- Давку во время коронации на Ходынке помните? Говорили ему: отмени бал, назначь траур, нет, решил, что все обойдется... Знал о провокации в 1905? Знал! Что сделал? Просто уехал, оставив решение проблемы на министров, и, в результате, получил "кровавое воскресение" и кличку "Николай кровавый". Начались смуты, бунты, вместо того, что бы принимать решительные меры - послушал своих лизоблюдов, и снова отошел в сторонку. Дайте, мол, дожить спокойно с семьей где-нибудь в тихом месте. С большевиками так нельзя... Они жалости не знают. У них вера другая, воспитание другое, мечты другие, - он с нескрываемой ненавистью покосился на невозмутимого Кленова.
- Мне кажется, вы ошибаетесь в отношении государя, - мягко сказал священник. - Он делал все, что было в его силах. А то, что сил у него мало было, так это попустительство Божье за грехи всех нас... Вспомните, как необычайно развивалась при нем Россия. Экономика, техника, возрождение религиозного самосознания...
- Вот и накликали! - упрямо склонил голову Тверской. - Мы мешали, и мешаем, экономическим и геополитическим интересам других стран - что вполне естественно. Об этом надо помнить каждый час, а мы все лезем к ним целоваться, как пьяный купец к спаивающему его жулику! Говорил же батюшка нашего "Ники": "У России лишь два друга - армия и флот!" Англия зариться на Индию, Китай, Афганистан, а мы-то рядом, мы-то ближе, мы-то имеем куда более выгодные позиции, и важные для нас интересы в этих регионах. Для США, с их масонским правительством и иудейской банковской системой мы и вовсе - то лакомый кусок, то - кость в горле. Вот они и поддержали "пятую колонну" наших доморощенных робеспьеров. Ну и немцы - куда же без них: победа любой ценой!..
- А шире смотреть не пробовали? - спросил священник.
- Не понял вас?
- Ну... Просто посмотреть на все это шире? Подумать о всех, возможных причинах катастрофы, объединить их, и из этой мозаики составить цельную картину, а не один единственный фрагмент?
- И кто же, по вашему, виноват?
- Вечный вопрос… Но, извольте: мы сами и виноваты...
- Ну, конечно! - развел руками ротмистр. - Старая песня русской интеллигенции...
- Нет-нет, вы не поняли, - заторопился священник. - Не мы с вами, а мы. Священнослужители.
- А вы-то здесь при чем? - даже опешил ротмистр.
- Мы и только мы обязаны наставлять и просвещать людей. Но беда в том, что мы тоже простые люди, и у нас иногда просто не хватает сил. Мы никак не можем объяснить, что нельзя бороться со злом. Тот, кто борется со злом - сам становиться злом. А надо умножать добро, и для зла просто не останется места. Становиться лучше самим. Верить, надеяться, любить. На здоровом теле паразитировать невозможно.
- Да?! А вас, батюшка, гадюка, из кустов, никогда не жалила?
- Я в Бога верю, - напомнил священник. - Все в воле Божьей. Мы не всегда видим картину целиком, потому что не помним прошлого, и не знаем будущего. Все, что происходит - с ведома Бога. Может эта кошмарная революция - лучший выход из возможных вариаций будущего?
- Что же может быть хуже?! - опешил Тверской.
- Перестать быть людьми, - пожал плечами священник. - Зажраться, стать сильными и агрессивными, просто оскотиниться, наконец. Такие государства долго не живут. Да и в наших бедах виноваты лишь мы сами, вот Бог и попустил, не стал заступаться, дозволил глотнуть того, к чему стремились...
- И чем же мы так его прогневали?
- Вседозволенностью. Мы даже единоверцев своих в рабство обратили, назвав это "крепостничеством". Сами разделили себя на какие-то сословия, противоестественные самой природе человека. Было все просто: священники - наставляют и молятся, крестьяне - добывают еду и изобретают технические новшества, дворяне - защищают. А теперь всплыли откуда-то целые касты купцов в политике, и политиков в купечестве... Миром начинают править деньги. А такой мир долго не простоит. Образованные люди отворачивались от Церкви, уходили в масонство, крестьяне и рабочие - в раскольники, бунтари и атеисты. Церковь больше не пользовалась авторитетом, отдав чад своих в рабство друг другу. Вот Бог и покарал нас, вразумляя…
- Сермяжная доля правды в этом есть, - не стал спорить Тверской. - Но ведь это не пугачевский бунт, и не восстание Стеньки Разина. Тут иная опасность, иное иго...
Он иронично покосился в сторону Кленова, и тот так же иронично закивал ему в ответ:
- Хотите догадаюсь, кого опять во всех грехах винить станете?
- Вам не надо догадываться, вы и так знаете наверняка, - парировал Кленов. - Все вам не терпится свое царство на земле установить. Так ведь не получиться. Везде получиться, кроме России.
- Это еще почему?
- А леший его знает. Заколдованная стана какая-то. Было первое иго - кто от татар освободил? Дмитрий Донской. Было второе - кто полякам усы надрал? Дмитрий Пожарский... Бог даст, дождемся и третьего Дмитрия...
- Вы все-таки антисемит, - убежденно сказал Кленов.
- Я - аналитик. У меня работа такая. Кто до семнадцатого года вообще о большевиках слышал? Да практически никто. Вот эсеры - те да! Задали нам жару. Анархисты, эсдеки всякие... А большевики? Да их даже всерьез не воспринимали - кучка болтунов - эмигрантов…
- А евреи здесь при чем?
- Давайте вспомним, - спокойно отозвался Тверской. - Свердлова Яшу даже трогать не будем - с ним все ясно. Ленин, он же - Ульянов. Надеюсь, вы не будете утверждать, что вам не известна девичья фамилия его матери: Мария Израилевна Бланк? Этот подлец, не стесняясь, говорил Горькому: "Сейчас любой умный русский либо еврей, либо с примесью еврейской крови". А ведь дед господина Ульянова был вполне приличный человек. Врач. Тараса Шевченко, можно сказать, с того света вытащил. Подавал на имя государя докладную, как иудеев можно привести к православной вере. А во что выродился внучек? Черт с ним, пойдем дальше. Красную армию кто возглавляет? Троцкий Лейба Давидович. В Питере и Москве кто руководит? Зиновьев, он же Овсей - Герш Аронович Родомысльский и Каменев, он же Лев Борисович Розенфельд. Главные исполнители расстрела царской семьи, друзья Свердлова - Яша Юровский и Шая Голощекин. Главный антирелигиозный орган "Союз воинствующих безбожников" возглавляет Губельман - Ярославский. Моисей Соломоновича Урицкого и Лазаря Моисеевича Кагановича, мы просто пропускаем, без комментариев. Зато вспоминаем главного защитника большевицких интересов за рубежом - Парвуса, он же - Гельфанд Израиль Лазаревич. И наркома финансов - Николая Крестинского, иудея, принявшего православие и так же легко сменившего его на атеизм. Радек - он же Собельсон Карл Бергардович. Генрих Ягода - друг и соратник Свердлова, обокравший отца Яши Свердлова аж дважды! Литвинов, он же - Меер Генох Мовшевич Валлах, Блюмкин Яша, он же - Симха - Янкель Гершев. Создатель так называемого "комсомола" - Шацкин Лазарь Абрамович. Якир Иона Эммануилович, издавший знаменитый приказ о "процентном уничтожении мужского населения казаков". Клара Цеткин, Бела Кун, Григорий Сокольников - он же Герш Янкелевич Бриллиант... А еще ведь есть создатель меньшевизма Мартов, он же - Юлий Осипович Цедербаум и Володарский, он же - Моисей Маркович Гольдштейн. Есть Сольц Арон Александрович, более известный как "совесть партии". Есть убийца Столыпина Мордехай Багров... Да я вам часами могу всю верхушку и "совесть" Советов перечислять. Это что - совпадение? Еще Председатель Министров Витте, в 1903 году указывал, что евреи составляют около половины численности революционных партий, хотя их всего шесть миллионов в 136 миллионной России. Вся Россия об этом говорит, и только вы отрицаете очевидное. Батюшка, вы скажите: я прав?
- Никоим образом, сын мой.
- Это еще почему?! - опешил ротмистр.
Даже Кленов с явным удивлением воззрился на священнослужителя.
- Вот вы упомянули Столыпина, - сказал иерей. - А ведь именно он настойчиво предлагал уровнять евреев в правах с русскими, но натолкнулся на фанатичный мистицизм Николая Второго. А вы представьте на секунду: каково чувствовать себя человеком "второго сорта"? Да, революцию устроили именно они, но ведь они не устраивали ее в Англии или Голландии. Вот как раз вы, с вашим характером, на их месте, своих обидчиков еще не так бы рвали...
- И туда полезут, - убежденно сказал Тверской. - И по всему миру власть установить попытаются. Странно, что вы, священнослужитель, не понимаете, что эта революция не политическая, а религиозная! Еще Достоевский об этом предупреждал. Сотни, тысячи священников уже расстреляны, сожжены в паровозных топках, задушены, утоплены, а сколько их еще будет! Церкви взрываются, превращаются в склады с гнилой капустой, в коммуны...
- На все воля Божья…
- Странный вы батюшка, человек, - посетовал ротмистр. - Они же вас, в первую очередь, и... Впрочем, дело ваше. Кстати, вы уже слышали, что Троцкий лично распорядился об установке в России, аж целых трех, памятников Иуде? Как "символу свободы, революции и отвержению христианства". Рассматривался вопрос о становлении памятника Люциферу, но сочли его "не разделяющим идеи и потребности рабочего класса". Вот, наверное, тот обрадовался.
- И как же вы с такими убеждениями к большевикам собираетесь? - поинтересовался Кленов. - Не боитесь?
- А чего мне боятся? Возьмут! Возьмут, и еще двумя руками к груди прижмут! Если б вы знали, любезный, сколько у меня в этом портфеле материалов на каждого из них! Или вы думаете, что это сплоченные единой светлой идеей коллектив? Увы, но это обычная банда, а точнее - банка с пауками. Я за ними давно наблюдаю. Вот только еще не решил на кого поставить...
- А за бумажки свои не боитесь?..
- Это - шпаргалки, - отмахнулся Тверской. - Основное - здесь, - он постучал себя по лбу. В портфеле лишь коды, цифры, счета...
- Что же своим этот компромат не отдали? Вы же тоже, простите за выражение - идейный...
- Бесполезно отдавать, - уверенно сказал ротмистр. - Не сочтите за хвастовство, но я действительно уникальный аналитик. Таких как я - единицы. Это я внешне - дуб дубом, а внутри такая машина работает, какой еще и в природе не существует. То, что красные победят, заметно уже сейчас. По всей России запущены слухи о том, что Ленин у буржуев деньги отнимает, и бедным раздает. Что каждому крестьянину за годы царского режима из золотого запаса компенсацию выплатят. Что землю - крестьянам, а фабрики - рабочим... А наш обыватель доверчив, и на халяву падок. Это его и губит… Ну, а вы, молодой человек, - обратился он к лежавшему на верхней полке лейтенанту. - Вы что по этому поводу думаете?
- Меня долго не было в России, - виновато ответил тот. - Я не могу составить личное мнение. Я просто еду домой.
- Да-да, - кивнул ротмистр. - Вы упоминали какую-то экспедицию... Какие же в наше время могут быть экспедиции, позвольте полюбопытствовать?
- Вы, наверное, смеяться будете, - сконфуженно произнес юноша.
- Помилуйте, с чего вдруг?
- Вы слышали когда-нибудь про землю Санникова?
- Ну, так... краем уха, не более...
- Промышленник Яков Санников увидел эту землю в море Лаптевых, в 1810 году с северной оконечности острова Котельный. Три горы и землю. Но начальник его экспедиции Матвей Геденштром, при более внимательном рассмотрении предположил, что третья гора - всего лишь ледяной торос... А спустя 76 лет, геолог Эдгар Толь, примерно с того же места, увидел уже четыре горы. Видимость была отличная. Толь разглядел даже, что эти горы троповых пород.
- Каких?
- Троповых. Это твердые породы, образующиеся в результате извержения вулкана. В 1893 году он вновь побывал на острове Котельный и снова видел эту землю. А чукчи уверяют, что это очень "интересная и густо обитаемая" земля, населенная какими-то "дикими людьми". Птицы летят туда, и возвращаются уже с выводком...
- И что? - не очень понял смысл этой истории ротмистр.
- Мне очень хотелось найти эту землю. Я даже кадетский корпус выбрал только из-за того, что бы когда-нибудь иметь возможность ее открыть... А потом я встретил девушку... Это необычная, не похожая ни на кого девушка, - горячо воскликнул он, не замечая многозначительных, и несколько ироничных взглядов, которыми перекинулись его спутники. - Ее описать совершенно невозможно, она... Ой, извините, я, кажется, увлекся...
- Это очень достойное "увлечение", молодой человек, - успокоил его иерей. - Наверное, единственно достойное сейчас... Продолжайте, прошу вас. В любом случае, это, наверное, самое интересное, из того что мы услышали сегодня...
- Я долго ухаживал за ней, не смея признаться, но однажды все таки набрался смелости, и сказал ей о своих чувствах... И вы не поверите, но эти чувства оказались взаимны! Я был вне себя от счастья! Она подарила мне такую надежду, такие силы, что я поклялся найти эту землю и подарить ей... Не в прямом смысле, конечно, но...
- Мы понимаем, - мягко улыбнулся ему священник.
- Я начал искать средства на экспедицию. Официальные власти отказали мне сразу. Война с Германией - сами понимаете... Я попытался обратиться к покровительствовавшему мне капитану Басову...
- Александру Матвеевичу? - удивился Тверской.
- Да, он был у меня командиром учебного судна "Верный". Вы знакомы?
- Отличный офицер. Участник Порт Артура, орденоносец, - Тверской хотел сказать еще что-то, но посмотрел в светло-голубые глаза лейтенанта, покачал головой и лишь тихо вздохнул.
- Но и Александр Матвеевич оказался бессилен. Тогда он представил меня контр-адмиралу Бестужеву-Рюмину. Они вместе с Басовым воевали в Порт Артуре и вместе сопровождали корабли, которые вернули японцы после войны, с Дальнего Востока до Кольского полуострова.. (Тверской еще раз едва заметно вздохнул и, уже не спрашивая ни у кого разрешения, закурил, нервно сминая папиросу пальцами.) Его усилиями удалось получить разрешение, но средства... Знаете, я никогда и ни у кого ничего не просил. Мне было как-то неловко. Но люди относились к моей идее как-то... по благородному, что ли... И родная тетя моей невесты, не буду называть ее имени, но это весьма известная и очень обеспеченная дама, входящая в самые высшие круги общества, выделила мне средства на экспедицию! Представляете?!
- А взамен попросила передать весточку своему знакомому? - догадался ротмистр.
- Да, - кивнул лейтенант. - Мне это было совсем не трудно. После такого удивительного подарка я готов был сделать для нее куда больше! Я заехал к Джугашвили по дороге... Если б вы только знали, какие замечательные люди поехали со мной в экспедицию! Геологи, географы, ихтиологи... Это было чудесное время! Мы отплыли из устья реки Яна. Вы знаете, в тех местах все время стоит ужасная погода. Туманы такие, что я перестал удивляться, почему эта земля до сих пор не открыта. Отмели, песчаные косы. Я даже не знал, что раньше на месте моря Лаптевых была огромная равнина, и по ней бродили стада мамонтов, а потом все ушло под воду, но не глубоко... Это очень странное море. Более чем половина его не достигает и пятидесяти метров глубины. Было очень тяжело, но невероятно интересно. Мои товарищи сделали целую прорву интереснейших открытий... Но земли Санникова я тогда не нашел...
- И теперь возвращаетесь?
- Нет-нет, я остался - как же иначе?! Я решил добраться туда зимой. По льду.
Сидящие в купе вновь переглянулись. На этот раз в их глазах было куда больше, чем простая снисходительность.
- Мои спутники разъехались, а я... Я набрал проводников из местных охотников, купил собачьи упряжки... Вы знаете, это была очень тяжелая экспедиция...
- Представляю! - передернул плечами ротмистр. - Якутия... Бр–р-р!..
- Да... Даже огонь было развести невероятно тяжело. Аппаратура не работала на морозе. Даже невероятно выносливые якутские собаки дохли одна за другой. Одна из наших упряжек провалилась под лед, а другая пропала во время бури... Не знаю, как это могло произойти, но именно я, наименее сильный, и наименее приспособленный к этим условиям, вернулся назад... Я не знаю, как я дошел... Якуты посоветовали мне с головы до пят вымазаться жиром, может быть, это меня и спасло... Я отморозил ноги, и несколько пальцев пришлось ампутировать, но я все же дошел... Не знаю, почему мне так повезло...
- Ну, это легко понять, - улыбнулся ему священник. - Не горюйте, юноша, вы еще найдете свою землю...
- Я ее нашел, - просто сказал лейтенант. - Вы знаете, мне очень повезло...
Ротмистр закашлялся, подавившись папиросным дымом. Остальные были ошарашены не меньше, с изумлением глядя на удивительного соседа.
- Да, - подтвердил несколько смущенный их вниманием юноша. - У меня с собой карта, на которую я нанес ее координаты. Я очень хотел назвать ее "землей Надежды", в честь... Но потом подумал, что таких названий много, а земля Санникова - одна. И смысл ведь в самом подарке, а не в его названии, правда?
- И что же это за земля такая? - спросил Кленов. - Остров? Там действительно живут эти... "дикие люди"?
- Увы! - вздохнул лейтенант. - Уже не живут. Все оказалось проще и драматичней. Помните, я говорил вам, что начальник экспедиции Санникова господин Геденшторм разглядел в одной из скал ледяное нагромождение? Дело в том, что семьдесят процентов тех мест занято залежами так называемого "ископаемого льда". Этому льду десятки тысяч лет. 20, 40, даже 50 тысяч - вы можете себе представить?! Местные жители называют эти края "едомой землей". От слова "есть", "пожирать". Я не знаю, что произошло - это еще предстоит выяснить ученым - но по какой-то причине, остров Санникова начал интенсивно разрушаться несколько лет назад. Сейчас эта земля исчезает так стремительно, что всего через несколько лет от нее может не остаться и следа.
- Это не так важно, молодой человек, - сказал Кленов. - Главное, что вы сдержали свое обещание, а то, что земля ничего не стоит...
- О, как вы ошибаетесь! - горячо воскликнул юноша. - Вы даже представить себе не можете, какие сокровища таит эта земля! Я нашел там остатки удивительнейших животных, растений, птиц... Они вмерзли в лед, десятки тысяч лет назад и сама природа сохранила их, законсервировав. Многих из этих животных я не только никогда не встречал даже в музеях и учебниках палеонтологии, но и представить не мог подобный переворот эволюции! Я набрал с собой образцы, но... все пропало на обратном пути. И сейчас очень, очень важно для науки, успеть вновь попасть на этот исчезающий остров. Это будет больше, чем сенсация! Это будет... прорыв!
- Что ж... можно вас поздравить, - уважительно поклонился ему ротмистр. - Господа, оказывается, мы имеем честь путешествовать с будущей знаменитостью. Первооткрывателем, и - не побоюсь этого слова - рыцарем!
- Вот видите, - повернулся к нему священник. - А вы говорите о гибели и мести. Вот она - жизнь. Любовь, как росток дерева, пробивается сквозь камни любых времен и невзгод...
- Ох, батюшка, батюшка, - начал было ротмистр, но в это время поезд так резко затормозил, что лейтенант едва удержался от падения, а в соседнем купе с полок посыпались чемоданы и свертки.
Ротмистр быстро поднялся, выглянул в окно, к чему-то пристально приглядываясь, и сказав:
- Пойду посмотрю, что там, - быстро вышел из купе.
Кленов, недобро прищурив глаза, смотрел ему вслед. Белобрысый Моня встал, и решительно направился вслед за Тверским.
Вагон возбужденно гудел, как растревоженный улей. Такие остановки посреди пути означали лишь одно… Священник поставил себе на колени большую холщевую сумку, и бережно обнял ее обеими руками. Первым в купе вернулся расстроенный Моня: