По серым плитам террасы пополз белый узор изморози. До меня медленно начало доходить, кто виноват в перемене погоды, но тогда получается, что в кабинете полковника… Ох, твою же проклятую душу…
– Успокойся, Таль-Акерси, я себя полностью контролирую. – Голос ледяной замораживал своим холодом. Было ясно, что она в ярости. – Да, я даю тебе разрешение на визит сегодня вечером, доволен? Но дальше будет так, как решит леди Нурея.
Она повернулась и зашагала в сторону лестницы, ведущей вниз. Двое ледяных безмолвными тенями последовали за ней.
– Иди. – Меня чмокнули в щеку, обняли напоследок и легонько подтолкнули в спину. – Помни, я не дам тебя в обиду.
– Мы не дадим, – добавил Сетальди, и на душе у меня потеплело. Сбоку шагал Хасар, за спиной остались друзья, и меня уже не так сильно пугала встреча с семьей, ведь я была не одна в этом странном мире ледяных.
По широкой лестнице, подсвеченной желтыми фонарями, мы спускались вниз. Впереди маячила фигура Лазариты, и даже прямая спина ледяной излучала неодобрение.
Хасар, словно подлаживаясь под общий настрой, недовольно сопел. Я успела хорошо изучить своего вассала, чтобы внести ясность:
– Ну, что еще?
– Таль-Акерси. Им явно что-то нужно от вас.
Ожидаемо. Бессонная ночь. Резкая смена климата и расцветшая паранойя наемника, усиленная неприязнью к северянами.
– Хасар, ты считаешь, мы должны просто разойтись, как незнакомые люди?
Наемник промолчал, видимо, так он и считал. Похоже, в мировоззрении Хасара романтические отношения стояли между "есть деньги, надо отдохнуть" и "вот та красотка хороша, но без цветов к ней не сунешься". Отлично, мало мне Лазариты, еще и собственный вассал будет читать нотации по поводу и без. Уволю. Вот прямо сейчас и уволю.
– С другой стороны, – задумчиво проговорил наемник, спускаясь по лестнице, – я бы предпочел иметь дело с Таль-Акерси, чем с этой. – Он кивком указал на спину ледяной.
Я бы тоже… но вида не подала. Родственников не выбирают, в отличие от вассалов.
– Хасар, спасибо за совет. Понимаешь, я здесь никого не знаю, не с кем даже посоветоваться, что надеть, отправляясь на прогулку. Ты ведь не откажешься мне помочь?
Он издал странный звук, подавившись смешком. Картинка сидящего на кровати наемника и выбирающего мне платье отдавала неприличием, но была чудо как хороша. Губы невольно расползлись в улыбке, когда фантазия пошла дальше, используя наемника в качестве манекена.
– Если ваша светлость нуждается в подобных услугах, я готов. – Шагая по ступенькам, Хасар ухитрился изобразить поклон, а об остро-обиженный тон можно было порезаться. – Боюсь, толку от меня будет мало. Я в кружавчиках и чепчиках не смыслю ни хр… – Он запнулся и поправился: – Ровным счетом ничего.
Хасар в розовом чепчике с кружевами… Княжна, вы определенно утомились, раз позволяете себе такие шуточки.
Я промолчала. Надеюсь, теперь при мысли о советах наемник будет вспоминать кружавчики и держать свое мнение при себе. Как я успела убедиться, ледяные – леди горячие. И отмораживать наемника у меня желания нет.
Внизу нас ждал экипаж. Четверка лошадей нетерпеливо перетаптывалась, потряхивая головами и выдыхая облачка пара, серебристые шкуры переливались искорками инея. При виде нас возничий засуетился, соскочил с козел, отвесил глубокий поклон, пожелав доброй ночи, и распахнул дверцы.
Впятером мы с трудом поместились в экипаж. Лазарита бросила недовольный взгляд в сторону наемника, но промолчала. Я – гостья. Мне позволены странности и нарушения приличий, но до определенного предела. Вопрос: когда я в него уткнусь и мне продемонстрируют место, отведенное дальней родственнице?
Копыта гулко стучали по мостовой, будя ночную тишину. Я откинулась на мягкую спинку, прикрыла глаза. У меня осталось лишь одно желание – спать. Желтые полосы света от фонарей, покачивание экипажа, холодное недовольство Лазариты, розовый чепчик… Кажется, я задремала. Очнулась от стука хлопнувшей дверцы. Подавила зевок и выбралась наружу.
Экипаж стоял около парадного крыльца трехэтажного особняка, единственного на площади, чьи окна горели светом. Нас ждали.
Дальнейшее прошло как в тумане. Знакомство с прислугой, тепло от разожженного камина, механически пережеванный ужин в комнате, восхитительно горячая ванна с травами, где я опять задремала. Мягкость ворсистого полотенца, шелк ночной рубашки и пухлость перины. Я заснула, стоило только голове коснуться подушки.
Проснулась поздно. Солнце заливало комнату ярким светом, отражаясь в высоком зеркале, обрамленном золотой рамой, и путаясь лучами в десятке стеклянных флаконов, выстроенных на столике перед ним. Я обвела заспанным взглядом комнату. Мило. Обои в бежево-золотых цветах и коричневых стрекозах, пузатый комод и шкаф с зеркальными дверцами. Мягкая кушетка, пуфик. Комната явно принадлежала женщине, и, готова поспорить, легкомысленной либо еще не успевшей повзрослеть. Милые картинки собак и кошек, развешанные по стенам, служили тому подтверждением.
Я потянулась и охнула. Мышцы ног и спины свело болезненной судорогой. Тело, добравшись наконец до теплой и мягкой кровати, решило отыграться и за ночи в лесу, на земле, и за безумные пробежки по пересеченной местности.
Пришлось начать день с разминки. Попрыгала, помахала воображаемым мечом, затем отправилась в ванную. Когда вышла, меня уже ждала горничная Аннет с платьем в руках.
– Доброго дня, леди Айрин. Позвольте, я помогу вам одеться.
– Здравствуй, Аннет. А моя одежда не готова?
Горничная покраснела, потупилась:
– Простите, леди Айрин. Леди Лазарита приказала ее выбросить.
Все ясно. Пару рубашек да штанов не жаль, но это были мои штаны и мои рубашки.
– Остальное я убрала в шкаф, – испуганно заверила меня Аннет, зачем-то отступая на шаг, – и вот платье, – она выставила его щитом перед собой, – красивое. Вам не нравится?
Жалобный тон горничной подействовал отрезвляюще. Я такая страшная? Странно, в зеркале все было как всегда: встрепанные короткие волосы, приятного голубого оттенка глаза и лицо выспавшегося человека. В чем-то даже милое.
Я сделала над собой усилие и улыбнулась. Не монстр я, совсем не монстр. Нечего меня бояться.
– Скажи, Аннет, а чье это платье? – сменила я тему.
– Ваше, ваша светлость.
Не поняла.
– А комната? – Моя паранойя расцветала.
– Тоже ваша. Еще год назад велели приготовить.
Со стен скалились легкомысленные собачки, щурились котята. Моя, значит…
Усилием воли попыталась задавить поднимающуюся волну злости. Не удалось. Холодом потянуло от пола, платье в руках горничной мелко затряслось, а в зеленых глазах Аннет появилась такая обреченность… Да что я, монстр какой?
– Прости, – отвернулась я, кусая губы. Ну как тут сдержаться, когда твоя свобода воли в итоге оказалась лишь частью чьего-то давно утвержденного плана?!
– Аннет, свободна. – В проеме распахнутой двери стояла Лазарита: руки сложены на груди, носок туфли, выглядывающий из-под подола темно-синего домашнего платья, нервно постукивает по полу. – Одежду положи на кровать. Мы сами справимся.
Аннет, не скрывая облегчения, мышкой шмыгнула мимо ледяной, оставив нас одних. С полминуты мы с Лазаритой молча изучали друг друга. Не знаю, что увидела ледяная, но она удовлетворенно хмыкнула и, не спрашивая разрешения, вошла в комнату.
– У тебя тут мило, – отметила, рассматривая картинки.
Я сжала зубы, пытаясь найти в глубине своего "я" островок спокойствия и не допустить комнатного оледенения. Как бы не хотелось этого признавать, но связь между приступами зимы и собственным настроением, увы, реальность. Теперь бы научиться держать себя в руках и не пугать прислугу морозом. Одно радовало – даже обученным ледяным были свойственны вспышки неконтролируемой ярости.
– Это не моя комната.
Недовольство скрыть не удалось, и Лазарита живо на него прореагировала:
– Не нравится?
Я помолчала, подбирая слова.
– Год назад я была уверена, что через пару, максимум три сезона выйду замуж. У меня появятся дети, я стану хозяйкой в доме, буду устраивать званые вечера, заниматься благотворительностью и заводить знакомства с умными и влиятельными людьми. Год назад я считала, что моя жизнь сложится так, как должна сложиться судьба благородной, обеспеченной и воспитанной девушки. И даже мое излишне углубленное образование не мешало этим планам. Многим мужчинам нравится, когда женщина умеет постоять за себя и не падает в обморок от капли крови.
Я с вызовом посмотрела на Лазариту, но та слушала внимательно, не спешила перебивать или смеяться. Вдохновленная ее молчанием, я продолжила:
– Я бежала из дома за полчаса до ареста. Бежала одна, без слуг, без друзей. Чудом не погибла при встрече с шатаром, заколола гвардейца и еще парочку положила выстрелами. Всю дорогу я была на волоске от смерти, а вы приготовили комнату год назад?
– Значит, не нравится, – вздохнула Лазарита и пожала плечами. – Ну в чем-то и мы можем ошибаться. Открою секрет, – подмигнула она, – меня тоже раздражают все эти котята и щенки. Хочешь, прикажу их снять и поменять на что-то другое?
Я не знала, смеяться мне или плакать… И почему-то захотелось посмотреть на комнату ледяной. Что у нее висит на стенах?
– Не надо, – обреченно махнула рукой. Похоже, в дурдоме под названием "ледяные" я разберусь не скоро.
– Тогда обед? – Лазарита примирительно улыбнулась. – Но сначала дай помогу с платьем. Или ты предпочитаешь брюки?
Я отрицательно покачала головой. Хватит с меня брюк, ночевок в лесу и утомительных переходов. Хочу вспомнить, каково это жить без меча за спиной и револьвера на поясе.
– Ну и правильно. Мне самой они за патрулирование и тренировки так надоедают, дома только в платье хожу.
И уже застегивая мне пуговицы на спине, ледяная задала тот самый вопрос, который я давно ждала:
– У тебя со старшим Таль-Акерси серьезно или так, первая влюбленность?
Как можно ответить на вопрос, на который не знаешь ответа?
Если быть откровенной, я серьезно отношусь к мнению Тореса, мне не безразлична его судьба, в присутствии ледяного я чувствую себя уверенной и защищенной, мне приятно ощущать сильную мужскую руку на своей талии и знать, что я имею над ним власть. Меня тянет к нему, и сейчас без Тореса словно чего-то не хватает. Когда он рядом, этого не замечаешь, но стоит встать между нами разлуке, и будто крохотный червячок начинает точить сердце. Я привыкла к ледяному, что и говорить. Мне нравится, как он двигается, как говорит, как загораются страстным огнем его глаза, и как он старательно пытается это скрыть. Он спокойный, уверенный, и мне это по душе. Однако я знаю, кто легко способен вывести его из равновесия, и, что уж скрывать, это нравится мне даже больше, чем его спокойствие.
Но проклятый знает, люблю я его или нет!
– Ты ведь спрашиваешь не из простого любопытства?
– Лед и пламя, Айрин! Конечно нет! Тот, кто рядом с тобой, очень важен. Ты же подставляешь ему спину, когда спишь! Доверяешь самое ценное – сон. Карьен, понимаю… Первый мужчина в твоей жизни и, как я вижу, первая любовь, но, запомни, не последняя. Он ведь даже не страж!
Я прикусила губу. Да уж, ситуация глупее не придумаешь. Признаться сейчас, что не знаю точно, кто такой карьен, значит, подвести Тореса. Придется молчать с умным видом. Однако "первый мужчина" звучит весьма неприлично, понять бы еще, что подразумевает под этим Лазарита. Во что же ты втянул меня, Торес?
– Просто не торопись, хорошо? Вокруг много достойных парней и, поверь, гораздо более достойных, чем Таль-Акерси.
– Чем он тебе не угодил?
– Он – бегун. Сначала удрал из-под венца, потом с рубежа, как будто там, – она выделила последнее слово интонацией, явно имея в виду остальной мир, – есть что-то более важное, чем твоя родина, семья и долг.
Однако сколько всего сразу. Выходит, моего Отшельника пытались женить. Видимо, неудачно и совсем не взаимно. А порядки здесь суровые. Родина, семья, долг, а главное, сколько убеждения в голосе!
– Знаешь, Лазарита, мой дед – тоже бегун, однако я не считаю его плохим человеком.
Ледяной мой ответ явно не понравился. Она нахмурилась, опустила глаза, однако сказать что-то против деда не решилась. Понимала, что ничего хорошего из этого не выйдет.
– Лазарита, спасибо за предупреждение, с Торесом я разберусь сама. Сейчас главное другое. Мы встретили кое-что важное и непонятное на границе, ваши обязаны об этом узнать.
– Об этом не переживай, – Лазарита с явным облегчением приняла смену темы, – это проблема Таль-Акерси. Они все сделают сами. Если понадобишься, тебя пригласят, но беспокоить просто так не станут. Все понимают, ты только вернулась домой, еще ничего не знаешь и не умеешь.
А вот и истинное отношение. Ничего не знаю и не умею… Впрочем, на правду не обижаются. Тогда почему мне сейчас так горько на душе?
Я подошла к зеркалу. Платье сидело как влитое – серая шерсть с голубым кружевом, и даже мне шло. Волосы и вправду начали белеть, не напоминая больше седую старость. Скоро я стану такой же, как Лазарита, – надменной ледяной с белоснежными волосами и ярко-голубыми глазами. Вот только хочу ли я этого?
Отец просил, чтобы я не торопилась судить и хорошенько разобралась, прежде чем рубить сплеча. Значит, будем разбираться. Одно плохо – проснувшийся дар сжег все мосты. Нет мне обратной дороги, и выживать придется здесь, и нигде больше.
– Кто такие стражи? – спросила я, и собственный голос показался чужим.
– Наши боевые товарищи. – Лазарита подошла ближе, встала рядом, и зеркало послушно отразило ледяную.
Хм, а мы и вправду похожи. Вид у нее был немного виноватый, и у меня шевельнулась надежда, что еще не все потеряно и мы сможем найти общий язык. Не зря же именно ее отправили мне навстречу.
– Мы вместе патрулируем горы, вместе охраняем рубежи, вместе тренируемся. Они защищают нашу жизнь, а мы прикрываем их.
– Телохранители? – попыталась перевести на понятный мне язык.
– Я похожа на ту, которой требуются телохранители? – искренне возмутилась Лазарита. – И не вздумай сказать это кому-то из наших. Телохранители! – фыркнула она. – Придумала тоже. Просто стражи и все.
Очень хотелось уточнить про это "все". Уж больно провокационно зарделись скулы у ледяной. Что-то там нечисто. Ну да проклятый с ними. У меня и без стражей есть от чего голове болеть.
Глава 21
Первое свидание с горьким привкусом разочарования
Обед прошел на удивление мирно. Я была так голодна, что мысль о поддержании светской беседы пришла ко мне лишь во время десерта. Мама бы точно со стыда сгорела за мою невоспитанность, а вот Лазарита, наоборот, вела себя так, будто молчание за столом ее полностью устраивало.
– Чем займемся? – Ледяная придвинула к себе тарелку с ягодным пирогом и принялась за его активное уничтожение. Я с невольным уважением покосилась в ее сторону. Вот это аппетит! И главное, никаких избытков на фигуре.
– Есть предложения?
– Тебе не понравится, – честно призналась Лазарита.
– Тогда просто не говори. – Я спрятала улыбку за чашкой чая. Прямолинейность ледяной мне начинала нравиться. – Тем более что мне обещали прогулку по городу.
– Свидание. – Она неодобрительно покачала головой и предупредила: – Одну не отпущу.
– Не доверяешь? – Я удивленно вскинула брови.
– Отвечаю за тебя, – отрезала она жестко и бескомпромиссно и добавила, смягчаясь: – Но с одеждой помогу.
Город еще только готовился встретить сумерки, когда мы спустились с крыльца. Оба Таль-Акерси нас уже ждали. Лицо Тореса при виде меня осветилось радостью, но тут же погасло, когда следом за мной вышла Лазарита. Я состроила гримасу, прося прощения, ледяной ответил успокаивающей улыбкой и скосил глаза вправо – там топтался запасной вариант. Ясно, будем отвлекать.
Я оглядела круглую уютную площадь, на которую выходил парадный вход в особняк. Первым привлекал внимание фонтан. Пенистые струи, изрыгаемые из распахнутых звериных пастей, взметались вверх и опадали водопадами брызг, а в центре этого водяного великолепия стояла девушка: длинные волосы закрывали половину спины, тонкое намокшее платье облепило ноги и изящную фигуру, а рука покоилась на голове большой кошки. Скульптору удалось мастерски передать контраст хрупкой девушки и сильного дикого зверя. Глядя на них, казалось, что барс застыл, покоренный женской красотой.
– Нравится? – спросила Лазарита.
Я кивнула.
– Барс – символ нашего дома. Когда-то давно они водились в горах, жаль, больше не встречаются. Хотя я слышала, что кое-кому из нашей семьи доводилось видеть зверя в горах.
– Сказки, – презрительно хмыкнул Сетальди.
– Ах, сказки! – выдохнула Лазарита, мигом приходя в состояние пока еще тихой ярости. – Тебе напомнить, как в прошлом году Таль-Акерси всюду рассказывали о гигантском орле, прилетающем к ним в поместье?
– Это была истинная правда! – заявил с оскорбленным видом Сетальди.
– Неужели?
– Идем, – тихонько потянул меня за рукав Торес, – это надолго.
– Что он делает? – Я пошла за ледяным, оглядываясь назад. – Она же его заморозит.
– Берет огонь на себя. Это единственный способ дать нам побыть наедине.
Грусть в его голосе передалась и мне. Неужели прощание? Нет, не хочу.
– Давай убежим, а? – предложила я, чувствуя, как душу затапливает бесшабашная радость.
– Готова?
Его ладонь крепко сжала мою. Сердце суматошно билось в груди, каждый вздох пьянил не хуже вина. Мне никогда в жизни не было так весело.
– Да!
И мы сорвались с места.
Пробежали до угла, свернули и рванули вверх по лестнице.
– Напрямик быстрее, – пояснил Торес.
Мне оставалось козочкой скакать за ним, прыгая от восторга в буквальном смысле этого слова. Одна рука придерживала край теплой юбки, вторая крепко вцепилась в ладонь Тореса. И-эх! Я чувствовала себя ребенком, удравшим из-под опеки взрослых навстречу приключениям.
– Еще чуть-чуть, – часто дыша, проговорил ледяной, я молча хватала ртом воздух, в легких кололо, а ноги стали свинцовыми.
Город за нашими спинами гигантскими ступенями спускался в долину, где-то там петляла окружная дорога, шумели редкие машины, цокали копытами лошади, а здесь, на лестнице, было пустынно. Впереди возвышались отвесные скалы, и уже была видна терраса, ведущая в зал портала.
– Держись, – внезапно сказал Торес, и не успела я ответить, как оказалась тесно прижатой к его груди, а ледяной рванул вверх.
Мимо мелькали стены домов, Торес со мной на руках перебегал улицы и снова устремлялся по ступеням. Я чувствовала его дыхание, слышала, как гулко бьется сердце, и счастье захлестывало меня, заставляя трепетать от восторга.