- Не хотелось бы - не надо. Но мы с тобой оба знаем: допускать, чтобы поиск твоих мальчиков ссорил тебя с твоими помощниками, - не просто неправильно, а глупо. И я не собираюсь терять всю группу из-за идиотизма одного ее члена.
Вайль думал, что Кассандра могла бы связать его с теми, кто в прошлой жизни были его сыновьями. Целая цепь Видящих привела его к убеждению, что они теперь американцы. Но пока что поиски удачи не принесли.
- Я не из любителей, которые навлекают рок на головы своей группы или помощников, - ответил Вайль, и голос его прозвучал ниже, как бывало, когда он серьезно волновался. - Я просто хочу того, что принадлежит мне.
Ну вот опять мы уходим туда, где он не слушает голос разума. Его мальчики умерли двести лет назад, а он не мог и не хотел их отпустить. Но кто я такая, чтобы судить, если сама иногда готова рухнуть вдруг на колени от боли собственной утраты? Я бы слова больше не сказала, если бы это была работа только на нас двоих. Но у нас целая группа, и я должна ее защитить. Хватит с меня первой моей команды, которую я защитить не смогла.
- Тебе надо просто быть терпеливым…
- Надоело мне быть терпеливым! - выкрикнул Вайль в сторону воды, будто бросая вызов невидимому богу, который все эти годы играет в прятки с его детьми. Он опустил взгляд, повернулся ко мне. - Я хочу знать, где они. Хочу их видеть, с ними говорить, сказать все, что держу в сердце с тех пор, как они погибли. И Кассандра может для меня это сделать. Может меня с ними связать, если хотя бы попробует! Так что перестань ее опекать и пусть делает свою работу!
Теперь в его голосе слышались отчаяние, боль - и гнев. Отменно несправедливый.
- Кассандра не может вытащить видение из собственной задницы просто для твоего удовольствия. Но если ты будешь на нее давить, она тебя пошлет подальше. А нам она нужна, чтобы как следует выполнить задание, поэтому - прекрати.
Я тоже попыталась красиво уйти, но, наверное, на этом рынке монополию захватила Кассандра. Я споткнулась о жгут проводов, который Бергман протянул из фургона к ближайшей розетке, и чуть не хлопнулась носом вниз.
- Твою мать!
Забавно, как иногда можно все сказать короткой фразой. И еще забавно, что после этого мне стало намного лучше. Может, мне даже удастся поспать без эксцессов ближайшие восемь часов.
Не получилось. Провалявшись минут сорок пять на диване, который больше напоминал груду камней под слоем пакли, я принялась бродить по пустому фургону. Решив, что все пошли проверить, что это за аромат от соседского гриля, от которого слюнки текут, я последовала их примеру.
Бергман, Коул и Кассандра где-то спрятались, зато я нашла сидящего у пикникового стола своего братца, лакающего из глубокой тарелки жижу, которая могла когда-то быть мороженым. У меня сердце чуть не разорвалось, когда я его увидела таким печальным. И не помогало, что мы были окружены семьями отдыхающих, которые веселились, поедая жирную еду и катаясь на вертящихся, крутящихся и качающихся сооружениях, которые, судя по виду, могли в любой момент рассыпаться.
- Не могу поверить, что ее больше нет, - сказал Дэвид, когда я села рядом с ним. Я подождала, не бросится ли он на меня, обвиняя в смерти единственной женщины на свете, которую он любил. Каким-то извращенным поворотом настроения я ждала его ярости, зная, что мне будет лучше, если он на меня сорвется. И очень трудно мне было смотреть ему в глаза, не отворачиваясь. - Есть способ ее вернуть?
- Я не… нет, Дэвид. Нет такого способа.
- Зачем она на это пошла?
- Не думаю, чтобы у нее был выбор.
Но мы оба знали, что на самом деле это не так. Обращение невозможно совершить против воли.
Я посмотрела на собственные руки, лежащие на столе, и они сжались в кулаки. С каким-то странным чувством отстраненности я поняла, что никогда моя ненависть к Джесс не была так сильна, как сейчас.
Когда я подняла глаза, было темно. Дэйва не было, на его месте сидел Мэтт, и вид у него был голодный. И он хотел не мороженого.
- Танго? - спросил он меня, улыбнувшись своей ленивой, манящей улыбкой. Но клыки очень портили впечатление.
- Ты не вампир, - сказала я, впиваясь ногтями в ладонь, чтобы кулаком не сбить это выражение с его лица. Это была пародия на все, что у нас было, на все, чем были мы сами, на все, чем могли стать. - Тебя убил Айдин Стрейт. Помнишь, я видела, как улетала твоя душа?
- Что я могу сделать, если таким я тебе снюсь?
- Многое! - заорала я, хотя понимала, что он врет. - У тебя масса возможностей, сволочь и гад, и все они бьют по мне! Ты хоть секунду подумал перед тем, как обратиться?
Что такое? Я уже сама путаюсь. Вампир он или нет? Я посмотрела на него - и что-то разбилось у меня внутри.
- Я тебя ненавижу.
- Ты меня любишь, - улыбнулся он во весь рот.
- Ты меня оставил!
Он развел руками, посмотрел на себя, будто хотел сказать: "Какого ж черта я тогда тут делаю?"
- Ты меня понял! Это на самом деле не ты!
- Детка, не кипятись. Если бы мне нужно было переливание, ты бы мне его дала без вопросов. И так мы могли бы вечно быть вместе.
Меня начало трясти - так трудно было мне сдержать поток рыданий.
- Мой Мэтт никогда бы меня о таком не попросил.
Он перепрыгнул через стол, но я знала, что так и будет, и потому уже была на ногах, бежала сквозь густую толпу, направляющуюся тяжело и медленно туда, где хохотали компании подростков и молодые пары дымились романтикой. Не лучшее место решающего поединка.
Я метнулась с главной аллеи, между киосками с едой, через парковку "Крабового сарая Кристи", в глубь города. Вампирский запах Мэтта преследовал меня, напоминая, что убегать от него я могу только до тех пор, пока он это позволяет. А что дальше?
Ты знаешь, чего я хочу, прошептал в голове его голос. Я остановилась, встала на тротуаре спешащей улицы, окруженная офисными зданиями, а они глазели на меня темными окнами между ровно расставленных уличных фонарей, и окна были - как черные очки на непроницаемом полицейском. Конечно, теперь поняла. Мэтт хочет меня свести с ума.
Это цена, которую он возьмет с меня за то, что я допустила гибель Джесс и всей остальной команды. Он хорошо меня знал и понимал, что для меня безумие равносильно аду.
Гори, детка, гори, донесся его голос и расхохотался у меня в стучащей голове.
- Нет. Только не так.
Я посмотрела вдоль улицы - по ней неслись машины, миль на пятнадцать превышая ограничение скорости. Я шагнула вперед.
- Жасмин!
Я оглянулась. Сзади стоял Коул, отчаянно пытаясь схватить меня за руку. Боже мой, неужели Мэтт и за ним охотится?
Я покачнулась на краю тротуара - одна нога на мостовой, другая дрожит от усилия сохранить равновесие. Я протянула руку, и Коул вцепился в нее, рванул на себя так, что я покачнулась и упала. От соприкосновения колен с бетоном я проснулась окончательно.
Коул поднял меня на ноги. За спиной ревели проезжающие машины. Солнце палило голову, которую я тут же уронила Коулу на плечо.
Боже мой, только не опять то же самое!
- Жасмин, прости меня, - говорил Коул, поглаживая мне волосы. - Я только на секунду оставил фургон - пришла Китайская Мама обменять билеты, наше шоу на их шоу - помнишь, мы договаривались? И я отвлекся на ребенка.
Я бы тоже отвлеклась. Он почти такой же симпатичный, как И-Джей.
- Который час? - спросила я. Хотя на мне были часы, которые сделал Бергман, левая рука казалась тяжелой, как пушка.
- Почти два.
- Жуть до чего устала.
- Пойдем. - Он обнял меня за плечи и повел обратно. - Сейчас найду тебе что-нибудь преступно кофеинизированное.
Голова болела. А сердце… лучше в это не вдаваться.
- Боюсь, мне нужно что-нибудь покрепче кофе.
- Да? Что, например?
- Шоколад.
Коул братски поцеловал меня в щеку, от чего я чуть не умерла на месте.
- Будет сделано, шеф.
Он назвал меня "шеф". О Господи, как мне их сохранить целыми и невредимыми, если они едва-едва успевают предотвратить мое самоубийство?
Ответа не было - по крайней мере от Господа. Но у меня же есть еще одна открытая линия.
Рауль.
И как только я о нем подумала, всю душу заполнило отвращение. Рауль обитает в моих самых недоступных воспоминаниях. Он возвращал меня из мертвых - дважды. Его руководство, которое тогда было жизненно важным, чуть не заглушило все мои органы чувств. Что он за существо, я толком не знала. Знала только, что прежде он был воином, и умение командовать ушло за ним в жизнь после жизни, а там он действует из такого места, которое очень похоже на номер в "Мираже". Но я туда пойти не могу. Есть у меня подозрение, что там я найду нечто куда более опустошительное, чем случалось мне испытать до сих пор.
Глава 13
Коул вошел в фургон первым. Как только он повернулся ко мне с выражением лица типа "ой, блин!", я тут же поняла, что не все гладко в королевстве мордобойном. Потом до меня донеслись рыдания, не до конца заглушённые подушкой, которую мы все захотим как можно быстрее, быстрее, быстрее - я прикусила щеку изнутри, чтобы сбить заевшую пластинку, - отдать в химчистку.
Я зашла внутрь и закрыла за собой дверь. Кассандра сидела на "Эшли", поспешно вытирая слезы и избегая смотреть в глаза.
- Все нормально, - сообщила я, - не надо тревожиться. Коул успел меня поймать.
- Да не в этом дело! - Услышав сама, что сказала, она виновато на мене посмотрела. - То есть… я, конечно же, волновалась…
- Не парься. - Я изобразила улыбку, опустилась на "Мэри-Кейт". - Я же знаю, что тебя непросто довести до слез.
- Да, я не могу припомнить, когда…
Она смахнула слезы с чистой смуглой кожи и обтерла мокрые пальцы о кружева оранжевой юбки. Еще на ней были такие же оранжевые замшевые ботинки, а сверх того - пушистый белый свитер с короткими рукавчиками, в котором любой другой был бы похож на пуделя. Любой другой, но не она. Даже в разгар бури чувств сохранялась у нее эта невероятная грация движений, уверенное в себе "Это я", отчетливо говорившее, что эта женщина никогда не потратит вашего времени зря и не направит вас не в ту сторону.
Коул устремился к холодильнику, пошарил в нем и вытащил шоколадку длиной с мой локоть. Потом принес ее мне с таким торжествующим видом, что я не могла сдержать смех. Показав ему, чтобы сел рядом со мной, я разделила ее на всех. Бергман все еще спал на своей банкетке, так что мы ему отложили кусок.
Проведя за жеванием миг, граничащий с блаженством, я спросила у Кассандры:
- Ты можешь об этом рассказать?
Она пожала плечами:
- Все равно толку не будет.
- Откуда ты знаешь?
- Толку не бывает никогда.
- Знаешь, как говорила мне моя бабуля Мэй? - спросила я, откусывая еще один щедрый кусок.
- Как?
- "Никогда" - неприличное слово.
- Неудивительно тогда, что ты столько ругаешься. - Коул повернулся, забросил ноги в джинсах мне на колени, голову подложил на подлокотник. Армейская куртка распахнулась, открыв футболку, заляпанную весьма натуралистическими красными пятнами - похоже, от двадцать второго калибра. Надпись на футболке сообщала: "ПЕЙНТ-БОЛ - ЭТО ДЛЯ СОСУНКОВ". - У тебя явно неверные понятия о родном языке.
Я прихватила его за колено так, что он ойкнул и сел ровно.
- Давай, - махнула я рукой Кассандре, как прораб рабочему на стройплощадке. - Ты же знаешь, что я из тебя это выцыганю рано или поздно, так что выкладывай лучше прямо сейчас.
Она вздохнула, опустила плечи, сдаваясь моей хорошо отработанной назойливости. Положив руки на колени так, что все двенадцать колец были отлично видны, она стала оглаживать юбку.
- У меня было видение… - она сглотнула слюну, - моей собственной смерти.
Bay! Тут как бы такое ни воспринимал, а все равно хреново.
- А, это… - Коул приподнялся на локтях. - У тебя видения всегда верны?
- Очень близки.
- Что ты видела? - спросила я.
Кассандра принялась отковыривать с ногтей красный лак.
- Я была в нашей палатке для представлений, наедине с драконом.
- С Луном? - уточнила я.
Она пожала плечами, будто говоря: без разницы.
- Я ему сообщила гадание, которое привело его в убийственную ярость. Он… - Она встряхнула головой, будто чтобы рассеять видение, которое не хотело уходить. - Я чувствовала огонь его дыхания, он жег мне кожу. - Снова выступили и пролились слезы. Она прижала подушку к лицу, заглушив следующие слова: - Я и сейчас его чувствую.
А ну-ка, Жас, быстренько исправь ситуацию. Быстренько, я сказала!
Бедняжка Кассандра просто сходила с ума на глазах. Не успев подумать, я ляпнула:
- Не будет этого.
- Ч… что?
- Очень просто. Я не допущу. Я не дам Луну тебя убить.
- Как ты ему помешаешь? - всхлипнула она.
Этого вопроса следовало ожидать.
Я решила отвечать медленно. Если изложить все логически, может быть, нас обеих это убедит.
- Ну… я начну с того, что буду твердо помнить две вещи. Номер раз: твои видения иногда мимо кассы. Номер два: если он попробует тебя убить, его ждет очень неприятный сюрприз. Потому что раз я предупреждена, то я и вооружена.
Что-то типа того.
Слезы взяли свое, и Кассандра зарыдала уже вовсю. Мы с Коулом тревожно переглянулись.
- Прости, - обратилась я к Кассандре, - ты меня правильно поняла? Я сказала, что не дам ему тебя убить.
Коул зашуршал салфетками, сел рядом с ней, вложил салфетки в дрожащие руки. Постепенно она затихла, потом несколько раз высморкалась, отерла с лица слезы.
- Ты меня прости. Я не думала, что ты мне поверишь.
- А почему нет?
- Потому что очень многие не верят. Например, Вайль…
Она осеклась, сообразив, что чуть не проговорилась, а ему это было бы неприятно. Несмотря на то что я уже забредала на эту опасную территорию, я мысленно сделала себе зарубку: снова начать разговор о его сыновьях. Он наверняка просто преследует ее, требуя указать, где они теперь - будто она какой-то Джи-Пи-Эс ходячий. А она, чем сказать ему, чтобы бросил эту одержимость, переплела тревогу со своим нынешним напряжением и потому готова дать работу фирме "Клинекс" на ближайшие сто лет.
- Знаешь, я же старуха, - сказала она жалобно.
Я наклонилась, потрепала ее по руке.
- Не надо так прибедняться. Даже сейчас тебе никто с виду не даст больше семисот.
У нее появилась дрожащая, но все же улыбка.
- Первые годы жизни я провела в Сеффренеме.
- Никогда не слышала.
- Затерянный город, сейчас погребен глубоко под песком пустыни. Но когда-то был центром искусства, торговли и религии. Все боги обитали там - каждый в своем храме. И я была оракулом самого великого из них - Сеффора. Люди месяцами терпели тяготы пути, чтобы припасть к моим ногам и услышать мои пророчества. Мне приносили дары - драгоценности, еду, меха. Почитали меня, как богиню. Если учесть, какие видения меня посещали, стоит ли удивляться, что я стала считать себя божественной?
На это у меня ответа не было. Я вот знаю, что думала о себе после того, как слышала раскатистый, грохочущий голос Рауля, и не могу сказать, чтобы это было что-нибудь особо возвышенное.
- Как же должны были смеяться боги! - горько сказала Кассандра. - Они знали, что меня ждет впереди. Может быть, они сами эту трагедию и поставили.
Она замолчала, снова переживая минувшее, а мы с Коулом сидели, заставляя себя сдерживаться, не вскочить с криком: "Какую? Какую трагедию?"
Наконец она заговорила:
- Однажды я проснулась утром и увидела такое страшное видение, что чуть не лишилась дара речи. Я видела, как моего мужа сбросила лошадь - Фаида, - и он погиб под ее копытами. О видении я рассказала ему, но он только засмеялся. Фаиду он воспитал сам из жеребенка-несмышленыша. Она была послушна, с хорошим характером, без норова. Муж сказал мне, что это моя беременность навевает мне кошмары. Беременность была уже третьей и длилась четвертый месяц - вдвое дольше, чем две первых.
Она мучительно сглотнула слюну - будто в горле торчал нож.
- Он погиб в тот же день. Никто не видел змеи, ужалившей Фаиду. От укуса она обезумела, вскинулась на дыбы, сбросила его и разбила ему голову копытами. Все, кто с ним был, говорили, что Фаида околела почти сразу. А на следующий день я потеряла ребенка.
Она посмотрела на нас иссушенными болью глазами.
- И так было всегда. Я не могу спасти самых близких и дорогих, потому что они не верят в мои видения.
Мы с Коулом оглушенно молчали. Что жизнь может быть так длинна, не укладывалось в голове. Но любовь, страдание - это я могла постичь. И меня всегда восхищали те, кто смог уцелеть.
- Каждый слышит лишь то, что хочет услышать, - сказала я наконец. - Одно из самых идиотских свойств человека, но оно имеет хорошие стороны. Например, когда кто-нибудь тебе говорит: "Не будь кретином, тебе никогда не выдумать средство от СПИДа", - самое время выработать у себя ситуационную глухоту.
- А тогда что хочешь услышать ты? - спросила она.
- Что тебе стало легче, потому что мы тебе поверили, - ответила я и посмотрела на Коула в поисках поддержки. Он быстро кивнул.
- А вы знаете, как я это понимаю? - спросила она нас обоих, и мы оба покачали головой, а Коул взял в ладони руки Кассандры, с обломанными ногтями и ободранным лаком. - Я понимаю так, что боги перестали смеяться.
Глава 14
Уже покончив с десертом, мы решили, что легкий и здоровый завтрак будет самое то. Пока Коул открывал три банки равиоли, а Кассандра разводила порошковый апельсиновый сок, я позвонила Эви.
- Жас, случилось такое, что лучше быть не может!
Ну, слава Богу. Я уже вполне созрела для хороших новостей.
- А что случилось?
- И-Джей всю эту ночь плакала.
- Потрясающе!
- Ладно, я понимаю, так сразу до тебя не дошло, что хорошего. Но ты сейчас поймешь. Вот мы с ней сидим, качаемся на стуле возле ее кроватки, в четыре утра, и обе ревем в три ручья. И вдруг до меня дошло - это же полная, абсолютная херня!
Я отодвинула трубку от уха и уставилась на нее. Эви не ругается. То есть не ругается никогда. Тут до меня дошло, насколько она на краю.
- И что случилось?