Трейси ощутила неподъемную тяжесть разочарования. Поняв, что забыла конфеты дома, она сразу предположила, что заниматься сегодня любовью им не придется. Она оказалась права, но тем не менее отказ Эдварда заставил ее сердце болезненно сжаться.
Она все чаще ловила себя на том, что испытывает к Эдварду всепоглощающую страсть, которая не имеет никакого отношения к ее эксперименту, а вызвана иными силами, которым она не может противиться.
Трейси прерывисто вздохнула. Ее неуемный ум пытался найти логическое объяснение ее внутреннему состоянию. И вывод, к которому она приходила, ее печалил. Она, похоже, безнадежно влюбилась в мужчину по имени Эдвард Беркли, хотя, начиная с ним встречаться, имела твердое намерение не давать воли нежным чувствам. Осознав эту простую истину, Трейси не на шутку испугалась, однако исправить это она уже не могла. Раз такое случилось, нужно было сделать так, чтобы их связь была приятна им обоим и оставила после себя незабываемые воспоминания. Никто и ничто не мешает ей пригласить Эдварда провести вместе еще один вечер, не прикрываясь на этот раз десертом в качестве приманки.
- Чуть не забыла, - сказала Трейси, и на ее губах затрепетала робкая улыбка. - В музее искусств на следующей неделе открывается новая экспозиция. По этому поводу они устраивают в субботу прием, для которого я готовлю сладкие блюда. Меня пригласили в качестве гостя. Не хочешь составить мне компанию и пойти на вернисаж?
- Могу я это рассматривать как приглашение на свидание? - спросил Эдвард с обворожительной улыбкой, от которой у Трейси на душе потеплело.
Свидание. Хорошее слово.
- Почему бы и нет?
- Тогда я принимаю приглашение. - Он нежно поцеловал ее в лоб. - Спокойной ночи, Трейси.
- Спокойной ночи, - прошептала она с невольной тоской и тут же мысленно отругала себя за это, опасаясь, что выдала свое состояние.
Они распрощались, и Трейси скрылась за дверью. Разочарование не оставляло ее. Не так должен был закончиться этот восхитительный вечер, совсем не так! И все же в ее душе брезжила надежда, подогреваемая мыслью о грядущем свидании в субботу.
Трейси умылась, почистила зубы и забралась в холодную постель, где, кроме Черныша, ее некому было согреть. Ласковый песик любил спать, прижавшись к ее ногам, но он не мог заменить мужчину, о котором Трейси мечтала.
ГЛАВА 10
- Думаю, мы остановимся на двух вариантах мороженого: миндальное с ликером и пломбир со сливками и вишней, - объявил Эдвард, попробовав с полдюжины холодных лакомств, представленных на его суд Трейси.
Она улыбнулась - впервые с искренней радостью за те несколько дней, что прошли со дня их расставания на пороге ее дома.
- Должна сказать, что эти два - тоже мои любимые, - призналась Трейси.
- А нельзя ли их как-то объединить? Трейси округлила глаза.
- Как ты себе это представляешь?
Эдвард растерянно почесал затылок. Действительно, он как-то об этом не подумал. Он поднял на Трейси глаза и проникновенно на нее посмотрел. Она сразу обо всем забыла, испытав новый прилив плотского вожделения, с которым боролась с тех пор, как Эдвард переступил порог ее кабинета. Она томилась по его рукам. По его губам. По его телу. Ей безумно хотелось до него дотронуться, ощутить его тепло.
Однако Эдвард держался подчеркнуто официально, и Трейси чувствовала себя несчастной. Возможно, ему требовался толчок, чтобы расслабиться и вести себя раскованнее. Трейси решила угостить его конфетами со стимулирующими добавками, чтобы как-то расшевелить, но сначала предстояло закончить деловую часть встречи.
Несколько конфет - и он воспылает к ней такой неукротимой страстью, что, возможно, овладеет ею здесь же, на столе. От этой бесстыдной мысли у Трейси участился пульс.
- Ну так что? - попыталась она добиться от Эдварда хоть какого-то ответа, в то время как ее собственные мысли блуждали далеко, и воображение рисовало эротические картины. Если Эдвард не исправится, она возьмет инициативу в свои руки.
- Вероятно, я сморозил чушь. К чему? Включим в меню два вида нового мороженого.
- Хорошо, Эдвард.
Он улыбнулся, и от его улыбки Трейси обдало горячей волной.
Господи, как же ей хотелось ему отдаться! Прямо здесь. Сейчас. Потерпи немного! - скомандовала она себе. Сейчас угощу его конфетами, и он - в моих руках. От этих нескромных мыслей у Трейси налилась грудь, и пересохло во рту. Свою страсть к Эдварду ей не нужно было стимулировать. Как бы ей хотелось, чтобы и он мог обходиться без подпитки извне!
Трейси сделала судорожный вдох, пытаясь усмирить разбушевавшийся пожар, но встревожившееся сердце не унималось. Волна желания горячей лавой растекалась по жилам. - Какой десерт стоит у нас на очереди следующим? - спросила Трейси. Эдвард присел на край стола. - я тут как-то попробовал кексы, что выставлены у тебя на витрине, и они мне очень понравились. Особенно лимонный и творожный с изюмом. Они не очень сладкие и могли бы приятно разнообразить меню третьих блюд.
- Нет проблем. Кексы очень популярны у наших покупателей.
- Отлично. На том и порешим. Думаю, что на этом мы поставим точку. Торты, пирожные, мороженое и кексы - этого вполне достаточно для расширения ассортимента десертов.
С первого момента, как только Эдвард заключил с ней соглашение о сотрудничест ве, Трейси знала, что их отношения рано или поздно подойдут к концу, но все же оказалась к этому неподготовленной. В сердце ощущалась невосполнимая пустота. Трейси не рассчитала свои силы, когда все это затевала, и позволила себе увлечься. Связь с Эдвардом оставила в ее душе более глубокой след, чем ей хотелось бы.
Чувства - чувствами, а дело - делом. Дело должно стоять на первом месте. Она заключила с ресторатором Эдвардом Беркли выгодную сделку и должна забыть о личных переживаниях. Работа - превыше всего.
- Когда ты хочешь, чтобы я начала поставки сладкого в твой ресторан? - спросила Трейси.
- Сначала мне нужно напечатать новое меню. Начало следующего месяца тебя устроит?
- Вполне, - ответила Трейси после короткого размышления. Ей хватит времени, чтобы провести подготовительную работу.
Трейси взяла с буфета коробку с магическими конфетами, которую она предусмотрительно поставила туда до прихода Эдварда. Только что они завершили предварительный этап совместной работы, следовательно, необходимости в регулярных встречах больше нет. У нее в запасе имелось всего два дня - сегодняшний вечер и суббота, когда они отправятся на вернисаж. Терять ей было нечего, и Трейси решила использовать оба шанса по полной программе. Позже, когда их отношения войдут в деловое русло, подобная возможность ей вряд ли представится.
Она приподняла крышку коробки и многозначительно посмотрела на Эдварда.
- Поскольку я забыла взять их с собой на ужин в ресторан, надеюсь, ты не откажешься съесть конфету-другую сейчас и вынести о них свое суждение.
Эдвард взглянул сначала на содержимое коробки, потом на Трейси. В его глазах плясали лукавые огоньки.
- В прошлый раз я не мог не заметить, что присланный тобой "Экстаз любви" имел форму очаровательного женского ротика с пленительным язычком, - проворковал он, понижая голос до сексуального грудного шепота. Невинные озорные огоньки, только что поблескивавшие в его глазах, сменились опасным заревом пожара. - Что же я вижу теперь? Поправь меня, если я ошибаюсь. Уж не женскую ли грудь ты пыталась воспроизвести? А этот коричневый шарик наверху - должно быть, сосок.
Эдвард, глядя ей в глаза, кончиком пальца томно погладил коричневую оконечность белого конуса, и у Трейси перехватило дыхание. Ей почудилось, будто его пальцы касались не шоколадной глазури, а ее собственного трепещущего тела.
- У тебя хорошее воображение, - пробормотала она, пытаясь унять чувственную дрожь.
- Воображение ли? - удивился Эдвард, вскидывая красивые брови.
Трейси пришлось признать, что ее изделие и впрямь имело чересчур откровенную форму.
- Ты не ошибся. Это часть замысла новой партии. Мне бы хотелось, чтобы вид конфет вызывал некоторое сексуальное возбуждение.
- В таком случае ты своей цели добилась. Как они называются?
- "Шоколадная нега".
- О, как чувственно и многозначительно! Конфеты весьма эротичны. - Как и его голос, обволакивавший ее густым туманом. - Уже одного названия достаточно, чтобы я завелся. Когда я буду их есть, то не смогу не думать о тебе. Но думать о тебе опасно. Очень опасно.
- Опасно? В каком смысле?
Трейси нравился оборот, который принял их разговор.
Эдвард убрал непослушную прядь, упавшую ей на лицо.
- Потому что конфеты и мысли о тебе заставят меня воспылать к тебе страстью.
- Звучит более чем соблазнительно, - еле слышно прошептала Трейси, возбуждаясь от его легких прикосновений.
Уголки его рта тронула лукавая улыбка.
- Может быть. Только мне не нравится есть конфеты в одиночестве.
Его слова сводили Трейси с ума, она едва могла дышать.
- Но сейчас ты не один, и я хочу узнать твое мнение о "Шоколадной неге".
Взяв из коробки одну конфету, Трейси поднесла ее к губам Эдварда, и в этот момент из торгового зала кондитерской донесся какой-то неясный звук. Трейси вздрогнула и в испуге уставилась на дверь.
Эдвард, должно быть, тоже услышал шум, потому что насторожился и замер. Ошибки быть не могло. Раздалось звяканье ключей и звонкий стук шпилек о плитки пола.
- Похоже, что кто-то пришел, - заметил Эдвард с беспокойством. - Мне показалось, что ты запирала за мной входную дверь.
- Тебе не показалось, я действительно заперла ее, - ответила Трейси, с трудом сдерживая сердцебиение при мысли о взломщиках.
- Оставайся на месте! - скомандовал Эдвард и решительно направился к двери.
Дверь открылась. На пороге стояла Маргарет, облаченная в облегающие брюки и блузку с глубоким декольте, открывавшим значительную часть ее красивой груди. В руке она держала слойку, которую, по-видимому, прихватила с витрины.
Маргарет имела комплект ключей от кондитерской сестры, но никогда прежде ими не пользовалась.
Весьма вовремя, подумала Трейси с иронией и вернула конфету в коробку.
Ее охватили противоречивые эмоции. С одной стороны, она обрадовалась, что это не взломщик, с другой - была страшно раздосадована. Маргарет безнадежно испортила одну из ее последних попыток соблазнить Эдварда, когда Трейси была близка к цели. Она уже предчувствовала блаженство, которое должна была неминуемо вслед за этим получить.
- Маргарет? - пробормотала она. - Что ты здесь делаешь?
Маргарет таращила на парочку глаза и, изумленно хлопая ресницами, молча переводила взгляд с Эдварда на Трейси и обратно. Кое-как справившись с удивлением, она проглотила кусок слойки, который успела откусить.
- Я… я возвращалась от приятельницы и увидела на стоянке твою машину. Поскольку уже очень поздно, я встревожилась и хотела убедиться, что с тобой все в порядке и что тебе не нужна помощь.
- Все в порядке, - заверила Трейси сестру. Как можно было на нее злиться, когда она проявила такое участие и заботу. Но, Боже, как же не вовремя ее принесло! - Мы с Эдвардом как раз работали над последним из десертов.
- О, наконец-то мне выдалась возможность познакомиться! - Лицо Маргарет осветила ослепительная улыбка. Подойдя к Эдварду, она протянула ему руку. - Очень приятно, я Маргарет Грей.
- Взаимно. Я Эдвард Беркли. - Эдвард обменялся с Маргарет рукопожатием и дружелюбно улыбнулся. - Фотография, которую мне показала Трейси, даже отдаленно не передает то, что я вижу воочию.
- Вы очень любезны, - поблагодарила Маргарет и перевела взгляд на сестру. - Прости, Трейси, я не знала, что ты не одна, - сказала она с искренним раскаянием.
- Я весьма признательна тебе за заботу, Марго. Мы только что провели дегустацию мороженого для ресторана Эдварда, - пояснила Трейси.
- Как интересно! - воскликнула Маргарет, поворачивая голову к Эдварду. Ее русые локоны с золотым отливом воздушным облаком окутали ее обнаженные плечи. - Эти новые десерты, которые Трейси изобрела специально для вашего ресторана, просто объедение. А какое мороженое вы выбрали?
- Миндальное с ликером и пломбир со взбитыми сливками и вишней, - ответил Эдвард.
- Звучит умопомрачительно. - Маргарет всплеснула руками и пожаловалась: - А мне Трейси не дала ни кусочка попробовать. Сказала, что разрешит только после вас.
- Могу тебя обрадовать: мороженого еще много осталось, - перебила ее Трейси, без труда сообразив, куда клонит сестрица. - Я дам тебе с собой. Дома попробуешь.
- Каждого по шарику, - оживилась Маргарет, сладко улыбаясь. - Да, побольше.
- Не переживай.
Трейси достала из холодильника мороженое и принялась щедрой рукой наполнять пластиковый контейнер для сестры. Она стояла лицом к Маргарет и Эдварду и имела возможность краем глаза видеть, что те ведут непринужденную беседу. Маргарет время от времени смеялась, а Эдвард сдержанно улыбался. Трейси невольно позавидовала раскованности своей сестры, ее умению привлекать мужское внимание, ее потрясающей фигуре и способности съесть за один присест полторта и не поправиться ни на грамм. Последнее свойство Маргарет унаследовала от их стройной как тростинка матери.
В памяти Трейси тут же всплыли изводившие ее упреки. Мать вечно была недовольна внешними данными младшей дочери.
Чак тоже не упускал возможности покритиковать ее. Они оба не понимали или отказывались понимать, что у сестер - разная от природы конституция и что обмен веществ у Маргарет протекает активнее, чем у ее сестры.
У Трейси засосало под ложечкой. Все ее комплексы вдруг ожили. С упавшим сердцем она ждала, когда Эдвард начнет заигрывать с Маргарет, что неизбежно происходило со всеми мужчинами. Трейси даже приготовилась отодвинуться на второй план и раствориться в тени блистающей красоты старшей сестры. Но Эдвард оставался вежливым и невозмутимым, как будто неотразимое обаяние и звездные повадки Маргарет на него не действовали.
Трейси не могла поверить своим глазам: Эдвард не реагировал на Маргарет!
Доверху наполнив объемистый контейнер мороженым, Трейси протянула его сестре.
- Это сделает тебя счастливой, по крайней мере, до утра, - заметила она насмешливо и улыбнулась.
Маргарет рассмеялась.
- Тогда жди меня завтра. За добавкой. А пока я пошла. - Она нежно обняла Трейси и повернулась к Эдварду. - Была рада с вами познакомиться и очень надеюсь, что мы еще встретимся.
- Ничуть не сомневаюсь, - ответил он с улыбкой.
Трейси проводила сестру до двери, потом заперла замок и вернулась на кухню. Эдвард ждал ее, вальяжно устроившись на краю стола. Момент с "Шоколадной негой" был безвозвратно потерян, и Трейси не ощущала желания вернуть прежнее игривое настроение, которое испытывала до прихода Маргарет.
- Что-то не так? - участливо спросил Эдвард, чувствуя, что пауза затянулась. - Ты как-то погрустнела.
- Все в порядке. - Трейси выдавила из себя подобие улыбки.
По его скептическому взгляду она догадалась, что Эдвард ей не поверил.
- Тогда почему мне кажется, что тебя что-то мучает?
Трейси испугалась. Ей не приходило в голову, что Эдвард способен прочитать то, что она привыкла скрывать за маской безразличия. И эта мысль ее не на шутку обеспокоила, поскольку Трейси давно не подпускала мужчин на столь близкое расстояние. Да и своими чувствами она давно ни с кем, кроме сестры, не делилась.
Небрежно пожав плечами, Трейси возразила:
- Это все твое живое воображение.
Но ей не удалось сбить Эдварда с толку. Он смотрел на нее с тревогой в глазах, и его озабоченность отозвалась в сердце Трейси гулкими ударами. Как бы она хотела проникнуться доверием к этому мужчине, которого, похоже, по-настоящему волнуют ее переживания!
Эдвард подошел к ней и взял за руку.
- Хочешь поговорить со мной, Трейси? - спросил он мягко, приглашая ее облегчить душу.
- Сомневаюсь, что тебе это будет интересно.
Старые привычки и инстинктивное стремление защитить свой внутренний мир от вторжения не хотели отступать.
- А ты все же расскажи, попробуй, - предложил он, нежно водя пальцем по ее ладони.
Настойчивость Эдварда поколебала упорство Трейси. Все, что годами накапливалось в ней - страхи, сомнения, незащищенность, неуверенность, - вдруг вскипело и поднялось на поверхность в поисках выхода.
В конце концов, хуже уже не станет, решила Трейси. Да и терять мне нечего. Кроме Эдварда. Но и он не принадлежит мне. В любом случае в субботу он навсегда уйдет из моей жизни.
Она сделала глубокий вдох, готовясь к исповеди.
- Как ты только что видел, мы с Маргарет полные противоположности, как свет и тьма.
- Честно говоря, не могу с тобой согласиться, - возразил Эдвард, хмуря брови. - Лично я так не считаю.
Эдвард не был ни глупым, ни слепым, и Трейси слегка раздосадовало его стремление ее утешить. Она имела в виду не их русые волосы и голубые глаза, не манеру улыбаться. Эдвард вынуждал ее называть вещи своими именами.
- Я говорю о нашей конституции и наших фигурах, - уточнила Трейси, с трудом сдерживая раздражение. - Ты не можешь не видеть, что в этом плане мы разные.
- И это тебя волнует?
Закипая от бессилия заставить Эдварда взглянуть на проблему ее глазами, Трейси вырвала из его руки свою ладонь.
- Это волновало меня всегда.
Разница в комплекции сестер Грей часто становилась объектом пристального внимания окружающих, что только обостряло комплекс неполноценности Трейси и огорчало Маргарет, переживавшую за сестру.
- Но почему? - удивился Эдвард. - Какое это имеет значение для ваших сестринских отношений? Может ли подобная ерунда влиять на родственные узы?
К счастью для Трейси и Маргарет, их любовь друг к другу выжила вопреки невольным стараниям матери их разобщить, вопреки огромной разнице в образе жизни, вопреки несходным взглядам на жизнь.
Трейси понимала, что, если она хочет, чтобы Эдвард уяснил ее точку зрения, ей придется рассказать ему обо всем с самого начала.
- Сколько я себя помню, мать постоянно сравнивала меня с сестрой, и, поверь, сравнения были далеко не в мою пользу.
Эдвард слегка поморщился, деликатно выражая свое неодобрение поведения матери Трейси.
- Я догадался об этом на основании того, что уже слышал от тебя.
Его проницательность тронула Трейси, потому что прямо она не говорила, как именно обращалась с ней мать. Искреннее участие Эдварда подтолкнуло Трейси к откровенности, и она поведала ему свою печальную историю. Ее лицо пылало, а в глазах стояли слезы, которые она даже не пыталась скрыть.
- Поскольку мать меня постоянно пилила и довольно жестоко высмеивала, я искала утешение в булочках и конфетах, и это стало моей страстью, - подытожила она свой рассказ и невесело рассмеялась. - Наверное, поэтому я и стала кондитером, что не могла без сладкого жить.
- А твой отец? - спросил Эдвард и, развернув к себе стул, сел на него верхом. - Как он относился ко всему этому, пока был жив?
- Большую часть времени он пропадал на работе, а когда приходил домой, то старался, как мог, смягчить материнские упреки. Но он имел лишь смутное представление об истинном положении дел. А я никогда не жаловалась.