– Будут, – кивнула и продолжила мерить пространство я. Три шага в ширину, семь в длину, три туда, семь обратно, не забывая постукивать подушечками пальцев по губам. – Смертельные амулеты.
– Не было на его костюме амулетов, – возразил Одилон.
– Вы об украшениях? – уточнила я и получила в ответ кивок. – Я же говорю о платке! Ту же розу в петлице проверили на смертельное колдовство? Возможно, это была вышивка с символом на костюме. Или, что вообще опасно и недоказуемо, нанесенный исчезающими чернилами знак.
– Кхм… – В этот раз Одилон поперхнулся от моего предположения.
– Знаю-знаю! Это из запрещенных знаний. Нам о них рассказывали, чтобы мы случайно не приобщились из интереса. Превентивные меры, так сказать, – поморщилась я. – Если были использованы исчезающие чернила, то найти их следы вряд ли возможно.
– Интересная гипотеза. И кто, по твоему мнению, мог этим воспользоваться? – спросил Одилон.
– Мэтр Леонард, разумеется. – Я укоризненно посмотрела в сторону королевского судьи, показывая свое отношение к такой непонятливости. – Кому еще могут быть доступны запрещенные знания? Вы провели обыск в его доме? Исчезающие чернила готовят непосредственно перед использованием, а когда чертят знак, вкладывают толику колдовства. Но вот ингредиенты могут служить доказательством.
– Косвенным. Никого нельзя обвинить в использовании запрещенного колдовства только на основании нахождения в доме составляющих компонентов для чернил, – возразил Одилон.
– Да? А что для этого нужно? – заинтересовалась я.
– Прямая улика, – односложно ответил он.
Постояла в раздумьях. То есть получается, что мне тоже предъявили обвинение, основываясь на косвенных уликах, напрямую не указывающих на мою вину. Интересно, даже очень! А как бы я стала доказывать собственную причастность к убийству? Мысль понеслась в другом направлении. Присутствие в храме, ночевки на постоялом дворе, сообщение королевскому судье о видении косвенно говорили о том, что я участник всех событий. Но как доказать мою вину?
– Что такое прямая улика? – спросила я, понимая, что должна точно знать определение, чтобы найти доказательства своей невиновности.
– Это улика, прямо указывающая на конкретного человека, не оставляющая никаких сомнений, – получила пояснения от Одилона.
– Мотива, насколько понимаю, в данном случае недостаточно? – уточнила я.
– Совершенно верно. Мэтра Дантара могли не любить многие, как и желать ему зла, но оплатила смерть только одна особа, – произнес Одилон.
– Но Мариэль сейчас в Арте под арестом! – воскликнула я.
– Она наняла для убийства другого человека, – многозначительно сказал он, сверкая глазами на меня.
– И это был мэтр Леонард, – уточнила я в ответ.
– Это вы с ней так утверждаете. Вы с метрессой Базен вполне могли переключить внимание на мэтра Леонарда, чтобы отвести подозрения от себя, метресса Алузье. – Он говорил вкрадчиво, словно кот, играющий с мышкой.
– В вашей стройной теории есть одна большая брешь, – собравшись с мыслями, возразила я.
– Какая же? – Одилон сложил руки на груди и прислонился плечом к дверному косяку.
– Я увидела Эдрина в первый раз в жизни только перед храмом, при этом со мной был Николас. Он не отходил от меня ни на шаг и может рассказать, что я за это время делала. Так что все ваши улики против меня косвенные, – с достоинством возразила королевскому судье.
Взгляд его изменился. Если до этого черные глаза южанина сверкали самодовольством из-за того, что смог подловить меня, то сейчас холодный взгляд будто препарировал мою особу. Казалось, он готов на самом деле разрезать меня на кусочки, чтобы добраться до мотивов моих поступков. Разумеется, если бы это помогло следствию.
– Мы установили наблюдение за домом Леонарда сразу же, как только ты рассказала о готовящемся убийстве. Он никуда не выходил, и его никто не посещал. Так что колдун не мог ничего сделать против Дантара, – спустя неимоверно долгое время произнес Одилон.
– Это ничего не значит. Он вполне мог воспользоваться подземным ходом, выстроить портал, а затем вернуться обратно, – поспешила я выдвинуть новые версии.
– Неужели ты думаешь, что мы об этом не подумали? Мои люди тоже владеют колдовством, в чем ты могла лично убедиться. – Ах да! Ведь Николаса и Лапушку перенесли с Литейной улицы. – Так вот, никакого возмущения магического фона не было.
– Тайный ход? – нахмурилась я.
Вся моя теория трещала по швам.
– Его нет в том доме. И в соседних тоже, – заметив желание уточнить этот вопрос, опередил меня Одилон.
– Получается, колдун не убивал Эдрина, – задумчиво и немного разочарованно произнесла я вслух.
– Прямых улик, указывающих на него, нет, – согласился со мной Одилон.
– Это очень и очень странно, – пробормотала себе под нос я.
– Что странно? – все же услышал меня Одилон.
– Тогда кто убийца? – Я наконец-то остановила забег по кругу и посмотрела прямо ему в глаза.
– Ты? – провокационно спросил Одилон.
– Ах, оставьте ваши шуточки! – отмахнулась от его слов. – Я до позавчерашнего дня вообще не знала о существовании Эдрина.
– И что из этого следует? – в том же тоне переспросил Одилон.
– То, что я ворожея! Способностей к колдовству у меня нет, только общие знания об этом, как у всех, кто учился в школе. Мне было жаль Мариэль, потому что подлец Эдрин польстился на богатую невесту, и я постаралась помочь несчастной девушке. Вышло не очень, но мне его ни капельки не жаль. Конечно, никто не заслуживает смерти, каждый имеет право на шанс все исправить. Да и Мариэль одумалась и попыталась все отменить, а когда мэтр Леонард не впустил ее в дом, постаралась найти вас.
– Я бы вам не поверил, но в Управлении она действительно была, – выдержав паузу, все же признался Одилон. – Все сходится по времени. Она успела сесть в дилижанс и отправилась в Арт для встречи со мной. Это подтверждают смотрители и кучер.
– Вот видите! – с ноткой укора в голосе отозвалась я.
– Даже ваши слова о дергаче подтвердились, – радостно напомнил Одилон, широко улыбнувшись.
Щеки начали пылать. Вспоминать об этом импульсивном поступке не хотелось, я очень надеялась, что все это останется в прошлом.
– Получается, что мэтр Леонард не убивал Эдрина и вины за Мариэль тоже нет? – сделала вывод я.
– Получается так, – со вздохом признался Одилон.
– Но вы же проверите остальные версии? – не отставала я.
– Это моя работа, – отозвался он.
– А что будет со мной? – немного оробев, спросила я.
– Тебя, моя кошечка, ждет наказание, – мурлыкнул довольный Одилон и сделал крадущийся шаг вперед.
– За что? – синхронно с ним отступила назад.
– За то, что ослушалась и приехала сюда. За то, что пришла в храм, хотя твоему кавалеру давались четкие указания.
Он все подступал и подступал ко мне, а я продолжала пятиться, пока не уперлась спиной в холодную стену.
– Мне никто не запрещал приезжать сюда! – прочистив горло, твердо заявила я.
– То есть обычных намеков ты не понимаешь? – промурчал он и, подняв руку, погладил пальцами мою щеку. – С тобой надо говорить прямо и откровенно?
– Желательно, – выдохнула, с отчаянием осознав, что в камере мне никто на помощь не придет, даже если буду голосить во все горло.
Кто скажет что-то наперекор королевскому судье?
– Тогда говорю прямо и откровенно, – тем же мягким и вкрадчивым тоном продолжил Одилон, – наказания за непослушание не избежать, но у тебя есть выбор.
– Какой? – Я судорожно облизнула пересохшие от волнения губы.
Одилон проследил взглядом за моим языком и больше не сводил глаз с губ.
– Кто из нас с Эмири станет тебя наказывать, – выдохнул он рядом с моими губами.
Паника. Абсолютная паника, забившаяся всполошенной птичкой в голове. Вот это я попала! Двое взрослых мужчин выказывают вполне определенные намерения. Что я могу сказать в ответ?
– Так каков будет твой выбор? – поторопил меня Одилон. – Я или Эмири?
– Не надо меня наказывать. Я и так все поняла, – испуганно пискнула я. – Вы не имеете никакого права так со мной обращаться!
– Имею, кошечка! Уж что-что, а право-то я имею, – вкрадчиво и очень мягко ответил он, стоя рядом непозволительно близко.
Его пальцы беспардонно погладили мои губы, а затем прошлись по щеке.
– Итак, кого же из нас ты выберешь? – подстегнул он меня к ответу.
– Только не вас! – испуганно отозвалась, всем телом вжимаясь в каменную стену за спиной.
– Жаль, кошечка. – Уголки его губ дернулись в улыбке. – Эмири, забирай свою практикантку. Ты, как всегда, пользуешься бо́льшим вниманием у женщин.
– Зависть – плохое чувство, – раздался голос Броссара из-за открытой двери.
– Сочувствую, кошечка! Ты сделала неправильный выбор. У меня бы просто отсидела пять суток в камере. А вот богатая фантазия Эмири еще заставит тебя пожалеть о том, что предпочла не меня, – весело напутствовал Одилон, в то время как я торопилась к спасительному выходу.
Глава 14
Вот лучше бы я в тюрьме пять суток отсидела! Пусть никаких удобств и в обществе язвительного королевского судьи, но он тысячу раз оказался прав, посочувствовав мне в сделанном выборе. Броссар, решив, что нужно вколотить в одну свободолюбивую ворожею послушание, придумывал такие способы воспитания, что я готова была попроситься обратно в гостеприимные стены тюрьмы, только бы исчезнуть из его дома.
Первое же утро ознаменовалось ранним подъемом. Мне вручили простого покроя штаны и рубашку. Все мужского фасона и не по моему размеру. На недовольный вопрос "Зачем это все?" получила ответ "Пробежка вокруг озера". Первой и весьма разумной мыслью была: "Он издевается?" Потом я накрылась одеялом и отвернулась к стене, всем видом показав свое отношение к "шутке".
Буквально через минуту на меня выплеснули кувшин воды. Причем запах подсказал, что Броссар зачерпнул ее у самого берега, где плавала тина и квакали лягушки. Странно, что эти представители земноводных не выпрыгнули на меня из емкости. Мое возмущение, обозначенное громким визгом, далеко разнесшимся над водной гладью, захлебнулось в еще одной порции.
– Я повторять не буду, – тоном, таким же холодным, как выплеснутая вода, сообщил Броссар и покинул каморку.
И ведь ничего такого поведения не предвещало! Всю обратную дорогу наставник сопровождал коляску губернатора верхом на великолепном жеребце, которым я любовалась. Николас, заметно погрустневший в обществе ворожея, не травил байки, не занимал разговором, лишь иногда перекидываясь словами со мной и Броссаром. Весь путь в Арт прошел практически в полном молчании, причем наставник ничем не стращал и не грозил расправой. Воспитательный процесс, как сказал королевский судья, начался только утром следующего дня.
На первом же повороте тропинки, огибающей водоем, поняла, что дышать не в силах. Остановилась, согнувшись пополам и держась за болезненно заколовший бок.
– Не отставать! – обернувшись ко мне, бросил через плечо Броссар.
– Не могу, – призналась ему.
– Тогда я закину тебя в озеро, – пригрозил он.
Угроза подействовала. Хромая на обе ноги, держась за бок, волочилась по едва заметной тропинке, а впереди маячила спина ворожея. Он бежал легкой трусцой и иногда бросал в мою сторону короткие взгляды. Это на какое-то время вдохновляло, а потом темп моего бега вновь сменялся черепашьей скоростью. Когда же Броссар скрылся далеко впереди за кустами и разросшимися у воды деревьями, остановилась и села на траву. Штаны не мои, так что не жалко.
Усталая, злая и невыспавшаяся, посылала громы и молнии на голову мучителя, шипя в его адрес самые недостойные слова. Мало мне, что ли, в школе тренировок было? Даже там ворожеям делали скидки и не третировали постоянными пробежками. Это колдуны старались держать себя в форме, накачивая мускулы и проводя половину жизни между полигоном, где оттачивали боевые заклинания, и тренажерами. Мы с девчонками частенько приходили посмотреть на парней, которые, завидев зрительниц, старались покрасоваться. Тренеры подначивали зрительниц, подмигивая в нашу сторону, а мы громко болели за понравившегося колдуна, поддерживая его веселыми криками.
Бултых!
Холодная вода обожгла уставшее тело. Судорожно раскрыв рот, вынырнула на поверхность и попыталась отдышаться. Какое коварство!
– Вы!.. Я!.. Да как!..
Орала, чувствуя сильное желание убить негодяя, бросившего меня в ледяную воду.
– Я предупреждал, – оповестил Броссар, наблюдая за моими заполошными попытками подплыть к берегу. – Выходишь на берег и продолжаешь пробежку.
– Я не смогу! – выкрикнула с возмущением.
– Тогда можешь плыть к дому, – разрешил Броссар.
Оглянулась. Я туда разве что на лодке доплыву, да и то если кто-то будет грести веслами за меня. Ничего не оставалось, как выйти из воды. Чувствовала себя при этом неловко. Мокрая ткань облепила тело, с волос стекали струи воды, а на берегу мрачно рассматривал мою понурую фигурку Броссар. Вот что ему неймется? Зачем это все?
– Что я вам сделала? – хмуро спросила Броссара.
– Ты еще не отработала наказание. Бегом марш! – При последних словах он развернулся и все той же легкой трусцой побежал по тропинке.
Если думала, что утренней пробежкой расплатилась за своеволие, то сильно заблуждалась. Рухнула на траву после второго отжимания. Пресс пришлось качать десять раз, корча при этом недовольные гримасы, но наставнику все было нипочем. Броссар хладнокровно вел отсчет, при этом комментируя в таких выражениях, что диву даюсь, как не накинулась на него с кулаками. Наверное, сработал инстинкт самосохранения: наказать мучителя вряд ли смогу, а вот он меня в два счета скрутит.
А потому скрипела зубами, мысленно ругалась и обещала себе в ближайшем будущем отыграться на ворожее. Потому что не надо загонять женщину в угол! Сейчас плачу я, а потом обязательно найду способ достать Броссара. Он еще будет искать, где бы спрятаться от моей мести. Только вряд ли у него это получится.
– То, что ты задумала, не сработает, – прервал построение моих коварных планов Броссар.
– С чего вы взяли, что я что-то задумала? – высокомерно спросила, пойманная с поличным.
– По твоей улыбке. Я слишком хорошо знаю женщин. Когда они так улыбаются, то явно что-то задумали. Так вот, заранее предупреждаю: воплотить свои планы у тебя не получится, – обрадовал Броссар.
Ну, это мы еще посмотрим! Я тоже упрямая и коварная, в состоянии придумать, как наказать самоуверенного мужчину. Или я не женщина?
Физическими нагрузками Броссар не ограничился.
На столе был омлет, хлеб из ржаной муки и брусничный чай. На мое замечание, что мне бы хотелось какого-то разнообразия в меню, чтобы вкусные пирожные были или кусок пирога, он спокойно возразил:
– Никогда не понимал увлечения женщин выпечкой. Булочка во рту находится пять минут, в желудке полчаса и всю жизнь на бедрах.
– Хотите сказать, что я толстая? – начала снова закипать я.
– Тебе не помешает скинуть несколько килограммов, – получила жесткий ответ.
– Мне? Худеть?! – От такой напраслины даже подскочила на месте. – Да моей фигурой мужчины восхищаются, говорят комплименты и провожают взглядами на улице!
– Не льсти себе. Они в этот момент кроят твой образ на несколько составляющих, прикидывая, сколько из тебя получится стройных девушек. – Броссар издевательски вежливо улыбнулся.
Медленно поднялась из-за стола – даже ни одна вилка не упала – и подошла к сидящему на стуле Броссару.
– Думаю, вы просто ощущаете себя брюзжащим стариком, на которого молодые девушки не смотрят, вот и стараетесь в моем лице унизить их красоту и обаяние, – ответила, растянув губы в довольной ухмылке, и демонстративно сложила руки под грудью, тем самым выпячивая перед его носом еще сильнее выступающую часть тела.
– Можешь мне поверить, твое "обаяние" не осталось незамеченным ни Тристаном, ни Николасом, – указал взглядом на мою грудь Броссар.
– Не сомневаюсь, – с чувством собственного достоинства откликнулась я. – А чтобы им не завидовать, вы решили лишить мою фигуру привлекательности. Как вы там мэтру Одилону сказали? "Зависть – плохое чувство".
С этими словами я гордо вышла из кухни и сразу же попала в гостиную, служившую одновременно спальней хозяину дома. Вот что за человек такой? Почему не построить более просторный дом? Даже уйти некуда в благородном чувстве негодования.
– Как я понимаю, у тебя слишком мало знаний по целительству. Будем подтягивать твой уровень до выданного авансом диплома, – было ответом на мое заявление.
О богиня! Он действительно решил взяться за меня всерьез! И ведь не возразишь, потому что наставник и надо прислушиваться к его словам, набираться опыта. Как мне довелось узнать, в целительстве Броссар отличный специалист.
– Принеси третью книгу справа. – Он махнул рукой в сторону полки.
Проследила взглядом и почувствовала новый приступ возмущения. В указанном месте стояли те самые книги с фривольным содержанием, с названиями которых я ознакомилась в первый вечер пребывания здесь. Еще только утро, а он успел за это время вывести меня несколько раз из себя! Неужели он в самом деле думает, что стану рассматривать изображения там и читать написанное вместе с ним?
– Не думай, что если будешь стоять и возмущенно пыхтеть, то я откажусь от твоего обучения. Неси книгу. – Мое негодование было замечено и, разумеется, интерпретировано по-своему.
Небрежным жестом выдернула книгу с полки и с показным равнодушием, чтобы не было повода вновь нарваться на язвительность, вернулась в кухню, демонстративно плюхнув ее перед наставником.
– Присаживайся, буду тебя обучать, практикантроп, – с мягкой улыбкой сообщил Броссар.
– Обучать тому, что написано в этой книге? – не смогла сдержать возмущения я.
– Именно так, – отозвался он с абсолютным спокойствием.
Броссар медленно провел ладонью по обложке, и неожиданно из тонкого, буквально в пятьдесят страниц, издание превратилось в огромный фолиант, по древности, наверное, сравнимый с сотворением мира. Глазам не поверила! Это же сокрытие облика. Колдовство.
– Вы колдун? – полным изумления взглядом уставилась я на наставника.
– Есть такое дело, – неохотно отозвался он.
Вот теперь многое стало понятно. Там, на Литейной улице, меня остановил Броссар, обездвижил чарами, а потом в закрытой повозке атаковал заклинанием.
– И целитель? – не удержалась от уточнения.
– Да, – коротко ответил он.
– А как такое возможно, чтобы один человек владел всеми тремя способностями? – не отставала от него я.
– Так получилось, – отмахнулся он от меня. – Начнем, пожалуй, с простого…