Солдаты на балконе выстроились в приветствии, и Элиот толчком открывает двойные двери бального зала, выводя меня. Интерьер клуба темный как никогда.
- Привет, девушка с фиолетовыми волосами, - хрипит пожилой мужчина. Он стоит в затененном холле.
- Привет, - отвечаю я. Когда Элиот стоит позади меня, я не так боюсь. Элиот игнорирует его, пока пожилой мужчина направляется к нам.
- Мы хотим ехать во дворец, - говорит он Элиоту. - Скажи своему дяде, это место больше не... - он останавливается и облизывает губы. Его язык как у ящерицы, вообще-то, все его лицо как у рептилии. - Удовлетворительно.
- Думаешь, я это услышал? - спрашивает Элиот.
Мужчина мрачно усмехается.
- Если бы он хотел убить тебя за измену, то уже бы это сделал.
- Не думаю, что мы должны оставаться привязанными к принцу, который не обращает внимания на убийства, - говорит Элиот.
Пожилой мужчина хрипит.
- Мой дядя может быть в городе при запуске корабля, - говорит Элиот. - Если так и будет, я передам ему твои слова. - Он кивает, отпускает мужчину и берет меня за руку.
Мы поднимаемся по лестнице, но когда я оборачиваюсь и бросаю взгляд назад, пожилой мужчина смотрит на нас.
Я иду за Элиотом вниз по темному коридору, который ведет к его частным комнатам. Уилл говорил, что они были разграблены, но, полагаю, горничные все убрали. Он проводит меня к ванной комнате. Кровать аккуратно заправлена, а Эйприл разложила кругом несколько платьев.
Элиот останавливается в дверях.
Я тоже останавливаюсь.
- А что с твоим дядей? - спрашиваю я. - Что будет делать он, когда ты перестроишь город? Как ты его остановишь?
Он вздыхает. - Я решил захватить дворец. У него есть запасы золота, пищи и вещей, которые нам необходимы. Но, думаю, было бы лучше начать с как можно меньших кровопролитий, с этой новой чумой, с Красной Смертью. Мы уберем его солдат, и у него не останется никакой реальной власти. В конце концов, мы отберем у него то, что он украл у народа.
Я изучаю лицо Элиота. Его план находит во мне отклик, но я встречалась с его дядей, и боюсь того, что он может сделать.
- А моя мама?
- Мы ее спасем. У меня есть люди во дворце. Я ее тебе верну.
Он все еще серьезен, но больше не встречается со мной глазами.
- Мы убьем его, - шепчет он. - Мы убьем его сегодня ночью, но Красная Смерть изменит все. Он не вернется в город до тех пор, пока тут не будет безопасно, а тут никогда не будет безопасно для него. - Он откашливается и возобновляет речь своим постоянным тоном. - Мне нужно встретиться кое с кем из моих людей. Увидимся через два часа, - говорит он.
- Обещаешь? - может быть это по-детски, но мне нужны его заверения.
- Да, - он колеблется, и на одно мгновение мне кажется, что он может меня поцеловать. Но вместо этого он выпрямляет статуэтку дракона на декорированном краю стола.
- Элиот? Когда мы окажемся на корабле, ты будешь продолжать меня учить? Драться мечом.
- Да, - его голос мягок. - Сделай себя красивее, - он останавливается в дверях. - Намного красивее, - поправляется он и уходит. Затем я слышу щелчок двери позади него. Сколько доверия, а ведь он меня запер.
Глава 21
Эйприл жестом показывает мне следовать за ней в альков, переоборудованный под гардеробную. Она приходит вскоре после ухода Элиота. Я не уверена, как она попала внутрь.
На Эйприл платье с длинными рукавами. Я никогда не видела, чтобы ее одежда закрывала руки, особенно в помещении.
- Разве эта гардеробная не прекрасна? Если мы будем последними из живых людей в городе, мы можем поселиться здесь с этими платьями и примерять их одно за другим.
- Это было бы... занимательно, - говорю я.
- А у Элиота есть книги. И если мы останемся последними людьми на Земле, вы с ним сможете читать друг другу стихи.
- Пока ты примеряешь все свои платья?
Она встречается с моими глазами в зеркале и хмурится. Знает, что я высмеиваю ее планы. Легкомысленное выражение с ее лица стирается.
- Подозреваю, что я умру, - говорит она, изучая собственные кроваво-красные ногти. - Скажи мне, что мы проживем еще несколько следующих недель, Аравия. Пожалуйста.
Не знаю, как мы перешли от игривости к серьезности, но она бледнеет, и глаза у нее огромные. Она в ужасе.
- Прямо передо мной умер мужчина. Он шел, затем споткнулся и задрожал. Он выглядел ужасно. Сумасшествие. Кровь брызнула из его глаз. А затем он умер. Аравия, он шел и нормально выглядел мгновение назад.
Она плачет о человеке, которого никто из нас не знал.
- Прежде чем он умер, его слюна брызнула на мою обувь. Мне пришлось попросить одного из охранников принеси мне другую пару. И теперь наши слуги умирают, как дома, так и в клубе.
Она толкает меня к зеркалу, и я изучаю свое отражение. Фиолетовый цвет почти смылся с волос, в остальном я до странности привычная.
- В конце концов, это не имеет значения, не так ли? Никого не волнует, во что мы одеты или как выглядим, - Эйприл отворачивается от зеркала. За все годы нашей дружбы я никогда не видела, чтобы она отвернулась от зеркала.
Если бы не грянула чума, это имело бы значение. Люди бы беспокоились, во что Эйприл одета, и с кем она будет танцевать.
- Даже мне на это уже плевать, - продолжает она. - Я просто хочу остаться в живых. И чтобы вы с Элиотом остались в живых.
- Ты и раньше видела, как люди умирают.
- Но не так, - она убирает волосы с моего лица и открывает блеск. Это напоминает мне ночь, когда Уилл сказал, что мне стоит наносить серебряные тени, так как на мне это будет смотреться лучше.
Она подводит мне глаза чем-то жидким и темным. Ее руки не дрожат. Я отодвигаюсь, чтобы посмотреть ей в лицо, но она фокусируется на моих скулах.
- Говорят, с нами всеми будет покончено, - говорит она.
Паника поднимается изнутри меня. Флакон, который дал мне отец, кажется, весит целую тонну.
- Когда это началось, Эйприл? Когда появились первые жертвы болезни?
- Два дня назад.
Я позволяю себе выдохнуть, хотя не осознавала, что задержала дыхание.
- Люди говорят, что это конец. И нет способа бороться. Некоторые идут в церковь и молятся, а некоторые... атакуют девушек на улицах. Моя дядя не заботится о защите людей, - она наносит блеск на мои брови.
Элиот хочет защитить людей. Он заботится. Но он не планировал новую болезнь, и он защитит нас от нее. Вот почему он позволил моему отцу жить, почему он хочет его внимания.
- Аравия, мне страшно. Я слишком молода, чтобы умереть.
Это эгоистично. Тысячи людей моложе нее умирают. Она живет лучшей жизнью, чем они. Но это искренне. Она боится. Она - мой самый близкий друг. Я ее обхватываю руками.
- Я тоже не хочу умирать, - говорю я мягко.
Она возвращает мне объятия.
И мы стоим так. Моя щека прижата к ее плечу. Я хочу ей все рассказать - об Уилле, о родителях.
- Когда я встретила тебя, ты собиралась спрыгнуть с крыши.
- Я об этом думала.
- Я спасла тебя, - говорит она.
Она права.
- Если бы у меня была сестра, я бы хотела, чтобы она была совсем как ты, - говорит она.
Я должна дать ей половину флакона, что подарил мне отец. Она смотрит в зеркало и мягко смеется.
- Прости, я не хотела тебя смутить.
Прочищаю горло. Но я ждала слишком долго - она отодвигается. Я тянусь к своему карману.
Мы одновременно оборачиваемся друг к другу.
- Эйприл...
- Это платье уберет из твоих глаз зелень.
Мои глаза не зеленые. Она показывает мне на корсет глубокого зеленого цвета, притороченному к рваной юбке.
- Дядя Просперо его возненавидит, но ты будешь выглядеть неподражаемо, - говорит она.
Ее смущение передается мне. Я не знаю, как сказать ей о флаконе. Потому говорю просто:
- Спасибо, - хотя и непонятно, за что я ее благодарю.
- Я собираюсь в путешествие тоже, - говорит она. - Принц хочет оставить меня здесь, но я не позволю.
- Поедем вместе.
Она обнимает меня. Мы сегодня обнимались больше, чем за все время знакомства.
Эйприл идет к двери и отпирает ее. Двое стражей ждут ее в коридоре. Секунду спустя я слышу, как щелкает замок.
- Прости, - кричит она из-за двери. - Элиот велел тебя запереть для твоей же безопасности.
Скалю зубы, довольная, что не предложила ей половину моего драгоценного флакона.
Как они вообще смеют меня запирать в этой комнате?
Я сажусь и опираюсь подбородком на руки, осторожно, чтобы не повредить прическу или макияж.
Надо найти что-нибудь выпить, может, воды, прежде чем я надену зеленое платье, но, когда я иду к раковине, кто-то хватает меня и закрывает мне рот ладонью, чтобы я не смогла кричать.
Глава 22
Я не борюсь, и его хватка ослабевает настолько, что я могла бы укусить. Но я не кусаю.
- Ты не закричишь? - я чувствую его дыхание у самого уха.
Я качаю головой, и он отпускает.
Уилл одет в тот же костюм, что и утром. Его волосы в большем беспорядке, чем я когда-либо видела, а лицо непроницаемо.
Я не могу не думать о тех напечатанных листовках. Это очень забавно, если эти памфлеты, осуждающие богатых, печатались здесь - в Клубе Разврата. Но это не забавно, потому что, если он ненавидит богатых, то где же он отводит место... нашей дружбе?
- Я знаю, что ты собираешься ехать с ним. Я не пытаюсь тебя отговорить, но перед отплытием еще есть время. Пойдем со мной, ненадолго.
Я сомневаюсь.
- Если я могу пробраться в эту комнату, то и другие могут, - он многозначительно смотрит на потолок. Он прав - те люди наверху не сильно любят Элиота. - Ты будешь в большей безопасности со мной.
Он хватает мою руку и тянет меня к двери.
- Стой! - говорю я, и он останавливается, хотя видно, что ему нелегко это дается, его тело буквально рвется вперед. - Я... на мне ничего нет... под пальто, - я не могу опознать выражение его лица, потому просто спотыкаюсь на месте. - Элиот изрезал мое платье мечом.
И он хмурится. Ничего не говорит.
Я поднимаю зеленое платье с кровати и надеваю его, все еще одетая в пальто. Как только платье на своем месте, я сбрасываю пальто и сражаюсь с крючками.
- Позволь тебе помочь.
Я позволяю.
Я должна предложить ему его пальто назад, но я так сильно хочу иметь что-то от него. Я надеваю его. Он ведет меня через дверь, закрывая ее за нами. Мы проскальзываем по коридору и покидаем Клуб Распущенность через заднюю дверь. В переулке пахнет странно. У нас на пути лежит накидка. Кто-то, должно быть, уронил... моя нога попадает во что-то плотное, и я задыхаюсь. Туфли, которые я обула, имеют открытые носы. Я смотрю вниз на мертвое тело. Уилл приподнимает меня над трупом.
- Люди умирают, - его голос испуганный.
Мне нравится, что он не притворяется, будто не боится смерти.
Мы пересекаем улицу к бывшему кирпичному заводу, который теперь клуб Морг.
- Это место не принадлежит принцу, - объясняет он. - Верхние комнаты, вероятно, не будут сегодня открыты в связи с его указом, но подвал всегда работает.
Уилл ведет меня по узкой лестнице вниз и через деревянную дверь, которая окрашена в красный.
Внутри, темная и прокуренная комната, заполненная телами. Я стою немного позади Уилла, когда он наклоняется, чтобы поговорить с барменом. Он выпивает порцию странного ликера и затем толкает стакан обратно через бар. Бармен наполняет его, не глядя на Уилла. Это впервые, когда я вижу, что Уилл пьет.
Мой пульс ускоряется, когда кто-то жестикулирует мне, предлагая таблетки. Я игнорирую предложение. Мне необходимо полностью отдавать себе отчет, хотя моя голова уже начала пульсировать.
- Так это конкурент Клуба Распущенность, - говорю я, пытаясь переключить его внимание на себя, вместо дна стопки.
Тела давятся, здесь переполнено. Голые плечи и руки, видимые над открытыми вырезами платьев, напоминают мне о накидке в переулке. Я не позволяю себе думать о девушке на входе. Это легко - достаточно сказать, что все эти люди живы. Они воняют потом и страхом смерти.
Бармен толкает еще пару напитков по стойке, и я быстро хватаю один. Я пригубляю алкоголь. Он обжигает. Не могу поверить, что Уилл пьет столько этой гадости, еще и так быстро.
Мои глаза выхватывают парочку в углу. Девушка ногами обхватывает парня, двигаясь вместе с ним, но затем я замечаю, что они носят свои маски. Каким-то образом поцелуи стали более интимными, нежели все остальное.
Уилл просматривает комнату. У нас с ним не так много времени вместе, и я хочу уйти из этого места.
Молодой мужчина приближается, появляясь из дыма. Его очки отражают огоньки сигарет, которые курят люди позади нас.
- Успешно? - спрашивает Уилл.
- Да. Но ты мне должен. Ты пьешь?
Я распознаю Кента, парня, который таинственным обрзаом встречался с моим отцом, и который спас меня от яда принца. Я не уверена, что хочу, чтобы он видел меня здесь и сейчас с Уиллом.
Уилл бросил немного денег на барную стойку и положил свою руку на мою. Мой взгляд переместился на пару в углу. Голова девушки отброшена назад. Завидую ее энергии. Она не думает о людях вокруг нее, в этой ужасной клаустрофобичной комнате. Я готовлюсь к зрительному контакту, связи, как в тот раз во время дождя с девочкой. Но ее взгляд проходит мимо моих глаз. Похоже на удар в лицо.
Уилл скользит рукой по моим плечам, но менее уверенно, чем обычно.
- Мы собираемся подняться на крышу, - шепчет он. - Идем, - его торопливость передается мне.
Трое из нас поднимаются на пять лестничных пролетов. Уилл обнимает меня на первом пролете, и его рука что-то делает с волосами у основания моей шеи. Это делает мои колени слабыми, что очень мешает подниматься.
И вот мы на крыше. Уилл ведет меня к огромной корзине, достаточно большой для нас обоих. Это знаменитый воздушный шар района Разврата.
- Мой брат всегда хотел покататься на воздушном шаре.
- Ну, тогда ты должна сделать это ради него,- мягко говорит Уилл. Это полная противоположность того, как я поступала после потери Финна. Идея жить ради Финна чуждая и увлекательная.
Кент обходит вокруг воздушного шара, останавливаясь, чтобы осмотреть что-то.
- Веревка, удерживающая его, присоединена к шкиву. Если захотите снизиться, нужно будет выпустить часть воздуха, иначе я потяну шар вниз сам. У вас пятнадцать минут.
На крыше есть что-то еще. Что-то огромное, под гигантским бежевым брезентом, которое выглядит как палатка, за исключением того, что она перевязана.
Кент видит, что я смотрю на это и вспыхивает.
- Что это? - спрашиваю я.
- Просто эксперимент, - говорит он. Я распознаю тон. Такой же у отца, когда он на половине чего-либо. Когда он не уверен, заработает ли идея, и не готов об этом говорить.
Я стою неприлично близко к Уиллу, и знаю, что должна сделать шаг назад, но не могу даже ради соблюдения приличий.
- Это Кент, - говорит Уилл. - Он постоянный житель этого шара.
- Приятно познакомиться, - нет причин указывать, что мы уже знакомы.
Я не протягиваю руку для пожатия. Мы перестали это делать годы назад, в связи с заражением, обе мои руки на рубашке Уилла, прижатые к нему, словно, если я отпущу, он может испариться.
Кент дарит мне кивок.
- Приятно,наконец, познакомиться, - он играет, как и я. - Уилл о тебе говорил.
- Ты готова? - спрашивает Уилл.
Он ждет моего ответа, а затем поднимает меня в корзину и забирается следом. Воздушный шар поднимается достаточно быстро, что на мгновение я пугаюсь. Уилл откашливается.
- Весь день я думал о выражении твоего лица, когда ты уходила. Знаешь, маска Генри все еще работает. Но ты выглядела такой потерянной. Такой безнадежной.
Я не хочу говорить, что значит быть потерянной или безнадежной.
Крыша клуба уже далеко под нами. Я могу увидеть гавань и ее огни. Толпы людей спешат туда.
Мой желудок болит, прямо как тогда, когда мы с Финном катались на качелях в парке. Из-за всплесков надежды еще труднее жить с отчаянием.
- Однажды я подумал, что никогда не встречал никого настолько суицидального. Но у тебя есть причины. Вот почему я забрал тебя домой.
- Вместо того, чтобы оставить меня умирать?
- Вместо того, чтобы оставить в дверях госпиталя. Я видел, как ты изменилась. Тогда, утром, словно весь свет погас.
Я плачу. Я не заслуживаю счастья. И если я его обрету, то не смогу сохранить. Город сверкает сквозь мои слезы. Я их вытираю тыльной стороной ладони.
- Здесь так спокойно, - шепчу я.
- Да, - он откидывает темные волосы с лица. - Мы можем снять маски. На такой высоте это безопасно.
Я не осмеливаюсь спросить, уверен ли он, потому что если он будет колебаться, я не смогу совладать с нервами и рискнуть.
Я снимаю маску. Это действие кажется более откровенным, чем снятие платья. Возможно, потому что на лице у меня слезы. Он осторожно берет у меня из руки маску и кладет ее на пол корзины, а свою - поверх.
Отсюда невозможно почувствовать запах упадка города, невозможно увидеть, что все разваливается на части.
- Это то, что я хотел, чтобы ты увидела, - говорит он. - Отсюда виден весь город. Посмотри на улицы, на каналы. Посмотри на шпили церквей.
- Он прекрасен, - говорю я. Но в действительности я думаю не об этом. Город великолепен, когда ты от него далеко. Я не хочу назад.
В гавани новый корабль выглядит соблазнительно. Кода мы отчалим, нам придется лавировать между сгнившими судами.
- В этом мире есть хорошее. Мы построили этот город. Он красивый и чудесный.
Он не убеждает меня, что в этом мире осталась красота, но я счастлива, что он хочет меня убедить.
Он сильно прижимается ко мне, крепко сжимая корзину по бокам. Должно быть, сложно повернуться, но я делаю это без особых усилий. Он обвивает меня руками, и каким-то образом мои руки оказываются в его волосах, а его губы напротив моих. Мы целуемся так, будто это единственный способ остаться в живых.
Корзина легко покачивается, и мы вздрагиваем. Я открываю глаза и смотрю на него. Он красивый. Абсолютно красивый с его закрытыми глазами, откинувшись на корзину. Не открывая глаз, он прижимает меня к себе.
- Уилл?
Он целует меня в висок.
- Я хочу остаться здесь наверху навсегда, - шепчет он.