– По закону он абсолютно прав, уважаемая метресса, – развел руками губернатор.
Он прошел к письменному столу и уселся за него, печально разглядывая чернильницу перед собой.
– Но она передумала и попыталась предотвратить трагедию. Почему же он такой черствый?! – в сердцах стукнула себя по коленке.
– Тристан – слуга закона и короля. Он не должен верить всем на слово, – пояснил Гротт.
– Это я понимаю, – с досадой отозвалась я. – Но как можно несчастную девушку, которую предал жених, раскаявшуюся в нехорошем поступке, отправить в тюрьму?
– Почему в тюрьму? – удивился Гротт.
Теперь уже я смотрела на него с недоумением. Разве преступников или подозреваемых не туда отправляют?
– Тристан оставил метрессу Базен под арестом в моем доме, – получила я ответ. – Здесь для нее созданы все условия. Вы же не считаете, что мой дом похож на тюрьму?
В последнем вопросе прозвучала искренняя обида, даже совестно стало. А королевский судья оказался не таким уж и жестокосердным, как я думала. Оставил под домашним арестом, под присмотром самого губернатора. Вроде бы лишил свободы передвижения и в то же время не заставил юную девушку томиться в королевской тюрьме.
– Ах, ну что вы! – поторопилась успокоить я мэтра Гротта. – Ваш дом – образец хорошего вкуса.
Губернатор расцвел от моих слов, довольный тем, что оценила его старания. Что уж говорить, если бы не обстоятельства, приведшие в его дом, то можно было бы лучше изучить интерьер. Одна крыша из цветного стекла чего стоит! Такого необычного решения в архитектуре еще ни разу не встречала. Это было неожиданно и очень интересно.
– Так вы говорите, что королевский судья и мэтр Броссар отбыли вчера в Дубье? – вернулась к волнующей теме, хотя и о доме была бы не прочь поговорить.
– Как только Эмири отнес вас к себе в дом, так сразу сели на лошадей и отправились, – вновь посерьезнел Гротт.
– А почему они меня с собой не взяли? – спросила и в ответ получила многозначительный взгляд.
Градоначальник пытался выразить им неутешительную для меня истину. Девица после бокала вина отрубилась за столом, и куда ее в таком состоянии было девать? Стушевалась, осознав несуразность собственного вопроса. Действительно, кто в здравом уме станет усаживать на лошадь спящего человека? Но пусть я и признала разумность поступка Броссара, мне до смерти хотелось быть в центре событий и увидеть все своими глазами. Не то, как умирает жених, а действия, что предпримут мужчины по задержанию колдуна. Может, и моя помощь пригодилась бы?
– Мэтр Гротт, я хочу поехать в Дубье, – заявила я.
– Решительно возражаю! – замахал на меня полными руками он. – Эмири предупреждал, что вы захотите отправиться в путь, а потому категорически запретил выдавать вам коляску.
– У вас есть коляска? – тут же ухватилась я за его слова.
– Но я вам ее не позволю взять! – строгим тоном ответил Гротт. – Путь неблизкий, вы дороги совершенно не знаете, так что это невозможно.
Приказ Броссара, запрещающий выехать к предполагаемому месту преступления, всколыхнул чувство противоречия. Как он смеет мне что-то запрещать? Даже то, что он наставник, не дает ему права распоряжаться моей свободой передвижения! А если захочу покататься по окрестностям или, как недавно предлагал желтозубый красавчик, сходить на танцы, тоже нужно спрашивать разрешение?
– Я поняла вас, мэтр Гротт. Но повидаться с Мариэль возможно? – перевела тему.
– Конечно-конечно! – оживился он. – Тристан предполагал, что вы захотите повидать подругу и поддержать ее, а потому разрешил ваши встречи.
– Прекрасно, – сухо бросила в ответ, – пусть меня к ней проводят.
– Разумеется. – Гротт суетливо заторопился к дверям.
– Мэтр Гротт… – нерешительно заговорила я. – Как чувствует себя ваш племянник?
Не хотелось привлекать внимание к этой теме, но будет невежливо, если не задам вопрос о самочувствии больного, тем более что мне пришлось его лечить. О своем участии в процессе старалась не думать, затолкав эти воспоминания в дальние уголки памяти.
– Благодарю вас, ему гораздо лучше, – обрадовался губернатор моему вопросу. – Как и говорил Эмири, с каждым днем молодой организм Кристофа справляется с последствиями недомогания. Я обязательно ему передам, что вы интересовались его самочувствием. Поверьте, мой племянник – очень благодарный человек и не преминет лично выразить вам признательность за спасение.
Только этого не хватало! О богиня!
Мои щеки тут же заалели. Как же сказать, что мне вполне хватило общения в комнате? Только, боюсь, любое слово, сказанное в таком состоянии, в каком нахожусь сейчас, покажется невежливым и резким.
Знакомая служанка шла впереди, указывая дорогу. Разместили Мариэль на втором этаже, не очень далеко от комнаты Кристофа. Проходя мимо той двери, даже дыхание задержала и старалась ступать неслышно, чтобы, не дай богиня, молодой человек не узнал о моем присутствии.
– Клер! – Едва увидев, подруга кинулась мне на шею.
– Благословенного дня, Мариэль, – проговорила на ухо, обнимая ее. – Ну как ты здесь?
– Хорошо, Клер, – всхлипнула она в ответ.
Мы расположились на стульях у стола. Я обвела взглядом помещение – комната чистая, светлая, занавеси у открытого окна колышет легкий ветерок, большой фикус в углу, кровать с хорошим бельем. Что ж, надо признать, Мариэль устроилась с бо́льшим комфортом, чем я в доме у наставника. Но зависти почему-то не возникло. При воспоминании о купании в теплой воде на душе вновь стало приятно. Пусть в доме Броссара нет бархатных штор, ковров с высоким ворсом и ванной комнаты, зато есть плеск волн, пение птиц и благословенная тишина вокруг. Даже выйдя из дома в нижнем белье, чтобы ополоснуться, я ощущала себя защищенной. Наверное, уединенность места вызывала такое комфортное состояние. В чем-то начинала понимать предпочтения Броссара, выбравшего берег озера.
– Мариэль, мне нужна твоя помощь, – сразу перешла я к делу.
– Да? – заинтересовалась она.
– Помоги взять коляску у губернатора! Я хочу отправиться в Дубье. Противный королевский судья запретил мне помогать, – специально не стала говорить, что идея принадлежала Броссару.
– Да как я могу? – Мариэль хлопнула ресницами, и на меня опять устремился жалобный взгляд сиротки.
Но меня уже этим не проведешь!
– Будешь отвлекать внимание, а я быстро уеду, – решительно озвучила я свой план.
Глава 10
План был хорош – осталось придумать, как воплотить его в жизнь. Убеждать Мариэль помочь пришлось недолго. Слабое сопротивление закончилось на замечании, что сейчас вопрос стоит не только о жизни неверного жениха, но и о ее личной свободе. Ведь если колдун убьет Эдрина, то заказчицу обязательно обвинят в преступлении. А отбывать положенное наказание она будет уже не в особняке губернатора, а за решеткой в мрачной и холодной камере. Не знаю, какие в южной провинции тюрьмы, может быть, такие же теплые, как и остальные помещения, но мне все же представлялись сырые казематы с капающей водой по углам, а на стенах – рассадники плесени. В общем, я была достаточно убедительной, чтобы Мариэль согласилась с моим планом. К тому же брать подругу с собой не собиралась, а потому наказание за побег из-под домашнего ареста ей не грозило. Всего-то и надо было – оказаться в нужное время в нужном месте, а дальше я сама справлюсь.
"Главное – начать действовать, а неприятности найдут вас сами". Этот девиз известен всем ученикам школы, и сейчас я поняла его смысл в полном объеме. Первое же наше действие – разыграть обморок Мариэль – не вызвало затруднений. Несчастная брошенная невеста была бледна, а синие круги под глазами залегли еще с вечера. Скорее всего, ей не удалось нормально выспаться из-за переживаний, так что вновь расплакаться и упасть без сил на подушки ей не составило труда.
– Гретта! Мэтр Гротт! Помогите, Мариэль упала в обморок! – разрушил тишину особняка мой громкий крик.
С хорошо изображаемым беспокойством пропустила всех прибежавших на мой зов в комнату, прикрыла за ними дверь и поспешила на конюшню. И вот тут мой гениальный план дал первую осечку. Кто запряжет лошадей в коляску? Я нетерпеливо прохаживалась по сарайчику, где флегматично жевала солому одинокая пегая лошадка. Время шло, Мариэль скоро выведут из фальшивого обморока, а я не продвинулась ни на метр к Дубье. На всякий случай даже осмотрела седла и обнаружила, что дамского среди них нет. Уж его бы кое-как смогла приладить на спину животинке!
– Милейший! – с восторгом заметила желтозубого знакомца и кинулась к нему навстречу.
– О, Клер! – так же радушно поприветствовал он.
Скрипнула зубами на такое фамильярное обращение, тем более что недавно выговаривала ему за это. Но решила промолчать, ведь мужчина вполне мог запрячь лошадь в коляску.
– Да-да, я Клер, – затараторила поспешно. – А вы?
– Николас, – широко осклабился красавчик.
От него ощутимо пахнуло чесноком и потом. Можно сказать, что он проявлял завидное постоянство в выборе аромата.
– Николас, помогите запрячь лошадь. Мне нужно срочно уехать, а здесь никого нет, – ласково пропела ему.
– Так, а чего? Я тут. – Он стал еще счастливее от моих слов.
– Так что же вы стоите? Поторопитесь! – чуть не подпрыгнула я на месте от нетерпения.
Николас солидно вошел в сарай и уже оттуда произнес:
– Сей момент! Только с одним условием…
– Слушаю, – отозвалась я, сгорая от нетерпения.
Еще пара минут, и губернатор обязательно поинтересуется моим местонахождением.
– Сходишь со мной на танцы? – Из дверей конюшни выглянула голова.
Николас не улыбался и смотрел со всей серьезностью.
– Договорились, – тут же приняла решение, стараясь не думать о том, что могу потом об этом сильно пожалеть.
Сейчас же важнее всего было поскорее отправиться в сторону Дубье, найти там Броссара и присутствовать при задержании колдуна. А о сельских танцах с желтозубым знакомцем подумаю после. Ведь дату мы не оговаривали, так что возможны варианты для маневров. Ну, это я так думала на тот момент.
Спрятавшись под ажурный зонтик от палящего солнца, стояла на заднем дворе, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Звуки внутри сарая внушали надежду, что вскоре я помчусь по дороге. Лошадка всхрапывала, металлические детали сбруи позвякивали, а поскрипывание коляски лишь усиливало нетерпение.
Ну же! Ну же! Скорей!
– Готово! – раздалось долгожданное.
И именно в этот момент из распахнутого из-за полуденной жары окна раздался голос губернатора:
– Никто не видел метрессу Алузье?
Все, я попалась! Обнаружили мое исчезновение.
– Она у конюшни, – ответил приглушенно мужской голос.
Видимо, говоривший находился дальше, чем мэтр Гротт, а потому ответ прозвучал гораздо тише. Только я в своем возбужденном состоянии все равно смогла различить слова.
– Николас, быстрей! – прикрикнула на степенно движущегося помощника.
Он вывел из тени лошадку, не слишком радующуюся тому, что ее впрягли в повозку в жаркий полдень. Я торопливо взобралась на козлы. Поводья держать умела, управлять лошадью тоже. Жаль только, перчатки белые, но без них на ладонях останутся мозоли, так что выбирать не приходилось.
– Открывайте ворота, Николас! – приказала я, понукая лошадку идти вперед.
– Это я мигом! – отозвался он и потрусил к выходу.
Не думаю, что за мной увяжется погоня, но вот остановить и запретить выезжать в Дубье уже в более категоричной форме вполне могут. Губернатор, конечно, собеседник обходительный и вежливый, но все же предпочтет прислушаться к словам своего друга Броссара, а не помочь мне. Тем более он упоминал, что наставник запретил эту поездку.
Плохо смазанные петли ворот лениво скрипнули, а я заторопилась, причмокивая губами и подергивая поводьями, чтобы лошаденка шла шустрее. Копыта застучали веселее по прибитой пыли двора, и коляска выкатилась на площадь. Осталось выяснить, по какой дороге добираться до Дубье. Как-то этот момент упустила из виду, занимаясь похищением чужой собственности.
– Николас, по какой дороге можно попасть в Дубье? – остановила коляску и развернулась к нему.
– Так надо объехать фонтан, потом до кривой липы и направо, а потом все прямо и прямо, – пояснил он, при этом махнув рукой влево.
Впрочем, тут же вспомнились его пояснения о том, что у них едут в ту сторону, куда показывают, а потому тратить время на пререкания не стала. Мне бы с кривой липой разобраться – внутреннее чутье подсказывало, что у нас могут различаться представления и об этом ориентире.
– Может, вы мне поможете? – сделала предложение ему.
– С тобой – хоть к варварам в степи! – радостно оскалился Николас и лихо вскочил на козлы рядом со мной.
– А ворота? – успела спросить.
– А чего? Кто-нить закроет. Но, милая! – зычно гаркнул над ухом он и хлестнул тонким прутиком лошаденку. – Полетели, Лапушка!
– Николас, вы не могли бы оставить фамильярный тон? – Я горделиво вздернула носик.
– А чего? – покосился он на меня, исправно выруливая вокруг фонтана.
– Никакая я вам не лапушка! – в том же тоне отозвалась я.
– Так я не вам. – Он захохотал от всей души. – Лошадь эту Лапушкой зовут!
– А, – коротко отозвалась и сконфузилась.
Действительно, с чего решила, что Николас так обращается ко мне? Он, конечно, невоспитан, необразован и служит на конюшне, но пока, кроме простецкой речи и тыканья, ни в чем дурном замечен не был.
– Метресса Алузье! Метресса Алузье, постойте, не уезжайте! – ударил в спину окрик губернатора.
– Это вроде тебе, – обернулся Николас.
– Быстрей! Погоняй! Поехали-поехали! – поторопила я.
– А как же?.. – Он неуверенно посмотрел на меня.
– Я тороплюсь, – многозначительно ответила я, – и у нас танцы запланированы.
– Лети, Лапушка! – прикрикнул на затормозившую лошаденку Николас и залихватски присвистнул.
Да уж, в провинции Камарг с каждым днем я совершаю все более противоправные поступки! Мало того что угнала коляску губернатора, так еще и торгуюсь с мужчиной за право сходить со мной на танцы. Стыд и позор на мою голову! Что бы сказали родители, узнав о поступках их благовоспитанной дочери. Я даже представить не могла, что стану под палящим южным солнцем нестись во весь опор, чтобы успеть к моменту убийства человека колдуном, купаться в открытом водоеме без кабинок, пить крепкий дергач на постоялом дворе и обещать местному жителю сходить с ним на сельскую вечеринку. Да, Клер, чем дальше, тем меньше твое поведение достойно воспитанной метрессы, закончившей престижное заведение – Школу колдовства, целительства и ворожбы.
Позади вилась пыль, словно затуманивая глаза тем, кто решился бы нас преследовать. Лапушка дробно ударяла копытами по утоптанной дороге практически в унисон моему сердцу. От пережитого волнения щеки раскраснелись, грудь ходила ходуном, словно не лошадь везла коляску, а я сама ее толкала. Николас спокойно погонял Лапушку, искусно маневрируя на извилистых улицах.
– А вот и кривая липа! – радостно сообщил он.
Критически осмотрела обрубок дерева, возможно когда-то принадлежавший этой породе деревьев. Сейчас же обломанный ствол, напрочь лишенный коры, косо свешивался через забор, грозя в любой момент обрушиться. Первый опыт общения с местным жителем сказался положительно – не зря попросила его помочь, иначе в этой рухляди вряд ли бы опознала такой ориентир, как кривая липа. И разумеется, мы свернули налево, начхав на указанное ранее направо. Дальше только прямо, и это внушало надежду на то, что сюрпризов больше не ожидается. Ага, размечталась!
Улица, по которой мы мчались в сторону Дубье, раздвоилась, образовав так называемую "вилку". Направления расходились, ведя примерно в одну сторону, и по всем прикидкам в обоих случаях прямо. Могу себе представить собственное недоумение, если бы пришлось править самой! И что тогда бы делала? Бежала в ближайший дом и спрашивала дорогу, попутно объясняя, что меня могут преследовать люди губернатора?
Все же верное решение приняла, взяв Николаса в сопровождающие! Он правил уверенно, иной раз залихватски посвистывая и взмахивая тонким прутиком. Почему-то казалось, что мой спутник красуется перед возможными свидетелями нашего побега. Даже боялась предположить, какие разговоры пойдут после этой поездки по захолустному городку.
Слава богине, городок Арт не столица, и околица показалась буквально через несколько минут. За это время успела осмотреть все достопримечательности, в глубине души еще раз оценив красоту озера и места, выбранного Броссаром.
– Выехали! – прокомментировал Николас, бросив взгляд на каменный обелиск со знаком благословления богини путникам, покидающим город, и с другой стороны – для въезжающих в него.
Облегченно вздохнула, понимая, что первый этап сумасбродного плана все же удался. Коляска покатила дальше, а Николас, по-видимому, ожидал от меня каких-то слов или распоряжений. Я же лихорадочно соображала, как быть дальше. Дело в том, что денег с собой хватит разве что на покупку булочки – на прогулку по городу взяла с собой немного мелочи, а, как известно, дорога требует определенных расходов. Из вещей только то, что на мне, и зонтик. "Зато краденая коляска и лошадь!" – ехидно напомнила себе.
Почему-то мой поступок уже не казался геройским, а скорее, по-детски неразумным, но признаваться в этом своему спутнику я не собиралась. Потому смотрела вперед с серьезным видом и старалась выглядеть солидно, прикрываясь от солнца кружевным зонтиком.
– К вечеру в Дубье прибудем, – нарушил молчание Николас некоторое время спустя.
– Он так далеко? – сильно удивилась я.
Мне казалось, что за пару часов доберемся. Что тут трудного – править послушной, смирной лошадкой? Сиди себе на козлах да любуйся местными красотами! Рассматривать, правда, особо нечего – высохшая от солнца степь с пожухлой травой. Интересно, когда в последний раз здесь дождь был? А теперь оказывается, что "два лаптя по карте", как говаривал наш учитель географии, могут обернуться вполне себе приличным расстоянием. Вот как важно учитывать масштаб!
– Если верхом на лошадях, да поспешить, то можно и за пару часов доехать, – охотно поддержал разговор Николас.
– А мы можем поторопиться? – с надеждой спросила его.
– Так, а че? Лапушке тоже отдых требуется, – спокойно ответил он.
Рассуждения у Николаса правильные, только мне не терпелось добраться до пункта назначения и найти колдуна, который из вредности или еще по какой причине не желал отказываться от заказа на убийство. Импульсивный поступок Мариэль Базен я могла понять. Ехать на встречу с любимым, ожидая от него предложения о браке, и узнать о его скорой свадьбе со своей подругой! Это, знаете ли, не каждый выдержит. Тем более если в нужный момент кто-то подскажет адресок колдуна, решающего проблемы с изменниками радикально.
Рассуждая и иногда перекидываясь ничего не значащими фразами с Николасом, мы приближались к цели нашего путешествия. Солнце клонилось к горизонту и теперь уже не так припекало землю. Но все равно было жарко.