Только этого не хватало! Теперь Одилон будет думать, что за меня некому заступиться, и превратится в распоясавшегося хама. Ничего, я сама за себя постою! Не впервой отшивать назойливых кавалеров!
Мой красноречивый взгляд стал ответом Одилону, который хищно разглядывал мою скромную особу, устало примостившуюся в кресле.
– Тристан, думаю, на сегодня хватит разговоров. Клер все поняла и не станет мешать операции по поимке опасного преступника. – С этими словами Броссар развернулся ко мне, внимательно посмотрел и, лишь дождавшись от меня неуверенного кивка, продолжил: – Путь был неблизкий, да и время позднее, так что я закажу ужин в номер, а потом ты пойдешь отдыхать.
– Я буду жить с вами в одном номере? – Мое воспитание тут же воспротивилось подобной перспективе.
– Могу предложить свой, – с мягкими мурлыкающими нотками произнес Одилон.
– Нет уж, увольте! – Я гордо вздернула носик.
– Клер, если у тебя есть деньги на оплату отдельного номера, то я тебя здесь не задерживаю. – Броссар указал на дверь.
– Нет, просто я подумала… – нерешительно произнесла я в ответ.
– Я не собираюсь оплачивать еще один номер в гостинице только потому, что ты решила сюда приехать. Давай мы с тобой уясним раз и навсегда: я не твой родственник, не жених и даже не пытаюсь произвести на тебя впечатление, как это делает Тристан. Ты сюда приехала по собственной инициативе, так что, если желаешь жить отдельно – не задерживаю. Все расходы по твоему содержанию вне стен моего дома несешь сама. Это понятно? – жестко обозначил свою позицию в отношении меня наставник.
– Как ты суров к нашей кошечке! – покачал головой Одилон, но в его глазах светились веселые искорки.
– Она не ребенок и должна нести ответственность за свои поступки. Если слова до нее не доходят, будем объяснять по-другому. – И Броссар вновь отвернулся к окну.
– Так что? Ко мне в номер? – подмигнул Одилон.
– Тристан, тебя, наверное, уже заждались подчиненные. Я вижу вестового у входа, – спокойно сказал Броссар.
После этих слов очаровательная улыбка Одилона исчезла, и он вновь стал суровым представителем закона, который пугал до дрожи, с цепким взглядом, прожигающим насквозь и словно препарирующим мозг в поисках противозаконных мыслей.
Пружинистым шагом он покинул номер, осторожно прикрыв дверь.
– Другие методы объяснения – это что? Опять будете передо мной раздеваться? – зачем-то спросила я.
Иных ассоциаций не возникало, кроме того утра, когда меня обвинили в попытке соблазнения. Броссар с такой непринужденностью освободился тогда от одежды, что до сих пор не понимаю, как посмел такое сделать.
– Ты этого ждешь? – усмехнулся он, неотрывно наблюдая за чем-то на улице.
– Разумеется, нет! – возмущенно воскликнула я.
– Я не повторяюсь в своих методах, – ответил он, все так же занятый рассматриванием чего-то за окном.
– А зачем это вообще нужно было делать? – не отставала я от него.
– Чтобы ты приняла тот факт, что тебе придется жить с мужчиной в одном доме. У меня есть определенные привычки, и ты обязана с ними считаться. – При последних словах он наконец-то развернулся ко мне и серьезно посмотрел.
– Мэтр Гротт заверял, что в вашем доме ничто не угрожает моей репутации. – Я облизнула пересохшие губы.
Та ситуация и сегодняшнее обсуждение заставили вновь заволноваться, отчего в горле сразу пересохло.
– А разве тебе что-то угрожало в моем доме? – удивленно спросил Броссар.
– Нет… ну да… то есть… Вы же застали меня, когда я… – смутилась я окончательно.
– И оценил цвет твоего нижнего белья, – тут же понял мои затруднения Броссар. – То, что и мне придется смириться с присутствием женщины в доме, я тоже понял.
Он слегка поморщился.
– Вот что предлагаю в сложившейся ситуации. Мы будем уважать личное пространство друг друга, не лезть с непрошеными советами и откровенными вопросами. Твое содержание, согласно договору со школой, под крышей моего дома несу я, но все остальные взбалмошные инициативы идут за твой счет, – при последних словах он обвел номер широким жестом.
– Вы думаете, мы справимся? – немного помолчав и обдумав слова Броссара, спросила я.
Предложение Броссара показалось справедливым. Это ведь я приехала к нему в дом, а не он ко мне. Так что вряд ли имею право предъявлять претензии и требовать комфорта для себя во вред ему.
– Со своей стороны обещаю, что приложу максимум старания, – четко ответил он. – Думаю, не стоит напоминать – все, что касается практики, не обсуждается, и с твоей стороны ожидаю полного подчинения.
– Это всего лишь год, – вместо ответа протянула я задумчиво, отчаянно хватаясь за эти слова, как за спасительную соломинку.
– Нет так уж и долго, – пожал плечами Броссар.
– Я могу остаться в вашем номере? – робко поинтересовалась, оценив всю глубину глупости своего решения приехать сюда.
Жить с неженатым мужчиной под одной крышей, в номере гостиницы, отбиваться от откровенных приставаний королевского судьи и провинциального ловеласа – перспективы, надо сказать, не радовали. Но что-либо менять уже поздно. Оставалось принять разумное предложение Броссара и постараться наладить совместную жизнь. Всего лишь год. Год! О богиня, и почему вместе с очаровательной внешностью ты выделила мне так мало ума?
– Именно это я и предлагал с самого начала, – напомнил Броссар. – Ужин заказывать?
– Если можно. – Я была сама вежливость и тактичность.
Простые слова, что нам необходимо учитывать особенности друг друга, успокоили больше, чем все заверения о том, что моей репутации рядом с Броссаром ничего не грозит.
– Разумеется. – Он отлепился от окна и подошел к входной двери, где дернул за колокольчик, вызывая прислугу. – Клер, не хочешь привести себя в порядок перед ужином?
Опять вежливый тон, правильно заданный вопрос, но в его глазах проскользнула смешинка, и я вновь внутренне взорвалась.
– Ванная там, – махнул он в направлении двери в дальнем углу.
Поднялась и двинулась туда. А вот там меня ожидал сущий ужас и кошмар, отразившийся в зеркале. Это был кто угодно, но только не я! Шляпка потерялась во время борьбы, волосы растрепались, из всклокоченного пучка торчали шпильки. Лицо после длительного пребывания на южном солнце загорело, и теперь щеки полыхали ровным румянцем. От благородной мраморности кожи ничего не осталось. Губы обветрились и потрескались. Мама всегда запрещала облизывать их на воздухе, но за время пути горло настолько пересохло, что я забыла о наставлениях. И теперь пожинала плоды своей непредусмотрительности – вспухшие губы на алеющем от загара лице.
Кружева на платье кое-где оборвались, юбка перекрутилась, и ко всему прочему на попе красовалось темное пятно от знакомства с грязным полом повозки. И это не говоря уже о зонтике, погибшем в неравном сражении с Броссаром! Кстати, я ведь так и не выяснила, кто создал портал для Николаса с Лапушкой и спеленал меня обездвиживающим заклинанием.
Отмыв руки под теплой водой, лившейся из крана, поплескала ею на лицо, аккуратно смывая дорожную пыль, и вышла в комнату. Броссар внимательно осмотрел мой внешний вид и развернулся к горничной:
– Платье метрессы за время путешествия пришло в негодность, возьмите его в чистку, а взамен принесите фирменный халат отеля.
Я с благодарностью посмотрела на Броссара, а затем перевела взгляд на обильный ужин, расставленный на столе. Пожалуй, с этим мужчиной можно прожить один год.
Глава 12
К свадьбе храм украсили огромными белыми лилиями, колонны обвили яркой зеленью вьющихся растений, а поверх всей этой дорогой и, увы, такой недолговечной красоты повязали широкие банты в тон цветам. Длинные ленты из тонкой материи развевались на небольшом южном ветерке, который с утра еще освежал улицы Дубье, но к полудню унимался под палящим солнцем, словно не хотел перегреваться.
Торжество назначили на ранний час, чтобы перейти к богатому угощению для гостей уже к середине дня, укрывшись в огромной беседке, увитой виноградными лозами. Столы ломились от яств, разнообразие которых могло соперничать с угощением на обедах у губернатора во время приема высокопоставленных делегаций из столицы.
Все это поведал Николас, стараясь произвести на меня впечатление своей осведомленностью о подобных событиях. С кавалером, которому задолжала танцы, мы сейчас находились в толпе гостей, старательно прячась за их спинами и демонстрируя доброжелательные улыбки родственникам и знакомым жениха и невесты.
К моему величайшему удивлению, утром в номере я осталась одна. Вечером Броссар уступил мне широкую кровать, а сам отправился спать на диван. Проснувшись, обнаружила только накрытый легкими закусками стол. За завтраком строила догадки о том, когда наставник покинул гостиницу. Отчего-то показалось, что ворожей не стал ночевать здесь, а удалился, едва я уснула за плотно прикрытой дверью. Перед сном размышляла: достаточно ли просто повернуть ручку двери или еще стулом подпереть? Но потом меня окончательно сморило после долгой дороги и вечерних приключений, и я уплыла в объятия богини, так и не определившись.
Утром горничные принесли вычищенное платье и туфли, а также свежие газеты. Именно из них я узнала о времени и месте свадьбы. Об этом событии возвещало объявление, украшенное розочками и листиками. И вот тогда пришло мгновенное решение – надо идти. Пусть меня не приглашали, но остаться в стороне не могла. Разумные доводы, что там будет королевский судья с постовыми, а также Броссар, не остановили мой порыв.
Неожиданностью стал Николас, ожидающий у дверей гостиницы. Оказывается, портал перенес коляску губернатора не так далеко, как я опасалась вначале – всего лишь за квартал, где перепуганных Лапушку и моего кавалера встретил колдун, получивший соответствующие распоряжения от королевского судьи. Николаса устроили в трактире и велели поутру явиться в гостиницу за одной взбалмошной ворожеей и отвезти обратно в Арт. Перенесший немалое потрясение Николас клятвенно заверил, что с рассветом будет ожидать мою персону в указанном месте. Однако мои просьбы, а скорее, отрепетированный на сверстниках умоляющий взгляд и напоминание о танцах сделали свое дело. Так что после недолгих переговоров местный ловелас, собиравшийся использовать все свое желтозубое обаяние, сам попал под чары юной магички и отвез ее к храму. Здесь наша пара легко затерялась в толпе приглашенных, тем более что не все друг друга знали.
– Угощения там будут такие, что заранее живот голодом сводит, – мечтательно говорил Николас, посматривая по сторонам.
Меня же гастрономические излишества не интересовали.
– Мы побудем только на церемонии, – напомнила я ему условия договора.
Когда Николас пытался меня переубедить, утверждая, что нам необходимо сразу уехать в Арт, я в качестве аргумента высказала желание посмотреть на торжество в храме, где мы не станем задерживаться дольше положенного. Только одним глазком глянем! Интересно же, как проходят свадьбы в Камарге – говорят, это нечто необычное! Последний довод добил Николаса окончательно. Какой южанин устоит перед таким комплиментом и не захочет похвалиться обычаями родной провинции?
– Это-то да, – с тоскливым вздохом вспомнил наш договор Николас. – Там, говорят, поросей зажарили.
В ответ одарила его красноречивым взглядом. Мол, нас и так тут быть не должно. Николас усовестился, но ненадолго и затянул вновь перечисление, по его мнению, заманчивых блюд. На меня это не действовало, я аккуратно, по широкой дуге, кружила вокруг жениха, рассматривая со всех сторон.
Эдрин оказался приятной наружности. Его образ в ворожейном шаре предсказаний был несколько размытым – точнее, таким, как его воспринимала сама Мариэль. Темно-серый костюм с крохотным бутоном белой розы в петлице сидел на мужской фигуре ладно. Темные, как у большинства южан, волнистые волосы, золотистый загар и радостная улыбка, практически не сходившая с его губ, привлекали взгляды к его природному обаянию. Эдрина окружали родственники, а после того как ударили в огромный диск храма, оповещая о начале церемонии, к нему подошли друзья. Они пожимали руку жениху, хлопали по плечу и коротко поздравляли, не вдаваясь в излишнюю витиеватость.
Вообще ощущение праздника прямо-таки носилось в воздухе. Смех и веселые реплики раздавались отовсюду. Дети, наряженные по такому случаю, гонялись друг за другом между взрослыми. Девушки строили глазки молодым людям, а те в свою очередь, расправив плечи, завлекательно поглядывали на шумные стайки южных красавиц.
Второй удар по храмовому диску призвал гостей поторопиться в прохладу здания. Голоса стихали сразу же за порогом. Здесь не терпели суеты, и священники могли сурово покарать ослушников, а потому все преисполнились торжественностью момента, проходя к ритуальной чаше. Сам сосуд стоял на мраморной подставке. Даже не представляю, как смогли его доставить в храм – размеры поражали и внушали уважение. Чаша переливалась в потоке света, спускающегося сверху. Драгоценный металл украшали опалы и сапфиры немалой стоимости. Витражи на крыше храма, строго расположенные по сторонам света, различались по цветам. Восток – пурпур, запад – глубокая зелень, север – почти непрозрачная синь, а юг сверкал золотом. Мастера добились потрясающей игры светотеней. Солнечный луч, проходя через мозаику каждого сектора, отмечал очередную часть дня, и чаша меняла облик, творя волшебство без магии. Сейчас же, почти перед самым полуднем, когда светило подходило к зениту, преобладал восточный сектор, отчего блестящая чаша из дорогого металла и монументальная подставка из мрамора сверкали пурпуром, играя причудливыми искрами.
Лысый священник медленно и торжественно вышел из служебной двери. Его мерная поступь внушала уважение и почтение, заставляя склонять головы в поклоне. Я заторопилась ближе к центру храма, где должна пройти церемония, понимая, что если нападение и произойдет, то в тот момент, который увидела в шаре.
Невеста, как и положено, вышла из другой двери, направляясь навстречу священнику. Он наблюдал за ее приближением, не отрывая взгляда. Важно, чтобы они подошли к чаше одновременно – тогда, по всем поверьям, женщину в браке будет сопровождать благословение богини, чьими верными слугами были священники. Конечно, они старались сделать приятное новобрачной, следуя старым традициям и умеряя собственный шаг. Но сколько было семей, где счастьем и не пахло, хотя новобрачная шла шаг в шаг со священником.
Итак, они остановились одновременно, и одобрительный шепоток пробежался по рядам гостей. Сердце болезненно сжалось в предчувствии беды. Я-то точно знала, что этот брак будет недолгим. Ровно до того момента, когда Эдрин отопьет из чаши. Разумеется, если королевский судья не предпринял решительных действий и не арестовал колдуна.
– Так внимательно смотришь, будто ждешь, что ты следующая, – фыркнул в мою сторону Николас.
В ответ одарила его возмущенным взглядом. Не объяснять же в самом деле в присутствии посторонних, что меня беспокоит совершенно иное?
Невеста, на мой взгляд, не отличалась красотой. Платье из дорогой материи наверняка обошлось в немалую сумму ее семье. Волосы собраны в высокую прическу и прикрыты золотистой вуалью, украшенной драгоценной диадемой. Я даже прикинула ее примерную стоимость. Сдается, Эдрин предпочел эту девицу Мариэль из-за состояния отца. Говорят, для многих молодых людей финансовое положение гораздо важнее искренних чувств. С другой стороны, если южанин предпочел деньги, то о каких чувствах можно вообще говорить?
– Если пойдешь со мной на танцы, то мы вполне можем потом оказаться на их месте, – жизнерадостно сообщил Николас.
– А если не пойду? – с наивным видом взмахнула ресницами я.
Прямо интересно, как работает мозг желтозубого красавчика!
– Это сложнее, – задумчиво почесал себе мочку уха Николас. – Мне же тебя узнать надо поближе. Как я приведу в дом жену, с которой даже потанцевать ни разу не удалось?
– Это серьезный аргумент, – согласилась с ним, развеселившись.
Даже испытала определенную благодарность к местному ловеласу с его предложением о браке. В последние несколько минут была настолько напряжена, буквально впиваясь взглядом в троицу, стоящую у чаши, что этот разговор оказался очень кстати, рассеяв тревожное состояние.
Священник возносил молитву богине, прося благословить этого мужчину и эту женщину. Его слова, произнесенные хрипловатым голосом, разносились по всему храму, заставляя незамужних девиц, мечтающих выйти замуж, романтично вздыхать, а почтенных метресс – смахивать слезы умиления при воспоминании о собственной свадьбе. Все было чинно и благородно, ничто не предвещало беды.
Едва лысый священник поднес чашу невесте, как вокруг них вспыхнули сразу несколько защитных щитов. Не знаю, каким авторитетом надо обладать, чтобы получить разрешение на использование боевого колдовства в храме, но королевский судья этого добился. Невесту, жениха и священника окружил настолько плотный кокон из переплетенных заклинаний, что их фигуры практически скрылись за силовыми линиями, взблескивающими крайне опасной магией. Только щиты были настроены таким образом, что излучали агрессию наружу, надежно охраняя тех, кто внутри.
– Красота какая! – раздались отовсюду восхищенные возгласы.
Как оказалось, я привычно перешла на зрение ворожеи, едва почувствовала всплеск колдовства, а потому не заметила того, что сделали люди королевского судьи, чтобы скрыть защитные щиты. Вспыхнувшая арка переливалась всеми оттенками от нежно-голубого до темно-фиолетового. Цветы, словно живые, распускались из бутонов, порхали бабочки с одного соцветия на другое.
Пока я рассматривала сотворенную красоту, жених сделал глоток из чаши, поданной священником, и передал обратно, поднес руку ко рту, затем прижал к груди и рухнул на пол замертво. Видение полностью воплотилось, все произошло именно так, как было в моей ворожбе. Я оторопело смотрела на распростертое у ног невесты тело Эдриана и не могла поверить в случившееся. Мои видения сбывались с высокой долей вероятности, но смерть произошла на глазах впервые.
Громкий женский вопль раздался в полной тишине. Все видели, как упал жених, и смотрели на произошедшее так же потрясенно, как и я. У подножия постамента для чаши лежал мертвый Эдриан, а его невеста кричала и трясла тело того, кто едва успел стать ее супругом.
Крики больно ударили по ушам, гости в панике кинулись к выходу. И тут произошла очередная неожиданность – все двери храма оказались заблокированы, никто не мог выйти наружу. Но зато в него успели войти хмурые постовые, полицейские и сам королевский судья. От взгляда последнего умолкли практически все, только безутешная вдова продолжала голосить над телом новобрачного.
– Из храма никто не выйдет, – жестко оповестил он всех. – Присутствующих сначала допросят со всей строгостью.
– Как такое могло произойти? – пролетел по храму недоумевающий вопрос.
Его задавали в разных вариантах, но смысл оставался один – случившееся для всех стало полной неожиданностью. Гости рассчитывали после красивой церемонии приступить к обильному обеду, а потом танцевать до следующего утра под аккомпанемент музыкантов, приглашенных специально для свадьбы. Трагедия, произошедшая в храме, потрясла всех. Появление полицейских на месте преступлений с такой быстротой тоже добавило вопросов.