После волшебной ночи Эдварду казалось естественным рассказать Трейси о том, что он к ней испытывает. Он надеялся, что сумеет убедить ее в искренности своих чувств. Хотя он еще не облек свое признание в любви в словесную форму, но возникшая между ними эмоциональная связь должна была, несомненно, довести до сознания Трейси, что он питает к ней глубокую привязанность.
В холодильнике Эдвард нашел яйца, молоко и бекон - все, что нужно для завтрака, - и выложил их на стол, отодвинув в сторону мешавшую ему папку с бумагами и коробку из-под конфет, которыми угощала его Трейси вечером. Из папки выпало несколько листков, и он хотел сунуть их обратно, но замер, привлеченный надписью на обложке папки: "Сласти, возбуждающие страсть".
Заинтригованный, Эдвард открыл папку. Разлинованные страницы содержали рецепты кондитерских изделий, которыми его угощала Трейси на протяжении всего их знакомства.
Тут же, в кармашке папки, Эдвард обнаружил пакетик. Вынув его, он прочитал информацию на ярлыке и похолодел. "Средство для любовников. Эта специя гарантирует усиление полового влечения у вас и возбуждение сладострастия у предмета вашего вожделения".
Эдвард в шоке покачал головой. Он не верил своим глазам и еще раз прочитал набранный мелким шрифтом текст. К несчастью, это не помогло. Смысл написанного не изменился, как и всего того, что с ним было связано.
Раздосадованный сделанным открытием, Эдвард тихо выругался. Он вспомнил, что прежде, чем угощать его конфетами, Трейси пояснила, что хочет услышать его мнение относительно экспериментальной партии конфет, которые собиралась продавать в своей кондитерской. Он был вынужден признать, что ее эротические творения пришлись ему по вкусу. Но она, безусловно, скрыла от него истинный смысл своих экспериментов. Оказывается, он служил для нее всего-навсего подопытным кроликом!
Эта женщина бессовестно его обманула, и доказательства ее обмана он держал в руках. Эдвард с трудом мог поверить, что все, что между ними было, явилось следствием хитроумного плана, хотя, с другой стороны, в его душе теплилась надежда, что всему есть логическое объяснение.
- Доброе утро.
Нежный голос Трейси вернул Эдварда в реальность, прервав тягостные размышления. Он обернулся. Трейси стояла в дверном проеме, облаченная в короткий шелковый халатик, скорее подчеркивавший, чем скрывавший ее пышные формы. Ее лицо с порозовевшими от бурной ночи щеками сияло, волосы были слегка спутаны, что придавало ее облику необыкновенную чувственность и привлекательность. Если бы Эдвард не обнаружил изобличающие Трейси улики, требовавшие незамедлительного объяснения, то сорвал бы с нее одежды и овладел бы Трейси тут же, на этой чертовой кухне.
Однако первым делом следовало выяснить правду о конфетах, которыми она его угощала.
- Привет, - отозвался он, стараясь не выдать своих эмоций. - Что это такое? - спросил Эдвард, начисто забыв о завтраке, и указал на открытую папку с секретными рецептами.
Трейси ахнула, и ее глаза в испуге расширились.
- Я… - Растерянно переминаясь с ноги на ногу, она облизнула пересохшие губы и предприняла вторую попытку дать объяснения: - Это рецепты новой партии конфет, которые я собиралась продавать в "Райской усладе".
- Я догадался, - процедил Эдвард с плохо скрываемым раздражением, чувствуя, как внутри все закипает от гнева. - Мне посчастливилось попробовать все твои образцы. Но меня волнуют не столько конфеты, сколько то, что ты в них добавляла. Согласно этим рецептам, у тебя как будто получилась интересная стряпня. И, насколько я понял, скармливая ее мне, ты проводила на мне опыты.
Трейси поморщилась, очевидно поняв, на что он намекает. Но в отличие от других женщин, с которыми Эдварду доводилось иметь дело, она не стала ни врать, ни изворачиваться.
- Да, - прошептала она, и ее лицо побледнело. - Я хотела убедиться, что купленное мной стимулирующее средство работает, поэтому и попросила тебя попробовать конфеты, чтобы по твоей реакции определить его эффективность.
Эдвард отказывался верить своим ушам. Он не мог уразуметь, как могла Трейси поверить в подобную чепуху.
- И к какому выводу ты пришла относительно этих конфет и моей реакции на них, Трейси? - поинтересовался он, желая узнать, что она думала по поводу полученных результатов.
Она отвела глаза от его сверлящего взгляда и потупилась. Ее пальцы нервно теребили поясок халата.
- Конфеты, вернее их содержимое, однозначно соблазнили тебя.
Эдвард скрестил на груди руки.
- Нет, моя дорогая. Меня соблазнила ты, - с вызовом сообщил он.
- Это ты так думаешь, - возразила Трейси тихо, с нескрываемой болью в голосе. - Но на самом деле твоя реакция была спровоцирована индийскими специями.
- Посмотри на меня, - приказал Эдвард. Ему нужно было, чтобы Трейси своими глазами увидела то, что он не мог и не хотел скрывать. Когда их взгляды встретились, он спокойно сказал: - Твои специи на меня не подействовали.
- Я знаю, что мне будет трудно разубедить тебя, но это истинная правда. - Она вздернула подбородок. - Эти специи - причина каждой нашей с тобой близости.
Эдварда охватило отчаяние. Господи, неужели она всерьез верит подобной чепухе?! Но упрямо сжатые губы и обреченный взгляд Трейси указывали на то, что она и в самом деле считала, что он занимался с ней любовью исключительно под воздействием дурацких специй!
- Хорошо, расскажи мне, чем отличается подлинная страсть от спровоцированной похоти, и я докажу тебе, что мне не нужны никакие стимуляторы, чтобы возжелать тебя.
- В первый раз, когда мы целовались, ты ел "Зов страсти", - выпалила Трейси, ее пальцы продолжали теребить пояс. - Потом, в тот день, когда мы ужинали у меня, и все закончилось сексом на кухонном столе, ты перед этим попробовал "Пьяное сердце". Но наиболее яркое свидетельство того, что конфеты и содержащиеся в них добавки способны вызывать вожделение, я получила после того, как послала тебе в ресторан коробку "Экстаза любви". Помнишь, что произошло потом?
- Господи, Трейси, как мог я забыть?! - Эдвард в отчаянии взъерошил волосы, ломая голову над тем, как убедить ее, что его страсть настоящая и не имеет никакого отношения к стимулирующим добавкам. - Съев "Экстаз любви", я действительно воспылал к тебе неукротимой страстью, но порошок здесь ни при чем. Я захотел тебя, потому что, смакуя конфеты, я думал о тебе и о том, чем мы занимались накануне, и это меня завело. Ты меня завела.
- Тогда как ты объяснишь другие случаи, когда мы могли бы заниматься сексом, но не занимались? В те дни ты не ел конфеты.
Эдвард едва не зарычал от отчаяния. Боже, как же вразумить эту женщину?!
- Это всего лишь совпадение! Трейси с сожалением покачала головой. Ей и самой хотелось бы в это поверить, но…
- Никакое это не совпадение. Я и на себе испытывала влияние этих конфет.
- В самом деле? - спросил Эдвард недоверчиво. - И что именно ты чувствовала?
- Тепло. Трепет. Раскованность. - Трейси неопределенно пожала плечами. - Это происходило каждый раз, когда я пробовала изделия с добавками.
Возможно, Трейси, в конце концов, и удалось бы убедить Эдварда в своей правоте, если бы его не осенило: ее упорство относительно чудодейственного влияния ее изделий на его вожделение объясняется только одной причиной. Она не может заставить себя поверить, что способна пробудить в нем сексуальное влечение.
Постоянные упреки матери и прошлый опыт общения с мужчинами убедили Трейси в том, что только женщина со стройной фигурой может вызвать у мужчины подлинный интерес. Глубоко укоренившийся в сознании комплекс неполноценности толкнул Трейси на эксперименты и заставил ее уверовать в их магическую силу.
В эту минуту Эдвард понял и другое: вера в чудодейственность индийских специй была призвана защитить самолюбие Трейси. Если бы их отношения прекратились, она объяснила бы его охлаждение тем, что его страсть к ней была искусственной, обусловленной воздействием стимулирующих веществ, а без них улетучилась. Это помогло бы ей избежать глубокой душевной травмы.
Эдвард осознал ее мотивы, вероятно, лучше, чем сама Трейси. Но ему было трудно смириться с мыслью, что она упрямо отказывается верить в подлинность его чувств, в то, что может быть желанной.
Оставалось одно средство, способное убедить ее в том, что любовное снадобье не имеет никакого отношения к тому, что он к ней испытывает. Его чувства к Трейси были столь же реальными, как и он сам, и Эдвард собирался это доказать. Как известно, поступки говорят громче слов, и он убедит Трейси делом, а не словом, тем более что она ничего не хотела слышать.
Эдвард медленно двинулся в ее сторону. Трейси насторожилась.
- Поскольку все эти недели ты использовала меня как подопытную свинку, - произнес Эдвард, - я теперь намерен поставить собственный эксперимент и надеюсь на твое безотказное сотрудничество.
- Хорошо, - согласилась Трейси после секундного колебания.
- Заметь, никаких конфет я с утра не ел, - уточнил Эдвард и, приблизившись к Трейси, заключил ее лицо в ладони и прильнул к ее губам.
Поначалу она напряглась, вероятно не уверенная в его намерениях, но постепенно нежное, дразнящее прикосновение губ Эдварда переросло в глубокий, всепоглощающий поцелуй, исторгнувший из ее горла низкий стон. Тело Трейси обмякло, и Эдвард обнял ее за талию и привлек к себе.
У Трейси участилось дыхание. Продолжая целовать ее, Эдвард порывисто гладил спину Трейси, опуская руку всю ниже и ниже, потом потянул вверх полу ее халатика. Его ладонь легла на бедро Трейси, откуда быстро распространялся по ее жилам огонь вожделения.
Она задрожала в его объятиях и всхлипнула, не в силах сдерживать охватившую ее страсть.
Тогда Эдвард прижался к ней всем телом, давая ощутить всю силу своего желания. Его готовность оказалась более чем очевидным свидетельством ее воздействия на него. Его реакция была такой же реальной, как и он сам. Если Трейси и этого мало, подумал Эдвард, то иных доказательств у меня нет и быть не может.
Эдвард чуть отстранился от Трейси, чтобы заглянуть в голубые омуты ее подернутых поволокой глаз.
- Это, моя дорогая, не имеет никакого отношения к твоим чертовым конфетам, - прорычал он хрипло. - Но имеет самое прямое отношение к тебе, к женщине, в которую я влюблен, как мальчишка.
Трейси изумленно ахнула и безмолвно шевелила губами, словно его признание лишило ее дара речи.
Все произошло достаточно неожиданно даже для самого Эдварда. Он не собирался делать признаний в любви в пылу горячего спора. Но момент оказался удачным, чтобы открыто объявить Трейси о своих чувствах, и он им воспользовался.
- Это правда, Трейси, - произнес он более сдержанно. - Я люблю тебя. И мне кажется, что и ты испытываешь ко мне нечто подобное.
- О Боже… да!
- Правда?
По выражению ее лица трудно было догадаться, что она чувствует на самом деле.
- Ты уверена, что это настоящее, что не специи повлияли на твои чувства ко мне?
Эдвард нанес ей удар ее же оружием. Но Трейси пребывала в растерянности, чтобы как-то отреагировать на его провокационный вопрос. Чтобы их отношения могли получить, продолжение, ей еще предстояло расстаться со своими комплексами и поверить в собственные силы.
Но прежде, чем уйти, Эдвард хотел добавить еще кое-что. Он отпустил Трейси и отступил на шаг.
- Я только показал тебе, что ты делаешь со мной без всяких стимуляторов. И теперь ты знаешь, что я люблю тебя. Когда я смотрю на тебя, то вижу перед собой красивую, чувственную женщину с нерастраченной любовью, физической и духовной, с щедрым сердцем, готовым этой любовью поделиться… Тебе только нужно обрести веру в себя.
У Эдварда сжалось сердце, когда он увидел, что на глаза Трейси навернулись слезы, а на лице отразился испуг.
- Я хочу связать с тобой жизнь. Мне нужно твое тело, твой ум, твое сердце. Я хочу тебя всю. Ты прекрасна такая, какая есть; Трейси, но ты должна поверить, что мои чувства к тебе истинные, а не вызванные действием дурацких снадобий. Когда ты это поймешь, дай мне знать. Ты знаешь, где меня найти.
Эдвард торопливо, пока сила воли ему не изменила, вышел из кухни. Спустя несколько минут он покинул дом Трейси, отчетливо осознавая, что, возможно, только что потерял женщину, которую любил.
ГЛАВА 13
Трейси с головой погрузилась в печальные размышления и не слышала, как в дом вошла Маргарет, пока та не появилась в дверном проеме. Трейси как раз вынула из духовки горячие слойки и, выпрямившись, заметила на пороге фигуру. От неожиданности она чуть не уронила противень на пол.
- Черт побери, Маргарет! - выругалась Трейси, ставя поднос на единственное свободное место на столе, уставленном пирогами, тортами и другими кондитерскими изделиями. - Ты что, не могла сообщить о своем приходе, а не вваливаться так внезапно?! Я чуть не умерла на месте.
- Во-первых, здравствуй! - сказала Маргарет, ничуть не обескураженная нелюбезным приемом, оказанным сестрой. - К твоему сведению, прежде чем войти в дом, я дважды постучала. Твои сотрудники сказали, что ты уже два дня не появляешься в кондитерской, а поскольку ты не звонишь, я решила сама тебя проведать.
- Со мной все в порядке, - буркнула Трейси.
Она сунула в духовку противень с печеньем и, сняв рукавицы, сердито бросила их на стол.
- Хорошо, - заметила Маргарет примирительным тоном и обошла кухню, разглядывая кондитерское изобилие на столах и полках. - К чему все это? - Она обвела выпечку жестом.
- Я работаю дома, - пояснила Трейси, замешивая в миске тесто для очередной порции пирожных.
- Ты не занималась этим дома с тех пор, как открыла "Райскую усладу", - констатировала Маргарет задумчиво и взяла со стола корзиночку с фруктовым наполнителем, намереваясь снять пробу. - По правде говоря, насколько я помню, в последний раз ты развивала столь бурную деятельность в период разрыва с Чаком.
Досадуя на проницательность сестры, Трейси поморщилась. Стряпня была для нее не только образом жизни, но и своего рода трудотерапией, помогавшей преодолеть стресс, снять напряжение, выпустить пар. На этот раз она ударилась в работу, чтобы не думать об Эдварде и не предаваться тоске.
Однако в этом случае трудотерапия оказалась несостоятельной.
- Итак, не хочешь ли ты рассказать, что стряслось? Или мне подвергнуть тебя пытке?
Маргарет скорчила зверскую гримасу и угрожающе двинулась на сестру. Трейси, несмотря на препоганое настроение, рассмеялась. Традиция выуживать друг у друга важную информацию путем запугивания сохранилась у них с детства. Маргарет обычно добивалась желаемого, щекоча свою жертву, и Трейси не имела сил ей противостоять.
- Эдвард и я… - Трейси судорожно вздохнула. - Словом, между нами все кончено.
- Кончено? - переспросила Маргарет недоверчиво, и ее лицо помрачнело. - Что ты имеешь в виду, говоря "кончено"?
- Не деловые отношения, конечно, - пояснила Трейси на всякий случай, если сестра не поняла. - Наш роман.
Глаза Маргарет сузились, и она угрожающе уперла руки в бока, словно собиралась защитить младшую сестру от всех напастей мира.
- Может, мне пойти и поговорить с мистером Беркли? - предложила она, закипая. - Я никому не позволю обижать мою сестренку безнаказанно!
- Не петушись, Марго! - взмолилась Трейси. Она не сомневалась, что сестра ни перед чем не остановится, лишь бы добиться справедливости. - Он не виноват. Это… все я. Я сама с ним порвала.
Маргарет придвинула к себе стул и села.
- Но почему? - Ее рука машинально потянулась к ближайшей тарелке за печеньем.
Трейси отвернулась, делая вид, что ищет формочки для теста, которое взбивала. Она не знала, как рассказать Маргарет о сластях со стимулирующей начинкой и не выглядеть в ее глазах идиоткой.
- Похоже, что Чак подорвал мою веру в себя сильнее, чем мне хотелось бы.
- Чак был придурком, и ты не можешь сравнивать с ним всех остальных мужчин, - безапелляционно заявила Маргарет.
Эдвард сказал то же самое, когда Трейси поделилась с ним историей своей неудачной любви.
- Позволь мне заметить, - продолжала Маргарет, - если ты отпустишь Эдварда без борьбы, то сваляешь дурака.
Моя сестра всегда отличалась убийственной прямолинейностью, подумала Трейси, выкладывая тесто в формочки. Но Трейси не могла не признать правоту Маргарет: с каждой минутой она все отчетливее чувствовала одиночество и все яснее осознавала, что действительно поступила опрометчиво, когда несколько дней назад позволила Эдварду уйти из своего дома.
Мало того, что она не могла залечить свое разбитое сердце, так ее еще мучили извечные спутники: страхи и сомнения.
Не в состоянии повернуться к сестре лицом, Трейси зажмурилась и, собрав остатки духа, призналась:
- Я боюсь, Марго. Я боюсь поверить во что-нибудь хорошее.
- Я знаю, - с искренним пониманием отозвалась Маргарет. - А потерять такого классного парня ты не боишься?
Трейси промолчала. От нахлынувших эмоций у нее перехватило горло. Но ответ прозвучал у нее в голове. Да, она безумно боится потерять Эдварда, и это тоже составляло часть проблемы. Поверить ему и пойти за ним означало подвергнуть себя большому риску. А вдруг он сам ее оставит? Этого Трейси не пережила бы.
С другой стороны, все это время она приучала себя к мысли, что если хочет любить Эдварда, то должна пойти на риск. Должна поверить в Эдварда, поверить, что умышленно он не причинит ей страданий.
- О Господи, Трейси! - ворвался в ее размышления восхищенный возглас Маргарет. - Какие волшебные конфеты! Что это?
Голос сестры вернул ее к реальности, и Трейси повернулась, чтобы обнаружить, что Маргарет поглощает остатки "Шоколадной неги", которые после ухода Эдварда она так и не удосужилась убрать со стола. Сначала Трейси хотела выхватить у сестры коробку и обругать, что та по своему обыкновению сует в рот все, что попало, но что-то ее остановило.
События приняли интересный оборот, и Трейси решила посмотреть, что из этого выйдет. Ничего не подозревающая Маргарет тем временем отправила в рот еще одну конфету.
- Это новый сорт конфет для "Райской услады", над которым я работаю в последнее время, - сообщила Трейси.
- Ммм, они просто тают во рту. - Маргарет взяла еще одну конфету и пригляделась. - Знаешь, они мне напоминают женскую грудь.
- Я сделала это специально, чтобы добавить пикантности. - Трейси не спускала с сестры настороженных глаз. Та с аппетитом жевала третью конфету. - Марго… ты что-нибудь чувствуешь?
- Чувствую что? - удивилась Маргарет.
- Тепло. Трепет. Какое-то… возбуждение, - уточнила Трейси, вспоминая собственные ощущения.
- У тебя, что, не все дома? - удивилась Маргарет, глядя на сестру с сожалением.
- Глупости, - возмутилась Трейси, продолжая сверлить сестру пристрастным взглядом в поисках признаков влияния чудодейственных конфет, но ничего особенного не заметила. - Ты что, не чувствуешь никакого сексуального возбуждения? - сгорая от нетерпения, спросила она напрямик.
- Послушай, не знаю, что там на тебя нашло, но ты, наверное, спятила, если думаешь, что кусок шоколада способен вызвать в организме человека гормональную бурю. Если бы это было так, то половина человечества ходила бы на взводе.