреста лет.
- Не расстраивайся, Эвер. Ничего не изменилось. Просто дом слишком большой. Мне никогда и не нужно было столько места. Большинством комнат я вообще не пользуюсь.
- И где ты намерен жить? В палатке?
- Всего лишь думал подыскать что-нибудь поскромнее. - Он смотрит на меня, словно умоляя понять. Ничего страшного за этим не кроется.
- Подыскать что-нибудь "поскромнее" тебе тоже агент поможет? - Я всматриваюсь в своего бойфренда, пытаясь разгадать, что за бес в него вселился и куда все это приведет. - Слушай, Деймен, если ты решил быть таким скромным, так и сотвори себе домик поменьше!
Я окидываю его взглядом, от великолепной темной шевелюры до идеально красивых ног, обутых в пляжные шлепанцы. Совсем недавно я мечтала вновь стать обыкновенной, такой, как все. А теперь привыкла к своим сверхспособностям и не вижу смысла от них отказываться.
- О чем на самом деле речь? - спрашиваю я, чувствуя себя не на шутку обиженной. - Ты сам меня ко всему этому приучил. Ты сделал меня такой! И только я наконец-то привыкла, ты сбегаешь с корабля? Скажи, зачем?
Вместо ответа Деймен закрывает глаза и посылает мне мысленный образ: мы вдвоем, счастливые и веселые, резвимся на прекрасном пляже с ярко-розовым песком.
Я мотаю головой, скрестив руки на груди. Не желаю играть, пока он не ответит на мои вопросы!
Деймен вздыхает, смотрит в окно и снова поворачивается ко мне.
- Я уже говорил: для меня единственный путь, единственный выход из ада, который я сам же и создал, - искупить свою карму. А искупить ее можно, только если отказаться от особых способностей, от роскошной жизни и прочих излишеств, какими я баловал себя на протяжении шестисот лет. Жить так, как живут обычные люди, честные, трудолюбивые, смиренные. Справляться с повседневными трудностями, как они справляются.
Я мысленно повторяю слова Деймена, едва веря собственным ушам.
- И как ты намерен это делать? Нет, серьезно! За все шестьсот лет ты хоть день работал по-настоящему?
Я ни капельки не шучу, а Деймен хохочет, запрокинув голову, словно услышал очень смешную шутку. Наконец успокоившись, он говорит:
- Ты думаешь, меня никто не возьмет на работу? - Качнув головой, он хохочет еще веселее. - Эвер, помилосердствуй! Тебе не кажется, что за столько лет я успел обзавестись кое-какими навыками?
Я открываю рот, чтобы ответить - мол, конечно, очень интересно смотреть, как он одной рукой пишет картину в манере Пикассо, покруче самого Пикассо, а другой в то же самое время превосходит Ван Гога, только вряд ли все это поможет ему достичь завидной должности продавца в закусочной "Старбакс" на углу.
Произнести я ничего не успеваю - Деймен уже стоит рядом со мной, переместившись с такой стремительностью и грацией, что я могу только выдавить:
- Знаешь, для человека, который отказался от особых способностей, ты двигаешься на удивление шустро.
И вновь по телу пробегает чудесная теплая волна - Деймен обнимает меня за талию и притягивает к себе, очень аккуратно, чтобы случайно не коснуться открытой кожи.
- А как же телепатия? - шепчу я. - Ты и от нее хочешь отказаться?
Его близость волнует меня настолько, что я едва в силах говорить.
- Я не откажусь ни от чего, что помогает стать ближе к тебе, - отвечает он, прямо и твердо глядя мне в глаза. - Что до всего остального… - Пожав плечами, Деймен мельком осматривает большую пустую комнату, и вновь находит мой взгляд. - Скажи мне, Эвер, что важнее - размер моего дома или размер моей души?
Отворачиваюсь, прикусив губу. Он прав, а я чувствую себя маленькой и пристыженной.
- Разве так важно, что я буду ездить на автобусе, а не на "БМВ", и носить ширпотреб вместо Гуччи? Машина, одежда, почтовый адрес - это всего лишь имена нарицательные. С ними, конечно, забавно, однако на самом деле они не имеют никакого отношения ко мне настоящему.
У меня комок в горле, и я стараюсь смотреть на что угодно, только не на Деймена. Можно подумать, мне дороги разные "БМВ" и поддельные французские замки! Если захочу, я и сама их материализую. Но хоть они и не имеют значения, я должна признаться - в них была часть его привлекательности. Они усиливали блистательное и загадочное очарование Деймена.
Когда я наконец-то решаюсь поднять на него глаза и вижу, как он стоит передо мной, лишенный обычного блеска и шика, я вдруг понимаю, что на самом деле он - тот же самый удивительный, страстный и нежный парень, каким был с самого начала. Вот и подтвердились его слова: никакое постороннее барахло не имеет значения.
Все это не касается его души.
Я улыбаюсь, внезапно вспомнив, где мы можем быть вместе - единственное безопасное место, укрытое от всякого зла.
Я хватаю его за руку в перчатке и тяну за собой.
- Пойдем, я хочу тебе кое-что показать.
Глава 7
Поначалу я боялась, что он не захочет возвращаться туда, куда мало того что невозможно попасть без помощи магии, так и само это место прямо-таки переполнено магией. Но, приземлившись посреди огромного душистого луга, Деймен отряхивает джинсы и протягивает мне руку, оглядываясь по сторонам.
- Ого! У меня никогда не получалось так быстро создать портал.
- Ты меня и научил, - улыбаюсь я, окидывая взглядом пульсирующие цветы и дрожащие деревья.
Здесь все принимает свою первозданную форму чистейшей красоты и энергии.
Я запрокидываю голову, жмурясь от мягкого сияния и мерцающей туманной дымки. Вспоминаю, как в прошлый раз танцевала с материализованным Дейменом на этом самом лугу и все никак не хотела уходить.
- Ты не против? - спрашиваю я, не зная, насколько строг его запрет на магию. - Не сердишься?
Он качает головой и берет меня за руку.
- Летняя страна никогда не надоедает. Прекрасная обетованная земля в чистейшем своем обличье.
Мы идем по лугу, под ногами мягко пружинит трава, кончики пальцев задевают золотистые головки полевых цветов, что качаются и гнутся рядом с нами. В этой чудесной стране возможно все - вообще все. Может быть, даже мы.
- Я соскучился. - Деймен улыбается, оглядываясь вокруг. - Правда, я не помню, как прожил эти недели, а все равно такое чувство, что мы очень давно здесь не были.
- Так странно было приходить сюда одной, без тебя. - Я веду его к очаровательной хижине в балинезийском стиле возле радужного ручья. - Зато я нашла здесь много нового и неожиданного. Не терпится тебе показать! Только позже, не сейчас.
Я откидываю полупрозрачный белый полог и плюхаюсь на мягкие белоснежные подушки. Улыбаюсь, глядя, как Деймен приземляется рядом, и вот мы уже лежим бок о бок и смотрим вверх, на кокосовые балки, покрытые затейливой резьбой. Голова к голове, а подошвы мои не достают до его всего несколько дюймов - так я резко выросла благодаря эликсиру.
- Что это?
Деймен поворачивается на бок, а я силой мысли задергиваю занавеси. Мне хочется отгородиться от всего, чтобы нам остаться только вдвоем в нашем собственном уютном мирке.
- Я увидела такую хижину на обложке туристического журнала, посвященного каким-то экзотическим курортам, и она мне ужасно понравилась. Я решила ее материализовать. Ну, знаешь, чтобы можно было здесь посидеть … и так далее.
Я отвожу глаза. Сердце колотится, щеки горят, и я отлично сознаю, что я, наверное, самая убогая соблазнительница их всех, что встречались ему за шесть сотен лет.
А он со смехом обнимает меня и притягивает к себе, так что мы касаемся друг друга. Нас разделяет лишь тончайший слой пульсирующей энергии.
Я закрываю глаза, отдавшись звонкой жаркой волне, что нахлынула, едва только наши тела приблизились вплотную. Два сердца бьются в унисон, вместе расширяясь и сжимаясь вновь, в едином ритме. Это так хорошо, так естественно, так правильно! Я придвигаюсь еще теснее, уткнувшись лицом в ямку между его шеей и плечом. До чего же хочется попробовать на вкус его нежную кожу, вдохнуть его теплый, мускусный запах… Я прижимаюсь еще ближе, тянусь к его коже… И тут он стремительно отшатывается, а я тыкаюсь лицом в подушку.
Я тоже вскакиваю. Деймен движется так быстро, что я вижу лишь размытое пятно. Он останавливается по ту сторону занавеси, сверкая глазами и дрожа всем телом. Я умоляю его объяснить, что случилось.
Хочу подойти, помочь, а он опять отступает, вытянув перед собой руку и взглядом приказывая не приближаться.
- Не прикасайся ко мне! Прошу тебя, стой на месте. Не подходи!
- Но… Почему? - Голос у меня хриплый и срывается, руки трясутся. - Я что-то сделала не так? Я просто подумала… Раз мы здесь… Ведь в Летней стране не может случиться ничего плохого! Я думала, можно хоть попробовать…
- Эвер, дело в другом… - Он качает головой. Я никогда не видела его глаза такими темными - зрачки не отличить от радужки. - И кто сказал, что здесь ничего плохого не может случиться?
Деймен говорит резко и смотрит на меня так сурово - куда только подевалось его обычное непробиваемое спокойствие.
Судорожно сглотнув, я опускаю голову и чувствую себя глупой. Это же надо - совсем голову потеряла, так хотела быть вместе со своим парнем, что чуть не убила.
- Не знаю… Просто так показалось.
Голос не слушается. Мне хорошо известно, что бывает, когда действуешь, исходя из того, что кажется. Тут не то что перекреститься надо, тут один из нас вполне мог лишиться жизни.
- Прости… - Я мотаю головой, понимая, что извинений мало, если вспомнить, что речь идет о жизни и смерти. - Я… не подумала.
Сгорбившись, обхватываю себя руками за талию и стараюсь сделаться как можно меньше. Стать бы маленькой-маленькой, совсем невидимкой!.. И все-таки в голове невольная мысль: что плохого может случиться в таком волшебном месте, где магия приходит сама собой и раны исцеляются мгновенно? Если уж здесь нет безопасности…
Деймен отвечает на мой мысленный вопрос:
- В Летней стране возможно все. До сих пор мы видели только светлую сторону. Кто сказал, что темной стороны не существует? Быть может, Летняя страна совсем не такая, как мы ее себе представляем.
Я вдруг вспоминаю: когда я встретила здесь Роми и Рейн, они говорили нечто очень похожее. Деймен материализует красивую резную скамью и жестом предлагает мне сесть.
Я усаживаюсь на дальнем конце скамьи. Не хочу снова его пугать.
- Ты должна кое-что увидеть и понять. Закрой, пожалуйста, глаза и очисти разум от посторонних мыслей, старайся быть открытой для видений, которые я пришлю. Сможешь?
Я киваю, крепко зажмурившись, и старательно прогоняю из головы мысли типа: "Что происходит? Он на меня сердится? Еще бы он не сердился. Как я могла быть такой дуррой? Очень сильно он сердится? Вдруг он еще передумает, и мы сможем все начать сначала?"
Моя обычная паранойя на бесконечном повторе. Но и после того, как весь мусор вычищен, я жду, жду и ничего не вижу, кроме густой тяжелой черноты.
- Не получается, - говорю я, приоткрыв один глаз.
Деймен только качает головой. Глаза у него закрыты, брови сошлись на переносице, он предельно сосредоточен.
- Слушай. И смотри глубже. Закрой глаза и настройся на прием.
Я набираю побольше воздуха и повторяю попытку. По-прежнему ничего, только зловещее молчание и ощущение черной пустоты.
- Прости, - шепчу я. Ужасно не хочется его расстраивать, но ведь не выходит же! - Ничего я не воспринимаю, кроме тишины и темноты.
- Правильно, - шепчет он, ничуть не огорчившись. - Теперь возьми меня за руку и погружайся глубже, минуя поверхность. Используй все пять чувств, а потом скажи мне, что ты видишь.
Сделав глубокий вдох, я послушно беру Деймена за руку. Мысленно проталкиваюсь через плотную черную стену. Ничего не меняется.
И вдруг…
И вдруг…
Я проваливаюсь в черную дыру, отчаянно молотя руками и ногами. Не могу остановиться, не могу даже замедлить падение. Я падаю, падаю во тьму и слышу только свой ужасный пронзительный крик. И когда мне уже начинает казаться, что падению не будет конца - все прекращается. И падение. И крик. И вообще все. Я вишу. Без всякой опоры. Совсем одна в этой пустоте без начала и конца. Затерявшись в непроглядной бездне, куда не пробивается луч света. Я покинута в беспредельной пустоте, в затерянном мире вечной полуночи. И постепенно приходит жуткое понимание: теперь я здесь живу.
Ад, откуда нет спасения.
Я пытаюсь закричать, побежать, позвать на помощь - бесполезно. Я заморожена, парализована, я лишилась дара речи. Полное одиночество навеки. Я оторвана от всего, что знаю и люблю, от всего, что существует. Выбора нет - осталось только покориться. Все мысли исчезли, тело безвольно обмякло.