- Когда-то вы говорили, что желаете меня.
- Меньше всего я хотел бы обидеть вас, - просто ответил Макгир.
- Габриэль, я не фарфоровая кукла. Я не разобьюсь.
- Вы не осознаете, что делаете. Вы не любите меня.
Она покраснела от смешанного чувства стыда, боли и сожаления.
- Габриэль, я не способна любить. Не просите меня. Если маме станет лучше и я окрепну духом, я попытаюсь полюбить вас. Обещаю. Но сейчас я хочу физической близости. Не знаю почему, но из всех мужчин, которых я встречала, только вы волнуете меня. И вы такой хороший и добрый. Раньше я этого не знала.
- Замолчите, - сказал Макгир, сверкая темными глазами. - Я стараюсь придумать, что же мне делать. Вы девственница, Хлоя?
Она почувствовала себя столь ужасно, что чуть не разрыдалась снова.
- А разве это важно?
- Очень важно, - глубоко вздохнул он.
- Я понимаю, что среди моих ровесниц не так уж много девственниц. - Хлоя говорила с притворным легкомыслием.
- Вам, должно быть, было нелегко отбиваться от ухажеров. - Он тоже пытался, и безуспешно, снять напряжение. - А что, если я прямо сейчас наброшусь на вас с поцелуями?
Хлоя стремительно обернулась:
- Не шутите так, Макгир.
- Я не шучу. - На его лице появилась мрачная усмешка. - Дело все в том, Хлоя, что я не верю в себя настолько, чтобы заняться любовью с вами. Вы всегда мне казались невероятно утонченной. Проклятье, с самого первого дня у меня при виде вас возникало чувство придавленности. И страха.
Она была потрясена.
- Когда-то я считала вас просто высоким импозантным мужчиной с очень красивыми темно-карими глазами. Теперь я понимаю, что мое поведение было оскорбительно для вас, Габриэль, мне жаль.
- Насколько жаль? - спросил он, пытливо вглядываясь в ее лицо своими темными глазами.
- Ну почему вы так чувствительны? - беспомощно спросила Хлоя.
- Лишь в отношении вас. Вы могли бы полюбить меня, Хлоя, если только решитесь.
- Зачем из-за близости со мной поднимать такой шум?
- Удивительно, я был в близких отношениях со многими хорошенькими девушками, но вы - это нечто другое.
- Потому что я девственница? - грустно отозвалась она.
- Нет, дело не в этом. Не совсем в этом. Вы по-своему опытны и отнюдь не застенчивы. Вы прекрасно работаете. Я не хочу, чтобы мое грубое мужское желание отдалило меня от вас. То, что я чувствую к вам, мне еще не приходилось испытывать.
Глаза Хлои загорелись:
- А может, вы просто хотите поквитаться со мной? Преподать мне урок? При подобных обстоятельствах это было бы объяснимо.
Он почувствовал, что по горло сыт разговорами. Им обоим хотелось другого. С невероятной легкостью Габриэль поднял ее, отнес в гостиную, сел на диван и положил ее к себе на колени.
- Когда ты скажешь: "прекрати", я обещаю, что я остановлюсь, чего бы мне это ни стоило.
- Ты, право, чудной, Макгир, - со смешком проговорила она дрожащим голосом.
- Почему "чудной"?
- Тара, например, не остановилась бы. Она потребовала бы, чтобы ты доставил ей удовольствие.
- Откуда мне знать, - сухо проговорил он.
- В таком случае ты должен… - Она не докончила фразы. Он захватил ее тяжелые густые волосы так, что она и головы не могла повернуть, и принялся целовать ее.
Даже столь невинное начало вызвало чрезвычайное возбуждение.
- Ну как, Хлоя? - Он оторвал свои губы от ее, когда она застонала.
- Нет… то есть да. - Она страстно и нетерпеливо желала продолжения. Она боялась, что он перестанет ласкать ее, поэтому приподнялась и провела пальчиком по глубокой ямке на его подбородке.
- Хлоя, - пробормотал он. Его глаза сияли, он безумно желал ее.
- Позволь мне поцеловать тебя. - Она, откинув голову назад, еще чуть приподнялась, чтобы слить с его губами свои губы.
Казалось, ему не пережить этого поцелуя. Макгир тихо застонал, как от боли. Его мощное тело трепетало от напряжения.
- Что ты делаешь со мной, Хлоя? - Его голос звучал глухо и тихо.
- Я лишь благодарю тебя за то, что ты спас жизнь той женщине. - Хлоя, как кошка, ластилась к нему.
Он взял ее маленькие хрупкие руки в свои.
- За это меня с лихвой отблагодарили. - Он понял, что она и не догадывается, как невероятно соблазнительна.
- Я сожалею, Габриэль. - Хлоя старалась не встречаться с ним взглядом.
- О чем? - нежно спросил он.
- Наверно, со стороны я кажусь ненормальной.
- Ты отчаянно искала успокоения, Хлоя. - Он погладил ее по волосам. - Я лишь хочу, чтобы оно не покидало тебя.
- Но мои неприятности не должны касаться тебя.
- Я жажду, чтобы они касались и меня, Хлоя. Горе и тревога слишком долго не отпускали тебя. Больше всего на свете я хотел бы обладать тобой. Боже мой! Как бы хотел! Только что-то… говорит мне, что я обрету это право лишь спустя какое-то время.
- И сколько нужно ждать, Габриэль? - негромко спросила она.
- Не знаю. Пока мне позволено целовать тебя, - сказал Макгир, вновь покрывая ее поцелуями.
Израненная душа Хлои обрела покой. Однако охватившее ее возбуждение доставило ей неизмеримое удовольствие. Она и не знала, что поцелуи могут быть так чудодейственны. Какая-то волшебная сила придала ей уверенности. Постепенно его поцелуи становились все более страстными. Но вдруг Хлоя почувствовала, что Макгир сделался менее пылким. Эта передышка словно давала ей возможность разобраться в хаосе собственных чувств. Его прикосновения были нежны, но рука, скользя по ее телу, нигде не задерживалась, словно боялась того, что за этим могло последовать. Ласки Макгира, казалось, глубоко затрагивали ее душу. Его нежность, вызывая потрясение, залечивала душевные раны, Хлое казалось, будто у нее за плечами выросли крылья. Захоти он сейчас, она не смогла бы отказать ему.
"Она непременно будет моей, - думал Габриэль. - Я должен обладать столь прекрасным созданием". Его непоколебимая решимость дать ей время на раздумья, дать ей возможность выбрать самой, таяла, как утренний туман. Ему страстно хотелось взять в ладони ее небольшие обнаженные груди. В жизни он не видел ничего более очаровательного. Он прижимал ее к сердцу, с трудом преодолевая желание подхватить на руки, отнести в спальню, овладеть ею. Овладеть, не думая, любит ли она его или нет. Габриэль чувствовал, что теряет самообладание. Он призвал на помощь всю свою выдержку, однако, да поможет ему Бог, не каменный же он. Макгир осторожно склонился над Хлоей. Ее глаза были закрыты, а от лица исходило такой сияние, что у него в горле встал ком. Оказывается, до сих пор он не понимал своего чувства к ней. О, ему давно было известно, как сильно он хочет ее. Но то, что он любит ее всем сердцем, - этого он, пожалуй, не осознавал. С ней, и только с ней были связаны самые глубокие его чувства.
- Хлоя!
Открой она глаза и улыбнись ему своей милой, прелестной улыбкой, он бы унес ее в спальню, положил бы на постель и сорвал бы с нее одежду, ведь плоть требовала своего. О, это жгучее желание…
По дому пронесся порыв ветра. Заполоскались длинные легкие занавеси, и хрустальные подвески на люстрах закачались, мелодично, серебристо позвякивая.
- Что это? - Хлоя, очнувшись от дремоты, приподнялась на диване.
Габриэль рассмеялся:
- Тихий ангел пролетел. Как насчет чашки кофе? - предложил он уже будничным тоном.
- Прекрасная мысль, - согласилась она с легким замешательством. Габриэль, непримиримый враг, стремительно превратился в любимого человека. Так стремительно, что у нее захватывало дух. Хлоя долго и пристально рассматривала с тревожным вниманием каждую его черточку. Кажется, она по-настоящему и не видела его раньше. Теперь, несмотря на стеснение, ее не покидала уверенность, что они накрепко связаны. Уйди он и оставь ее одну, она, скорее всего, умрет.
- Хлоя! - мягко напомнил о себе Габриэль, стараясь удержать в сердце ее нынешний образ. Он протянул ей руку.
"Сколько разных чувств можно вложить в простое обращение по имени", - подумала Хлоя. Раскованное подшучивание, развязное, возбуждающее, колкая, прямая издевка… И вот теперь эта необычайная значимость…
- Я навсегда запомню этот вечер, Габриэль, - сказала она. Он, как мощным магнитом, притягивал ее к себе.
"Еще одно тяжкое испытание для моей решимости", - подумал Гейб. Сердце у него бешено забилось, но он понимал: момент, когда прекрасная Хлоя станет его, близок, однако еще не наступил. Слишком глубоко его чувство.
- Проводи меня до двери, моя малышка Хлоя, - сказал он. - Как бы мне хотелось остаться с тобой, но, кажется, мне велят покинуть твой дом.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Еще не рассвело. В лечебнице стояла тишина, лишь снаружи, у окна Делии, самозабвенно распевала какая-то птичка. От сладостного звучания и чистоты ее песни на глаза женщины навернулись слезы.
Слезы? Она уже давным-давно не плакала.
Делия тихо лежала в темноте, пытаясь сообразить, где она находится.
Ее мысли становились все яснее, но она еще с трудом осознавала, что с ней происходит. Только чувствовала разлитую в ней и вокруг умиротворенность. Божественный покой, который позволял таинственной силе совершать свою работу.
Мозг Делии оживал. Лежа в постели с закрытыми глазами, она поняла, что находится не дома. Вероятно, в какой-то больнице. Она забеспокоилась о Хлое, своей любимой девочке. Она не решалась подумать о муже. Неужели Питера больше нет? И о Тимоти, ее умершем ребенке. Какая жестокость, какая жестокость! Она полюбила его, как только впервые взяла на руки.
Тимоти Майкл Каванах. Майклом его назвали в честь ее отца. Оба ее ребенка унаследовали от нее рыжевато-золотистые волосы и ярко-синие глаза.
Хотя было по-прежнему темно, в комнату проник луч света. Она вдруг словно очутилась внутри огромного хрустального шара.
В шесть часов утра, пока каждодневная суматоха в лечебнице еще не началась, Мардж Хардинг, самая преданная Делии сиделка, вошла в ее палату, как всегда, улыбаясь. Неважно, что миссис Каванах никогда не улыбалась ей в ответ. Она была красивой дамой. Мардж горячо молилась, чтобы однажды Делия либо обрела потерянный рассудок, либо тихо скончалась во сне. Делии в кровати не было. К ужасу Мардж, больная лежала на полу, свернувшись калачиком. Мардж испуганно склонилась над ней. Она подумала, что Делия умерла. Однако пульс легко прощупывался.
- Миссис Каванах, миссис Каванах, - в предчувствии беды вскричала сиделка. Она видела, что происходит нечто странное.
Другая сиделка, ее подруга, Нора, услышав тревожный возглас Мардж, вбежала в палату. Но тут Делия открыла голубые глаза.
- Доброе утро, сестра. - Делия улыбнулась так, словно сознание не покидало ее ни на минуту. - Доброе утро всем. Этой ночью мне привиделся самый удивительный сон. - Она самостоятельно поднялась и села на постель, глядя на восторженные лица обеих сиделок. - Мне снилось, что ко мне вернулись муж и сын. Они касались меня. Моего сердца, моей души. Ради Хлои они вернули мне силы. Я нужна ей. Мне необходимо поговорить с моей девочкой.
Сестры онемели от изумления. Хотя позднее им пришлось не один раз рассказывать о чудесном выздоровлении миссис Каванах.
"Надо надеяться, теперь она вернется к полноценной жизни, - подумала Мардж. - Чудеса, да и только".
О "пробуждении" матери Хлое сообщили через десять минут. Старшая сестра вызвала ее в лечебницу. В голосе у нее чувствовалось такое волнение, что Хлое показалось, будто многоопытная и знающая женщина не верит своим глазам.
Сама Хлоя после этого звонка заметалась по дому, повторяя: "О Боже мой, о Боже мой!" Подобное чудо превосходило все ее ожидания. Это был словно ответ на бесконечные молитвы. Но вдруг мама лишь на короткое время пришла в себя?
- Нет, я не должна так думать! - прокричала Хлоя в ванной своему отражению в зеркале, пока чистила зубы и умывалась, в спешке рабрызгивая воду.
В спальне она надела первое, что ей попалось под руку: темно-красную тенниску и джинсы. Сердце колотилось так, будто собиралось выпрыгнуть из груди. Сильнее, чем неделю назад, когда мать впервые улыбнулась. До того дня Хлоя почти не надеялась на улучшение, но потом в ее сердце загорелся немеркнущий свет веры.
Надо обязательно рассказать Габриэлю. Разделить с ним бьющую через край радость, ведь он стал так близок ей. И он был свидетелем первой улыбки матери. Он держал ее руку и развлекал ее своими рассказами. Макгир - человек большого мужества и большой доброты.
Было еще рано. Часовая стрелка не дошла и до половины седьмого. Однако Хлоя набрала номер. Она так волновалась, что у нее дрожала рука. Послышались гудки. Наверное, Габриэль уже встал и готовит себе завтрак. Затем трубку подняли, и молодой веселый женский голос спросил:
- Алло, слушаю вас!
С минуту Хлоя недоумевала. Не тот номер? Да нет, она набрала правильно.
- Алло, - повторил тот же голос чуть громче.
Хлоя молчала, не находя слов. Ее сердце разрывалось. Потрясение, унижение… Что ж, это все потом. А сейчас ей пора к маме.
Она собралась уже положить трубку, когда к телефону подошел Габриэль.
- Кто говорит? - напористым и деловым тоном спросил он.
Хлоя безуспешно попыталась выговорить что-то.
Габриэль жил один. Его мать обосновалась в Тасмании. Сестры у него не было, а единственная кузина, выйдя замуж, поселилась в Новой Зеландии.
По какой-то причине - без сомнения, с чувством вины - он вдруг хрипло спросил:
- Хлоя?
Хлоя бросила трубку, точно та, как раскаленный уголь, жгла ей ладонь. В другое время она бы сказала ему все, что думала, однако ее ждет мать. Мама - отныне все в ее жизни. Что такое любовное разочарование по сравнению с тем, что к ней возвращается мама? Она перенесла немало ударов судьбы, перенесет и еще один. Все существо Хлои переполняли волнение, благодарность, изумление, и теперь еще недоумение и боль. И этот хаос чувств неоспоримо свидетельствовал, что Габриэль Макгир глубоко проник в ее жизнь.
Спустя мгновение зазвонил телефон, но Хлоя не сняла трубку.
По дороге в лечебницу она крепко сжимала рулевое колесо, чтобы унять дрожь в руках. Остановившись возле приемного отделения, она вошла внутрь, получила подтверждение счастливого известия и помчалась по коридорам к маминой палате.
Ее мать сидела в кресле, в котором обычно устраивалась Хлоя. На ней был розовый теплый тренировочный костюм. Должно быть, кто-то отыскал его для нее, поскольку Хлоя видела этот костюм впервые. Однако мамину чудесную улыбку она видела уже во второй раз.
Ее мать действительно выздоровела, Хлоя больше не сомневалась. Она бросилась с распростертыми объятиями к Делии. Та встала с кресла, и они обняли друг друга. Обе проливали реки слез.
- Моя дорогая, моя дорогая! - от счастья голос Делии, переполненный любовью, звенел.
- Ты вернулась. - Хлоя не сводила глаз с ласкового лица матери. Она видела в нем радость, покой, свет разума.
- Ради тебя, моя милая девочка, - Делия взяла руку дочери.
А слезы радости все струились по их лицам, хрустальными бусинками падая с длинных, пушистых ресниц.
Делия, усадив Хлою в кресло, села напротив нее, спеша рассказать ей свой сон.
- Тим был здесь… И твой отец. Я видела их так же ясно, как сейчас вижу тебя…
Слушая мать, Хлоя думала: неужто небеса сжалились над ними?
Тем временем старшая сестра, сияя от счастья, сообщала о чудесном выздоровлении доктору Уильяму Гафу, главному невропатологу, и доктору Саймону Блейкли, главному психотерапевту лечебницы. Невероятная новость вскоре стала всеобщим достоянием, но в медицине не принято верить в чудеса.
Сначала Хлоя оставалась в палате, но потом оба врача дали понять, что предпочли бы поговорить с Делией наедине. Эти доктора долго лечили ее маму. Они были добрые люди, по-настоящему преданные своей профессии.
Хлоя вышла из палаты, прогулялась по коридору, потом села на стул в пустынной в этот час приемной. Молоденькая сиделка принесла ей чай и печенье, и она с благодарностью отхлебывала чай маленькими глотками. У нее кружилась голова. Она опасалась, что мама не выдержит града вопросов врачей.
В конце коридора, возле приемного отделения, послышался какой-то шум. Из любопытства Хлоя подошла к двери и выглянула наружу.
Габриэль, одетый так же небрежно, как и она, торопливо шагал ей навстречу, а медсестра, задыхаясь, бежала за ним.
- Сэр, сэр!
- Не беспокойтесь, - сказала Хлоя. - Я знакома с этим человеком.
Она не в силах была произнести: "Он мой друг". Она вообще не знала, что сказать.
- Хлоя! - Габриэль, такой большой, надвинулся на нее, и она ощутила себя подавленной этой силой. - Я звонил тебе домой. Ты не ответила. Я всерьез забеспокоился, и тут мне пришло в голову, что ты у мамы. У нее все хорошо?
Хлоя постаралась отвечать спокойно:
- Она пришла в сознание. Она говорит.
- Это ты звонила мне сегодня утром? - Габриэль взял Хлою за подбородок и попытался повернуть лицом к себе. Она сопротивлялась, и это потрясло его.
- Нет.
- А я думаю, что это была ты, - настаивал Макгир, помрачнев.
- Ошибаешься. Впрочем, ошиблись мы оба.
- Хлоя, о чем ты говоришь? - Его ясные, темные глаза твердо смотрели ей в лицо.
- Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю, Габриэль, - уклонилась от прямого ответа Хлоя.
- Любимая, неужели это все из-за того, что по телефону ответила женщина?
- Почему-то я полагала, будто ты живешь один.
- И поспешила с выводами. Ты прямо как ребенок.
- Мне это известно. В данном вопросе я не настолько взрослая, как ты. Как бы то ни было, мне нет дела до того, что у тебя ночуют твои подружки. - Она изящно пожала плечами, поражаясь, что ей до сих пор удается сохранять самообладание.
- Не стану отрицать, в прошлом это бывало, Хлоя. Но в последнее время я не привожу к себе девочек. Я говорил: мне нужна сейчас только одна женщина. А к телефону подошла моя соседка, Сью Эштон. Сью и Патрика, вместе с которой они снимали квартиру, улетали рано утром в Сидней. Они выиграли путешествие в Таиланд, но сначала им надо добраться до Сиднея. Я предложил им помочь отнести вещи к машине. Я всегда встаю в это время. Мы с Пат как раз поднимались на лифте, когда ты позвонила. Вот Сью и ответила, чтобы оказать мне услугу.
- Стало быть, они отправились в Таиланд и потому не смогут подтвердить твои слова.
- А тебе нужно подтверждение? Ты не можешь просто поверить мне?
- Глупо верить всему, что говорят мужчины. - "Боже мой, - подумала она, - что за чушь я несу. Ведь ревность - это грех".
- Так ты не веришь мне?
Хлоя закрыла лицо ладонями:
- Я не в состоянии думать, Габриэль. Слишком много всего произошло.
Он внезапно смягчился.
- Я же понимаю, Хлоя. Присядь. Новость чудесная, но представляю, как ты потрясена.
- Мы вместе видели, как она улыбалась, Габриэль.
- Сила Господня беспредельна, - с нежной улыбкой промолвил он.
Она склонилась к нему, но не осмелилась дотронуться.
- Наверное, я что-то сделала не так, - покаянно пробормотала она.
- Пожалуй.